Ивонна перебила его все тем же ровным голосом. В ее спокойствии Арману почудилось что-то зловещее. По прошлому опыту он знал, что оно предвещает бурю. Он видел, как женщина закусила нижнюю губу, и понял, что она взволнованна. К тому же он чувствовал, что ей не терпится взять реванш за прошлое - она затаила на него обиду. Она очень переменилась, и к худшему, потому что в ней не осталось той юношеской грусти и задумчивости, которые когда-то так трогали его, вызывая желание обогреть и защитить ее. Новая Ивонна была взрослой и деловой, в ней появились уверенность и смелость, которые были ему неприятны. Он слушал и хмурился, пока она рассказывала про свое недолгое замужество.
Ивонна получила вызов в Париж, где ей предложили место парикмахера в салоне некоего месье Пьера Тиболя, который был намного старше нее. Он влюбился в нее с первого взгляда и женился, а четыре месяца спустя погиб в автомобильной аварии в окрестностях Версаля. Таким образом, судьба Ивонны переменилась. Она оказалась молодой вдовой с капиталом, владелицей шикарного салона-парикмахерской на улице Риволи. Уже через неделю Ивонна оставила там управляющего, а сама поехала в свой родной город, чтобы открыть отделение в Каннах. Она, которая когда-то была бедна, теперь с удовольствием тратила деньги. В родном городе ее приняли с почетом, дела пошли успешно.
В этом месте своего повествования Ивонна подошла ближе к Арману.
- Как видишь, в двадцать три года я вдова со средствами - могу позволить себе повести тебя на ужин и танцы в отель "Амбассадор", мой милый, если хочешь.
- О, ты очень добра, и я рад нашей встрече, - забормотал молодой человек, - но, видишь ли… - Он вдруг смешался и замолчал.
Ивонна посмотрела на него долгим, испытующим взглядом и сказала:
- Значит, за те долгие месяцы, что мы не виделись, Ты не стал любить меня больше. И ты по мне, я вижу, совсем не скучал? На самом деле ты совсем не рад меня видеть и тебе не интересно узнать, что я теперь богата и могу предложить тебе намного больше, чем ты - мне?
Сердце у него упало. Меньше всего на свете он готов был к такого рода отношениям с Ивонной. Он снова горько пожалел о том дне, когда началось их знакомство, и решил, что лучше всего быть кратким и честным. Боль, которую причиняет правда, не идет ни в какое сравнение с теми бедствиями, которые может наделать ложь (стоит только вспомнить случай с Клиффордом Калвером и Рейн!).
Безо всякого вступления он сообщил Ивонне, что очень польщен ее визитом и ценит ее предложение, однако ничто не может возродить их связь. При этих его словах ярко накрашенное лицо женщины исказилось, превратившись в отталкивающую маску. Арман вдруг догадался - без малейшего тщеславия, - что Ивонна по-прежнему любит его.
- Ради нашей прежней дружбы, Арман, ты не можешь просто так взять и выставить меня вон.
- Так будет лучше, - неловко заметил он.
Она вздрогнула, но тут же взяла себя в руки и негромко проговорила.
- Не знала, что ты умеешь быть жестоким. Надо думать, у тебя появилась другая женщина. На самом деле я даже знаю…
- Ничего ты не знаешь, - резко оборвал он ее.
Она вздрогнула, вынула из сумочки шифоновый носовой платок и прикоснулась к губам.
- Нет, знаю. Сегодня утром я заходила в салон, где раньше работала, к девочкам. И они мне рассказали, что ты каждый День ездишь к старой герцогине: де Шаньи. Говорят, ухаживаешь за ее внучкой. Вот и причина твоего поведения.
Арман был бледен и ужасно зол. Симпатия, которую он когда-то питал к этой девушке - или жалость, - моментально испарилась. Он понял, что замужество и богатство совершенно извратили ее характер, который и раньше-то не был ангельским.
- Не выношу слухов и никогда не занимаюсь сплетнями, к тому же я не намерен обсуждать с тобой свою личную жизнь, - сурово заявил он. - Прошу тебя, уходи, Ивонна.
Она внезапно разразилась громким смехом.
- Ага, ага! Так значит, это правда! Ты рассердился на меня, потому что я попала в самую точку. Ах, я знаю все о мадемуазель Оливент. Видишь, даже знаю, как ее зовут! Неделю назад она приходила в наш салон стричься - ее обслуживал Антуан, мой старый приятель. Он мне все рассказал.
- Прошу меня простить, Ивонна. У меня есть другие дела. Доброй ночи, - перебил ее Арман ледяным тоном и, развернувшись, вышел из гостиной.
Вслед ему донесся ее голос, почти переходящий в крик:
- Ты еще обо мне вспомнишь, Арман, я не какая-то нищая девчонка, как раньше, чтобы так бросаться мной! Я остаюсь в Каннах до осени! Мы с тобой еще увидимся, можешь не сомневаться, - и с твоей английской мадемуазель тоже…
Арман уже ничего не слышал. Закрыв за собой дверь своей комнаты, он осторожно наблюдал сквозь жалюзи, как Ивонна садится в роскошный серый "ситроен" и уносится прочь.
На душе было гадко и тяжело. Однако в семь вечера он, в гораздо более приподнятом настроении, готов был ехать в Канделлу. В легком сером костюме, в своей лучшей шелковой рубашке, с тщательно подобранным темно-красным галстуком, он отправился к Рейн.
Она уже ждала его спокойная и красивая, в коротеньком сером шелковом платье с белыми горошинами по подолу, с обнаженными плечами. В ушах у нее были серьги с жемчугом, на шее - жемчужное ожерелье. Арман принес ей небольшую ветку кустовых красных роз и был счастлив увидеть, что она тут же, отломив один цветок, приколола его к платью.
В машине по дороге в Канны Рейн бодро болтала, но молодой человек чувствовал, что в этой веселости крылась нервозность.
- Надо молить Бога, чтобы Клифф оказался дома… Молитесь же, Арман… - то и дело повторяла она.
Он кивал и думал, что девушка слишком предается надежде, рискуя быть разочарованной. Его мучили ее случайные фразы, которые подтверждали, как мало он на самом деле для нее значит - только друг и союзник. Несносная Ивонна не имела никаких оснований ревновать его к Рейн…
Рейн же щебетала без умолку - ах, какой он замечательный друг, и как она рада, что бабушка их познакомила… они с Клиффордом многим ему обязаны… как приятно поговорить с ним о Клиффорде… он такой чуткий и отзывчивый - она не скупилась на комплименты и похвалы. У Армана же в конце концов вспыхнули уши, а сердце стало биться медленными мучительными толчками. Все тело его трепетало от ее слов. Она сидела, пожалуй, слишком близко к нему, ее обнаженная рука касалась его плеча, а аромат от ее волос щекотал ему ноздри.
Они проехали через Мужен - небольшую деревушку, приютившуюся на вершине холма, похожую на зачарованный средневековый город, совершенно прелестный, с мощенными булыжником улочками, маленькими домиками из серого камня и с чудесным фонтаном на рыночной площади. Потом они снова помчались вниз, к морю. Синие волны отсвечивали бликами томного угасающего солнца, когда они свернули к вокзалу возле набережной Круазетт.
В этот час - когда спадала дневная жара - все кафе были переполнены весёлой нарядной публикой. В гавани пришвартовались несколько великолепных яхт, а перед казино выстроилась целая вереница блестящих дорогих машин. Залы были полны. Канны славились своими игорными столами для богатых. Арман и Рейн не были здесь новичками.
Сегодня Арман решил повести девушку в маленький очаровательный ресторанчик на тихой улочке, с великолепной кухней и винами, где можно было спокойно посидеть и поговорить.
- А потом, если захотите, пойдем в кино или прогуляемся по набережной, - сказал он.
- Спасибо, Арман, вы такой добрый. Но сначала позвольте мне заказать разговор с Лондоном. - В серых глазах Рейн появился многозначительный намек, который был ему - увы! - слишком понятен.
"О, как она ему верна, - печально подумал он. - И вся ее преданность, и любовь, и устремления - все это отдано недостойному. Бедная, несчастная, прекрасная Рейн!"
Арман решил, что удобнее будет звонить из большого отеля. Пока оператор вызывал Лондон, они сидели в просторном прохладном вестибюле "Метрополя" и потягивали "Сан-Рафаель" - любимый коктейль Рейн. Арман тоже заказал его себе. Он нервно курил, поджидая служителя, который должен был позвать Рейн К телефону.
С Лондоном соединили на удивление быстро. Рейн вскочила, Арман - вслед за ней.
- Хотите, пойду с вами? - спросил он.
- Нет, не надо, подождите лучше здесь! - выпалила она, взглянув на него огромными глазами с расширенными зрачками.
Арман видел, что девушка дрожит от возбуждения. Она исчезла, а он присел на стул и залпом допил свой коктейль, затем вытер взмокший лоб.
В телефонной будке Рейн ожидал первый удар - Клиффорда не было дома. Она поговорила с его тетей. Та, видимо, действительно не знала, кто такая Рейн, но честно выложила ей всю известную ей информацию. Девушка узнала, что мать Клиффорда серьезно больна, что он мечется между офисом и ее постелью. У миссис Калвер и раньше были проблемы со здоровьем, но в какой-то момент она пошла на поправку и врачи дали ей надежду, а теперь, услышав, что она снова слегла, Рейн не находила себе места от беспокойства. Она подумала, что Клиффорд не писал ей из-за этого. Она знала, как сильно он привязан к матери. Он делал для нее все, что мог. "Бедный, бедный, - думала девушка, у него столько работы, да еще эта болезнь…"
- А вы, случайно, не знаете, получал ли он мои письма? - с надеждой спросила Рейн. Этого мисс Калвер не знала. - А где он сейчас? Где, по-вашему, мне его найти?
Ответ тети прозвучал как гром среди ясного неба:
- Он сейчас в Норвегии. Уехал на рыбалку.
- На рыбалку? В Норвегию? - глупо переспросила Рейн. "Нет, этого не может быть, - говорила она себе. - Он не мог просто так взять и уехать, если у него появилось свободное время, он должен был прилететь ко мне…" Ладони у нее вспотели, а сердце билось так, что было больно.
И тут тетушка, сама того не зная, нанесла завершающий удар:
- Клиффа пригласили какие-то люди по фамилии Фицбурн. Не знаю, когда он вернется, но я скажу ему, что вы звонили. А как ваше имя?…
- Не надо, - проговорила Рейн внезапно севшим голосом. - Не надо, не говорите, что я звонила. Спасибо вам, до свидания.
Она положила трубку. На мгновение все поплыло у нее перед глазами. Мысли были в полном хаосе. Значит, Клиффорд уехал на рыбалку с Фицбурнами! И Лилиас с ним! Ну конечно, Лилиас…
Рейн едва стояла на ногах. Колени у нее ослабли. Ей было дурно. Сквозь стеклянную дверцу кабинки она успела заметить идущего навстречу ей Армана - на лице у него была тревога.
Глава 11
Никогда еще Рейн никого не была так рада видеть, как в тот момент Армана. Он так добр и заботлив, он ее друг… Девушка, спотыкаясь, вышла из кабинки и почти упала ему на руки. Ошеломленный, он на мгновение задержал ее в объятиях - это было мгновение, исполненное одновременно блаженства и боли. Блаженства - от ее близости, от нежности к ней; боли - за ее боль. Он уже понял, до того как она сказала хоть слово, что подтвердились ее самые худшие опасения и что звонок в Лондон не дал успокоения, которого она искала. Молодой человек взглянул в бледное, осунувшееся юное лицо. В глазах ее застыло выражение недоумения и горести - как у ребенка, который не понимает, за что его так обидели.
- Ах, Арман, - пролепетала она. - Арман!..
- Бедная девочка… бедная малышка… что случилось?
Она вдруг очнулась и поняла, что они находятся в людном, ярко освещенном холле одного из самых красивых отелей Канн. Высокая, стройная, словно манекенщица, девушка в Длинном белом платье с корсажем, украшенным поблескивающими крупинками горного хрусталя, прошла мимо под руку с импозантным мужчиной в темно-синем смокинге. Они смеялись и болтали по-испански. Их смех и резкие голоса, невероятно быстро лопотавшие что-то на незнакомом языке, вдруг отрезвили и успокоили Рейн. Она пришла в себя, провела рукой по глазам и сказала чуть сдавленным, но веселым голосом:
- Идемте, Арман. Давайте выйдем отсюда.
- Но Рейн…
- Давайте выйдем, - повторила она быстро. Ее пальцы яростно вцепились в его руку.
Арман почувствовал, что она держится из последних сил. Не говоря ни слова, он вывел ее из отеля.
Какое-то время они стояли на обочине дороги и смотрели на вереницы блестящих машин, которые сновали взад и вперед по Круазетт. На фиолетово-синем небе замерцали первые звезды. В этот теплый южный вечер на улицах было многолюдно. Атмосфера была пропитана праздностью, весельем и роскошью.
Рейн, вцепившись в руку Армана, через силу проговорила:
- Куда мы пойдем?
- Хотите, я отвезу вас обратно в Канделлу или поужинаем, как собирались?
- Только не в Канделлу! Ради всего святого, прошу вас!
- Тогда сначала поужинаем - может быть, настроение у вас улучшится. - У него разрывалось сердце, когда он видел ее несчастное лицо.
Рейн послушно кивнула. Слезы, выступившие у нее на глазах, застили высокое закатное небо над городом и темно-фиолетовое море. Она ненавидела все эти машины, эту праздную толпу. Даже звезды были ей ненавистны. Но самую сильную ненависть вызывал у нее Клиффорд. И ненависть эта выросла из любви. Не в натуре Рейн было легко увлечься и так же легко остыть. Она не могла забыть те неистовые чувства, которые много месяцев наполняли ее жизнь, - даже злость и поверженная гордость не способны были побороть ее любовь.
Какой ужас, проносилось у нее в голове, что она все равно любит и жаждет видеть человека, который даже не удосужился ответить на ее страстные письма, хотя они расстались в согласии и обещали друг другу пожениться при первой возможности. Какой ужас, что она все так же страстно тоскует по мужчине, который умчался, не задумываясь, в Норвегию по приглашению богатого банкира, с чьей дочерью его явно связывает взаимная симпатия, и бросил ее, свою возлюбленную, на произвол судьбы. А когда она уезжала, он клялся, что не может вырваться ни на один день, иначе немедленно прилетел бы к ней в Ниццу…
Рейн вдруг отвлеклась от своих горестных мыслей и увидела, что они сидят в маленьком ресторанчике за столиком у окна, и официант подает им огромных размеров меню. Местечко было очаровательное; на стенах - картины местных художников, на столах - изысканное букеты и зажженные свечи. Хозяин заведения поприветствовал Армана поклоном и предложил, чтобы мадемуазель попробовала их фирменное блюдо, а также посоветовал взять к нему изысканное вино.
- Боюсь, что я сейчас ничего не смогу проглотить, мне так нехорошо, - шепнула Рейн на ухо Арману.
Он накрыл своей ладонью ее руку и заглянул в глаза с теплым сочувствием и беспокойством.
- Ну хотя бы попробуйте что-нибудь, милая, прошу вас.
Она покорно согласилась, попросив заказать ей что угодно, на его вкус, и даже выпила бокал вина, которое предложил им хозяин. Девушка дрожала всем телом, хотя вечер был теплый и безветренный. Она закрыла лицо руками и испустила глубокий-глубокий вздох.
- Что ж, видимо, это конец, - тихо проговорила она.
Сердце Армана забилось быстрее, кровь прилила к щекам.
- А с кем вы говорили? - спросил он, откидываясь назад на стуле и закуривая.
Она рассказала ему все, что узнала от тетушки Клиффорда. Арман, стиснув зубы, проклинал про себя этого проходимца. В заключение Рейн проговорила:
- Скажите, Арман, теперь мне не на что надеяться, правда? Ведь совершенно очевидно, что я больше ему не нужна. Но я не могу этого понять. Не понимаю, и все тут. Если бы вы знали, что он мне говорил перед моим отъездом из Лондона…
- О, прошу вас, не надо, - прервал ее молодой человек едва слышно - у него перехватило дыхание.
Девушка грустно рассмеялась:
- Да, я о таких историях читала, а одну мою приятельницу тоже бросил жених. Я тогда думала, как глупо с ее стороны было не замечать, что он ненадежный человек и что ему нельзя верить. Но ведь с Клиффом я и сама точно так же ошиблась, да? Мне-то казалось, что он совсем другой. Настоящий спортсмен…
- Быть хорошим спортсменом - скажем, участвовать в автогонках в Монте-Карло - еще не гарантирует наличие таких добродетелей, как, скажем, преданность, - мрачно заявил француз.
- Но я-то думала, что он не такой, - твердила Рейн, нервно сплетая пальцы, - я была уверена, что он меня любит… совершенно уверена.
- Ну, то, что он поехал на рыбалку в Норвегию, еще, в принципе, не значит, что он больше вас не любит, - неохотно попытался ее утешить Арман.
- Нет, конечно, но скорее всего это так. Впредь я не буду такой слепой и глупой. Даже если Клифф не ухаживает за Лилиас, ко мне он все равно равнодушен. Дело ведь не только в том, что он уехал за границу с Лилиас и ее отцом, - дело в том, что он не написал мне ни одного письма. Ни одного! Совершенно очевидно, что он меня разлюбил и просто трусил в этом признаться.
- Мне ужасно жаль… Клянусь честью, ради вашего блага я хотел бы, чтобы все было иначе.
- Не говорите так, а то я расплачусь.
Арман был рад, что как раз в этот момент к ним подошел официант и стал разливать вино в бокалы.
- Прошу вас, пригубите, - взмолился Арман.
- А может, мне напиться? - рассмеялась она и отпила глоток золотистого вина. Но смех получился такой жалкий и отчаянный, что молодому человеку стало ясно: ей совсем не весело.
- О, дорогая, - проговорил он, - не принимайте это слишком близко к сердцу. И не делайте поспешных выводов. Подождите, пока вы сможете снова увидеться с Клиффордом. Возможно, у него есть объяснение…
- Я не стану ничего слушать! - выпалила Рейн. Гордость заставила ее высоко поднять голову. Необычный для нее румянец выступил на скулах, глаза сверкнули. - Я никогда не увижусь с Клиффордом. Надо смотреть правде в лицо, Арман. Пусть даже он раздумал на мне жениться - он мог бы честно мне все сказать… это было бы по крайней мере порядочно. А заставить меня напрасно ждать и мучиться все эти недели - непростительно.
С этим Арман не мог не согласиться. Он опять накрыл ее ладонь своей и негромко сказал:
- Постарайтесь забыть о нем. О, дорогая моя, дорогая, как бы я хотел помочь вам!
Рейн с трудом отвлеклась от мыслей о Клиффорде и взглянула на молодого француза. Она вдруг вспомнила слова матери: "Арман по уши влюблен в тебя, детка". Тогда Рейн только посмеялась, но теперь, без тени женского тщеславия, ясно поняла, что это правда. "Очень, очень похоже… и уж конечно, никакой другой мужчина на свете не может быть добрее, терпимее и ласковей", - подумала она. Бедный Арман! Ей совсем не нужно было, чтобы он ее любил. Зачем портить такую замечательную дружбу? А еще меньше ей хотелось, чтобы он так же мучился от неразделенной любви, как она сама.
Девушка осторожно высвободила свою руку. В этот момент подошел официант с первым блюдом. Так как Арман очень старался доставить ей удовольствие и не жалел для этого денег, Рейн решила проявить интерес к тому, что им принесли.
- Здесь так все вкусно, и зал очень красиво оформлен… Надо будет привести сюда как-нибудь маму и бабушку… - начала она как ни в чем не бывало.
Арман все понял: она хотела замять больную тему. И он тоже стал болтать о всяких пустяках.
В конце ужина, когда они неторопливо пили кофе, в разговоре снова всплыло имя Клиффорда. Рейн сказала:
- Даже не знаю, смогу ли я дальше жить в Канделле. Здесь слишком много свободного времени и совсем нечем заняться. Наверное, надо сказать маме, что я хочу вернуться в Лондон, и, если я пообещаю, что больше не буду видеться с Клиффордом, она мне разрешит.
- Только если она вам поверит, - сухо заметил Арман.
- Но вы же мне верите, не так ли?