Она почувствовала, что и ее глаза влажнеют.
– И сейчас люблю, отец.
– И убегаешь от него, и привязываешься к этому дорожному сброду? – угрюмо буркнул он.
– Это совсем не так, папа. Томас и я даже и не думали о венчании. Мы случайно встретились в Сент-Луисе и… ну, все произошло очень быстро… – Она взяла его за руку. – Мне очень жаль, отец. Я не хотела причинить тебе боль. Я очень тебя люблю, но и Томаса я люблю тоже.
– Да уж. Я не удивлюсь, если этот хлыщ с востока, который на тебе женился, захочет когда-нибудь прибрать к рукам "Округ Си".
– Ты не прав. Томас меня любит. И если ты действительно меня любишь так, как говоришь, ты постараешься с ним помириться. Хотя не знаю, как он сможет простить тебе то, что ты сделал…
– Я не жалею об этом. Любой отец сделал бы то же с человеком, который путается с его дочерью. Что касается меня, то для меня ты не замужем до тех пор, пока я сам не скажу, что ты замужем. А я никогда не захочу видеть в своем доме этого ублюдка.
Роури отпустила руку отца, взяла чемодан и молча пошла к выходу. У самой двери она обернулась.
– Когда-то Кин, теперь Томас. Скольких ты еще обидишь до того, как признаешь, что не прав?
Коллахен ничего не ответил.
– Ну, до свидания, отец. Он промолчал и на это. Когда Роури возвратилась в город, на сердце у нее было тяжело. Вынимая из чемодана платья, она увидела и свой подарок Кэтлин Рафферти, купленный в Сент-Луисе. Взяв его, Роури отправилась вдоль длинного ряда палаток.
Для Кэтлин появление ее новой подруги было совершенной неожиданностью. Они обнялись.
– Кэтлин, – вырвалось у Роури, когда она увидела ее лицо, – что с тобой случилось?
Кэтлин поспешно закрыла рукой синяк.
– Ничего особенного. Я упала.
– Томас тебя видел?
– Томас?
– Доктор Грэхем. – Но бедная женщина была в явном замешательстве, и Роури поспешила переменить тему: – У меня есть несколько потрясающих новостей, Кэтлин. Мы с Томасом поженились, возвращаясь из Сент-Луиса.
Лицо Кэтлин осветила добрая улыбка.
– Я так рада за вас, Роури. Доктор – прекрасный человек.
– Я тоже так думаю, – произнесла Роури, улыбнувшись в ответ. И тут же, взглянув на Кэтлин, снова спросила: – Но все же, скажи мне, этот прекрасный человек видел твое лицо?
– Да. Я встретила его сегодня утром, – ответила Кэтлин, не вдаваясь в подробности, чтобы избежать дальнейших расспросов.
– Ну, тогда, я думаю, ты в надежных руках. – И Роури протянула Кэтлин яркую коробку. – Это тебе. Ты так помогла мне, когда я была ранена. Я очень благодарна.
– Мне?! – удивилась Кэтлин.
Она уже давно отвыкла получать подарки. Чувствуя неловкость, хотя и немало польщенная, она открыла коробку. Когда на свет появилась пара ярких чулок, ее голубые глаза вспыхнули радостью.
– О Бог мой! У меня никогда не было такой красоты! – воскликнула она. – Это очень любезно с твоей стороны.
В порыве радости она хотела обнять Роури, но, застеснявшись своего порыва, смущенно отпрянула. Тогда Роури сама протянула к ней руки, и они обе некоторое время стояли обнявшись.
Молодая ирландка с трудом сдерживала слезы. До этого момента она даже и не подозревала, как нужны ей друзья. Теперь у нее появилась подруга. Ей захотелось рассказать Роури обо всем, что было у нее на сердце, но скромность мешала ей это сделать. Роури отлично понимала, что творится в душе этой женщины, и на ее глазах заблестели слезы.
В конце концов Роури удалось уговорить Кэтлин составить ей компанию в поисках нового жилья для нее и Томаса.
– Думаю, если кто и знает, где сдается дом, так это мистер Роуз, – решительно произнесла Роури, и подруги отправились к мистеру Роузу, редактору местной газеты. Но как оказалось, никаких объявлений ему на этот счет не поступало.
Подругам пришлось вернуться в дом Томаса ни с чем. Роури села у стола, опустив голову на ладони, и с грустью оглядела свою спартанскую спальню.
– Я так и думала, что у меня ничего не получится, – сокрушенно вздохнула она.
Кэтлин провела детство в хибарке с земляным полом и соломенной крышей; с самого прибытия в Америку она жила только в палатках, поэтому четыре прочных стены и деревянный пол казались ей неслыханной роскошью. Она поспешила подбодрить Роури:
– Какая у этого дома замечательная, крепкая крыша.
– Я, наверное, в твоих глазах совсем испорченный и забалованный ребенок, Кэтлин, – угадала ее мысли Роури. – Но я хочу сделать для Томаса все, что в моих силах. Наш брак начался очень неудачно. Мой отец этот брак не одобрил.
– Не одобрил? Как можно возражать против такого замечательного человека, как доктор Грэхем? – изумилась Кэтлин.
– Ну, это главным образом потому, что Томас работает на "Юнион пасифик". Отец считает, что все неприятности с индейцами начались из-за того, что их растревожила дорога. Он относится к Томасу просто ужасно. – Она нахмурилась и взглянула на Кэтлин. – Боюсь, Томас на это как-то ответит. Что бы ты стала делать на моем месте?
Кэтлин подумала, что ее ужасный брак не дает ей права давать какие-либо советы.
– Тебе лучше спросить не у меня. Но я все-таки считаю, что тебе нечего бояться, Роури. Доктор наверняка счастлив, что ты стала его женой, и больше ему ничего и не нужно.
Роури вздохнула.
– Это так. Томас справедлив, и его неприязнь к моему отцу не повлияет на наши отношения. – Но, сказав это, она подумала, что дело вовсе не в Томасе – ее отец может снова предпринять какие-нибудь действия против него, и тогда Томас окажется не в состоянии себя контролировать. Она снова обвела взглядом комнату.
– Но как же мне решить проблему с жильем?
– Ну, раз уж нельзя найти ничего побольше, может, есть смысл сделать дом немного уютнее? – предположила Кэтлин.
Эта мысль заставила Роури вскочить на ноги.
– Отличная идея. – Она обняла подругу. – Ее надо отпраздновать чашкой чая в ресторанчике. Потом мы отправимся за покупками. Когда Томас вернется, он свой дом не узнает.
Заказав чай и яблочный пирог, подруги начали ломать головы над тем, как украсить комнаты наилучшим образом. Роури сосредоточенно нахмурилась.
– Начать надо с покраски всех стен в белый цвет.
– Ну, начать надо не с этого, – заметила Кэтлин. – Стены лучше красить с утра, когда доктор отправится на работу.
– Кэтлин, ты можешь звать моего мужа Томас. Доктор – это так официально… и меня это пугает.
Кэтлин мягко улыбнулась.
– Хорошо, я постараюсь. Но это будет нелегко. Первую остановку в своем путешествии подруги сделали у церкви мормонов, где сестры продавали различные изделия своей работы. Роури купила у них салфетки, вязаный коврик, стеганое лоскутное одеяло и несколько вышитых полотенец, а также шоколадный пирог.
Все это должно было немало удивить Томаса сегодня вечером.
Следующим на их пути был магазин, которому пришлось расстаться с банкой краски, белым и синим кусками ситца на занавески, несколькими катушками ниток и парой ламп. Заглянув к плотнику Этену Биллингзу, Роури приобрела кресло-качалку и клетку для птиц. К тому же, увидев краску, Этен немедленно вызвался прийти на следующий день вместе с сыновьями и быстро покрасить все комнаты в доме доктора.
Поглядев на клетку, Роури вдруг пришло в голову, что стоит купить еще и вазу, и цветы. Пришлось возвращаться в магазин. Его хозяин, Эбнер Вейлер, заинтересовался причиной столь многочисленных покупок и, узнав про свадьбу, рассыпался в поздравлениях. Нет, таким очаровательным дамам нести цветы нельзя, он сам лично доставит все, что они у него приобрели.
Весьма довольные своим походом по магазинам, Роури и Кэтлин вернулись в дом и принялись измерять окна в комнате и приемной, чтобы отрезать материю для штор. Кэтлин взяла материю с нитками и поспешила в свою палатку, чтобы подшить шторы. Томас вернулся в Огден на закате вместе с Мэрфи на "Бетси". Раны на спине давали о себе знать, а от утреннего путешествия на лошади у него все полыхало огнем. Обратный путь его лошадь проделала в грузовом вагоне.
– Не забудь захватить меня утром, Мэрфи, – попросил Томас. Отведя лошадь в конюшню, он направился домой.
Роури встретила его широкой улыбкой и долгим поцелуем. Этот поцелуй заставил Томаса немедленно забыть о боли, поскольку появилось множество совершенно других ощущений. Они заставили его расстегнуть кнопки ее блузки и проникнуть рукой под сорочку. Когда его рука накрыла твердое полушарие ее груди, а большой палец тронул упругий пик, она почувствовала, как по всему телу прошла теплая волна. Он поспешил спустить бретельки ее сорочки и коснулся соска языком.
Запустив пальцы в его волосы, она притянула к себе его голову.
– Мне так не хватало тебя сегодня, Томас. Мне казалось, что ты не придешь никогда, – прошептала она.
– Это хорошо, что чайник всегда подогрет, – поддразнил он.
Ее руки поспешно расстегнули его рубашку и на мгновение замерли, ощутив его кожу. Тут же в голове возник целый вихрь греховных мыслей, и она с силой прижала свою обнаженную грудь к его. Он покрыл поцелуями ее шею, его руки жадно заскользили по изгибам ее тела. Она же стремилась прижаться к нему так тесно, как только могла, сожалея о том, что не может, как штопор, в него ввинтиться. Все это было просто восхитительно, но она все же оторвалась от него, чтобы спросить:
– Ты голоден, Томас? – И она легонько прошлась по его груди ладонью.
– Как ты можешь говорить об этом? – удивился он, привлекая ее к себе. Но, поцеловав в кончик носа, немного отстранился.
– И что ты сегодня делала? – Снимая рубашку, он на мгновение изменился в лице от боли.
Роури увидела рубцы на спине. Из одного сочилась кровь.
– О Томас! Твоя спина!
– Ты не можешь наложить мне мазь? – попросил он.
– Ложись на кровать.
– Никогда не заставлю тебя повторять это дважды.
Он повернулся на живот. Роури налила воду в таз, протерла спину Томаса и смазала открывшуюся рану. Закончив эту процедуру, она с удивлением обнаружила, что Томас уже крепко спит.
Она сняла с него ботинки, стянула брюки и укрыла одеялом. Спящий и смертельно уставший, он показался ей щемяще трогательным. Она смахнула слезинку и произнесла:
– Кто еще позаботится о докторе?
Томас проспал всю ночь и, поднявшись рано утром, начал извиняться. Но Роури только улыбнулась. Она проводила его до станции.
– Дорогая, я действительно очень сожалею о том, что произошло вчера вечером. Я наверстаю сегодня.
– Смотри, ты обещал, – погрозила она пальцем. Когда груженный шпалами и прочими материалами поезд двинулся вдоль перрона, она помахала мужу рукой и со всех ног бросилась домой. Ей не терпелось взяться за дело. Дома ее уже ждала Кэтлин.
В это же время Майкл Рафферти был с головой погружен в неожиданно возникшие новые проблемы. Неподалеку появились насыпщики пути из "Сентрал пасифик рейлроуд". Они прокладывали путь не навстречу, а параллельно той дороге, которую прокладывала "Юнион пасифик". Вместо того чтобы исправить явную ошибку, бригады обеих компаний яростно рвались вперед, стремясь выиграть соревнование. И было совсем не по правилам то, что "Сентрал пасифик" сооружала насыпь далеко впереди своих укладчиков и прямо впереди бригад "Юнион пасифик"
Рафферти в гневе взлетел на холм.
– Если бы я был на твоем месте, О'Лира, я бы отправил всех твоих узкоглазых китайских кули туда, откуда они прибыли, – прорычал он, тыча пальцем в сторону китайских бригад.
– Рафферти, говорю тебе в последний раз: я выполняю приказы Джима Строубриджа из "Сентрал пасифик". Воспользуйся своим советом сам и держись подальше от нас, потому что сейчас мы начнем взрывные работы, – решительно ответил О'Лира, на которого вовсе не произвела впечатления могучая фигура ирландца.
– Мне приказано прокладывать путь, и я буду прокладывать путь, – выкрикнул Рафферти и тут же обвинил "Сентрал пасифик" в краже шпал "Юнион пасифик".
– Я не знаю, о чем ты говоришь, Рафферти.
– Врешь! – И Рафферти решительно двинулся обратно, выпуская из трубки густые клубы дыма.
Не успел он дойти до своей бригады, как раздался взрыв. На людей обрушились камни и комья земли. Когда улеглась пыль, рабочие, кашляя, стали стряхивать с себя землю. Но несколько человек не поднялись: один был убит, другие ранены.
Только прибытие поезда помешало немедленной схватке между бригадами. На поезде приехали Томас, который тут же принялся обрабатывать раны, и Джек Кейсмент, потребовавший, чтобы прораб с "Сентрал пасифик" немедленно вернулся в свой лагерь.
– Знаете, Рафферти, вам следует использовать не брань, а аргументы, – хмуро сказал Кейсмент ирландцу. – Чего вы добились своими угрозами, кроме одного убитого и нескольких раненых?
Эбнер Вейлер, как и обещал, появился в доме Роури рано утром с краской и прочими принадлежностями. Этен Биллингз и его сын Сэмюель пришли с лестницами. Работа закипела, и к полудню приемная и спальня уже блистали белизной.
Сама Роури, непривычная к такого рода работе, трудилась под руководством Кэтлин, соскребая с пола старую краску.
Они работали без устали на протяжении нескольких часов, стремясь успеть до прихода Томаса. К концу дня на окна были повешены занавески, на кровать постелено новое одеяло, а перед ней разложен новый коврик. У окна теперь стояло кресло-качалка. На стене висела клетка для птиц, а на столе красовалась ваза с цветами, сразу придавшая комнате праздничный вид.
Только обе женщины удовлетворенно оглядели результаты своего труда, как раздался свисток прибывающего поезда.
– Не могу дождаться, когда Томас все это увидит, – произнесла Роури.
– Мне лучше вернуться к себе в палатку, – сказала Кэтлин. – Не хочу вам мешать.
– Не могу выразить, как я тебе благодарна, Кэтлин, – обняла Роури подругу.
Расхаживая по комнате, Роури с большим волнением ждала прихода Томаса. Потом, вспомнив, поспешно выставила на стол шоколадный пирог. Когда наконец раздался стук в дверь, она бросилась открывать с широкой улыбкой на лице.
За дверью стоял Калеб Мэрфи. Он приподнял шляпу.
– Добрый вечер, мисс Кэллэ… м-м-м… миссис Грэхем. Доктору пришлось отправиться в лагерь. – Мэрфи протянул ей сложенный лист. – Он просил передать вам это.
Чувствуя глубокое разочарование, Роури развернула письмо.
"Дорогая, мне очень жаль, но у нас серьезно ранены два человека, и мне придется остаться с ними. Я знаю, что ты все поймешь, и обещаю, что мы с тобой все наверстаем. Надеюсь увидеть тебя всего через пару дней. Я люблю тебя. Томас".
Роури медленно подошла к креслу-качалке и тяжело в него опустилась. Некоторое время она медленно раскачивалась, грустно глядя на пирог. Скоро комната погрузилась во мрак, и тогда она поднялась и зажгла лампу.
Глава 15
Вернувшись в свою палатку, Кэтлин увидела Майкла Рафферти.
– Где ты была? – угрюмо спросил он. Изумленная, она произнесла:
– Майкл, что… что ты тут делаешь?
– Сюда прибыло несколько новичков. Завтра я отвезу их на место и постараюсь сделать из них железнодорожных рабочих. – Он ухмыльнулся. – Кейсмент прислал для этой работы лучших людей. – Его лицо снова стало злобным. – Я спрашиваю, где ты была?
– Просто по хозяйству, – ответила она, не решаясь рассказать ему о своих взаимоотношениях с Роури.
– Ты уверена, что не была с этим разведчиком компании? – Он прекрасно знал ответ, так как видел Кина Маккензи в лагере, когда садился на поезд. Но ему нравилось видеть страх в ее глазах.
– Нет, конечно, нет, Майкл, – ответила Кэтлин. – Ты никого не ждешь на ужин? – поспешила она переменить тему.
– Я ел в лагере, – ответил он.
Тут Кэтлин с ужасом заметила, что не убрала коробку с чулками, которые подарила ей Роури. Как бы случайно она подошла к коробке и бросила на нее свой платок.
– Может, ты хочешь умыться? – спросила она. – Я нагрею воды.
– Что, жена, тебе не нравится запах настоящего мужика? Ты слишком много шмыгала вокруг разведчика. – Он схватил ее и, вздернув ее подбородок, злобно посмотрел в лицо. Потом прижался ртом к ее губам, и могучие лапы полезли ей под платье. Повалив жену на кровать, он стал срывать с нее одежду. – Боже, ну и костлявая же ты, сука. Одна кожа, – прорычал он, хватая ее за грудь.
Получив то, что хотел, Рафферти сполз с кровати. Кэтлин лежала, свернувшись калачиком, ожидая, когда он наконец ее покинет.
Разыскивая чистое белье, Рафферти сдернул платок и увидел коробку с чулками. Он вынул чулки и тупо на них уставился.
– Откуда, черт побери, они тут появились? – Резко повернувшись, он упер в нее тяжелый взгляд. Затем, не отрывая глаз, подошел к кровати и дернул Кэтлин за волосы. – Где ты их взяла? – выкрикнул он и сильнее вцепился в волосы своими огромными ручищами. – Они похожи на чулки проститутки.
Кэтлин схватила его за руки, пытаясь освободиться.
– Это подарок жены доктора. Пожалуйста, Майкл, отпусти, мне больно, – взмолилась она.
– Врешь, стерва. С чего это она будет дарить тебе подарки? Это тебе твой дружок дал, чтобы ты принарядилась для встречи с ним.
– Это неправда. Миссис Грэхем хотела отблагодарить меня за то, что я помогла ей, когда она была ранена. Это правда, Майкл. Клянусь Девой Марией.
– Держись от нее подальше, слышишь? Не тебе с ней путаться. – Он оттолкнул ее голову и, взяв ножницы, которыми Кэтлин совсем недавно резала материал для штор, изрезал чулки на мелкие кусочки. – Вот тебе твои ажурные чулочки, – фыркнул он и швырнул в нее клочки.
Затем, захватив чистую одежду, Рафферти отправился в баню. Хотя сегодня была не суббота, но этим вечером у него появилась возможность развлечься, и он не собирался ее упустить.
Роури проснулась перед самым рассветом. Некоторое время она лежала, думая о Томасе. Затем ей в голову пришла мысль, от которой она быстро вскочила с кровати, наскоро оделась и поспешила с корзинкой в руках к ресторанчику. Было еще только около шести, но хозяйка уступила ее просьбам и открыла дверь. После ресторана она направилась на станцию, к Калебу Мэрфи. Через полчаса "Бетси", пуская клубы пара, покинула Огден. В будке сидела Роури, держа на коленях корзинку с завтраком.
Томас не спал всю ночь. Уснуть ему мешали мысли о Роури. В голову приходили воспоминания о том, как мягки были ее губы и как нежно прикасались ее руки к его бровям.
Он почти чувствовал ее рядом с собой. Казалось, в воздухе стоит запах лаванды, которым так упоительно пахли ее волосы. Пожалуй, этот запах даже как-то слишком реален. Удивленно открыв глаза, он увидел над собой те самые пахнущие лавандой волосы.
– Привет, дорогая. Я сплю или нет? – спросил он чудесное видение.
– Скажите мне, что означает "или нет", и я отвечу, – произнесла она, наклоняя голову и целуя его.
– Так, – удостоверился он. – Но я надеюсь, мы еще в лагере? – Она кивнула. – И в любую минуту сюда может кто-нибудь войти?
– Без стука нет, – прошептала она, ущипнув его за шею.
– Сейчас как раз нет стука, – заметил он. Она выпрямилась.
– При других обстоятельствах я бы приняла это приглашение. Но лагерь уже проснулся.
– Бог мой, женщина – действительно зло и погибель, – сокрушенно закрыл он глаза, но тут же в удивлении снова открыл. – А как ты здесь оказалась? Только не говори мне, что ты приехала сюда на лошади одна.