- Дорогие дети, - торжественно произнесла мать, - когда вы наконец поймете, что я вижу и знаю решительно все, что происходит в нашей семье? - Поскольку ответа не последовало, она сразу же переключила свое внимание на Саймона и спросила:
- Вы не заняты завтра, ваша светлость?
Захваченный врасплох вопросом, тот ответил, слегка заикаясь:
- Н-нет, п-по-моему.
- Прекрасно! Тогда вы должны присоединиться к нам.
- П-присоединиться? - переспросил он.
- Конечно. Мы все едем завтра на прогулку в Гринвич.
- В Гринвич? - эхом отозвался он.
Дафна с интересом наблюдала его замешательство.
- Мы давно собирались туда прогуляться, - терпеливо начала разъяснять леди Бриджертон. - Возьмем лодку, устроим пикник на берегу Темзы. Это будет прекрасно, не правда ли? Ведь вы поедете с нами?
Дафна сочла необходимым вмешаться.
- Мама, - сказала она, - у герцога наверняка масса дел. Леди Бриджертон смерила дочь ледяным взглядом.
- Что ты такое говоришь, Дафна? Герцог только что сказал Мне, что он завтра совершенно свободен. - Она вновь повернулась к Саймону. - И мы обязательно посетим королевскую обсерваторию, так что это будет не просто увеселительная прогулка. Обсерватория закрыта для публики, но мой покойный муж был одним из ее попечителей, и я уверена, нас туда пустят.
Саймон поймал взгляд Дафны. Она ответила ему легким пожатием плеч, в ее глазах он уловил просьбу о прошении.
Обратившись к Вайолет, он сказал:
- Почту за честь присоединиться к вам, леди Бриджертон.
Она лучезарно улыбнулась и похлопала его по руке.
- Как мило с вашей стороны, герцог.
Глава 8
До ушей вашего автора дошли сведения, что все семейство Бриджертон (плюс некий герцог) отправилось в прошедшую субботу на прогулку в Гринвич.
Вашему автору стало также известно, что упомянутый герцог вместе с одним из членов семьи Бриджертон возвратились в Лондон промокшие до нитки…
"Светская хроника леди Уислдаун", 3 мая 1813 года
- Если вы не перестанете извиняться передо мной, - сказал Саймон, подпирая рукой голову, - я буду вынужден прикончить вас.
Дафна посмотрела на него с раздражением: ей не всегда нравился стиль его шуток. Они сидели на палубе небольшой яхты, зафрахтованной ее матерью для поездки всего семейства по Темзе в сторону Гринвича и обратно.
- Если вас так раздражает обыкновенная вежливость, - сказала Дафна, - я могу замолчать. Конечно, я не несу ответственности за свою мать и за ее манипуляции вами. Но ведь целью того, что мы задумали, было, в частности, избавить вас от назойливости матерей, а я не могу спокойно видеть, что моя милая матушка заменила их всех.
Саймон отмахнулся от ее слов и поудобнее устроился на скамье.
- Все это, пожалуй, было бы невыносимо - я говорю о ваших братьях и о почтенной матушке, - если бы не было так забавно. Как хороший водевиль.
Дафна не могла скрыть некоторой обиды:
- Ах вот как вы к этому относитесь? Мои родные для вас - комедийные актеры!
- Отчасти. А мы - для них. Разве не так?.. Что же касается плавания по реке, я совершаю его с удовольствием после многодневных путешествий по морям. Тут по крайней мере видны берега, и такие живописные. В обсерватории побывать тоже интересно. Вы знаете что-нибудь о меридианах и параллелях, не говоря уже о долготе и широте?
Она покачала головой:
- Почти ничего. Даже не имею понятия, каким образом один из меридианов оказался здесь, в Гринвиче.
Саймон снисходительно улыбнулся:
- Я помогу вам разобраться. Для плавания по морям необходимо определять место, где находится корабль в данную минуту, а также его направление. В этом помогают географические координаты - широта и долгота. Отсчет начинается от меридиана. В прошлом веке астрономы решили, что начальным меридианом будет Гринвичский.
Дафна с безнадежным видом покачала головой.
- Из всего сказанного вами я поняла одно: что Лондон стал в каком-то смысле центром мира. Неужели другие страны согласились с этим? Например, Франция? Или папа римский? Из-за этого не было войны?
Саймон рассмеялся:
- Ну, войны возникают и по более пустячным поводам. Но из-за меридиана их не было. Возможно, потому, что королевская обсерватория ежегодно публикует схемы и карты, необходимые мореплавателям всего мира, и только безумец может отправиться в открытое море без таких карт. А в них все расчеты ведутся от Гринвичского меридиана. Я понятно объяснил?
- Мне стало понятно, что вы большой знаток морского дела.
- Просто я немало плавал, а кроме того, любил математику и вообще точные науки.
- В нашей детской меня им не обучали. Боюсь, мое образование сводилось к тому, что знала гувернантка. Поэтому с цифрами я до сих пор не в ладах. Даже мама знает больше - видимо, ее гувернантка была немного образованнее, чем моя.
- Я и не надеялся, что вы овладели точными науками, - заверил Он. - Но все-таки чем ты больше увлекались?
- Историей и литературой. Нас, женщин, не учат в университетах, как вы знаете, но, к счастью, в нашем доме очень много книг, и я читала и читаю запоем.
Саймон откинулся на сиденье, пригубил из бокала лимонад.
- Могу признаться, - сказал он, - что никогда не увлекался историей.
- Почему? Это же так интересно!
В самом деле - почему? Он на минуту задумался. Неужели оттого, что история в каком-то смысле связана и с родом Гастингсов, а он чуть не с детства дал себе клятву не интересоваться тем, что было так важно для его отца?
Но, отвечая Дафне, он, разумеется, не упомянул об этом. В их отношениях еще не наступило время для откровений и скорее всего не наступит.
Некоторое время они плыли в молчании, свежий речной ветер обдувал их лица, шевелил волосы. Потом Дафна сказала с улыбкой:
- Вы можете сердиться, но у меня не идет из головы сцена, когда моя мать взяла вас за горло и заставила поехать.
- Если говорить о моем горле, - ответил он, - это, пожалуй, больше относится к Энтони… - И, заметив, что у Дафны широко раскрылись глаза и она готова начать расспросы, быстро переменил тему:
- Что же касается прогулки, я уже устал повторять, что никогда бы не принял в ней участия, если бы не желал этого.
Начало фразы звучало не слишком вежливо, и Дафна готова была обидеться, но окончание несколько примирило ее с собеседником. Тем не менее она отвернулась от него и стала с еще большим вниманием вглядываться в медленно удаляющийся от них берег.
Конечно, этого герцога не назовешь чрезмерно любезным и обходительным, но даже несвойственная его возрасту раздражительность чем-то нравилась ей. Быть может, потому, что говорил он искренне.
- Чему вы улыбаетесь? - услышала она его голос. - Что-то увидели?
- Ничего.
- Тогда отчего улыбаетесь? - повторил он. Почему его так трогает ее улыбка? Пусть отстанет. Но он не отстал, а повторил вопрос, да еще насмешливым тоном:
- Если не улыбаетесь, значит, приготовились чихнуть или зевнуть. Я не прав?
- Нет, - ответила она сдавленным от смеха голосом. - Просто любуюсь природой.
Он запрокинул голову, подставив лицо неяркому солнцу.
- Надеюсь, компания тоже вызывает у вас приятные эмоции, Дафна?
Не поворачиваясь к нему, она проговорила:
- Вы имеете в виду всю компанию или кого-то в отдельности?
- Если хотите узнать мое отношение к вашему воинственному брату, - холодным тоном сказал он, - то его поведение меня развлекает.
Всякое подобие улыбки исчезло с ее лица.
- Звучит не слишком добросердечно с вашей стороны, - произнесла она.
- Я никогда не уверял вас в своем добросердечии. Да и Энтони тоже им не отличается… Вот посмотрите… - Саймон устремил взгляд в его сторону, и тот ответил тем же. - Видите, сколько злости на лице. Он готов убить меня. - Я думала, вы были друзьями.
- Скажу больше, мисс Бриджертон, - мы и сейчас друзья. Во всяком случае, я так полагаю. Просто один из нас ведет себя глупо, а другому остается только мириться с этим и пытаться получать хоть какое-то удовольствие. Потому что ничего другого он придумать не может.
- Ох, мужчины все-таки не слишком умны.
- Как правило, да.
Она усмехнулась, потом снова стала серьезной.
- Я всегда считала, - сказала она, - что одна из главных заповедей мужской привязанности - не пытаться завлечь сестру друга. И жену ближнего своего.
- Господи, но у меня и в мыслях такого нет! Я только притворяюсь, что хочу этого. Согласно нашему плану. Разве не так?
Дафна задумчиво кивнула, не сводя глаз с Энтони.
- Но это задевает его до глубины души, хотя он знает всю правду.
Саймон заговорщицки улыбнулся ей:
- Об этом я и говорю. И это довольно занятно.
- Не нахожу ничего занятного! Такие вещи могут плохо кончиться.
- Что ж, если выловите в Темзе мой хладный труп…
Дафна содрогнулась:
- Перестаньте!
В это время появилась леди Бриджертон.
- Дети! - воскликнула она. - Ох, извините, ваша светлость… Я невольно причислила вас к моим детям… Капитан просил предупредить, что мы подплываем. Не забудьте ничего из вещей!
Вероятно, подумалось в этот миг Саймону, иметь такую мать все же намного лучше, чем не иметь никакой.
Он поднялся, подал руку Дафне, которая с благодарностью приняла его помощь, потому что не очень твердо держалась на палубе.
- У меня нет привычки к водным путешествиям, - сказала она. - Я еще не такой морской волк, как вы.
- Представляю, что будет с вами на корабле.
- Но я быстро учусь!
- Надеюсь, не только плохому?
Она вырвалась от него и едва удержалась на ногах.
- Не надо убегать от учителя, - сказал он.
Она повернула к нему раскрасневшееся лицо. Волосы ее были растрепаны от ветра, она показалась ему так хороша в эту минуту, что он забыл обо всем, в том числе и о том, что сказано в заповедях мужской дружбы насчет отношения к сестрам.
Ее чувственные губы приоткрылись в улыбке, солнечные лучи золотили волосы. Здесь, на водной глади, вдали от душных бальных залов, она выглядела гораздо естественнее, привлекательнее, да и вообще какой-то другой. Хотелось смотреть и смотреть на нее и радостно-идиотски улыбаться.
Если бы не легкая суматоха, предшествующая швартовке, он бы, наверное, не выдержал и, нарушив все клятвы, которые давал самому себе, и все правила приличия, поцеловал бы эти полуоткрытые губы. Собственно, он даже вознамерился это сделать, не отдавая себе полного отчета в своих действиях, и наклонился к ней… но яхту качнуло, он чуть не потерял равновесия и вынужден был отказаться от своего намерения.
Непонятно, что мог увидеть или о чем догадаться Энтони, оказавшийся, как нарочно, поблизости, но только он бесцеремонно схватил Дафну за руку и проговорил со скрытой угрозой:
- Предпочитаю сам на правах старшего брата помочь тебе оказаться на твердой земле.
Саймону ничего не оставалось, как наклоном головы выразить согласие с требованием Энтони и сойти позади всей семьи на поросший травой берег, мысленно ругая себя за потерю контроля над собой, что, как он считал, бывало с ним не часто, однако не должно было быть никогда.
Они медленно взбирались на холм, на вершине которого стояла обсерватория - большое здание из ярко-красного кирпича, увенчанное несколькими башенками с куполами серого цвета. Центр всего мира, как определила
Дафна. Исколесив в своих путешествиях чуть ли не половину этого мира, Саймон с особой остротой почувствовал сейчас это.
Леди Бриджертон остановилась на самом верху холма:
- Все на месте?.. Сколько нас? Раз, два, три… десять. Вся семья в сборе!
Саймон испытал некоторую неловкость от того, что его причислили к семье, но возражения с его стороны выглядели бы слишком нелепо.
- Сейчас матушка построит нас в шеренгу по одному и прикажет рассчитаться, - проворчал Колин и весело подмигнул Саймону. - А потом велит разобраться по росту. Только с этим будут некоторые трудности, так как все мы, кроме Энтони и, пожалуй, Бенедикта, еще растем и то обгоняем, то отстаем один от другого.
Саймон ответил ему улыбкой.
- Не знаю, где тогда будет мое место, - сказал он.
- Где-то рядом с Энтони, полагаю.
- Упаси Боже! Я начинаю его опасаться!
"Опять я сказал совсем не то, что хотел и что следовало бы", - упрекнул себя Саймон, поймав удивленный взгляд Колина.
- Энтони! - крикнула леди Бриджертон. - Где ты?
Действительно, в этой огромной семье не так-то легко сразу найти кого хочешь, но своего старшего она различила по недовольному ворчанию, которое тот издал.
- Иди сюда, Энтони. Тебе там нечего делать. Пойдем со мной в обсерваторию.
С неохотой тот отошел от Дафны и присоединился к матери.
Колин снова подмигнул Саймону:
- Матушка пустилась во все тяжкие, а? Как вам нравится? После этого единственный для вас выход не расстраивать ее, а пойти и предложить руку помощи Дафне.
Саймон не удержался и тоже подмигнул юноше.
- Вы недалеко ушли от вашей матери, мой друг, - сказал он.
Колин рассмеялся:
- Но зато я говорю прямо, без экивоков.
- Это верно, - великодушно согласился его собеседник. - Даже чересчур прямо.
В это время к ним приблизилась Дафна, словно услышав, о чем они говорят.
- Я осталась без сопровождающего, - жалобно сказала она.
- Ужасно! - воскликнул Колин. - И Гиацинта тоже. Если не возражаете, я возьму ее на себя. Именно Гиацинту! С Элоизой у меня обострились отношения с той поры, как ей исполнилось четырнадцать. - С этими словами он быстро отошел от них.
Саймон предложил руку Дафне, та положила свою на его локоть и спросила с улыбкой:
- Мы еще не окончательно вас запугали?
- Простите… - ответил он, - я не совсем понял…
- Я говорю о нашем семействе, - пояснила она. - Оно и в закрытом помещении довольно утомительно, но на свежем воздухе особенно… Вот видите?
Их чуть не сбил с ног Грегори, мчавшийся за Гиацинтой и что-то вопивший о том, что должен отомстить ей за все, что она ему сделала.
- Это… это просто для меня новые, еще не изведанные ощущения, - едва избежав столкновения с мальчиком, галантно заметил Саймон.
- Как вы изящно ответили, ваша светлость. Я восхищена.
- А я, в свою очередь, восхищен вашей иронией, мисс Бриджертон. Однако вы забываете, что у меня совершенно нет опыта пребывания в семье. Нет ни братьев, ни сестер.
Что-то в его тоне заставило ее внимательно посмотреть на него.
- Ни братьев, ни сестер, - повторила она с шутливым вздохом. - Вы, наверное, жили на небе.
Она бы, возможно, почувствовала, что шутка была неуместной, если бы ее внимание снова не отвлек все тот же Грегори, продолжавший гоняться за Гиацинтой.
Дафна ловко схватила его за рукав.
- Опять! Чуть не сбил нас с ног!
- Как вам удалось схватить его! - искренне восхитился Саймон. - У вас прекрасная реакция. Вы были бы превосходным дуэлянтом.
- Оружие и вообще драки не мое амплуа, ваша светлость.
- Пусти меня, я не буду! - заныл Грегори и, отпущенный на свободу, тут же бросился за Гиацинтой, но та успела найти защиту возле матери.
Саймон проводил мальчика взглядом и вновь повернулся к Дафне.
- Вы не закончили вашу мысль, - сказал он. - Вам помешала атака Грегори.
- Я… я не помню. О чем мы говорили?
- Ваши слова, Дафна, о том, что на небесах нет ни братьев, ни сестер, я понял по-своему.
- И правильно сделали, Саймон. Совершенно не отрицая мысли о благодатном одиночестве - время от времени, конечно, - я, по правде говоря, не представляю жизни вне семьи. Вне большой семьи, - добавила она задумчиво. Саймон молчал, и она завершила фразу откровенными словами:
- Я и сама не могу представить, что у меня будет всего один ребенок.
- Порою, - сказал Саймон, не глядя на нее, - это от нас не зависит.
Внезапно ее лицо покрылось румянцем.
- Ради Бога, извините! - вскричала она. - Я совсем забыла… Энтони как-то упоминал, что ваша мать… что у вас…
Он пожал плечами:
- Да, я не знал матери. Не мог знать. Поэтому не мог оплакивать ее.
В его серо-голубых глазах сквозила затаенная печаль, и Дафна чувствовала, что слова, которые она услышала, не правдивы. Однако сам он, видимо, верил в сказанное им. И она подумала: зачем, зачем этот человек обманывает сам себя в течение стольких лет? Неужели ему от этого легче?
Она вглядывалась в его лицо, чуть склонив набок голову, - так всматриваются в музее в заинтересовавшую картину или другой предмет искусства, - и видела слегка порозовевшие от речного ветра щеки, спутанные темные волосы, холодные светлые глаза под темными бровями. Или они стали сейчас немного мягче, эти глаза?..
Он чувствовал некоторую неловкость от ее испытующего простодушного взгляда и в конце концов прервал наступившее молчание, произнеся неоправданно резко:
- Пойдемте! Мы отстали от остальных.
Дафна отвела от него глаза, посмотрела в сторону обсерватории. Мать и Энтони уже входили туда. Через несколько минут их большое шумное семейство будет допущено внутрь и своими глазами увидит все эти долготы, широты и прочие чудеса.
Однако сейчас они ее мало интересовали - братья, сестры, обсерватория. Она забыла о них - словно их нет и никогда не было.
Сейчас в ее мыслях был только он, стоящий перед ней человек, кого ей так хотелось обнять, прижать к себе и никогда не отпускать.