Хватит ли ей мужества, чтобы снова от него уйти? У нее нет выбора. Джек Саттон представляет для нее самую большую опасность из всех, с которыми она когда-либо сталкивалась. Она не могла сказать почему. Она знала только, что ей нужно спасаться бегством, несмотря на то что ее тело жаждет его.
Она помнила, как пять лет назад выскользнула из его квартиры, пока он принимал душ, и села на ближайший самолет до Европы. Оттуда она сразу отправилась на Мальдивы. К тому времени, когда она спустя несколько недель вернулась домой, Джек уже перестал ее искать. Она сказала себе, что именно это ей и было нужно. Затем она убедила себя, что ей следует принять предложение Тео. Что тот уик-энд с Джеком не имеет никакого значения. Но в глубине души она всегда знала правду.
Джек представляет для нее слишком большую опасность. Он единственный мужчина, в которого она влюбилась по-настоящему за всю свою жизнь, но он никогда не будет принадлежать ей душой и телом. Она поняла это еще пять лет назад и, запаниковав, сбежала.
Сейчас ей было еще хуже, чем тогда, потому что она увидела, как все могло бы у них быть. Увидела все то, чего никогда не знала. Уютный дом, созданный для большой дружной семьи. Уединенный остров, где нет папарацци. Их с Джеком, таких, какие они есть, а не таких, какими их хотели видеть окружающие.
Ларисса позволила себе немного помечтать. Если бы только ее жизнь не была такой сложной. Если бы только Джек не был так решительно настроен выполнить требование своего деда. Если бы только она могла стать другой, чтобы Джек ею гордился, а не стыдился ее.
Если бы только он не считал ее шлюхой.
Ларисса глубоко вдохнула. Выдох был больше похож на всхлипывание.
На этот раз она точно знала, от чего отказывается, поэтому ступора не было. Боль разлилась по ее телу, и ей казалось, что она вот-вот в ней захлебнется.
Часть ее по-прежнему сделала бы что угодно, притворилась бы кем угодно, лишь бы избавиться от этой боли.
Но благодаря Джеку, который пробудил внутри ее ураган чувств, она поняла, что заслуживает лучшего. Восемь месяцев назад ей было бы все равно, если кто-то сказал, что ненавидит ее, но той Лариссы больше нет. Она пока не знает, что собой представляет новая Ларисса, но впервые с того момента, как она вышла из комы, ей захотелось узнать, кем она хочет быть. И она больше не испытывает отвращения к самой себе. Разве может она остаться с человеком, который ее презирает? Нет, она не может себя добровольно на это обречь.
Тихо одевшись при бледном свете ноябрьской луны, она быстро сложила свои немногочисленные вещи в дорожную сумку и все-таки позволила себе в последний раз взглянуть на Джека. У нее защемило в груди, и ей пришлось задержать дыхание. Она не хотела думать о том, что он подумает, когда проснется и обнаружит, что она исчезла.
Она не может остаться.
Рано утром с острова отправляется паром, и она на него сядет.
Глава 9
Джек испытывал смертельную скуку. Музей Метрополитен был великолепен, но он был хорошо знаком со всеми его сокровищами, поскольку среди основателей музея были его предки. За свою жизнь он провел так много времени в этом всеми любимом месте, что смог бы перемещаться по нему с завязанными глазами. Он бы с радостью покинул американское крыло, где проходило сегодняшнее благотворительное мероприятие, ничем не отличающееся от других, и направился бы в зал средневековой скульптуры, где можно было увидеть композицию на сюжет Рождества и традиционную елку со свечами.
Возникновение у него подобного желания, несмотря на всю его нелюбовь к праздникам, лишь подтвердило то, что он подозревал с того момента, как пригласил мисс Элизабет Шипли пойти с ним на этот вечер. Он на ней не женится, как бы этого ни хотел его дедушка.
Как ему выдержать остаток этого вечера, сидя за банкетным столом, украшенным падубом и омелой, между своим делом и скучной неинтересной Элизабет?
- Ты в порядке? - спросила Джека его спутница. Ее улыбка слегка дрожала, что говорило о волнении. Неудивительно, что она нервничала. Он был мрачным и задумчивым с того момента, как заехал за ней. Его хватило только на дежурные комплименты. Она явно ожидала больше от обходительного Джека Саттона. У него было такое чувство, что часть его осталась на острове Эндикотт.
- В полном, - ответил он, заставив себя улыбнуться в ответ.
Ему не было необходимости смотреть в левую сторону, чтобы узнать, что его дедушка следит за каждым его движением, словно это могло подтолкнуть Джека к браку с представительницей влиятельного семейства.
Улыбка Джека улетучилась в тот момент, когда его спутница, извинившись, отправилась в дамскую комнату. Даже несмотря на то что его со всех сторон окружали светские сплетники, он не смог снова растянуть губы.
- Ты сегодня весел и очарователен как могильщик, - пробурчал его дед.
Джек едва сдерживал свое раздражение.
- Я здесь, не так ли? - Подняв брови, он посмотрел на пожилого мужчину. - Как ты и требовал.
- Я бы предпочел, чтобы мне не приходилось требовать от тебя выполнять долг перед твоей семьей. - Мистер Эндикотт нахмурился, но Джек был слишком зол, чтобы, как обычно, прислушиваться к его словам.
- Тебе не приходится беспокоиться о моей преданности долгу, - ответил он, с трудом сохраняя вежливый тон. - Ты делаешь это по собственному желанию. Я давно предполагал, что это одна из главных радостей в твоей жизни.
Дедушка напряженно уставился на него, и Джек, стиснув зубы, мысленно приготовился к новой порции нравоучений. Ему было непонятно, когда он стал безрассудным. Когда перестал ходить на цыпочках перед своим дедом.
К его удивлению, тот лишь фыркнул в ответ и начал разговаривать со своим соседом справа. Тогда Джек откинулся на спинку стула и невидящим взором уставился в окно на фасад банка в противоположном конце двора. Он был вынужден признать, что уже несколько недель он сам не свой. Что это началось после того, как он проснулся и обнаружил, что Ларисса Уитни ушла от него.
Снова.
Он никак не мог успокоиться. Разумеется, он пытался убедить себя в том, что ему все равно. Запер дом и вернулся на материк. Вытерпел долгий утомительный ужин в честь Дня благодарения в доме своего деда в Бостоне. Но даже когда он заверял старика в своем твердом намерении остепениться и продолжить род, все его мысли были о Лариссе.
Его дедушка составил список всех незамужних наследниц Восточного побережья и назвал ему достоинства каждой из потенциальных невест. Слушая его вполуха, Джек представлял себе глаза цвета морской волны, выразительные скулы и чувственные губы и думал о том, как их обладательнице удается скрывать свой острый ум. Дед разглагольствовал о соединении влиятельных семей и о большой ответственности, которая ляжет на плечи Джека, когда он вступит в брак и станет отцом. Джек кивал, как китайский болванчик, но в уме раз за разом прокручивал сцену, когда Ларисса, раздевшись по пояс в гостиной "Скеттерипайнз", бросила ему вызов. Разве могут доставлять наслаждения однообразные каждодневные блюда после того, как ты попробовал редкий деликатес?
Он все еще помнил вкус губ Лариссы, ее неповторимый запах и желал ее каждой клеточкой своего тела. Разумеется, он не мог признаться в этом своему деду.
"Наверное, это зависимость сродни наркотической", - подумал он, выдвигая стул для Элизабет, которая вернулась из дамской комнаты. Другого объяснения у него нет. С чего он взял, что сможет контролировать свое влечение к ней, если у него это не получалось пять лет назад? Даже сейчас, спустя три недели после ее ухода, он по-прежнему ее хочет. У него было множество дел в "Эндикотт Фаундейшн", но они не помогли ему отвлечься. Он каждую минуту думал о Лариссе. Ее чарующий образ преследовал его даже во сне.
Поэтому он почти не удивился, когда, услышав неодобрительный ропот, пробежавший по толпе, повернулся и увидел вошедшую в зал Лариссу. По его телу пробежали электрические разряды, губы растянулись в улыбке. Это была его первая искренняя улыбка за три недели.
Ларисса выглядела ослепительно, но иначе и быть не могло. Иконой стиля просто так никого не назовут. На острове она предстала перед ним в необычном образе. Он думал, что так она пыталась его обмануть. Что это часть ее хитроумного плана. Все же ему понадобилось какое-то время, чтобы соотнести преследующий его образ Лариссы в джинсах и его свитере без капли макияжа на лице с ослепительной красоткой, которая загадочно улыбалась фотографам, словно ей доставляло удовольствие находиться в центре всеобщего внимания.
- Самоуверенности Лариссе Уитни не занимать. - Элизабет издала язвительный смешок, который вызвал у Джека отвращение. - Глядя на нее невозможно понять, какая она на самом деле. Она только прикидывается милой и очаровательной.
Джеку захотелось сказать своей спутнице что-нибудь грубое, но, будучи джентльменом, он сдержался.
- Не знал, что ты знакома с Лариссой, - произнес он ледяным тоном.
Щеки Элизабет вспыхнули.
- Я с ней не знакома лично, - ответила она, отпрянув, словно он ее ударил.
- В таком случае ты, возможно, не знаешь правду о ней, - сказал он с едва скрываемой яростью, над которой Ларисса всегда смеялась. Женщина съежилась в комок. - Следует подумать дважды, прежде чем обсуждать вещи, которые обсуждают только недалекие сплетники.
Элизабет ахнула и покраснела еще сильнее. Джек почувствовал на себе испепеляющий взгляд своего деда, но ему было безразлично, что он испортил его матримониальный план. Гораздо важнее для него было понять, почему он так отреагировал на комментарии Элизабет. Разве он не говорил более возмутительные вещи о самой Лариссе? Почему его беспокоит, что кто-то другой говорит о ней гадости?
Он снова перевел взгляд на Лариссу. Она грациозно пробиралась сквозь толпу, улыбаясь собравшимся, словно была рада всех видеть. На ней было великолепное темно-синее платье, облегающее изгибы ее фигуры. Бусинки, которым оно было расшито, блестели в свете люстр, и при каждом ее движении платье переливалось. Боже, она даже еще красивее, чем образ, хранящийся в его памяти. Он обнаружил, что ему нравится ее макияж, подчеркивающий необыкновенный цвет глаз. Ее короткие черные волосы так мастерски уложены, что она выглядит более утонченной и элегантной, чем когда была блондинкой. Она была воплощением тайны, чувственности и чего-то нового, чему он не смог сразу подобрать название.
Затем его осенило. Это ее происхождение. Ее генеалогия. Они давали ей непоколебимую уверенность.
"Вы можете обо мне шептаться, - словно говорила она каждым своим шагом, - но вы меня узнаете".
Она та, кто она есть. Ларисса Уитни. И второй такой быть не может.
Когда Джек увидел ее во всем ее горделивом величии, огонь желания разгорелся внутри его с новой силой.
Ларисса Уитни вернулась домой.
И он не мог дождаться, когда снова к ней прикоснется.
* * *
Несколькими часами позднее Джек догнал Лариссу на лестнице снаружи. На дворе был декабрь, но ему все еще было жарко после того, как он весь вечер пронаблюдал за тем, как она танцует с другими мужчинами и улыбается им. В общем, она держалась так, как и подобает держаться представительнице уважаемой семьи.
Но Джек не поверил ни на секунду в то, что она встала на путь истинный. Она опять что-то замышляет.
- Остановись, Золушка, - сказал он, приблизившись к ней. Он мог бы протянуть руку и коснуться ее, но боялся, что не сдержится и заключит ее в объятия.
Она повернулась, и он увидел за маской утонченной светской дамы ту Лариссу, которую знал.
- Джек. - Ларисса улыбнулась, и ему показалось, что ей далось это с трудом. - У тебя вошло в привычку подкрадываться к женщинам, прогуливающимся в одиночку поздно вечером?
- Куда ты идешь?
Она сглотнула, и ему захотелось покрыть поцелуями нежную кожу ее шеи.
- Не думаю, что это твое дело, - холодно улыбнулась она. Ее лицо снова стало похоже на маску, которая раздражала его не меньше, чем ее деланая улыбка - Ты правда хочешь разговаривать со мной на ступеньках здания, в котором сегодня собрался весь Манхэттен? Не боишься испортить свою репутацию? - промурлыкала она, но ее колючий взгляд подействовал на него как удар. Ведь когда он видел ее в последний раз, она отдавалась ему, сидя на нем верхом, а потом закричала от наслаждения и рухнула на него. Он отмахнулся от воспоминаний, которые сбивали его с толку.
- Ты убегаешь с приема после того, как приложила столько усилий, чтобы убедить всех, что ты изменилась, - сказал он, встретившись с ней взглядом. - Разве это удивительно? Ты все время от чего-нибудь бежишь.
Эта женщина отличается от той, которую он знал на острове. Ее глаза ничего не выражают. На лице нет ничего, кроме притворной улыбки, которую он так ненавидит.
- Я рада видеть тебя сейчас, когда ты при полном параде, - ее взгляд скользнул по его пальто безупречного покроя, под которым у него был смокинг, - а не в одежде рыбака. Я бы поболтала с тобой еще немного, но мне нужно идти.
- Как его зовут? - произнес Джек обманчиво мягким тоном.
Ларисса застыла на месте. Он заметил, как на ее шее задергалась жилка.
- Ты имеешь в виду моего спутника? - язвительно спросила она. - Я приехала одна, Джек. Знаешь, взрослые женщины иногда это делают. Даже я.
- Я имею в виду, к кому ты так торопишься. - Он пронзил ее взглядом. - На чью постель ты променяла мою.
Она резко вдохнула, и Джек довольно улыбнулся.
- Это тот идиот, с которым ты сегодня танцевала четыре раза? - спросил он. - Думаю, это отличный выбор. Он принял моего деда за официанта.
- Чип Ван Хаузен? - Ларисса презрительно фыркнула, словно он оскорбил ее одним лишь этим предположением. - Конечно нет.
- Тогда кто?
Она пристально посмотрела на него. Ее красивые губы сжались в тонкую линию.
- Ну разумеется, должен быть мужчина. Учитывая мои наклонности, - добавила она. - Или, может, это моя профессия?
Джек захотел возразить, но она подняла руку, чтобы ему помешать.
- Черт бы тебя побрал, Джек, - прошипела она. - Это не твое дело.
Мимо них проходили люди, внизу на шоссе сигналили машины - одним словом, на Манхэттене кипела жизнь, но он видел только, как сверкают глаза Лариссы и подрагивает ее нижняя губа. Ему хотелось подхватить ее на руки и унести отсюда. Но он не был уверен, чего больше хочет - привести ее к себе домой и заняться с ней любовью или просто обнять и извиниться перед ней за то, что обидел ее, сам того не желая.
Но он не знал, как ему извиниться и что может означать этот внезапный порыв, поэтому он просто подошел к ней ближе.
- Ты правда так думаешь, Ларисса? - Он был рад, что она надела туфли на высоченных каблуках и может смотреть ему прямо в глаза. Что ее губы находятся так близко… Ему пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не прикоснуться к ней. - Ты правда думаешь, что все закончилось потому, что ты ушла? Думаешь, что на этот раз тоже будет так просто?
- Чего ты хочешь, Джек?
Ларисса больше не играла. Она стала той женщиной, которую он узнал на острове. Он видел это в ее глазах, слышал в ее голосе.
- Я не знаю. - Ему казалось, что его голос звучит сам по себе. Что он больше над ним не властен.
- Ты правда хочешь знать, что меня связывает с Чипом Ван Хаузеном? - хрипло произнесла она. - Мне раньше нравилось проводить с ним время, потому что это расстраивало Тео. Это означало, что я могла навредить Тео и поддержать свою склонность к саморазрушению. Таким образом, я убивала одним выстрелом двух зайцев. - Ее губы дернулись. - Он думает, что я что-то ему должна, но он всего лишь избалованный самодовольный эгоист. Он считает, что все ему что-то должны.
- А ты так не считаешь? - поддразнил ее Джек, поднял руку и убрал прядь волос, упавшую ей на лоб. В ответ Ларисса вздрогнула, и ее губы приоткрылись.
- И что я, по-твоему, должна тебе, миру или кому-либо еще? - Ее голос предательски дрогнул. - Какую цену я должна заплатить? Совершенно очевидно, что ты считаешь, что я должна понести наказание. Почему бы тебе не сказать, в чем оно состоит?
- Я не это имел в виду.
- Ты не единственный человек на свете, который решил, что хочет имидж получше, - гневно бросила она. - Просто когда ты стал хорошим мальчиком, тебе устроили торжественную встречу с серпантином и конфетти, а некоторым приходится прикладывать усилия, чтобы им поверили.
Внезапно Джеком завладела ярость и еще какое-то чувство, которое отравляло душу.
- Зачем ты играешь в эти игры, Ларисса? Чего ты надеешься добиться?
Несколько секунд она выглядела так, словно он нанес удар ей под дых. Затем она вдохнула, и ее прежняя маска вернулась на место. Его злило, что он увидел в ее глазах боль. Ему хотелось продолжать верить, что она искусный манипулятор.
- Твоя спутница очень красивая, - тихо сказала она. - Уверена, из нее получится образцовая жена, и твой дедушка будет доволен.
- Ты думаешь, что знаешь, какой должна быть моя идеальная жена? - спросил он. - Откуда такая уверенность?
- Она испытывает перед тобой благоговейный трепет, - отрезала Ларисса. - Сомневаюсь, что она заметит, когда ты неизбежно начнешь ей изменять. Несомненно, она испытает облегчение, когда ты оставишь ее в покое. Она не производит впечатление страстной натуры.
- В отличие от тебя. - Наклонив голову набок, Джек с вызовом посмотрел на Лариссу: - Ты предлагаешь мне себя в качестве моей первой любовницы?
- Нет. - В ее глазах промелькнула тень боли, но она не отвернулась. - Уверена, что у тебя будут любовницы, но я определенно никогда не буду одной из них.
- Лгунья, - прошептал Джек. Он знал, что должен на нее злиться, но вместо этого испытывал что-то другое, и это его пугало. - И трусиха. Ты действительно думаешь, что можешь продолжать убегать? Что если будешь притворяться респектабельной, это тебя спасет?
- С меня достаточно… - начала возражать она, но Джек больше не мог сдерживаться и заставил ее замолчать единственным способом, который знал. Он накрыл ее губы своими, вложив в этот поцелуй ярость и страсть, которые его переполняли все эти несколько недель.
Он забыл, кто они и где находятся. Кто может их увидеть и чем это может обернуться. Он так по ней соскучился. Ему хотелось снова оказаться внутри ее.
Неожиданно она застонала и отстранилась.
- Ларисса…
- Ты хочешь не меня, Джек, а женщину, которую ты во мне видишь.
- Ты не знаешь, чего я хочу, - бросил он и, к своему ужасу, понял, что сам тоже этого не знает.
- Мне все равно, чего ты хочешь, - возразила она, и Джек осознал, что сейчас перед ним настоящая Ларисса. Что она злится и страдает. - Меня волнует, чего хочу я. Мне определенно не хочется целоваться с мужчиной, который втайне меня ненавидит. Тем более когда где-то рядом находится его потенциальная невеста.
- Я хочу тебя, - сказал Джек и придвинулся ближе, но Ларисса снова отстранилась. Ее взгляд был острым как лезвие ножа.
- Ты совсем меня не знаешь, - возразила Ларисса. - Тебе нужен образ, не имеющий никакого отношения ко мне.
- Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.
Его сердце бешено стучало, руки ныли от того, что он не мог к ней прикоснуться.