- О, моя профессия куда менее интересна, - с улыбкой ответила Сим. - Я преподаю в школе. Заставляю детей читать классиков и устраиваю им террор в виде сочинений.
- Дети так не любят читать? - ехидно улыбнувшись, поинтересовался Майк, и Сим подумала, что про себя он наверняка снова назвал ее библиотечным сурком.
- Нет, конечно, все не так плохо. Если детей заинтересовать, они начнут читать и труды Аристотеля. Дело не в этом. Просто иногда мне кажется… я чувствую себя не на своем месте.
- Может, и вам попробовать стать журналисткой? - улыбнулась Клэр Деверик. - Останетесь в Фейнстауне, займете место вашей сестры в редакции. Если вы учитель литературы, наверняка сможете писать статьи.
- Я привыкла читать, а не писать, - пожала плечами Сим. - И потом, мама сойдет с ума, если я, подобно Суэн, перееду в Фейнстаун. Это невозможно.
- Симона просто не хочет переезжать в нашу глушь из большого города, - шутливо ответил бабушке Майк. - Верно, Симона?
- Плохо вы меня знаете, - усмехнулась Сим.
- Тогда нет ничего невозможного.
- А сами-то вы как перебрались в Фейнстаун? - поинтересовалась Сим у Майка, который всячески пытался вывести ее на откровенность.
- Здесь когда-то жил мой отец, - ничуть не смутившись, ответил он. - И мы часто приезжали в Фейнстаун к деду и моей бабушке Клэр… Когда со мной случилась беда, - Майк похлопал по колесу рукой, - мне захотелось уехать в маленький городок, и, конечно, я сразу же подумал о Фейнстауне.
Несмотря на кажущуюся откровенность Майка, Сим показалось, что он о чем-то умалчивает. В его глазах цвета листьев черного чая промелькнула тень, и Майк поспешил отвести взгляд, чтобы его собеседница не смогла заметить этой тени.
Симона подумала, что, возможно, Майк Гэсуэй был до аварии совершенно другим человеком и переезд в Фейнстаун стал для него чем-то вроде отказа от прежней, веселой и бесшабашной жизни. В любом случае, об этом знал только сам Майк, а Сим не считала, что близка с ним настолько, чтобы позволить себе задать ему этот вопрос.
Вернувшись в зал, Симона поняла, что поговорить с Майком по душам ей уже не удастся: сначала к ним подошла Аделаида Смачтон, довольно сухо поинтересовавшаяся у Майка, как он устроился на новом месте, а потом Клэр Деверик подвела к Сим Питера Харди, бледного и такого опечаленного, что Сим прониклась сочувствием, которого до сих пор не испытывала к избраннику своей сестры.
Майк вел себя с Питером довольно сухо, что сразу бросилось в глаза Сим. Возможно, Майк тоже подозревал, что Питер Харди имеет какое-то отношение к гибели Суэн, а может, Майк Гэсуэй - и эта новая мысль неприятно поразила Сим - ревновал ее сестру к этому красивому самовлюбленному мальчишке, чей мозг, если верить словам того же Майка, продырявлен золотыми пулями, отлитыми из папашиных денег.
Мог ли Майк и в самом деле увлечься Суэн? А почему бы и нет, подумала Сим. Питер верно подметил, сказав, что его девушка нравилась всем мужчинам. Майк, несмотря на внешнюю холодность, вполне мог увлечься яркой живой девушкой, которая, к тому же, испытывала к нему симпатию, по крайней мере дружескую.
Эта догадка показалась Сим вполне логичной, но почему-то ей совсем не хотелось верить в то, что Майк и в самом деле был увлечен ее сестрой. Почему? Сим не могла ответить себе на этот вопрос, как до сих пор не могла разобраться в том, нравится ли ей Майк Гэсуэй. С одной стороны, он вызывал у нее доверие и симпатию, с другой - ее раздражали обидные шутки и его необоснованная уверенность в том, что он все о ней знает…
Питер Харди рассказал Сим, что ему звонил детектив Петерсон и полюбопытствовал, не рассказывала ли ему Суэн о том, с чем была связана статья, которую она собиралась написать незадолго до своей гибели. Питера смутили вопросы детектива - он был уверен, что смерть Суэн едва ли заинтересует полицию. Сим лишь развела руками и ответила, что она даже не предполагает, почему детектив решил побеспокоить мистера Харди.
- Вот так да… А вы умеете врать, - лукаво покосился на нее Майк, когда Питер отошел. - И бровью не повели, сказав этому мальцу, что ничего не знаете.
Сим поправила очки на переносице и смерила Майка снисходительным взглядом.
- А вы бы хотели, чтобы я выложила ему всю правду и рассказала про дневник? По-моему, мистер Гэсуэй, вам просто нравится отыскивать в людях недостатки.
- Отсутствие недостатков в человеке куда больше настораживает, чем отсутствие достоинств. Ангелы - явление небесное, а вот демоны - вполне земное. Так что мои слова вы смело можете считать похвалой.
- У нас с вами разная религия, мистер Гэсуэй, - покачала головой Сим.
- Отчего же? Вы что, исповедуете ислам? - хмыкнул Майк, посмотрев на нее так, словно она была студенткой, исполненной юношеского максимализма, а он - мудрым преподавателем.
- Я имею в виду "религию" не в буквальном смысле этого слова, - усмехнулась Сим. - Вы когда-нибудь читали Фромма, мистер Гэсуэй?
- A-а, проповедника гуманистического психоанализа… - Майк окинул ее взглядом, в котором явственно читалось ощущение собственного превосходства. - Вашему Эриху Фромму следовало бы писать утопические романы, а не психологические труды.
- Если вы демонстрируете такую осведомленность, то наверняка помните, что этот писатель-утопист говорил о "религии" каждого отдельно взятого человека.
- Если бы я помнил о таких мелочах, наверное…
- Конечно, вы не помните, - раздраженно перебила его Сим. - Вы наверняка не потрудились прочесть ни один из его трудов, ограничившись поверхностными статьями о его работах. Так вот, у каждого человека или группы людей есть своя "религия", то есть мировоззрение, убеждения, ценности, если хотите. И наши с вами мировоззрения, увы, противоположны.
- Я бы не делал таких поспешных выводов, - спокойно ответил Майк, словно его ни капельки не задело то, что Сим только что упрекнула его в поверхностности. - А знаете, мне нравится, что вы верите в то, о чем говорите. Спасибо за экскурс в психологию, Симона. Только не обращайтесь ко мне больше "мистер Гэсуэй". Вы произносите мою фамилию так, что я чувствую себя стариком. И, еще одно… - Майк ухватился руками за ручки коляски и слегка приподнялся в кресле, чтобы Сим смогла его лучше слышать. - Я хочу помочь вам разобраться с этим дневником. Приходите ко мне после того, как встретитесь с этой рыбой, детективом Петерсоном. Думаю, нам будет, что обсудить. Только, умоляю, не похороните вашу находку в полиции - иначе мы ничего не узнаем о Суэн. А я в свою очередь попробую расшифровать те загадочные инициалы, о которых вы говорили.
Сим кивнула. Майк опустился в кресло, и она заметила на его лбу капельки пота. То, что было для нее вполне обыкновенным действием, стоило ему больших усилий. Майк улыбнулся, хотя Сим заметила, как участилось его дыхание. Ему не хотелось, чтобы люди видели в нем беспомощного калеку. Однако иной раз в своем стремлении оградиться от жалости и сочувствия Майк Гэсуэй мог зайти слишком далеко…
7
Проснувшись, Майк Гэсуэй впервые за несколько лет не подумал о том, что утро самое безрадостное время суток.
За окном сыпал крупными хлопьями снег. Несносная мисс Бифер почему-то не оглашала своим басом кухню, проклиная хозяина, который повсюду оставлял пепельницы с окурками и кучки пепла. Сделав над собой усилие, Майк перевернулся на бок, оказавшись на самом краю дивана, и, нажав на кнопку, обездвижил колеса кресла. Интересно, получится ли на этот раз обойтись без помощи Ронды Бифер?
Приподнявшись на одной руке, Майк завалил половину корпуса в кресло, так что ручка оказалась прямо у него между лопаток. Дальше дело, а точнее, тело, двигалось с огромным трудом. Майк уже почти перевалился на сиденье, когда ноги съехали с дивана и упали прямо в большую пепельницу, которую он еще вчера оставил на полу. Пепельница, к счастью, не разбилась, ноги все равно ничего не чувствовали, зато корпус, занявший весьма странное положение, чувствовал себя очень некомфортно.
- Вот же черт! - выругался Майк и попытался ухватиться руками за ручки. - Надо же, а я уже забыл, как это сложно…
- Боже ты мой, мистер Гэсуэй! - завопила прибежавшая на грохот и чертыханья хозяина Ронда Бифер. - Что же вы это делаете?!
- Пытаюсь вспомнить, что я - человек, - скептически хмыкнул Майк. - Но эта амнезия, по всей видимости, штука непоправимая.
- Амне… что? - недоуменно поинтересовалась Ронда Бифер, усадив хозяина в привычную позу.
- Потеря памяти, мисс Бифер.
- Ну имя-то мое вы, слава богу, не забыли.
Майк подъехал к окну, думая о том, что раньше эти неудачи бесили его так сильно, что он начинал ненавидеть себя и готов был громить и крушить все вокруг. А сейчас… Сейчас никакой ненависти и злобы он не испытывал. Так, легкую досаду на то, что мог быть чуть более настойчивым, а мисс Бифер могла бы оказаться чуть менее расторопной.
С чего такие перемены? - спросил себя Майк, любуясь садом, занесенным белыми перьями. Неужели я уже привык? И это будет первое Рождество, когда я не прокляну то, что не отправился на тот свет? Страшно даже загадывать…
- Что за погодка, мисс Бифер, - обратился он к домработнице, подозрительно беззвучно подбиравшей с пола рассыпавшиеся окурки. - По-моему, мы наконец-то дождались зимы.
- Вы бы лучше подумали о том, что у вас скоро будет гостья, - проворчала мисс Бифер, вернув Майку веру в то, что привычное положение вещей не нарушилось. - Неодетый, непричесанный, а в комнате - сущий бедлам… Надо было разбудить вас ни свет ни заря, чтобы тут убраться. Да я так захлопоталась с обедом, что начисто забыла про вашу жуткую берлогу.
- Гостья? - с деланым удивлением поинтересовался Майк. - Ах да, Симона… Но она обещала позвонить, прежде чем…
- Она уже звонила, мистер Гэсуэй.
- Вот черт… - не на шутку разволновался Майк и, подъехав к шкафу, распахнул дверцу.
- Не поминайте нечистого, сколько раз говорила… Да найду я вам рубашку, мистер Гэсуэй, и брюки найду. Только уж, пожалуйста, не суетитесь так, как будто дом горит. Мисс Бакстер, если что, подождет вас и выпьет вкусного чая, к которому я испекла такие кексы, что пальчики оближешь. А пока мисс Бакстер будет облизывать пальчики, я помогу вам одеться. Будете выглядеть не хуже молодого Харди, честное слово.
Майк развернул кресло и недоуменно уставился на без умолку тараторящую мисс Бифер.
- С чего это вы вспомнили Харди? - прищурившись, посмотрел он на домработницу. - И почему это я должен быть хуже или лучше этого безмозглого щеголя? Он у вас что - воплощение мужественности и красоты?
- Да что вы, мистер Гэсуэй. - Ронда Бифер подняла на него раскрасневшееся лицо. - Мне уже поздно о таком и думать. Просто мне показалось, вы хотите хорошо выглядеть перед мисс Бакстер, вот я и…
- Ладно, мисс Бифер… - Майк посмотрел на нее так, словно его взгляд должен был заставить ее залезть под диван, возле которого она так старательно подметала. - Я прощу вам это странное заблуждение насчет того, что я хочу поразить мисс Бакстер своим безупречным внешним видом - если, конечно, к моему виду вообще можно применить слово "безупречный". Но какого, спрашивается… нечистого вы задумали сделать из меня Питера Харди Второго?
- Да что вы так всполошились, мистер Гэсуэй? - сделав невинное лицо, поинтересовалась Ронда Бифер. - Лучше бы вы нашли, что наденете, да убрали со стола свою пепельницу и бутылку, которую спрятали, думая, что никто ее не заметит.
Перепалка могла бы затянуться надолго, если бы ее не прервал донесшийся из холла звонок. Мисс Бифер и Майк Гэсуэй переглянулись.
- Ну что вы на меня смотрите, будто я у вас овцу украла? - поинтересовалась у Майка домработница. - Приберите на столе, а я встречу гостью.
Майку оставалось только согласиться - продолжение спора с мисс Бифер грозило тем, что Симона станет снеговиком раньше, чем кто-нибудь в этом гостеприимном доме откроет ей дверь.
- Извините, что разбудила.
Глядя на разрумянившееся лицо Сим, Майк подумал, что сейчас она похожа вовсе не на библиотечного сурка, а на молоденькую студентку, забежавшую в университет, чтобы отдать старику-профессору работу, напечатанную на стареньком "ундервуде".
Интересно, похож я на старика-профессора? - хмыкнул про себя Майк. Господи, да ведь между нами всего-то девять лет разницы. Мне же еще не шестьдесят, а всего лишь тридцать два. Почему я чувствую себя рядом с ней старой развалиной?
- Вы извиняетесь, как школьница, - вслух заметил Майк. - Видно, это заразно…
- Что "это"? - звонко-морозным голосом поинтересовалась Сим.
- Извинятельство, - хмыкнул Майк.
- Просто пытаюсь быть вежливой. По-моему, в этом нет ничего смешного.
- Разумеется, ничего. В ваших словах нет ничего смешного. Только в том, как ваши слова сочетаются с вашим обликом…
- А что вам не нравится в моем облике? - поинтересовалась Сим, и Майк заметил в ее глазах тот сердитый блеск, который ему так нравился.
- Вы похожи на учительницу, а извиняетесь, как ученица.
- Вообще-то я не похожа на учительницу. Я и есть учительница, - сухо заметила Сим.
- Не знал, что вы и в Фейнстауне занялись преподаванием. - Майк понимал, что давно уже было пора остановиться, но ничего не получалось: если уж он вживался в роль "ядовитого человека", то играл ее с таким вдохновением и упоением, что ему мог бы позавидовать настоящий актер.
- Если можно назвать преподаванием попытку объяснить, что такое вежливость, человеку, имеющему об этом понятии весьма смутное представление, то да, я занялась преподаванием.
- Намекаете на то, что я хам? - с деланой обидой вскинулся на девушку Майк.
- Почему же "намекаю"? По-моему, я сказала об этом прямо.
- А я прямо сказал, что в своих длинных юбках, блузках с воротом до самого горла и доисторических жакетах вы выглядите, как учительница. Так чего же вы на меня обиделись?
На лице Симоны появилось растерянное выражение, какое Майк видел всякий раз, когда она не знала, что ответить.
- Присаживайтесь, Симона, - миролюбиво предложил он, решив, что на этом их вводную перепалку можно закончить. - Вы тоже извините: увы, у меня не самый простой характер.
Симона присела на краешек дивана, предусмотрительно убранного и застеленного мисс Бифер, и посмотрела на Майка каким-то странным взглядом. Майку показалось, что этот взгляд скользнул внутрь него, и ему стало не по себе.
- Почему вы на меня так смотрите?
- А мне кажется, что вы этим гордитесь.
- Чем "этим"?
- Вашим непростым характером. Скажу даже больше: вам нравится быть ядовитым, колючим, жестким и даже жестоким.
- Вот так да, а вы, оказывается, психолог-любитель, - стараясь не выглядеть задетым, заметил Майк. - Выходит, неспроста, Симона, вы штудировали Фромма.
- Не нужно штудировать Фромма, чтобы понять человека, который пытается защитить себя раньше, чем на него напали.
- Я вас недооценил, - натянуто улыбнулся Майк. - Ну хорошо, согласен - я вас боюсь, поэтому нападаю первым. Этот комплекс у меня с детства - начинаю паниковать от одного вида учительниц…
В серых глазах цвета пепельно-туманного неба снова вспыхнул знакомый Майку огонек.
- Я говорила не о том, что вы меня боитесь, Майк. Если хотите, можете отшучиваться. Что до моего учительского вида, то, думаю, носи я кричащее мини и откровенное декольте, вы едва ли вели бы себя иначе… разве что пялились бы мне в декольте, конечно.
- Ну это уж слишком для приличной девочки из хорошей семьи, Симона, - рассмеялся Майк, а она, впервые за то недолгое время, что он ее знал, густо покраснела.
Это было и смешно и трогательно. Симона Бакстер, умная и начитанная девушка, довольно неплохо разбиравшаяся в людях, была на самом деле такой наивной…
Майк попытался представить, каким должен быть мужчина, которого мисс Бакстер выберет в качестве объекта своей любви, но в голову совершенно ничего не приходило. Либо она влюбится… или уже влюбилась, как знать, в пустоголового красавца, которому какое-то время будут интересны ее гордость и недоступность, либо увлечется немолодым женатым интеллигентом, который будет рассказывать ей сказки о том, как он несчастлив в браке, и о том, что никто не понимает его тонкую ранимую душу, вечно борющуюся с ветряными мельницами всеобщего безразличия.
Ни первый, ни второй вариант, представленный рядом с Сим, не доставил Майку особого удовольствия. И в том, и в другом случае она была обречена стать несчастной.
Да, она и сейчас не выглядела счастливой, но Майк почему-то надеялся, что дело было вовсе не в разбитом сердце.
Когда с взаимными пикировками было покончено, Сим наконец рассказала о своей встрече с детективом Петерсоном. Несмотря на то что Майку сразу не понравился этот слишком уж вялый для полицейского тип, оказалось, что детектив все-таки предпринял кое-какие попытки выяснить, насколько верны подозрения Сим, касающиеся смерти ее сестры.
Во-первых, он снова поговорил с жильцами "Райской птицы", которые видели Сим в день пожара, и еще раз побеседовал с Аделаидой Смачтон. Во-вторых, он поговорил с редактором "Фейнстаун лайф" и пообщался с Питером Харди.
Увы, никто из этих людей не сказал детективу ничего конкретного. Да, Суэн Бакстер действительно хотела написать статью, которая наделала бы много шума в Фейнстауне, но ни у кого не было доказательств, что такая статья была написана.
Заводить дело на основании одних лишь слов Суэн Бакстер полиция не собиралась. Не было ни улик, ни состава преступления. Был обыкновенный взрыв из-за утечки газа, к которому даже лендлорды-арендодатели не имели никакого отношения.
Хотя было кое-что, о чем Джереми Петерсон позабыл сообщить Симоне Бакстер во время их первой встречи. Суэн, вернувшись домой в день трагедии, оставила ключи от квартиры не с внутренней, а с внешней стороны двери. Это, безусловно, тоже можно было списать на ее забывчивость или на то, что она, почувствовав странный запах, вошла в квартиру сразу, чтобы узнать, что случилось. И все-таки…
И все-таки, Сим подумала, что, если бы ее сестра действительно была до такой степени рассеянной, ей вряд ли удалось бы устроиться на работу в редакцию престижного, пусть и для Фейнстауна, журнала.
Майк, разумеется, сказал Сим, что ничего другого он и не ожидал от полицейского с глазами рыбы, только что выловленной из речки. Сим, разумеется, ответила, что напрасно не показала детективу Петерсону дневник, из которого, вполне возможно, полиция смогла бы извлечь хоть какую-то информацию. Майк, естественно, возразил, что никто не придал бы значения старенькой тетрадке, которая в лучшем случае пылилась бы в шкафу у того же Петерсона, а в худшем - была бы выброшена в мусорное ведро, где валялась бы рядом с коробками из-под пончиков.
После этого Сим поинтересовалась, откуда у Майка такое ужасное недоверие к представителям правоохранительных органов, а Майк предложил наконец заняться делом, то есть дневником, от которого мало проку, пока баран, то есть он, пытается спорить с ослицей, то есть с Симоной.
Сим показала Майку дневник, который, кто-то начинал писать скорее от скуки, из желания хоть чем-то себя занять. Однако за сухим перечнем рецептов, бредятины о попугаях, цитат из неизвестного сборника афоризмов следовали довольно забавные описания типов человеческих слабостей, которые в дальнейшем подкреплялись вполне конкретными жизненными примерами.