И он обрушил удар на спину Томаса, горячий, как раскаленный металл. Чтобы не вскрикнуть, Томас задержал дыхание. Несколько секунд он ничего не видел, на глазах выступили слезы.
– Вы не понимаете, Роури и я…
Слова оборвались так же резко, как резко обрушился на него кнут, оставивший на плече кровавый след. Томас упал на колени.
Роури медленно открыла глаза. С усилием подняв голову, она осмотрелась и узнала свою спальню на ранчо. Голова болела. Роури приложила руку ко лбу и обнаружила спекшуюся кровь. Изумленная всем этим, она откинулась на подушки, стараясь собраться с мыслями. И тут ей вспомнилось все.
"Томас. – Она резко села на кровати, и это движение тут же отдалось болью в голове. – Что с Томасом?"
Роури соскользнула с кровати и, шатаясь, с трудом переставляя ноги, подошла к окну и выглянула наружу. Перед домом никого не было видно. Тогда Роури натянула халат и поспешила вниз.
Отца в его комнате не было, и она направилась к кухне. Не видно было и Чарли Тоя. Все это показалось таким странным, что она на мгновение усомнилась в реальности происходящего. Возможно, скоро она проснется и увидит себя и Томаса в его спальне.
В недоумении Роури подошла к окну кухни и увидела наконец какие-то движущиеся фигуры. Среди них она узнала отца, Чарли Тоя и кое-кого из работников "Округа Си". А это кто?
И тут она вскрикнула.
Мгновенно забыв, что голова раскалывается от боли, Роури бросилась к конюшне, ее глаза застилали слезы.
– Прекратите! Прекратите! – кричала она.
Т. Дж. Коллахен обернулся и мрачно уставился на бегущую фигуру.
– Ты, девка, совсем не знаешь стыда! Возвращайся в дом! – выкрикнул он. – Я с тобой позже поговорю.
Она чуть не задохнулась, пока добежала до них, и несколько мгновений не могла выговорить ни слова.
– Что вы делаете? – наконец-то выдохнула она и подбежала к Томасу, на спине которого виднелось несколько кровавых полос. Она подняла глаза на одного из работников: – Немедленно развяжи его!
Удивленный этим приказом, ковбой посмотрел на владельца ранчо.
– Я еще не кончил с этим ублюдком! – крикнул Коллахен. – Когда ты унаследуешь "Округ Си", можешь делать тут все, что захочешь, но сейчас я владелец этого ранчо, и я отдаю приказы.
Ошеломленная Роури попыталась сама развязать веревки.
– Почему вы бьете его?
– Пока я твой отец, ты будешь делать то, что я тебе прикажу, – громко произнес Ти Джей. – Ты можешь улизнуть в город, но никто не помешает мне заставить твоих дружков за это заплатить.
– Мы с Роури женаты, – выкрикнул Томас, которого больно задели оскорбительные для его жены слова о "дружках".
Казалось, от изумления глаза Коллахена вылезут из орбит. Он уставился на дочь.
– Женаты? Что за чертовщина! Не верю. Моя дочь не может… Он говорит правду или просто хочет избежать порки?
– Он говорит правду. – Она вытерла слезы и повернулась к одному из ближайших ковбоев: – Дай мне нож.
– Извините, мисс Коллахен. Я должен был выполнить распоряжение, – ответил тот, смутившись, и разрезал веревку на руках Томаса.
Глядя в страдающие глаза Томаса, Роури протянула к нему руки.
– Боже мой, Томас! Мне так жаль!
– Все нормально. – Он увидел ссадину у нее на лбу. – Как голова, не болит?
Роури улыбнулась сквозь слезы.
– Не волнуйся обо мне, Томас. У тебя так плохо со спиной…
До Коллахена с трудом доходила потрясающая новость.
– Ну, вы не можете осуждать человека, который защищает честь своей дочери, – пробормотал он.
Томас одарил его презрительным взглядом.
– Нельзя защищать чью-либо честь бесчестными поступками, Коллахен. – Так на владельца ранчо не смотрел еще никто. – Если кто-либо из твоих людей еще раз меня коснется, я его убью. И сделаю это без предупреждения.
Коллахен раскрыл рот, потрясенный столь непривычным обращением. Томас же повернулся к Роури:
– Пойдем, родная.
– Но твоя спина? – воскликнула Роури. – Ее же надо лечить.
– Это я могу сделать и дома.
Именно в этот момент к ним подскакали Пит Фейбер и Керли Эванс. Увидев окровавленную спину Томаса, управляющий изумленно повернулся к Коллахену:
– Что происходит?
Никто не произнес ни слова в ответ.
– Я возьму этот фургон, отец, – объявила Роури. – Ты в нем нас сюда привез, и он отвезет нас обратно.
Владелец ранчо сделал к ней шаг, потом повернулся и скрылся в доме. Как-то незаметно исчезли и ковбои. С Роури и Томасом остались только Пит и Керли.
– Мы с Керли всю ночь искали скот. Кто-нибудь объяснит мне наконец, что здесь произошло? – спросил Пит.
– Отец высек Томаса, – объяснила Роури. Керли вытащил из седельного вьюка рубашку и протянул Томасу.
– Возьми, доктор, я всегда ношу запасную.
– Спасибо, – благодарно произнес Томас, набрасывая рубашку на плечи. – Я потом верну.
– Почему Ти Джей распустил руки? – продолжал свои расспросы Пит.
– Он думал, что Томас меня… использовал, – ответила Роури, забираясь в фургон следом за мужем.
Пит перевел глаза на Томаса. Ему показалось недостаточным такое объяснение.
– Это правда, доктор?
Роури показала Питу свою левую руку. На пальце поблескивало обручальное кольцо.
– Это говорит о том, что он меня использовал?
– Мы с Роури поженились в Ларами, – терпеливо объяснил Томас и, решив, что сказал все необходимее, обратился к жене: – Едем, Роури.
Двум озадаченным ковбоям оставалось только проводить глазами отъезжающий фургон.
Терзаемая стыдом и чувством вины, Роури всю дорогу молчала. Томас и не подозревал, как она мучается, пока не заметил ее взгляд, полный раскаяния и жалости.
– Ну-ка, Роури, остановись на минутку. Она натянула поводья, и лошади стали. Томас вылез на дорогу, но Роури не последовала за ним, а шмыгнула в фургон, чувствуя, что щеки ее полыхают огнем.
– Давай-ка выходи, – потребовал Томас. Она нерешительно выбралась из фургона.
Томас взял ее за подбородок в вздернул его вверх. Видя, что она смотрит мимо, он спросил:
– В чем дело, родная?
– Ты еще спрашиваешь, – пробормотала она. Ее подбородок дрогнул, из глаз полились слезы. – Мне так стыдно, Томас. Я не знаю, как теперь буду с тобой разговаривать.
– Ты не можешь отвечать за поступки отца, Роури.
Он наклонился и поцеловал ее прямо в дрожащие губы. Поцелуй был довольно сдержанным, но в нем была та же любовь, что и прежде.
У Роури словно камень с души свалился. Она обхватила его голову руками. Ей так хотелось выразить ему свою любовь, но горло сжалось от переполнивших ее чувств, и она не могла говорить.
Томас снова наклонил голову, и на этот раз его поцелуй был более продолжительным.
Роури целиком отдалась этому поцелую и скользнула ладонями по мускулистым рукам и спине Томаса. Но тут ее пальцы коснулись его ран. Она немедленно отдернула их, отпрянула от Томаса и, стараясь сдержать рыдания, попыталась забраться в фургон.
Он бросился следом и поймал ее за руку. Повернув к себе, заглянул ей в глаза.
– Родная, это все пройдет. Роури подняла голову.
– Когда?
– Через неделю мы уже забудем, что произошло.
– Я этого не забуду никогда, – грустно произнесла она. – Шрамы на твоей спине всегда будут напоминать мне о случившемся. – Она высвободила руку и поднялась на свое сиденье. – Нам лучше добраться до города побыстрее, чтобы смазать твои раны.
Когда фургон вкатился в Огден, немало голов повернулось ему вслед, чтобы рассмотреть эту странную пару – полуодетого доктора Томаса Грэхема и дочку Коллахена в домашнем халате.
Когда они наконец добрались до дома, Роури принялась обрабатывать раны Томаса. При этом она не могла сдержать слез.
– Боже, Томас, мне так жаль, так жаль, – повторяла она. – Не могу поверить, что это сделал мой отец. Не знаю, что на него нашло.
Он поспешил снова обнять ее:
– Я же говорю тебе: ты ни в чем не виновата. Это не твоя вина, так что не казнись. Успокойся, пожалуйста, Роури.
– Как же я могу успокоиться, когда мой отец так отхлестал тебя. – Она глянула на него в отчаянии. – Не понимаю, почему он тебе не поверил.
– Он не дал мне никакой возможности объяснить, – проговорил Томас и легонько поцеловал ее. – А теперь тебе надо одеться. Я понимаю, как ты расстроена, и не хотел бы уходить, но мне пора на работу.
Роури присела на кровать, молча глядя, как Томас поспешно одевается. Она чувствовала, что в их отношениях появилась первая трещина. Хотят они признавать это или нет, Т. Дж. Коллахен нанес ощутимый удар по их браку.
Томас тоже это чувствовал. И решил, что самое главное сейчас – решительно разорвать все отношения между Роури и ее отцом.
"Благодарение Богу, что дорога почти построена", – с облегчением подумал он, выходя из дома. Скоро он увезет ее в Виргинию, где они начнут новую жизнь.
Томас шел по направлению к дороге. Увидев Кэтлин Рафферти, достающую воду из колодца, поприветствовал ее:
– Доброе утро, миссис Рафферти.
Он взял у нее тяжелое ведро, и свежие раны тут же напомнили о себе острой болью.
– Доброе вам утро, доктор Грэхем, – ответила Кэтлин, не поднимая головы.
– Как вы чувствуете себя, миссис Рафферти?
– Прекрасно, доктор. Они дошли до ее палатки.
– Куда это поставить?
– Вот сюда, – показала она на ближайшую скамью. – Спасибо вам за вашу доброту. – Кэтлин с улыбкой подняла на него глаза, но он, заметив на ее щеке несколько кровоподтеков, на эту улыбку не ответил.
– Кэтлин…
– Благодарю вас, доктор, – поспешила она предупредить возможные расспросы. – Доброго вам дня. – И быстро вышла из палатки.
Мгновение Томас колебался, догонять ему Кэтлин или не стоит, но, вспомнив ее замешательство, не стал.
Поставив ведро, Томас вышел из палатки. Он решил разыскать Кина Маккензи, от него можно узнать, что произошло в городе за время его отсутствия. Если не удастся поговорить с Кином, можно отправиться к Мичелину Дэннехи.
Лестницу перед жилищем. Кина он одолел одним махом.
– Войдите! – крикнул Кин, как только Томас постучал в дверь.
Кин сидел на краешке кровати, натягивая ботинки. Он бросил на Томаса быстрый взгляд.
– Привет, доктор. Добро пожаловать домой.
– Как-то странно встретил меня дом. Что это с тобой? – удивился он, заметив, что разведчик явно бережет свое плечо.
Кин встал с кровати и нацепил пояс с кобурой.
– Индеец ударил ножом.
– Вот как… Дай мне взглянуть, – сказал Томас.
– Сейчас уже все позади, доктор. Сегодня первый день, как я на ногах. Немного качаюсь, а так все в порядке.
Томас покачал головой.
– И сколько ты еще будешь так рисковать?
– Пока мне не изменяет удача. – Кин натянул шляпу. – Ты завтракал?
– Нет.
– Пойдем чего-нибудь раздобудем. Я так голоден, что съел бы лошадь.
– У меня есть для тебя кое-какие новости, – медленно произнес Томас, – но ты лучше сядь.
Неожиданно перед ними вдруг выросла плотная фигура Майкла Рафферти.
– Держись подальше от моей жены, или я тебя убью! – прорычал он, затем повернулся и зашагал прочь прежде, чем кто-либо из двоих смог что-то ответить.
Томас принял эти слова на свой счет. Рафферти и раньше отличался вспышками беспричинной ярости. В другое время Томас отнесся бы к этим словам сдержанно, но он слишком много пережил за последнее время и поэтому взорвался:
– Черт его подери! Все, что я сделал, – это поднес ведро воды для его жены.
На обычно спокойном лице Кина отразилось удивление: он никогда не видел своего уравновешенного друга в таком состоянии.
– Скорее всего эти слова относились ко мне, доктор.
Но разъяренный Томас его не слышал. Когда в ближайшем ресторанчике им подали кофе, Томас попробовал его и снова вышел из себя:
– Здесь нельзя найти даже нормальный кофе. Ничего, скоро я уеду в Виргинию.
– Такие лорды, как ты, могут жить только в Виргинии, – произнес Кин, больше озадаченный, чем огорченный настроением Томаса. – У тебя что-то случилось или ты просто встал не с той ноги?
Томас сдвинул шляпу на затылок и наклонился вперед.
– Я всегда считал, что хорошо контролирую себя, но сейчас вижу, что ошибался.
– Это имеет какое-то отношение к той великой новости, которую ты мне собирался сообщить? – спросил Кин.
Томас сделал глоток кофе.
– Может быть, в какой-то мере. – Он поднял голову и посмотрел Кину в глаза. – Не думаю, что тебе понравится то, что ты сейчас услышишь.
– Мы с Роури поженились в Ларами пару дней тому назад.
Как бы Кин Маккензи ни воспринял эту новость, внешне он никак не выразил своих эмоций.
– Ну что же, прими мои поздравления, доктор. Ты оторвал классную девицу.
– Я это знаю, Кин.
– А как это воспринял Ти Джей?
– Не очень хорошо, – сказал Томас. Не следует сейчас сообщать про порку. Роури и так в замешательстве, и не стоит, чтобы кто-то напоминал ей об этом. Рано или поздно ковбои из "Округа Си" появятся в городе и расскажут обо всем сами.
Официантка принесла им по тарелке с беконом и яйцами, и оба замолчали, поглощенные трапезой.
– Ты собираешься вернуться на восток? – спросил через несколько минут Кин, вытирая тарелку куском хлеба.
– Да, как только эта чертова дорога будет закончена, – ответил Томас.
Кин поднял на него глаза.
– А Роури об этом знает? Томас нахмурился.
– Мы никогда это не обсуждали, но, думаю, мои намерения ей ясны. – Кин на это кивнул, и Томас, поколебавшись, продолжил: – Пит Фейбер как-то сказал, что эта территория только для одного Ти Джея. По-моему, он прав.
Не желая проявлять излишнее любопытство, Кин положил на стол деньги и поднялся:
– Ну, мне пора. Я и так потерял неделю.
– Ты направляешься в конец дороги? – спросил Томас. Кин утвердительно кивнул, и Томас поспешил подняться: – Я возьму лошадь и тоже поеду с тобой, поскольку Мэрфи уже уехал.
Глава 14
Добравшись до конца дороги, Томас и Кин услышали громкие крики – Майкл Рафферти яростно спорил с Сином Кэссиди, прорабом одной из бригад, укладывавшей шпалы. Спорщики были близки к тому, чтобы пустить в ход кулаки.
– Твоя чертова бригада перестала работать! – кричал Рафферти.
– Ты хочешь сказать, что я вру?
– Если ты уложил шпалы, то где они? Думаю, твои люди просто смылись раньше времени.
– В субботу, перед тем как уехать в город, мы уложили милю шпал.
– Тогда где они? Их съели термиты? – ухмыльнулся Рафферти.
Прораб укладчиков, невысокого роста мужчина, растерянно взглянул на него снизу вверх и недоуменно развел руками:
– Может, их унесли индейцы?
Это предположение вызвало взрыв смеха у стоявших вокруг рабочих Рафферти.
– Кэссиди, моя команда не может класть рельсы на камни, так что быстро бери руки в ноги и отправляйся укладывать шпалы, – громко произнес Рафферти. – Через пару часов мы дойдем до этого места, и нам совсем не хочется нюхать ваши подмышки.
На шум спора к прорабам поспешил Джек Кейсмент.
– Рафферти, остынь! – сказал он. – Ты что, не видишь, что он говорит правду?
Но Рафферти уже и сам утих.
– О дьявол! – только и произнес он, увидев Кина и Томаса, приближавшихся к ним на лошадях. Махнув рукой, Рафферти быстро пошел прочь.
Спешившись, Кин и Томас привязали лошадей к ближайшим деревьям.
– Доброго вам утра, – приветствовал их Дэннехи.
– Того же и вам, Мичелин, – ответил Томас, пожимая руку маленькому человечку.
– Что тут был за крик? – спросил Кин.
– В прошлую субботу Кэссиди уложил милю шпал, а сегодня утром половина их исчезла, и Рафферти поднял шум. Он говорит, что его бригаде скоро некуда будет укладывать рельсы. Странно, кто бы мог утащить шпалы?
– На индейцев не похоже, – заметил Кин. – Хотя кто знает, все может быть. Мне стоит съездить вперед, чтобы разгадать эту загадку. – Он снова оказался в седле. – Увидимся позже.
– Не хотите ли свежих яиц, доктор? – предложил Мичелин, показывая глазами на кур. Его взгляд при этом потеплел.
– Нет, спасибо, Мичелин. Я завтракал в Огдене.
– А как поживает наша дорогая Кэтлин? – поинтересовался маленький повар. – Мне недостает здесь ее улыбки.
– Я видел ее мельком, Мичелин. – По вопросу Томас понял, что Мичелин о ней ничего не знает. Не желая говорить о следах побоев, он постарался прервать этот разговор. – Мне пора приступать к работе.
Немного позже, приняв двух больных: рабочего, защемившего палец, и повара с ожогом руки, – Томас решил пойти посмотреть на дорогу. Он взобрался на насыпь, и его взору предстала грандиозная картина: рабочие перетаскивали пятисотфунтовые рельсы из вагонов на телеги и подвозили к уложенным на землю шпалам, затем их скатывали вниз, укладывали на нужное место пути, прибивали костылями, соединяли болтами, после чего засыпали шпалы битыми камнями и гравием. На это зрелище стоило посмотреть: каждый знал свое дело и работал точно и быстро. Казалось, что это действует один прекрасно отлаженный сложный механизм.
На каждый костыль требовалось три удара, на каждый рельс приходилось десять костылей, а на милю пути необходимо было уложить триста пятьдесят два рельса. И потому строительство дороги сопровождала целая симфония из ударов молотов, посвященная Железному Коню, которая звучала на гигантских пространствах – от покрытых болотами берегов Миссури до сотрясаемого прибоем побережья Тихого океана. "Величественный хор молотов, звучащий по всей равнине", – вспомнил Томас строчку из газеты.
Он гордо поднял голову: "Я бы ни на что не променял это великое дело". И разом, как по мановению волшебной палочки, куда-то испарились все его прошлые разочарования и обиды.
Вернув себе доброе настроение, Томас направился обратно.
Роури запрягла экипаж, недавно доставивший их с Томасом в город, и направилась в "Округ Си".
Она знала наверняка, что Томас запретит ей ехать на ранчо одной, но после того, что произошло, сам он там, конечно, не появится. Роури надеялась поговорить с отцом и вернуться домой до возвращения Томаса.
Когда она подъехала к ранчо, никто не вышел ей навстречу. Только Чарли Той, проходя по двору, кивнул ей и поспешил к себе на кухню.
Роури поднялась в свою комнату, чтобы забрать кое-что из вещей. Поскольку дом Томаса был небольшим, она решила взять только самое необходимое, оставив остальное до тех пор, когда Томас найдет другое жилье. С сожалением оставив в шкафу несколько своих самых любимых платьев, Роури закрыла чемодан и поспешила вниз по лестнице.
Отец сидел за обеденным столом.
– Уезжаешь, дочка? Хочешь жить в палатке, как весь этот дорожный сброд? – пробурчал он.
– Жена обычно живет с мужем, отец.
– Мужем! – взорвался Коллахен. Стул с грохотом упал, когда владелец ранчо вскочил на ноги. – Кто вас венчал? Какой-нибудь бродячий проповедник?
– Нет, отец. Томас и я обвенчались в церкви Ларами. Все было как надо и по закону.
– Может, и по закону, но совсем не как надо, дочка. Без отца дочери не венчаются. – Тут он опустил голову, и Роури заметила в его глазах слезы. – Ты ведь когда-то любила своего отца.