Глава 8
Холли неторопливо завела руки за голову, выгибая спину, чтобы ткань на груди натянулась, и начала вытаскивать шпильки из прически, одну за другой, неспешно, почти лениво, не отрывая взгляда от Тео. После того как она вытащила последнюю шпильку, ее волосы упали на плечи толстым покрывалом.
Только потом она тряхнула головой и провела по ним пальцами, распрямляя светлые локоны, заставляя их рассыпаться. Тео сидел неподвижно, глядя на нее снизу вверх, словно пребывал в экстазе. Он сжимал спинку дивана, и костяшки его пальцев были белы, как ткань обивки.
– Что еще ты видел? – спросила Холли и услышала хрипловатые нотки в своем голосе. То было и обещание секса, и тоска, и боль за потерянные годы, и сладко-горькое желание, по-прежнему сильное даже после всех предательств. Это только подстегнуло ее. – Какая часть моего тела тебя притягивает больше всего?
– Не стоило тебе бросать меня, Холли.
Тео не собирался это говорить. Но Холли все равно узнала бы правду, увидев муку в его темных глазах, его вонзившиеся в диван пальцы. Позже, наверное, она себе скажет, что именно это подтолкнуло ее опуститься перед ним на колени.
Совсем как тогда…
Его глаза превратились в черную лаву.
Холли не сразу сообразила, что покусывает нижнюю губу.
Женщина перестала думать. Перестала переживать. Забыла о жившей в ней боли, об израненных чувствах. Что она сделала… Что сделал он… Холли отмахнулась от всего и накрыла ладонями его колени.
Тео сразу же напрягся. Она не только ощущала ладонями, но и видела, как натянулись гладкие мышцы на его груди, и возликовала. Это была незамутненная радость оттого, что она снова может до него дотрагиваться.
Тео… Его имя было подобно зажженному в ней источнику света, который светил так ярко, что причинял боль.
Холли чувствовала жар, исходящий от его тела. Ей больше ничего не хотелось, кроме одного: податься вперед, провести языком по груди Тео и попробовать его на вкус. Соль и мускус – вкус мужчины. В такие моменты, как этот, он целиком принадлежал ей.
Холли придвинулась ближе, погладила колени Тео, его бедра, чувствуя, как в ней что-то распускается, словно пышный цветок. Его дыхание стало прерывистым и учащенным.
– Что ты задумала?
Она улыбнулась:
– Сам не можешь догадаться? Как же много прошло времени…
– Объясни, что ты задумала, Холли. Немедленно.
Тео почти рычал. Однако плотно сжатые челюсти мужчины свидетельствовали о снедавшем его желании, его жажде. О едва сдерживаемой страсти. Улыбка Холли стала шире.
– Мне представляется, есть несколько вариантов, – промурлыкала она, продолжая гладить его накачанные мышцы. На нее накатила слабость. Женщина наслаждалась этим тактильным контактом. От прикосновений к Тео она получала такое же удовольствие, как от его ласк. В чем-то даже лучше. – Почему бы тебе самому не сделать выбор?
– Холли… – Но вслед за именем последовало приглушенное проклятие на греческом, когда она добралась до его восставшей плоти.
Боже, помоги ей, она его хочет… Она всегда его хотела и, наверное, всегда будет хотеть. Как только Холли подняла глаза в том кафе несколько лет назад, по ее жилам словно пробежал электрический ток желания. Все то, что последовало, роли уже не играло. Как не имело значения и то, что последует теперь. Тео был обжигающе горяч даже сквозь ткань брюк. Холли понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что она дышит так же тяжело, как и он. Она расстегнула брюки и выпустила его на волю.
Он был непередаваемо прекрасен. Сильный, гордый. Такой мужественный…
Прошло довольно много времени, прежде чем Холли сообразила, что Тео несколько раз повторил ее имя. Она посмотрела на него.
Выражение его потемневшего лица было неистовым, навевая ассоциацию со штормом, от которого нет спасения. По телу Холли побежали мурашки, начиная от основания шеи, по рукам и дальше, превращая соски в твердые бутончики, жаждущие его ласк.
Холли провела пальцами по его коже, изумляясь бархатистости, под которой скрывалось сталь, и Тео снова выругался. В этот раз еще грязнее.
– Я сказал тебе прошлой ночью. – Однако его голос, скрипучий и одновременно полный вожделения, и его темные глаза говорили только об одном. Секс. Да. Прямо сейчас. – Я тебе не доверяю.
– Как скажешь, Тео, – проворковала Холли. В эту минуту она больше доверяла дрожи, которая сотрясала его крупное тело. – Не заставляй себя. Не целуй меня, если не хочешь. Мне все равно.
И она наклонила голову…
Холли не терпелось исследовать его заново своим дерзким язычком, зубами, слегка царапавшими кожу. Тео откинул голову назад и позволил себе притвориться, что Холли хочет его, не преследуя при этом никаких целей. Без всякой тайной мысли. Ему почти не составило труда в это поверить.
Потому что ему было все равно. Он хотел, чтобы это продолжалось вечность.
Холли ласкала его неторопливо, и Тео прекратил думать обо всем. О ее лжи, о ее побеге. Об их недолгом браке-агонии.
Запустив пальцы в ее мягкие волосы, он позволил ей делать с ним все, что она хотела.
Но, подойдя к черте, Тео отодвинул Холли, открыл глаза и взглянул на нее. Ему было знакомо это выражение, у него сдавило грудь, а пылавший внутри огонь грозил обратить его в прах. Щеки Холли были залиты румянцем, голубые глаза ничего не видели. Женщина дрожала и покачивалась, словно собственная жажда уже была готова накрыть ее, как огромная волна, словно она получала удовольствие, а не дарила его.
– Мне не хватало тебя, – проскрежетал Тео. Конечно, позже он пожалеет, но это почему-то не очень его волновало. Он провел ладонью по ее горячей шелковистой щеке. – Не хватало этого. Но нет. Не так. Нет.
– Прошу тебя, Тео. – Ее хриплый голос был полон желания. – Я хочу. Я хочу тебя.
Как он мог отказать ей? Как он мог отказать ей в чем бы то ни было?
Тео переступил черту, выкрикивая ее имя.
Когда к Тео вернулась способность мыслить, Холли сидела на полу, глядя на него с выражением глубокого удовлетворения. Он смотрел на нее, а его сердце отчаянно пыталось выскочить из груди. Молодая женщина сияла и излучала довольство, а он не мог вспомнить, когда еще желал ее так сильно.
Тео нагнулся и притянул Холли к себе, улыбнувшись, когда она издала слабый возглас отчаяния, оказавшись прижатой к нему. У него не ушло много времени на то, чтобы положить ее на диван, нависнуть над ней, приподнять ее платье, обнажая скрытый под ним тайничок женственности.
Желание целовать Холли было сильнее желания дышать. Тео хотелось раздавить ее губы своими губами, почувствовать ее ни с чем не сравнимый вкус на языке. Однако он совладал с собой, не поддавшись соблазну. Не важно, что Холли откинула голову назад, словно поощряя его.
– Тебе придется это заслужить, – сообщил он ей.
Тео ожидал, что она обязательно что-нибудь скажет, или поддразнит его, или попытается отделаться шуткой. Может, даже оттолкнет. Но Холли продолжала молча смотреть на него, прерывисто дыша, а ее прекрасные глаза сверкали.
Тео спустился вниз, запечатлевая поцелуй на холмике ее живота, видневшегося над кружевом трусиков. Раздвинув ее восхитительные бедра, он подался вперед, вдыхая ее аромат – пряный аромат женского возбуждения.
Подняв глаза, он увидел, что Холли следит за ним. Алый румянец горел на ее высоких скулах, губы были слегка приоткрыты, волосы разметались в чувственном беспорядке, и Тео подумал, что никогда еще не видел женщины прекраснее.
А затем он склонил голову и прижался губами к центру ее желания.
Холли застыла, а затем обмякла в его руках. Она услышала свой крик, оказавшись за гранью, но потом затерялась в ощущениях, увлеченная штормом, который вызвал в ней Тео.
Лишь он один. Навсегда.
Когда Холли немного пришла в себя, Тео снял с нее трусики и отбросил их вместе с туфлями, а потом снова устроился между ее бедер.
– Тео, – выдохнула она и, не узнав свой голос, тихо рассмеялась. Но Тео ее не слышал.
Их взгляды встретились, и между ними словно проскочила молния. Его губы изогнулись в удовлетворенной улыбке, и одно это породило в теле Холли электрические завихрения, заставляя сжигавшее ее пламя разгореться с новой силой.
А затем она забыла обо всем.
Под волшебными губами Тео ее спина выгибалась дугой. Она извивалась в экстазе. Он доводил женщину до ослепляющего сумасшествия, прибегая к помощи языка и зубов, губ и умелых ласк, снова и снова, пока Холли не начала биться в его руках и всхлипывать.
Выкрикивая его имя, как молитву.
Только тогда Тео позволил ей опять переступить грань, удерживая ее, пока она сотрясалась всем телом. А потом довел ее до очередного исступления.
Страсть, струящаяся по жилам, заставляла Холли снова и снова тянуться к нему.
Тео негромко сказал что-то по-гречески и откинулся назад. Она оседлала его, а он обхватил ее бедра, чтобы им было удобно.
– Тео, – прошептала Холли, – пожалуйста.
Он устремился в нее, глубоко и мощно, и почти сразу они взмыли ввысь, оторвавшись от земли. Языки пламени, бушевавшие в них, устремились навстречу друг другу и столбом взметнулись к небесам. Их глаза встретились. Сжимая бедра Холли, Тео начал двигаться.
Медленно, убийственно медленно.
Убивая их обоих.
Убивая ее.
– Быстрее! – задыхаясь, велела Холли, но Тео лишь рассмеялся в ответ.
Огонь в ней разгорался все ярче. Он стал невыносимым, и Холли казалось, что он в самом деле их убьет. Потому что никто не может это пережить. Она точно не сможет. Пальцы Тео впились ей в ягодицы, задавая скорость и ритм, и она не пыталась сопротивляться. Наоборот, Холли капитулировала. Полностью.
Перед мастерскими ласками Тео, перед огнем, который, подчиняясь его желанию, танцевал в ней, перед откровенным восхищением в его темных глазах, словно он видел чудо. Перед Тео, как это было всегда. А ее наградой стало волшебство, которое рождалось между ними с каждым его глубоким, уверенным толчком.
Голова женщины запрокинулась назад, и она изогнулась. Он тоже достиг апогея. Казалось, они никогда и не разлучались.
Но как ни цеплялась она за эти волшебные мгновения, реальность уже заявляла о себе. Тео пошевелился, и она встала. Ноги ее дрожали. Холли ладонями разгладила смятое платье, старательно избегая смотреть на Тео. Он встал рядом с ней и поправил брюки. Ногой придвинул к ней отброшенные туфли.
– Тео… – начала Холли и умолкла, забыв, что хочет сказать.
Молодая женщина понятия не имела, как исправить то, что она разрушила, или как объяснить мотивы своего поступка. Поймет ли ее Тео? Она сама едва понимала себя. Холли не представляла, как поступит, если он равнодушно отзовется о том, что произошло сейчас.
– Ты голодна? – спросил Тео, и в его голосе слышалась какая-то хрипловатая нотка, а во взгляде его черных глаз Холли не смогла ничего прочитать, словно он, как и она, не желал разрушать магию момента. Она обнаружила, что верит в это гораздо сильнее, чем следует. А ведь даже намек на надежду делает ее уязвимой. Но, похоже, она не в состоянии владеть собой, находясь рядом с этим мужчиной. Разве не в этом всегда и было дело? – Еще немного, и я умру от голода.
– Я… Нет, я нет.
В ее душе разыгралась буря. Но как она сможет объяснить Тео, что с ней происходит? Невозможно объяснить то, что она сама не в состоянии осознать.
Тео не сводил с Холли пристального взгляда, словно был готов смотреть на нее до скончания века. Словно он знал о том, какие эмоции бушуют в ней.
– Да, – прошептала она, уступая и чувствуя, как в ней что-то ломается. – Да, я жутко голодна.
Когда Тео улыбнулся, у нее появилось чувство, будто после долгой, полной опасностей темной ночи взошло солнце. Будто это была победа, великая и несравненно более важная, чем еда.
Чувство, похожее на надежду.
День был прекрасен.
Впоследствии Холли покажется, что каждая деталь этого дня разложена перед ней в виде открыток, уловивших каждый его миг. Неторопливый завтрак, состоящий из блюд великолепной местной кухни. Затем неспешная прогулка бок о бок по улице Рамбла, плутание по узким улочкам, неожиданно выходящим на площади – что типично для Готического квартала. Они все время разговаривали, не в силах остановиться, покоренные друг другом, как когда-то. О мире. О работе Тео, о его целях, о той ответственности, которая легла на его плечи, когда он занял место своего отца. О благотворительной деятельности Холли.
Словно прошлое перестало существовать. Словно они были на свидании и могли болтать о чем угодно благодаря возникшей между ними симпатии. Над ними раскинулось голубое небо прекрасного города, а впереди их ждало светлое будущее.
Когда на город опустилась ночь, они стояли на набережной, и перед ними поблескивали огнями порт Барселоны и раскинувшийся между портом и пляжем район Барселонета. Правда, Холли смутно сознавала, где они находятся, так как всем ее вниманием завладел Тео. Он оттеснил остальной мир на задний план.
"Так было всегда, – напомнил ей негромкий голос в голове. Предупреждая ее. – Ты забыла? Ты прожила шесть месяцев в его тени. Шесть месяцев – и ты забыла, кто ты, откуда…"
– Замерзла? – заботливо спросил Тео, и Холли велела голосу в голове заткнуться. Его губы изогнулись в улыбке, он посмотрел на нее. – Ты вздрогнула.
Это именно то, что ей нужно, твердо сказала себе Холли, мысленно пролистывая прекрасные, как открытки, мгновения этого дня, откидывая голову назад и встречаясь с его взглядом. Она страдала без Тео. Ее место рядом с ним.
Только рядом с ним.
Ничто другое не имеет смысла.
Потому что, несмотря на мерзкий поступок четыре года назад, она не такая, как ее мать. Она не сбежала с другим мужчиной, и не важно, что она позволила Тео считать так в то время. Ведь она вернулась. В ней нет ничего от матери.
И она никогда не станет такой, как мать.
– Если ты продолжишь хмурить брови, – заметил Тео обманчиво мягким голосом, от которого каждый волосок на ее теле пришел в боевую готовность, – я буду вынужден заключить, что установившийся сегодня между нами мир лопнул по швам. Не знаю, как ты, Холли, но я не вполне готов взглянуть в лицо тем вещам, на которые нужно взглянуть.
– Звучит зловеще, – бросила Холли как можно небрежнее.
– Нисколько, – возразил Тео. – Сугубо реалистично.
Он взял ее за руку, лениво перебирая пальцами кольца, которые на нее надел четыре года назад. Как будто снова заявлял свои права на нее или на ее руку, а может, просто вспоминал прошлое. У Холли не было уверенности, что она хочет знать правду. Когда Тео снова взглянул на нее, в его темных глазах застыла решимость, губы были плотно поджаты.
А вот Холли готова не была.
Реализм ей требовался меньше всего. Сегодня они вместе, Тео теплый, живой и настоящий, а она до сих пор так сильно его хочет, что от этого все внутри переворачивается.
– Я хочу танцевать, – заторопилась Холли, пока он не успел что-либо сказать. – Мы ведь в Барселоне, верно?
Темные глаза Тео сверкнули.
– Верно.
– Тогда я хочу танцевать до рассвета, а потом кувыркаться с тобой в постели в другом безумном танце и, вполне возможно, захочу повторить все завтра. А потом еще повторить. – Холли обвила руками его шею и не отпускала застывшего Тео, продолжая льнуть к нему, позволяя искорке желания проскочить между ними. Она не отпускала Тео, потому что боялась, потеряв его, навсегда выпасть из этого мира. И в этот раз у Холли были сомнения, сможет ли она вернуться назад. – Как тебе такая реальность?
Руки Тео нежно обхватили ее бедра. Его черные глаза словно заглядывали ей в душу. Холли обнаружила, что задерживает дыхание, ожидая, что он скажет что-нибудь жестокое, отметая ее предложение, но – и это было невероятно – его рот смягчился.
Женщине показалось, что ей даровали помилование. Облегчение затопило ее.
– Как пожелаешь, agapi mou, – спокойно отозвался Тео. – У тебя два дня.
И хотя в его интонации трудно было уловить настоящее чувство, впервые он произнес эти слова без саркастической, насмешливой нотки, к которой Холли уже привыкла.
Моя любовь.
Если постараться, то можно поверить, что Тео сказал это искренне. Словно он действительно ее простил. По телу Холли пробежала дрожь, такая сильная, что ее груди невольно коснулись его груди, а их колени соприкоснулись. В ней снова запылала страсть – неугасающая, всепоглощающая, неконтролируемая. Страсть заставляла женщину мечтать о том, в чем она боялась признаться самой себе.
Тео лишь улыбнулся, будто ему это было известно.
Глава 9
"Неужели для Тео и Холли наступил второй медовый месяц? Или это попытка привлечь жертву на мед, разлитый в городе, где все начиналось?"
Холли вздохнула, прочитав набранные крупным шрифтом строки в таблоиде, который лежал на прилавке киоска.
Прошло два дня, обещанных Тео. Два изумительных дня в прекрасной Барселоне, и большую часть этого времени они с Тео провели, поглощенные исключительно друг другом. Прогуливаясь по романтичным улицам, наслаждаясь божественной едой. Танцуя в клубах, как просила Холли, пока все не заканчивалось неодолимой смесью секса, ритма и музыки, моря и солнца. Тео доводил их обоих до экстаза.
Холли отвела взгляд от громкого заголовка и порадовалась, что надела солнцезащитные очки, достаточно большие, чтобы спрятать за ними большую часть лица. А вот спрятать Тео не представлялось возможным. Стоило ему появиться, как он тут же привлекал к себе взгляды и туристов, и местных жителей.
– Не понимаю газетной одержимости, – вполголоса заметила Холли, взяв его под руку, когда толпа стала гуще. – Ни за что не поверю, что в мире перевелись поп-звезды, вызывающе ведущие себя. Сколько людей жаждут внимания и славы! Почему бы папарацци не оставить нас в покое?
За завтраком Тео отвечал на электронные письма и всего лишь несколько секунд назад закончил телефонный разговор, общаясь со своим собеседником низким, выразительным голосом на греческом языке. Интонация его при этом отнюдь не отличалась дружелюбием.
Тео бросил на Холли взгляд, напомнивший ей о том, как он разбудил ее на широкой мягкой кровати в "Харрингтоне", овладел ею и довел до экстаза, прежде чем она успела проснуться.
Тео улыбнулся, когда при этом воспоминании она зарделась, и Холли опять подумала, что она незаметно может потерять себя. Она утонет в его черных глазах, растворится в нем и перестанет существовать как личность. Это всегда было так. И что-то в ней хотело этого.
Впрочем, пока еще ничего страшного не случилось.
– Сомневаюсь, что кому-нибудь есть дело именно до нас, – отозвался Тео. – Вряд ли. Если людей что-то и интересует, это отели, в которых мы остановились.
Холли заморгала от удивления:
– Почему?
В руке Тео завибрировал мобильный телефон. Он бросил взгляд на экран, но затем поднял глаза на Холли, несколько секунд изучал ее, после чего положил телефон в карман.