- Так поступают матери-самки многих животных, - напомнил он ей буднично и безыскусно.
- Да-да, - покорно согласилась Дженнифер. Ты конечно же помог мне тогда, но ведь ты… не моя мать…
- Ты права. Но когда нужно кому-то помочь, вспоминаешь то важное, чему научился в жизни, - проговорил он и нежно продолжил начатое дело: освобождение восхитительных бугорков ее груди с темными ареолами сосков от тесных оков кружевного лифчика, дабы они предстали наконец его нетерпеливому взору и столь же нетерпеливым губам…
Хотя окрестности университетского кампуса, где произошло это случайное столкновение, обычно многолюдны, в тот день по какой-то необъяснимой причине поблизости никого не оказалось. Они были одни, потому-то и не достиг чьих-то посторонних ушей испуганный вскрик Дженнифер, никто не увидел того по-мужски властного и одновременно заботливого взгляда, который обратил на нее этот змей-искуситель Мэттью. Возможно, его порыв изначально и не содержал в себе ничего эротического, но к тому моменту, когда он медленно отпустил ее пальцы, оба уже не сомневались в том, что должно с ними произойти. Собрание Майкла - их общий пункт назначения - все это было начисто забыто.
Дженнифер, смутно понимая, что делает, покорно шагала рядом с Мэттью, а тот покровительственно вел ее, едва ли не с чувством законного обладателя, по направлению к кофейне. Ее велосипед остался стоять прислоненный к стене на месте закончившейся столь благоприятным исходом аварии. Наверняка фирма, в которой Дженнифер взяла его напрокат, потребует с нее за порчу этой антикварной техники внушительный штраф, но в эти секунды ей все на свете было безразлично, за исключением ее нового знакомого.
Кафе, в которое привел Дженнифер ее спутник, было маленьким и тускло освещенным внутри. Здесь было сильно накурено и пахло свеже поджаренным арахисом. Они спустились вниз по ступенькам, и Мэттью, прикрывая Дженнифер от любопытных взглядов своим мускулистым телом, подвел ее к столику, втиснутому в узкую нишу.
Ее спутник сделал заказ на двоих: ей - капучино, себе - простой крепкий черный кофе.
- Прошлым летом я работал добровольцем в Судане и привык пить только такой, - пояснил он, когда официантка принесла заказ.
Объяснение было простым, даже незамысловатым, однако именно оно стало тем надежным фундаментом, на котором молодые люди сразу же принялись строить свои отношения. Их мгновенно объединило чувство общности интересов и жизненных целей. И, что самое удивительное, возникла интимность, которой Дженнифер с ее воспитанием вряд ли смогла бы достичь с такой легкостью, попытайся они нащупать нить взаимного узнавания лишь через одно физическое влечение друг к другу.
Оказалось, что ей не так уж трудно сбросить защитную броню недоверия к этому в общем-то незнакомому человеку и еще легче - проявить живой, неподдельный интерес к его работе добровольца. Куда проще, чем признаться самой себе в физическом влечении к нему. Выяснилось, что ей вполне по силам держаться естественно и непринужденно, без притворства и ложной скромности отвечать на его вопросы, открывать в самой себе интересные стороны. Было бы гораздо хуже, вздумай он подчеркнуто соблюдать дистанцию. Слава Богу, что все оказалось так легко и просто. Между собеседниками мгновенно установилась взаимная симпатия, которая приняла едва ли не осязаемые формы.
Вскоре от Мэттью и Дженнифер уже словно исходило сияние, и даже немолодая официантка, приносившая еще два раза им новые порции кофе, невольно издала вздох зависти и, вернувшись на кухню, рассказала своим товаркам о парочке влюбленных, которых она только что обслуживала.
Они болтали так долго, что пропустили полностью все собрание Майкла.
- Мне не хочется отпускать тебя. Не хочется расставаться с тобой, - произнес Мэттью, когда они вышли из кафе и зашагали по шумной, многолюдной улице. - Так много нужно тебе рассказать, так много услышать о тебе самой, о твоей семье. Мне необходимо знать все о каждом дне твоей жизни, начиная с появления на свет!
Дженнифер рассмеялась, покраснела, снова рассмеялась и лишь потом выразила протест:
- Но ведь это заняло бы всю ночь.
Она вновь залилась краской, но не девичьего смущения. Неожиданно ее охватило незнакомое ранее ощущение спокойного, ровного тепла, которое разливалось по ее телу при одной только мысли, каково было бы на самом деле провести ночь с этим Мэттью.
Дженнифер заметила, что ее спутник улыбается. Улыбка эта была типично мужской - зазывной и чуточку снисходительной, и сердце девушки забилось еще сильнее. Это чародейское выражение лица делало его похожим на змея-искусителя - коварного и привлекательного одновременно… - как перед таким устоишь!
- Ну так что? - настаивал Мэттью.
- Не знаю… я…
Дженнифер безнадежно пыталась найти ответ, чтобы выпутаться из глупого положения. Но там, где другая, более опытная девушка наверняка бы поддразнила собеседника (мол, не все сразу!), Дженнифер, лишь заикаясь, выдавила из себя:
- Я не могу… я не знаю…
И покачав головой, с бесхитростной непосредственностью добавила:
- Я таким не занимаюсь.
Глаза Мэттью на секунду расширились. Он смерил ее коротким, понимающим взглядом: на мгновение задержался на ее губах, груди, скользнул ниже талии, затем снова вернулся вверх.
- Никогда? - хрипло спросил он.
Непонятным для себя образом Дженнифер мужественно выдержала этот дерзкий взгляд.
- Никогда! - подтвердила она.
- Прошлое лето я провел в одном племени. Так вот там существует обычай, что перед тем, как выйти замуж за жениха, выбранного семьей, девушка сама выбирает того, кто лишит ее девственности. Считается, что тем самым она оказывает этому воину и охотнику великую честь - дарит ему свою любовь. Лично мне по душе такая традиция.
Дженнифер ощутила, как ее охватывает дрожь, но не от страха, а от обдавшего ее горячей волной желания.
- Порой случается так, что мужчина в ожидании любовного выбора теряет терпение. Тогда он сам похищает девушку, чтобы та не успела подарить свою благосклонность кому-то другому. Или соблазняет ее всевозможными подарками и поцелуями.
Мэттью понизил голос до хриплого шепота. У Дженнифер вырвался сдавленный возглас протеста, но не успела она произнести что-то членораздельное, как Мэттью перебил ее.
- Не надо. Ничего не говори. Иначе мне придется похитить тебя. Давай лучше где-нибудь поужинаем! - Последняя фраза прозвучала уже совсем умоляюще.
Увидев, что Дженнифер колеблется, Мэттью поспешил заверить ее в своих самых невинных намерениях.
- Не беспокойся. Я не предлагаю тебе ничего против твоих желаний… Все будет нормально, я не собираюсь тащить тебя ни в какой дешевый мотельчик. Так будет лучше… для нас обоих. Знаешь, у меня к тебе такое чувство… - Он не закончил фразу и только покачал головой. - В Африке мужчина чувствует себя настоящим мужчиной, а его женщина - именно его женщиной. А если, в первый раз занимаясь любовью, они дают жизнь своему будущему ребенку, их любовь считается священной. В нашем, так называемом цивилизованном обществе, все по-другому. Но случись так, что ты отдашься мне, знаю точно, что не смогу сдержать себя. Мне захочется проникнуть в тебя, как можно глубже, и кончить в тебя, дать будущему ребенку шанс появиться на свет. Кстати, это будет худшее из всего того, что может произойти с ним и с нами обоими… Я повидал немало студентов, отчаянно сражающихся с семейным бытом. Не слишком благостное зрелище, - со вздохом сказал Мэттью.
Глубоко озадаченная всем сказанным, она не могла произнести в ответ ни слова и, ощущая в глубине своего естества ответ на его призыв, понимала, что Мэттью затронул тайные струны ее души. Как и любая другая девушка, она больше всего на свете боялась нечаянно "подзалететь", отрицать это было бессмысленно.
- Ты хоть понимаешь, что я пытаюсь втолковать тебе? - допытывался Мэттью. - Единственное, что я тебе предлагаю, - это ужин вдвоем. И все. Пусть даже данное приглашение далеко не исчерпывает моих истинных намерений. Еще как далеко. Ну так как?
- Да. Я согласна, - просто ответила Дженнифер.
После того как они расстались, по пути домой она заглянула в университетскую поликлинику и попросила записать ее на прием к гинекологу. Девушка чувствовала, что покраснела как последняя идиотка, разговаривая с женщиной из регистратуры, хотя та отвечала на ее вопросы спокойным, будничным голосом.
Она знала, что большинство ее однокурсниц принимают противозачаточные средства.
- Мужчинам в этом доверяться никак нельзя, - сказала как-то одна из них, ее соседка по квартире, разыскивая на полу ванной комнаты маленькую белую таблетку, которую уронила, когда доставала из упаковки.
- В конце концов, это же наши тела, и право решать должно всегда оставаться за нами.
- Наше право и наша обязанность, - подхватила вторая. - Они всегда идут по жизни рядом, права и обязанности.
Рядом… Рука об руку. Взгляд Дженнифер скользнул вниз, туда, где ее рука соприкасалась с рукой Мэттью.
К ее облегчению, когда Мэттью зашел за ней, никого из однокурсниц дома не было.
- Классное местечко, - прокомментировал он, когда девушка закрыла за ним входную дверь. - И стоит недешево, хотя если снимать в складчину…
- Я не снимаю эту квартиру. Как-то сразу решила ее купить, она того стоит, - небрежно пояснила Дженни. - Не одна, конечно, а вместе с отцом. Правда, пока окончательно не решила, но, видимо, оставлю ее за собой, даже когда закончу учебу. Квартирной платой я смогу покрыть залог и текущие расходы, к тому же цены на недвижимость сейчас растут. Неплохо было бы прикупить еще несколько таких квартирок, но для этого пришлось бы просить у отца разрешения залезть в мой целевой фонд. Так что пока не знаю…
- Твой целевой фонд? - быстро взглянул на нее Мэттью. - Ты пугаешь меня. Похоже, что речь идет о больших деньгах.
Дженнифер перестала расхаживать по комнате и неуверенно посмотрела на своего нового знакомого. Не в ее привычке было делиться с кем-то малознакомым такими признаниями, но в обществе Мэттью она чувствовала себя уверенно и спокойно, как можно чувствовать себя только с близким человеком. Но ведь и он тоже откровенно рассказывал о себе, о своем детстве и своей сегодняшней жизни. Вот она и подумала, что он - человек ее круга, его родители обеспеченные люди.
Похоже, что она ошибалась.
- Моя семья владеет большими участками земли, причем не только здесь на Востоке, а вот живых денег у нас не густо, - сухо пояснил ей молодой человек, правильно истолковав вопрошающую неуверенность ее взгляда. - Мы богаты хорошими связями, а по отцовской линии при желании можно проследить родословную аж до нормандского завоевания: мой дед приехал в Штаты из Англии. Деньги вообще-то у нас есть, верно, но не такие, чтобы у каждого был свой целевой фонд.
- Понимаешь, отец завел его, чтобы я могла получить образование, - поспешила объяснить Дженнифер, испугавшись, что такая невинная деталь ее личной жизни может стать препятствием в их дальнейших отношениях.
- Можешь не объяснять, - спокойно ответил Мэттью. - Будь ты моей дочерью, я бы тоже сделал все, чтобы оградить тебя от финансовых проблем. Просто удивительно, как отец рискнул отпустить тебя в университет? Мне почему-то кажется, что он предпочел бы, чтобы ты получила образование на дому, в приватном, так сказать, порядке.
Дженнифер быстро взглянула на него, уловив иронию в, казалось бы, невинных словах.
- Он действительно старомоден, - ответила Дженнифер со спокойным достоинством, автоматически задействовав все свои защитные силы. От нее не скрылась легкая издевка, прозвучавшая из уст Мэттью в адрес самого близкого ей человека на свете. - Но я даже на секунду не смогла бы представить кого-то другого на его месте и всегда смотрю на него только с восхищением. Этот человек всю жизнь помогает другим людям.
Дженнифер почувствовала тогда, что эмоции готовы захлестнуть ее с головой. И в тот момент их с Мэттью от назревающей ссоры отделял всего один шаг. Но она зря волновалась - в следующее мгновение новый знакомый успокоил ее, ласково погладив по руке в знак раскаяния.
- Извини. Вовсе не хотел тебя обидеть. Мне кажется, что с моей стороны это своего рода ревность. И твой целевой фонд тут ни при чем.
Упоминание пресловутого целевого фонда рассмешило ее, чего, собственно, Мэттью и добивался. Дженнифер поймала себя на том, что ей приятно, что они идут по улице вместе и он все время держит ее за руку.
Он отказался признаться ей, куда они направляются. Принимая во внимание относительно небольшие размеры Бриджтона, в любое место в принципе можно было попасть довольно быстро. Тем более что после конфуза с целевым фондом Дженнифер не решалась предложить ему воспользоваться ее машиной.
Позднее ей представилась возможность испытать на себе все прелести водительского искусства Мэттью. Подростком он обучался вождению на стареньком "лендровере" в то время, когда жил на ферме у деда. А затем, работая добровольцем, отточил свои навыки, колеся по выжженным засухой просторам Северной Африки. К великому счастью Дженнифер, в день первого их свидания судьба позаботилась о том, чтобы оградить ее от избытка острых ощущений.
Стоял один из тех прохладных ноябрьских вечеров, когда природа успела сделать лишь первое предупреждение о том, что не за горами настоящие холода. Осень держалась теплая и сухая, листья уже опали, но находились в той восхитительной стадии, когда, не намоченные холодными дождями, тихо и чуть печально шуршат под ногами. Прозрачный воздух был все еще напоен неповторимыми ароматами увядающей зелени и остывающей земли.
Ресторан, на котором остановил свой выбор Мэттью, оказался крошечным, в три стола, заведением и принадлежал итальянской семье. Находился он в самом конце узкого переулка, и Дженнифер сразу полюбилась и эта уютная траттория, и ее добродушные хозяева.
Мистера Мэттью Эггермонта встретили там как члена семьи. Грузный лысоватый Беппо шутливо ткнул ему в плечо кулаком, после чего мужчины поздоровались за руку.
- Он здоровый, как вол, то есть бык, - прокомментировал итальянец, с улыбкой глядя на Дженнифер.
Та конечно же покраснела, а Катарина, жена Беппо, заявила, что нечего смущать юную девушку, чем сразу же завоевала доверие и симпатию Дженни. Хозяйка ресторанчика излучала теплую, почти материнскую заботу и понравилась ей еще больше, когда попросила не обращать внимания на дурацкие шутки мужа.
- Ты что, хочешь сказать, что я не бык? А это, по-твоему, что такое? Еще какой бык! Ну-ка взгляни! - шутливо возмутился Мэттью, поддразнивая улыбчивую итальянку, и принялся нарочито серьезно поигрывать мускулами.
- Послушай, женщинам сила этих мускулов до лампочки. Не то, что в другом месте, - с видом знатока прокомментировал Беппо. - Разве я не прав, дорогая? - с хитрющей улыбкой спросил он жену, но та только сердито посмотрела на него и ничего не ответила.
Дженнифер наблюдала за разыгрывающейся на глазах сценой со смешанным чувством симпатии и смущения. Итальянская чета была небольшого роста, - правда, Катарина немного ниже мужа. Оба пухлые, какие-то круглые и явно любящие друг друга, прожившие жизнь в счастливом браке. Последнее мгновенно бросалось в глаза. Девушка решила, что глупо обижаться на шутку Беппо, когда тот сравнил Мэттью со здоровым самцом. Невольно возникало ощущение, что итальянец гордится им как собственным отпрыском, радуется его мужской силе, как радовался бы могуществу собственного сына. Это была наивная, искренняя гордость, без всякой задней мысли.
- Она у тебя красавица, - одобрительно произнес Беппо, смерив Дженнифер оценивающим взглядом.
- Ты прав, Беппо. Это - моя красавица, - с едва уловимой ноткой ревности откликнулся Мэттью.
Так начался один из самых волшебных вечеров в жизни Дженнифер.
Она с аппетитом поглощала непривычные для нее блюда, запивая молодым итальянским вином. От нее не скрылось, что за ужином ее спутник почти не брал в рот спиртного. Не позволял и ей увлекаться хмельными дарами солнечной Италии. Дженнифер польстило такое бережное, в лучшем смысле слова, покровительственное отношение со стороны кавалера. Это не в последнюю очередь помогало ей чувствовать себя любимой и единственной.
У Дженнифер не оставалось сомнений - она влюбилась, что называется, по самые уши. Влюбилась с той самой секунды, когда Мэттью поднял ее с земли, помог встать на ноги. Впервые в жизни она испытывала упоительное головокружение, слегка пугающее и одновременно сладостное.
Когда они покинули этот милый, уютный ресторанчик, было уже довольно поздно. На улице, как и предсказывал прогноз погоды, подморозило - земля и ветки деревьев искрились серебристым инеем, изо рта вырывался пар.
- Холодно, - пожаловалась Дженнифер, плотнее запахивая полы пальто.
- Тогда прижмись ко мне, - посоветовал Мэттью, обнимая ее за плечи, и со всей силой прижал девушку к себе.
Блаженно прильнув к нему, она рассмеялась - это Мэттью попробовал спрятать свою руку в кармане ее пальто.
- Ага, значит, вот что тебе нужно - погреть руку у меня в кармане! - поддразнила она его.
- Ну уж, можно подумать, - смеясь, возразил он. - Просто боюсь, чтобы ты не замерзла. Я бы согрел тебя всем своим телом. Руками, губами… Но лучше всего это можно сделать в постели. Скажи, Дженнифер, тебя когда-нибудь ласкали, целовали?
- Представь себе! - возмутилась девушка. То, что она все еще оставалась девственницей, вовсе не означало ее полной безграмотности в вопросах секса. - Когда я еще училась в выпускном классе, мы часто ходили на всякие там вечеринки с поцелуйчиками и обжиманиями…
Изо рта Мэттью вырвалось огромное белое облако пара, и он зашелся в приступе неудержимого хохота.
- Ох уж эти вечеринки! Я ведь имел в виду вовсе не такие поцелуи, или, как ты их назвала, поцелуйчики. Я хотел спросить тебя о том, целовал ли тебя кто-нибудь… ну… так интимно, что ли… ласкал ли все твое тело языком, исследовал ли его руками, губами, языком?
Повинуясь мгновенному импульсу, Дженнифер закрыла ладонями уши, не желая слышать то, что он скажет дальше. Ее охватили одновременно чувство небывалого возбуждения, неловкости и досады из-за того, что ему, пожалуй, придется во всех подробностях объяснять ей, что именно он имеет в виду. Ей было нетрудно представить себе, какое наслаждение доведется испытать в те восхитительные минуты, когда мужчина, ее любимый мужчина будет ее ласкать. Однако ей и в голову никогда не могло прийти, что однажды во время прогулки по шумной, оживленной улице ее возлюбленный будет поддразнивать ее, объясняя, что именно женщина может позволить любимому мужчине, если хочет, чтобы эта любовь сделала ее самой счастливой на свете.
- Следует ли понимать твое молчание как "нет"? - спросил Мэттью, все еще смеясь.
Несмотря на игривый тон, Дженнифер расслышала в его голосе коварную нотку, свидетельство того, что смех - лишь ширма, за которой скрываются серьезные намерения ее спутника. В пользу ее подозрений говорил и взгляд этого красавца.
Хотя она была не слишком искушенной в вопросах секса, но наивной дурочкой ее не назовешь. Что ж тут непонятного? Мэттью хотел бы прикасаться к ней, желал ласкать, открывать для себя тайны ее тела - причем так, как он только что описал. И поскольку она продемонстрировала ему свое видимое непонимание, ему явно захотелось этого еще сильнее, причем немедленно. Сердце Дженнифер учащенно забилось от волнения. Как приятно было осознавать власть своих женских чар над мужчиной!