- Не знаю, - Маша услышала глухой голос фотографа, - не знаю.
- Да что тут знать! Ты ей нравишься, поверь. Она запала на тебя. Так что лови удачу за хвост! Вы отлично смотрелись вчера. Первый поцелуй на фоне гаснущих звезд напомнил диснеевскую сказку. Я чуть не расплакался от умиления. Подожди-ка. Мари, тебе мама не говорила, что подслушивать не только плохо, но порой и опасно?
Девушка сдалась. Потянувшись и сладко зевнув, расправила наконец затекшую руку. Повернувшись к собеседникам, обезоруживающе улыбнулась. Глаза Макса счастливо просияли в ответ.
Клайв притормозил на привокзальной площади Берна. Через полчаса оттуда отправлялся скорый поезд до Брига. В этом маленьком городе искателям приключений предстояло сделать пересадку на региональную "кукушку" и уже к вечеру достигнуть долгожданной цели своего путешествия.
Молодой англичанин помог Максу достать из багажника вещи и обратился к Марии:
- У меня есть визитная карточка хранителя местного музея, почтенной фрау Ульрике Кунц. Я имел удовольствие пообщаться с этой милой дамой во время сбора материалов для книги. К сожалению, по некоторым вопросам мы так и не пришли к единому мнению, но, возможно, с вами она будет сговорчивее. Ее седая голова содержит информации куда больше, чем скудная экспозиция музея. На обратной стороне - адрес и телефон старой грымзы. Удачи! О, чуть не забыл! Последние главы рукописи еще в процессе редактирования, так что концовка может измениться. Возможно, я даже воспользуюсь твоим советом, Мария Фогель, - с этими словами Клайв протянул толстую тетрадь с черновым вариантом романа.
Мужчины пожали на прощание друг другу руки, обменялись дежурными фразами: "Звони, если что. Номер сохранил?" - "Хорошо тебе добраться!" - "Взаимно!" Клайв наклонился к Маше и запечатлел на ее щеке невинный дружеский поцелуй.
- Лети, птичка! - напутствовал он ее с улыбкой. - И береги себя!
Девушка машинально дотронулась до места, где остался след от его губ.
"Клайв, оказывается, был в Дизентисе и признался в этом лишь минуту назад. Вот шельма".
Приобретя в автомате билеты, молодые люди прошли на платформу, где их уже ждал транзитный поезд из Цюриха. Вещей у спутников было немного, поэтому Максимильян сразу потащил Машу на второй этаж, суля роскошные виды.
В вагоне второго класса было достаточно многолюдно, и они с трудом отыскали свободное купе. Маша обратила внимание, что некоторые пассажиры везли горнолыжную экипировку и чехлы с лыжами.
- Ничего удивительного, поезд идет в Бриг, а там и до ледников рукой подать. Снег лежит круглый год. Роскошь, мне, увы, недоступная! - Макс грустно усмехнулся, доставая из рюкзака ноутбук. - Меня сейчас волнует другое: если не удастся забронировать номера в отеле, то ночевать нам придется или в соседнем городе, или в стогу сена. Летом этот вариант был бы самым лучшим, но не в октябре.
Маша с интересом наблюдала за спутником. Она доверяла ему во всем и с удовольствием провела бы ночь на свежем воздухе, наблюдая за звездами.
Лицо Макса забавно хмурилось, темные глаза скользили по экрану, губы беззвучно что-то шептали. Наконец он облегченно вздохнул, вытащил из кармана кредитку и подмигнул девушке:
- Успел. В такую глушь в октябре мало желающих.
Забронировав номера, он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Маша продолжала его бесцеремонно разглядывать. Если бы не увечная нога, Максимильяна Краузе можно назвать красавцем. Лицо художника с тонкими чертами, подвижное, чувственное. Нос идеальной формы, губы слегка припухлые, красиво очерченные. Сердце девушки невольно сжалось от запретного желания прикоснуться к ним кончиками пальцев. Прямо сейчас… Стоит только протянуть руку… Если бы не сидящая через проход парочка пенсионеров, божьих одуванчиков, не сводящая с них умиленных глаз, она бы точно рискнула.
Внезапно Макс приоткрыл глаза и тихо спросил:
- Скажи, сколько тебе понадобится времени? - Видя Машино недоумение, он пояснил: - Сколько тебе нужно времени, чтобы забыть его? Я подожду.
Девушка нервно облизнула губы и отвернулась к окну, глухо проговорив:
- Зачем тебе это? Ты живешь другой жизнью, в другой стране. Я всего лишь эпизод. У нас еще говорят - транзитный пассажир.
Максимильян горько усмехнулся:
- Интересное сравнение, только оно тебе не подходит.
Больше он ничего не сказал, лишь молча смотрел на нее.
- Спасибо тебе, - прошептала растроганная Маша и вновь перевела полные слез глаза на проплывающий за окном идиллический пейзаж освещенного солнцем предгорья.
Поезд приближался к Альпам.
С пересадкой им сказочно повезло: они успели на последний панорамный экспресс, идущий из Брига и носящий гордое название Glacier - "Ледниковый". В вагоне второго класса осталось достаточно мест, большинство туристов предпочли комфортабельные, полностью застекленные вагоны первого.
Заняв места рядом по ходу поезда, спиной к остальному вагону, Максимильян нежно прижал девушку к себе и одарил ее долгожданным поцелуем. Маша прерывисто вздохнула и замерла, спрятав счастливое лицо на его груди.
Поезд тронулся.
"Кажется, можно всю жизнь просидеть в теплом кольце его рук, но как остановить упрямое время? Оно ворует у меня мгновения радости, ничего не предлагая взамен. Словно злобный старик, обозлившийся на весь белый свет, дует в уши холодом и каркает: "Скоро поезд прибудет на забытую богом станцию, он разомкнет объятия, а завтра-послезавтра вообще исчезнет из твоей жизни… Навсегда… Кхе-кхе, мда, уж поверь тик-так, тик-так, так и будет"".
Под впечатлением от внушенных самой себе зловещих прогнозов Маша освободилась от теплых рук Макса и пересела в кресло напротив. Он обеспокоенно взглянул на нее:
- Что-то случилось?
- Неужели ты не хочешь ничего спросить? Ты ни разу не поинтересовался моим прошлым.
Максимильян моментально посерьезнел и выпрямился в кресле.
- Меня не интересует твое прошлое, Мари, потому что его уже нет. Единственное, что меня волнует, так это будущее. Что ждет нас завтра? Останешься ли ты со мной или исчезнешь? Меня даже не интересует, зачем ты тащишься в странный город, в котором от силы пара улиц да кирха в придачу.
- Почему ты не спрашиваешь, что нужно мне в городе с парой улиц? Я провела несколько дней, совершая ненужные действия, знакомясь с людьми, которые мне безразличны, в ожидании, когда мы сможем отправиться в эту Тмутаракань.
Макс побледнел.
- Мари, не думай плохого. Просто я не из тех людей, кто лезет в душу. Ты сама мне все расскажешь, если захочешь. Ведь так? Иди ко мне, дай согреть твое маленькое обиженное тельце. До места нам осталось минут сорок, так что начинай…
Поезд медленно миновал перевал Фурка, спустился в долину Андерматта, приближаясь к прославленным армией Суворова горным хребтам.
Наблюдая за хаотичными передвижениями туристов с фотоаппаратами, желающих запечатлеть застывшую в камне вечность, Маша постепенно, шаг за шагом, скрыв лишь пару темных эпизодов прошлой жизни, открыла Максу все причины, по которым она оказалась сейчас здесь.
Он не проронил ни слова, внимательно слушал ее взволнованный, прерывистый рассказ. Ни разу не переспросил, ни разу не оспорил вопиющие факты, неслыханные доводы, и лишь когда Маша закончила - "Вот, пожалуй, и все. Что скажешь?" - ответил с непроницаемым каменным лицом:
- Что я могу сказать? Ты только не обижайся, но вывод напрашивается неутешительный. Теория о том, что сумасшествие заразно, очередной раз подтверждена. Если бы ты сразу сказала, что работаешь в психушке, отбою бы не было от полоумных тружеников туризма. Упустила ты свой звездный час.
Маша рассмеялась и незлобно ткнула его кулаком в бок:
- Я так и знала! Ты примешь меня за помешанную!
Макс расхохотался в ответ и чмокнул ее в нос.
- Конечно, приму! Итак, мы едем на поиски таинственного призрака? О таком приключении я мог только мечтать!
Скользящие души. Дизентис
Дизентис, маленький город с населением не более двух тысяч человек, растянулся вдоль русла быстрой реки, спустившейся водопадом с окрестных гор и пересекающей долину. Долгожданная цель путешествия промелькнула синей табличкой за окнами поезда.
Сразу бросились в глаза устремленные в небеса барочные луковицы монастыря бенедиктинцев, возвышающегося на холме. Максимильян оказался прав - вторым заметным зданием была церковь с большим римским циферблатом и куполом, все в том же стиле барокко.
Рекламные щиты на платформе приглашали посетить краеведческий музей на территории монастыря и заглянуть в музей флоры и фауны с новой экспозицией кристаллов. Указателя к дому Анны Кляйнфогель нигде не наблюдалось. Видимо, ее последний приют не пользовался повышенным спросом у гостей городка.
Молодые люди решили в первую очередь зарегистрироваться в отеле, чтобы налегке отправиться на поиски ведьминского дома. Симпатичное трехэтажное шале с просторными балконами и террасой, украшенной поздней пышноцветущей геранью, являло собой образчик рустикального стиля и носило не вполне альпийское название - отель "Монтана".
Маша, присев в холле, наблюдала, как ее спутник обратился на рецепции к полной розовощекой девушке в национальном костюме и протянул паспорта. Служащая отеля зарумянилась еще больше, ответив на его улыбку, и, попросив подождать у стойки, выскочила в соседнюю комнату. Вернувшись, она начала говорить на столь неправильном немецком, что Мария с трудом уловила смысл.
Отель, к сожалению, целиком зарезервирован группой японцев, а то, что Макс по Интернету забронировал номера, объяснялось сбоем в работе программы. Ей безумно жаль, единственный выход из положения - если гости согласятся на апартаменты в мансарде, которые держатся хозяевами для особых случаев. Нет, ничего доплачивать не придется - проживание в них равно стоимости проживания в двух синглах.
Макс обернулся к Маше совершенно растерянный. Безусловно, искать другой отель времени не было. Маша улыбнулась и согласилась провести ночь в одном номере с гидом, стараясь унять внутреннюю дрожь от предвкушения неизбежного. Будь что будет…
"Ты же сама этого хочешь…"
Разрешив проблему и отдав паспорта на оформление, молодые люди поднялись под самую крышу и открыли дверь в уютное студио.
По правую руку находилась освещенная солнцем спальня с двухместной кроватью под уютным балдахином из расшитого гобелена. Маша облизнула пересохшие губы и быстро отвернулась, опасаясь, что Макс прочтет ее мысли.
По соседству располагалась гостиная, стены которой украшали резные деревянные панно. Посередине жилой комнаты стоял массивный обеденный стол, а в небольшом эркере у окна притаился мягкий диванчик. Слева от гостиной виднелась ниша с компактным кухонным уголком.
В воздухе, создавая ощущение домашнего тепла и уюта, витал запах сухого смолистого дерева, свежей хвои и корицы с медом. Около небольшого камина в углу лежала приготовленная к ночи вязанка поленьев.
Добро пожаловать, усталые путники…
Оставив вещи, молодые люди с долей сожаления покинули гостеприимный отель.
Найти дом Анны не доставило особого труда. По заранее распечатанной карте они дошли до нужного места минут за десять. Музей располагался на другом краю селения, на небольшом холме, повернувшись фасадом к стоящему напротив монастырю, как невольный вызов или насмешка.
Это было трехэтажное миниатюрное здание со ставнями зеленого и красного цвета, выбеленное, украшенное вокруг окон и над дверью растительным орнаментом вперемежку с цитатами из Библии на ретороманском языке. У главного входа лишь приблизившись можно было заметить латунную доску с надписью "Последний приют ведьмы Граубюндена", изготовленную, видимо, недавно, в целях привлечения туристов.
"Итак, первый этап пройден", - подумала Маша и решительно направилась к деревянной двери с кованым узором.
- Подожди, - услышала она голос Максимильяна. Он стоял перед вывеской, закрепленной сбоку. - Непредвиденные осложнения. Посещение дома Анны возможно лишь по договоренности с фрау Кунц. Сегодня воскресенье - бог знает, где нам искать хранительницу. Здесь ее домашний и мобильный телефон. Мари, зажми кулачки, чтобы фрау была поблизости и согласилась открыть музей.
Несколько секунд спустя Макс уже умолял женщину сделать исключение и открыть дом для туристки из далекой России, прилетевшей в Дизентис ради поразившей ее до глубины души истории об Анне Кляйнфогель.
Их удивлению не было предела, когда через мгновение тяжелая деревянная дверь музея дрогнула и открылась изнутри. Фрау Ульрике Кунц явилась перед ними собственной персоной. Как оказалось, она квартировала на верхних этажах дома, попутно присматривая за экспозицией, расположившейся на первом.
Маленькая пожилая женщина, от силы полтора метра ростом, легкая, словно перо птички, с белоснежными тонкими волосами, разлетевшимися по ветру подобно паутинкам одуванчика, вежливо поприветствовала неожиданных гостей и жестом пригласила войти.
Музей, если его таковым можно назвать, занимал два небольших зала.
В первом, более просторном, на стене висел портрет несчастной, написанный по памяти свидетелем экзекуции. Рядом с ним под стеклом находилось несколько ее личных вещей - мутное, треснувшее пополам зеркало, чепец и потемневшее от времени кольцо с потерявшимся камушком. Чуть подальше, также в застекленных витринах, - оригинал доноса, показания свидетелей и, наконец, сам приговор, осуждающий жительницу города за сношения с демоном, с мерой наказания в виде публичного усечения головы на ратушной площади перед Пасхальным воскресеньем.
В отдельной витрине лежали "неопровержимые", покрытые ржавчиной улики - кривые иглы и гвозди, которые женщина якобы запекла в хлеб и подложила в молоко, чтобы извести хозяйских детей.
В соседнем помещении расположились орудия пыток, принудившие несчастную согласиться со страшным обвинением и тем подписать себе смертный приговор, не только чтобы избежать дальнейших мучений, но и ради спасения старшей дочери, которую милосердные соседи укрыли у своих родственников в соседней деревне.
Маше хватило получаса, чтобы осмотреть все экспонаты. Несколько минут она стояла перед портретом Анны, ища хоть малейшего сходства. Увы.
Потом пришла пора удивляться Максу, потому что девушка попросила его помочь с переводом. Она намеревалась поговорить с хранительницей. Немец обратился к пожилой женщине с пожеланием, на которое она не раздумывая дала согласие. Фрау провела посетителей в свой небольшой кабинет, расположенный также на нижнем этаже здания, рядом с музейной экспозицией.
В маленькой комнате с трудом уместилось бы три человека, поэтому Макс предпочел остаться у входа, пропустив Машу вперед.
Фрау Урсула села за письменный стол и указала Маше на стул напротив. Девушка достала из своей сумки небольшой предмет и положила его на стол перед хранительницей. Это был изящный гребень из темной кости, украшенный зеленым камнем, ярко сверкнувшим на закатном солнце. Сохранившаяся инкрустация представляла собой тело летящей птицы, одно крыло которой было отколото.
Увидев безделицу, Ульрике побледнела и вскочила на ноги. Достав дрожащими ручонками из кармана очки, она наклонилась над украшением, не осмеливаясь взять его в руки. Потом посмотрела на Машу с неподдельным удивлением и одновременно с благодарностью.
- Откуда он у вас? - ее голос дрожал от волнения.
Маша ответила сама:
- Фрау Кунц, это слишком запутанная история. Вещица проделала на удивление длинный путь, прошла через многие руки, перед тем как моя хорошая знакомая решила передать ее вам. Гребень вернулся туда, откуда был когда-то взят.
- Невероятно. Я была бессильна что-либо предпринять, хотя подозревала вора. Но обвинять же, не поймав за руку, было нельзя… - женщина говорила со страшным акцентом, и здесь Макс с готовностью пришел на выручку.
Маша продолжала:
- Моя знакомая, которая велела передать вам гребень, добавила, что возврат состоится лишь при одном условии… Взамен она попросила любую вещь, что придется мне по душе в вашем доме и не будет представлять исторической ценности.
Ульрике удивленно выслушала просьбу Маши. Несколько минут она размышляла над странным предложением, взвешивая в уме ценность хранящихся в ее крошечном кабинете предметов, и, наконец, согласно кивнула, приглашающим жестом обводя комнату:
- Выбирайте!
"Что за трудную задачу придумала для меня Виктория? Привези мне ТО, что придется по душе, хотя бы клубок ниток…"
Нитками на идеально чистом письменном столе старой швейцарки не пахло.
Брать канцелярские принадлежности не хотелось.
Взгляд девушки медленно заскользил по стенам.
Старинная черно-белая фотография молодой пары на фоне гор наверняка дорога хозяйке как память, Маша не посмеет покуситься на нее.
Маленькая миниатюра с местным пейзажем, написанная маслом.
Засушенные эдельвейсы под стеклом. Они еще существуют?
Маша приподнялась и протиснулась к окну, заставленному цветочными горшками. Так, что это там? Ее рука потянулась и вытащила спрятавшуюся в самом дальнем углу пыльную, покрытую паутиной деревянную фигурку ангела с продольной трещиной, идущей вдоль всего туловища. Одно крыло ангела было отломано, как у птички на гребне.
"Собратья по несчастью. Бедный, забытый всеми, заставленный горшками, пыльный, страшненький. Подарю тебя Вике для ее коллекции, уж такого покалеченного уродца у нее точно нет".
- Я возьму вот этого поломанного ангела.
Глаза Ульрике удивленно распахнулись. Она не скрывала радости от удачной сделки.
- Скажите, откуда он у вас? - спросила Маша, вертя в руках безделицу.
Женщина нахмурила брови, вспоминая:
- По моему, много лет назад на День благодарения мне его подарила моя крестница - Урсула Пруст. Он валялся на чердаке их дома с давних времен. Кто его выстругал - уже никто не помнит.
- Так значит, Урсула ваша крестница? Фрау Ульрике, обмен состоялся, я возвращаю вам похищенный музейный экспонат, но на этом мои поручения не закончились.
Бедный Максимильян перестал удивляться происходящему. Подобно беспристрастному синхронисту, он переводил, не вдаваясь в смысл диалога.
Маша, собравшись с духом, выпалила:
- Мне необходимо встретиться с Урсулой и поговорить. Передать очень важную для нее информацию, которая, возможно, поможет ей избавиться от недуга… Фрау Ульрике, тот человек, чье поручение я выполняю, знает, что госпожа Пруст душевно больна. Она также знает, что ей можно и нужно помочь. Пожалуйста, позвольте мне встретиться с ней.
Маша слушала, как Макс дословно переводит ее просьбу. Пожилая женщина онемела от удивления, ее нижняя губа опустилась и слегка дрожала, глаза лихорадочно блестели.
Несколько мгновений в маленькой комнате царило абсолютное молчание.
Потом Ульрике тяжело вздохнула и поднялась из-за стола.