* * *
Тишина звенящим эхом наполнила комнату и сомкнулась вокруг Эммы. Ей хотелось ударить его, кричать, плакать, рыдать. Но она ничего не сделала.
Она сидела в кресле, и мысли лихорадочно неслись в ее голове. Какой-то своей частью Эмма до сих пор не могла поверить в то, что рассказал Нед, другой понимала, что это правда, о которой она догадывалась всегда. Ей представлялись разные страшные вещи, которые могли произойти, хотя по сравнению с тем, что он только что рассказал ей, они уже не казались такими страшными. Эмма чувствовала себя так, словно Нед взял нож и вырвал ей из груди сердце.
- Ты должен был рассказать мне.
- Я пытался.
- Не лишком усердно.
- Нет.
Она прижала к губам костяшки пальцев и сильно надавила на них, чтобы сдержать слова, мысли и весь тот водоворот гнева и ужаса, который переполнял ее.
- А может быть, я тоже была частью твоего плана?
- У меня не было никаких планов насчет тебя.
- Нет? - Ее мысли путались. Эмма чувствовала себя преданной и такой беззащитной, словно с нее содрали кожу. Она чувствовала усиливающуюся боль, нарастающий гнев и бесконечную неуверенность.
- Зачем ты приходил в Уайтчепел на самом деле, Нед? Зачем ты приходил обедать в "Красный лев", в то время, когда жил здесь, в Мейфэре, в роскошном доме, где тебе готовили самые лучшие повара?
- Я уже отвечал тебе на этот вопрос.
- А что, если я тебе не верю?
Нед ничего не сказал, только молча посмотрел ей в глаза, но Эмма заметила, как у него сжались зубы.
- А твой управляющий Роб Финчли, он знал правду? О том, кто ты? И кто я?
- Он был со мной в ту ночь в "Олд-Молли".
- Представляю, как вы смеялись над моей наивностью.
- Мы не смеялись.
- А потом он не ходил с тобой в Уайтчепел?
- Нет.
- И наша встреча в "Красном льве" была случайной?
- Я совершенно случайно зашел туда, Эмма.
- Но почему ты зашел именно туда?
- Потому что это было достаточно далеко от тех мест, где я привык бывать, и меня там не знали.
- Ты думаешь, я поверю, что твое появление в харчевне, где я работала, - это простое совпадение?
- Я ничего не думаю.
В груди у Эммы болело, в желудке жгло, во рту стояла горечь. Все ее страхи подняли голову, понуждая к самым отвратительным предположениям.
- Ты забрал у моей семьи все, чем она владела. Так почему бы не взять и меня? Разве я не была заключительным призом в придачу к твоему выигрышу? Так ты получил от моего брата абсолютно все: его деньги, его дом, его положение в обществе. Так почему бы не взять и меня, мое тело, мое сердце, мою жизнь? Последняя месть людям, которых ты так ненавидел. Потому что они были богаты, а ты нет. Потому что ты хотел посмеяться над ними. Потому что…
В глазах Неда сверкнула молния. Он стремительно бросился вперед. В мгновение ока он оказался рядом с Эммой, схватил ее за плечи и, вытащив из кресла, впился в нее взглядом.
- Нет! - прошептал он, и от напряжения чувств его тело содрогнулось. - Я не знал, кто ты такая, до тех пор, пока леди Ламертон не представила нас друг другу. Да, после того, как я узнал, кто ты, я должен был оставить тебя в покое и, господь свидетель, я пытался. Ты можешь ненавидеть меня, Эмма. Ты можешь презирать меня, можешь избегать меня. Но у меня никогда и в мыслях не было так подло использовать тебя. Может быть, у меня совсем нет чести. Может быть, я не джентльмен. Я могу быть вором, негодяем и разбойником. Но ты никогда не должна сомневаться в том, что я тебе сказал. - Нед смотрел ей в глаза с такой яростью, что это никак не вязалось с его тихим голосом.
Эмма почувствовала, как пальцы Неда впиваются ей в плечи.
Она почувствовала его дрожащее дыхание и поняла, каких титанических усилий ему стоит держать себя в руках.
Эмма видела в его лице боль, как от кровоточащей раны, и это потрясло ее не меньше, чем его откровение. И еще она видела его искренность.
Они не могли отвести глаз друг от друга. Это была настоящая пытка. Казалось, каждая секунда этой агонии тянулась вечно, пока Нед вдруг не отпустил ее. Он отошел назад и, опустившись в стоявшее с другой стороны камина кресло, уставился в пустой очаг.
Эмма дрожала так сильно, что упала в свое кресло.
И только тиканье часов нарушало воцарившуюся тишину.
Она не знала, что говорить.
Не знала, что делать.
Казалось, весь окружавший ее мир рухнул. Любовь, надежда, доверие, будущее - все в одночасье исчезло. Эмма не понимала, кто он. Теперь она не понимала даже, кто она. Единственное, что непрестанно и настойчиво стучало в ее голове, - это мысль о том, что в ту ночь за игорным столом напротив Кита сидел Нед. И эта мысль своей невероятной тяжестью перечеркивала все остальное.
- И ты еще обещал мне найти его, хотя все это время знал, что именно ты заставил его исчезнуть, - сказала Эмма, как будто говорила сама с собой.
Она встала.
Нед поднял голову и посмотрел на нее, и его взгляд причинил ей боль, она была такой пронзительной, что заполняла собой все ее существо. Эмма уже не могла ни о чем думать, она чувствовала, что не в силах этого вынести. Ей нужно было остаться одной.
- Я не могу быть с тобой, Нед Стрэтхем. - Только не теперь. Эмма не могла даже смотреть на него. Не могла сказать ему больше ни слова. Только покачала головой и ушла.
Весь остаток ночи Нед просидел в кабинете. Это было поражение, каких он никогда прежде не знал. Рана, которой не суждено зажить. Но Нед не мог позволить себе роскошь жалеть себя.
Он запер свои чувства глубоко внутри. Продумал все шаги, которые должен предпринять. Невозможно было ничего исправить. Он мог вынести ее ненависть, но ее боль… это было во сто крат тяжелее. И все же Нед должен вытерпеть это. За свою жизнь ему пришлось вынести многое. Такое, перед чем пасовали люди вроде Девлина и Кита Норткота. Он вытерпит это и будет знать, что сделал все, что мог. И эта уверенность уже кое-что значила.
Нед не стал топить свое горе в вине. Не стал бесцельно бродить по темным улицам. Он подошел к письменному столу и достал необходимые документы. Потом уселся в кожаное кресло и окинул взглядом комнату, более просторную, чем все, где ему доводилось жить. Он ждал, когда кончится ночь и займется рассвет.
Когда день наконец наступил, Нед умылся и сам переоделся во все свежее. Аккуратно сложив все бумаги в карман, он бесшумно выскользнул из парадной двери.
Эмма стояла у окна своей спальни и смотрела, как фигура Неда исчезла на дороге.
На ней по-прежнему были ночная рубашка и шаль. Босые ноги посинели от холода и начали болеть. Голова гудела после бессонной ночи, наполненной мыслями о свалившемся на нее несчастье. Глаза распухли, веки отяжелели от слез. Но теперь она уже не плакала. Она чувствовала себя пустой, оцепеневшей.
И даже после того, как он ушел, Эмма еще долго стояла неподвижно.
Стояла потому, что не знала, что еще она может сделать.
Что делать женщине, узнавшей, что мужчина, которого она любит, не тот, кем она его считала? Что все, на чем зиждились их жизнь и их любовь, все оказалось ложью?
"Я никогда не лгал тебе. И никогда не буду".
Может быть. На словах. Но все равно он обманул ее. И Эмма не понимала, как из этого выбраться. Потому что больше не знала, что чувствует к нему. Потому что она была его женой, а он ее мужем, и ничто не могло этого изменить.
Он был ее мужем.
Он был ее любовником.
И человеком, который разорил ее семью.
Эмма думала об отце, которому пришлось отдать их фамильный дом на Беркли-стрит и переезжать из одного места в другое, с каждым разом все более дешевое. О том медленном погружении в небытие.
Она думала о Ките, который бежал неизвестно куда, о том, что случилось с ее матерью, о больнице для бедных, где она окончила свою жизнь. А потом об Уайтчепеле, о доках и о "Красном льве".
- Кит… - Эмма шептала имя брата в тишине спальни, как будто он мог ее услышать. Кит. В памяти всплыло его лицо, смеющиеся глаза, так похожие на глаза отца, его улыбка, которая появлялась, когда он дразнил ее.
"Никто не приставлял к его виску пистолет, заставляя садиться за игорный стол". Слова Девлина снова звучали в ее голове. Эмма попыталась отмахнуться от этой правды, как делала всегда, но на этот раз что-то не позволило ей до конца отогнать ее.
Она закрыла глаза и увидела лицо, но не брата, а другого мужчины. Лицо, которое нельзя было назвать правильным или красивым. И все же такое прекрасное в своей суровой мужественности. От его глаз, смотревших прямо в душу, у Эммы заныло сердце. Но это не могло изменить того, кем он был и что он сделал, а только усиливало жестокую насмешку судьбы, если поверить, что это действительно судьба свела их вместе. Но могла ли она верить в это?
Эмме вспомнилась боль в глазах Неда, буря эмоций, бушевавших в нем, когда он с яростью отверг ее обвинение. Он был на грани. Она верила ему. Но это ничего не меняло. Нед скрыл от нее правду. И в каком-то смысле этот обман ранил ее сильнее, чем то, что он скрывал.
Эмма подумала о том, что могла бы сложить свои вещи в маленький походный сундук, с которым приехала сюда, и вернуться к отцу.
Она думала о том, что могла бы снова пойти в "Красный лев" и попроситься на ту же работу. Заработать достаточно денег и снять жилье вместе с какой-нибудь другой девушкой.
Но, в конце концов, поняла, что не может сделать ничего подобного.
Эмма отошла от окна, умылась, оделась и стала ждать, когда Нед вернется домой.
Было уже шесть часов вечера, когда Нед вернулся в дом на Кавендиш-сквер.
Небо закрывали серые облака, и, несмотря на ранний час, свет уже начинал гаснуть. В окно эркера тихо постукивал дождь, стекавший по стеклу, словно слезы. Эмма села в кресло у камина в гостиной и сделала вид, что читает книгу, как будто только что не ходила в тревоге из угла в угол.
Нед вошел в комнату и встал у камина. Она увидела капли дождя, которые, не успев впитаться, блестели на плечах и на рукавах его шерстяного сюртука. Мокрые волосы были отброшены назад, как будто он только что пригладил их рукой.
Пауза затянулась.
- Где ты был весь день? - Он выглядел усталым. Под глазами залегли темные тени. Эмма уже знала, что всю ночь он просидел у себя в кабинете.
- Встречался со своим поверенным. И еще с несколькими людьми.
И снова тишина, нарушаемая лишь мерным ходом напольных часов, стоявших в углу гостиной, и стуком лошадиных копыт по мостовой, доносившимся с улицы. Впервые за все время их отношений Эмма чувствовала себя неловко и скованно. Казалось, что яростные, резкие и безжалостные обвинения, которые она бросила ему накануне ночью, до сих пор висят в воздухе.
- Я не жду, что ты простишь меня, Эмма.
На какое-то мгновение их глаза встретились, и сердце Эммы забилось чаще, боль вернулась снова, к горлу подкатил ком.
- Не знаю, смогу ли когда-нибудь это сделать. - Ей хотелось быть с ним честной.
Колючая тишина снова заполнила комнату.
Нед кивнул и отвел взгляд. Потом вытащил из кармана какие-то бумаги. Судя по виду, юридические документы.
Он положил их на столик рядом с ней.
- Все это твое. Ты можешь делать с этим все, что сочтешь нужным. Моя единственная просьба - не закрывать предприятия. Завтра утром придет мой поверенный, мистер Керр, он разъяснит тебе все подробности. В дальнейшем, если у тебя возникнут какие-нибудь проблемы или ты не сможешь в чем-то разобраться, обращайся к Робу Финчли на Саут-стрит. Он тебе поможет.
- Ты уходишь? - Эмму охватили самые противоречивые чувства. Сердце сжалось от страха.
- Не думаю, что ты хочешь, чтобы я остался.
Тишина оглушала.
"Останься!" - шепнул внутренний голос. Но плотно сжавшиеся губы не дали этому слову вырваться наружу. Пальцы с такой силой вцепились в лежавшую на ко ленях книгу, что побелевшие костяшки почти светились в полумраке. Гордость - вот все, что у нее осталось. Гордость, велевшая скрывать свои страдания, не подавая виду, что его уход ранит ее еще сильнее.
Эти минуты показались ей самыми длинными в жизни. Они предательски тянулись, вызывая боль. Резали по живому.
- Прощай, Эмма.
"Не уходи!" Мольба пульсировала у нее в голове, с кровью разносилась по венам. Но Эмма сидела и ничего не говорила. Она дала Неду уйти.
Дверь гостиной медленно закрылась за ним. До нее донеслись тихие голоса, потом открылась и снова закрылась парадная дверь.
Не может быть, чтобы он ушел так быстро. За несколько ударов сердца.
Эмма подбежала к окну и увидела, как знакомая фигура удаляется по улице. Одна. Пешком. Без вещей. Без ничего, кроме того, что на нем надето. Его темный сюртук исчез в сером вечернем тумане.
Не может быть, чтобы он действительно ушел, снова подумала она. Вот так просто. Без ничего. Он должен вернуться. За своей одеждой, за своими вещами. Как же иначе? Однако в груди вдруг возникла страшная пустота, потому что Эмма знала, совершенно точно знала, что Нед не вернется.
Книга выпала у нее из рук и с мягким стуком упала на турецкий ковер.
Эмма не потрудилась подобрать ее. Она даже не знала, как называется эта книга, и не прочитала ни единого слова под голубой обложкой. Дождь сильнее застучал по оконному стеклу, как будто просил, чтобы его пустили в дом.
Какая-то частичка души Эммы съежилась и умерла.
Глава 17
На следующий день в десять часов утра Эмма принимала в гостиной мистера Керра.
Это был маленький тщедушный человечек с короткими седыми волосами, аккуратно окружавшими лысую макушку. Он выглядел немолодо, но его глаза смотрели ясно и живо. Весь его облик говорил о трудолюбии и компетентности.
Его взгляд скользнул по документам, которые так и остались лежать нетронутыми на столе, где их оставил Нед.
Эмма посмотрела поверенному в глаза.
- Что вы намерены мне сообщить, сэр?
- Мистер Стрэтхем передал этот дом и все свое имущество, включая недвижимость и активы, в трастовое управление под попечительство мистера Уильяма Норткота с условием, что особое право на его использование передается его дочери Эмме Стрэтхем. Собственно говоря, это означает, что вы становитесь законной владелицей всего.
- Но он мой муж, а значит, по закону все, чем я владею, принадлежит ему.
- Но не в случае траста. Это единственный инструмент, позволяющий обойти отдельные положения закона о собственности супругов.
Эмма посмотрела на мистера Керра, пытаясь переварить то, что он сказал.
- Я владелица всего?
- До последнего фартинга.
Она нахмурилась.
- Вы упомянули другую недвижимость.
- Дом на Беркли-стрит. Номер девятнадцать, если я правильно помню.
Дом, в котором она родилась и выросла.
- Мистер Стрэтхем приобрел этот дом около двух месяцев назад. - Керр нацепил на нос очки и заглянул в свои записи. - Тринадцатого сентября.
Спустя несколько недель после того, как она поступила в компаньонки к вдовствующей леди Ламертон.
- Я взял на себя смелость составить краткую сводку состояния ваших финансов. Полагаю, она окажется полезной. - Поверенный протянул Эмме документ, состоящий из одного листа. - Думаю, вы найдете все в полном порядке. Но если у вас возникнут вопросы или вы захотите дать какие-нибудь распоряжения, пожалуйста, без колебаний обращайтесь ко мне. - Мистер Берр снял очки и убрал их в карман жилета, сложил свои бумаги в кожаную папку и поднялся, чтобы уйти. - Желаю вам хорошего дня, миссис Стрэтхем.
Эмма опустила глаза на бумагу и пробежала взглядом по написанным там цифрам.
- Одну минуту, сэр.
Мистер Керр остановился и посмотрел на нее с выражением вежливого вопроса.
- Эти цифры… суммы на банковских счетах… Не может быть, чтобы они были верными.
- Уверяю вас, мадам, они абсолютно правильны.
- Но… - Ее отец был достаточно богат, имея пять тысяч фунтов годового дохода. Эмма прикинула балансы на банковских счетах. - Сто тысяч фунтов? - слабым голосом произнесла она. Наверняка ошибка. Этого не могло быть.
- Ваш супруг весьма прозорливый бизнесмен. Найдется не много людей, способных за два года увеличить размер первоначальных инвестиций в двадцать раз.
Эмма уставилась на поверенного.
- Как он это сделал?
- У него нюх относительно того, что и куда вкладывать.
- Он говорил о предприятиях.
- Есть несколько предприятий в Ист-Энде: фабрика по производству уксуса, красильня, несколько лесопилок, бондарня, большая пивоварня и спиртовой завод. Еще есть несколько мануфактур по производству шерсти, хлопка и шелка. Инвестиции в Восточной и Западной Индии, а также в Америке. Судоверфи в Портсмуте. И конечно, лондонские доки со всеми складами и погрузочно-разгрузочными работами. Весьма прозорливый джентльмен, как я уже говорил.
Эмма сидела не шелохнувшись.
- Да, видимо, вы правы, - сказала она, вспоминая свой разговор с отцом в день свадьбы, особенно одну небольшую его оговорку. Теперь она все поняла, хотя тогда почти не обратила на нее внимания, не говоря уже о том, чтобы понять, что та означала. Отец знал, что Нед Стрэтхем владеет доками и что именно он давал работу ему и всем остальным на складе.
- У вас еще остались какие-нибудь вопросы, которые я мог бы вам разъяснить, миссис Стрэтхем?
- Нет, благодарю вас. - Эмма дождалась, когда дворецкий проводит мистера Керра к выходу, и только потом открыла документ, лежавший сверху стопки. Это был акт о передаче собственности в траст, про который говорил мистер Керр.
Ее глаза скользнули по списку того, что в нем значилось. Все деньги, имущество и предприятия. Акции, облигации и вклады. Все, чем владел Нед. Богатство, превышавшее большинство состояний Англии.
В доме было тихо. Пусто. Никаких звуков, кроме рыданий, душивших Эмму.
Нед подписал этот документ утром в день их свадьбы.
Проходили дни, но Нед не возвращался. В доме все шло как раньше, все работало как часы, хорошо смазанные и отлаженные, не требующие ее участия.
Слуги никогда не спрашивали, когда вернется хозяин. Если они и знали о том, что этого не будет никогда, то не упоминали об этом.
Просидев неделю за закрытыми дверями на Кавендиш-сквер, Эмма отправилась посетить дом на Беркли-стрит.
Семейство, которому ее отец продал дом, внесло множество изменений, но кое-что осталось по-прежнему. Эмма переходила из комнаты в комнату, и ее окружало эхо давно минувших дней. Мать, с улыбкой развлекающая гостей, Рождество с праздничным обедом из двадцати перемен, смеющийся Кит, дергавший ее за косу и гонявшийся за ней по лестнице. Холодные зимние вечера, когда они сидели вокруг камина, в котором с ревом горели дрова, и пили горячее молоко с медом, а отец рассказывал им сказки. Ее охватило чувство горькой и вместе с тем сладкой тоски по тем счастливым временам. Эмма задумалась над тем, как в те годы жил Нед.
"Дети здесь быстро взрослеют".
Маленький мальчик, один в жестоком мире. Без домашнего тепла. Да и вообще без дома. Подкидыш. Беглец. Ни праздника на Рождество, ни любви.
Мысли об этом разрывали ей сердце. Эмма закрыла глаза и попыталась прогнать их, но они безмолвно упорствовали и не отступали.