- Не так уж и далеко, всего миль пять, - ответил, поворачиваясь к ней, Саймон. - А вы знаете, как говорят в таких случаях: пылкому сердцу и быстрой лошади расстояние не помеха.
- И когда свадьба, Саймон?
- В следующее воскресенье мы собираемся объявить о нашем решении, - ответил он Тилли.
- А! - кивнула девушка, улыбнувшись краем губ.
В комнате воцарилось молчание, нарушил его Саймон.
- Приходи ко мне на свадьбу, Тилли, там и потанцевать сможешь, - неестественно бодро проговорил он и принужденно рассмеялся.
- Хорошо, я приду потанцевать на твоей свадьбе, Саймон, - снова кивнула она и улыбнулась.
- Но не приводи с собой жену священника, - нарочито шепотом посоветовал он, бросив быстрый взгляд на стариков.
- Не говори никому об этом, Саймон, потому что его преподобию не нравится, когда миссис Росс танцует, - попросила в свою очередь Тилли, тоже покосившись на дедушку с бабушкой.
- Твой секрет дальше меня не пойдет, не волнуйся, - пообещал он, склоняясь к девушке, но, когда их взгляды встретились, улыбка на его лице растаяла. Он торопливо выпрямился и снова намеренно громко объявил: - Ну, мне пора! Коровы лучше меня определяют время!
- Рэнди у тебя еще работает?
- Да, но он страшно ленивый, - идя к двери, объявил Саймон, - он засыпает, когда доит коров, тычется головой им в бок, только что слюни в молоко не капают. А вот Билл и Алли - стараются, хорошие они работники, со временем далеко пойдут. Между прочим, знаешь, кто хотел ко мне наняться? - обернулся Саймон к Уильяму. - Ни за что не догадаешься. Он приходил тайком. Впрочем, ничего удивительного, потому что это был младший сын старика Макграта, Стив, тот, которому четырнадцать. Он как-то подкараулил меня вечером на прошлой неделе и спросил, не найдется ли у меня для него места. Я едва не рассмеялся, когда это услышал, и спросил, знает ли его папаша, что он собирается ко мне наняться. Парень только головой покачал. Я ему спокойно сказал: "Не стоит тебе, парень, на это рассчитывать, ты на вид крепкий, и я бы тебя нанял, но твой отец на следующий же день со скандалом заберет тебя домой, ты же его знаешь. Ваша семья всегда работала в шахте, так всегда и будет". - И знаете, что он мне ответил? - Саймон окинул стариков взглядом. - "Нет, - заявил Стив, - я не собираюсь сидеть там всю жизнь… ни за что", - и убежал. Странно, но этот парнишка не такой, как остальные, словно и не их порода, а уж мы знаем этих Макгратов, верно, Уильям?
- Все они, Макграты, одним миром мазаны, никогда не доверяй им, Саймон.
- Быть может, ты и прав. Ну а теперь отдыхай, - кивнул он Уильяму.
- Слушаюсь, сэр, - откликнулся старик.
- Счастливо, пока, - окинув взглядом всех троих, попрощался Саймон и вышел за дверь.
Энни неторопливо направилась к очагу. Достав с висевшей над ним полки коробку из-под чая, она открыла крышку и заботливо опустила в нее соверен. Вернув коробку на место, Энни повернулась к Тилли:
- Кажется, я просила тебя принести воды.
- Ты хотела меня отослать из комнаты. Там воды еще полбочки, сама знаешь, бабушка. Что же ты не хотела, чтобы я слышала?
- Не будь слишком любопытной, мисс.
- Бабушка, я спрашиваю не из-за любопытства.
Тилли обошла стол, подошла к камину и заговорила, повернувшись к дедушке с бабушкой:
- Вы постоянно напоминаете, что мне уже скоро шестнадцать и я должна вести себя как молодая девушка, а сами скрываете от меня что-то. Вот, например, не хотите рассказать, что это за соверены, которые каждый месяц привозит Саймон. Вы, наверное, знали, что он собирается жениться, и только сделали вид, что удивлены?
- Мы на самом деле ничего не знали, ни я, ни твой дедушка, - резко ответила Энни. - Только сейчас услышали, что он с кем-то встречается, правда, Уильям? - Она обернулась к мужу за поддержкой.
- Поверь, девочка, для нас это тоже новость, - подтвердил, качая головой Уильям. - Я бы понял, если бы это была Роуз Бентон или Фанни Хатчинсон, она по нему не один год вздыхает, но об этой женщине я слышу впервые. Как он сказал ее зовут?
- Мэри Форстер.
Они одновременно подняли глаза на Тилли.
- Мэри Форстер, - повторила, чуть помедлив, Энни. - Никогда не слышала такого имени, - задумчиво прибавила она.
- Все понятно.
Решительный тон Тилли заставил стариков с немым удивлением посмотреть на внучку.
- А теперь объясните вот это - она кивнула в сторону чайной банки. - Только не говорите, что Саймон отдает долг. Я никогда не верила, что у вас нашлось так много денег, которые он никак не может отдать. Скажите, в чем дело. Я имею право знать правду!
Уильям зашелся долгим, мучительным кашлем. Энни заторопилась к мужу. Она приподняла его и, хлопая по спине, бросила Тилли:
- Вот до чего ты довела своими приставаниями дедушку. Я уже и не помню, когда у него был последний приступ. Разведи немного меда и неси сюда, да поживее… ты со своим правом. Ну, быстро!
Тилли словно подменили. Она бросилась к стоявшему в дальнем конце комнаты буфету, достала кувшин с медом и вернулась к столу. Там она положила в кружку две ложки меда, затем заспешила к очагу. Зачерпнув из котелка немного кипятка, размешала смесь маленькой деревянной ложкой и подала кружку бабушке.
Судорожно дыша, старик маленькими глотками пил разведенный в воде мед. Наконец он опустился на подушки, грудь его высоко вздымалась.
- Извини, дедушка, я не хотела тебя расстроить, - раскаяние звучало в ее голосе и было написано на лице.
- Нет, нет, ты никогда меня не огорчала, моя дорогая, - сжимая руку девушки, ответил старик. - Ты - хорошая девочка и всегда была такой… и я скажу тебе… вот только отдышусь, - он несколько раз прерывисто вздохнул и продолжил с улыбкой. - Как только ты пришла сюда, в моей жизни появилась радость.
- Ах, дедушка! - Тилли прильнула к его заросшему щетиной лицу. - Ах, дедушка, - повторила она дрогнувшим голосом.
Всплеск эмоций погасил ровный, спокойный тон Энни.
- Вода мне не нужна, а вот дрова не помешали бы, - не давая им еще больше расчувствоваться, промолвила она. - Они мне просто необходимы, если вы оба собираетесь ужинать.
Тилли встала и направилась к двери. Когда она проходила мимо бабушки, взгляды их встретились, в них не было и намека на обиду.
Задний двор с обеих сторон ограничивали постройки: конюшня и сарай для упряжи. В сарае теперь хранились овощи, а в конюшне - дрова. Возле конюшни стояли козлы с лежавшим на них толстым суком, который Тилли этим утром принесла из леса. Девушка облокотилась на сук и окинула взглядом открывавшийся за их участком вид: местность плавно понижалась, затем шел подъем до самого леса - границы владений Сопвитов. И впервые она не восхитилась красотой пейзажа. На душе у нее было неспокойно.
Саймон собирался жениться. Она все еще не могла прийти в себя, так сильно подействовало на нее это известие. Ей и в голову не приходило, что Саймон когда-нибудь может жениться. А почему бы и нет. Почему бы не жениться такому рослому, красивому парню, притом доброму и любящему шутку. Ей многое в нем нравилось, но особенно ценила она его доброту и умение пошутить.
Тилли не забыла, когда в первый раз увидела его. В тот день мать впервые привела ее, пятилетнюю, в этот дом. Помнила она также, что была одета в черное платье, короткое черное пальто и шляпу. Она носила черное, потому что незадолго до этого ее отец утонул, свалившись с крутого обрыва. Дедушка снял с нее пальто, усадил на стул и поспешил к бабушке, помогавшей больной матери подняться по лестнице в спальню.
Тилли сидела на том же стуле, когда дверь открылась и в комнату вошел мальчик в сопровождении мужчины.
- У тебя все дома? - спросил мальчик, глядя на девочку сверху вниз, и весело засмеялся, но она не улыбнулась в ответ, а расплакалась. - Ну, не реви, успокойся, - он достал из кармана леденец и протянул ей.
Дедушка спустился вниз и стал беседовать с мужчиной. В тот день она впервые услышала имя Макграт и первое бранное слово.
- Будь я проклят, если поверю, что твой Фрэд свалился с обрыва! - сказал мужчина.
Мальчик спросил, как ее зовут, и, услышав "Тилли", стал смеясь повторять: "Какое глупое имя - Тилли Троттер".
- Не смей так говорить, Саймон, - оборвал его дедушка. - Ее зовут Матильда.
А мужчина сурово приказал мальчику выйти из комнаты и пообещал поговорить с ним дома.
Но мальчик не двинулся с места. У Тилли до сих пор стояла в ушах фраза, которую он тогда произнес, глядя на дедушку и отца:
- Говорят, что мистер Макграт поджидал лодку. В шахте его не было, он пропустил смену. Билл Нельсон слышал, как его отец кому-то об этом рассказывал.
Когда Саймон это сказал, мужчины подошли к нему, он показался Тилли взрослым, а не мальчиком.
С тех пор для Тилли Саймон всегда был взрослым, настоящим мужчиной. Теперь же всему конец. Ей вдруг почему-то захотелось плакать, желание для нее весьма необычное. Жизнь ее сложилась так, что повода для слез не находилось. Жила она счастливо и беззаботно, окруженная любовью, ее не посылали служить, не отправляли на работу на полях или того хуже - в шахту.
Мать умерла, когда Тилли было семь лет, но девушка редко вспоминала ее. Дедушка с бабушкой окружили ее такой заботой и вниманием, что грустить ей не приходилось вовсе. Тилли старалась платить им не только любовью, но и помогала, как могла. В то же время она прекрасно понимала, что без денег Саймона им не удалось бы сводить концы с концами после того, как несколько лет назад дедушка слег.
Но почему, почему он приносил им деньги? Должно быть, это была его обязанность, потому что, насколько ей было известно, он появлялся с деньгами каждый месяц и за последние шесть лет не пропустил ни одного месяца. Раньше то же самое делал его отец, а Саймон его сопровождал. За этим что-то скрывалось, какая-то тайна, и ей никак не удавалось понять, в чем тут дело.
А как же будущая жена Саймона? Станет ли она допытываться, что за этим скрывается?
Войдя в конюшню, Тилли взяла плетеную корзину и принялась складывать в нее мелкие поленья, сверху насыпала две пригоршни щепок из деревянного ларя. Она широко развела руки, обхватила корзину, рывком подняла и направилась с тяжелой ношей к задней двери. Перед тем как войти, она оглянулась, прислонив корзину к столбу крыльца, и окинула взглядом знакомые просторы, но на этот раз словно прощалась с привычным, окружающим ее миром. Предчувствие грядущих перемен наполнило ее душу смутной тревогой: скоро ей предстояло распрощаться с прежней жизнью и вступить в новую, незнакомую; и сердце девушки болезненно сжалось. Тилли начинала осознавать, что беззаботная легкость, с которой она носилась по холмам или прыгала через ручьи, словно пугливый олень, ушла навсегда. Не сидеть ей больше на пригорке, провожая день и вбирая в себя таинственную тишину ночи, чей незримый поток заполнял укромный уголок в ее душе, где теперь поселилась тревога и зрело понимание того, чему Тилли не в силах была дать объяснение, ибо никогда прежде не знала тяжелых переживаний. Однако девушка чувствовала, что не за горами время, когда ей придется с ними познакомиться.
Уже входя в дверь кухни, Тилли мысленно сделала шаг назад в свое долгое, теперь оставшееся за порогом детство и подумала: "Может быть, он посмотрел бы на меня иначе, будь моя грудь пышнее".
Глава 2
Саймон стоял, прислонившись к воротам фермы, и разговаривал с мистером Марком Сопвитом, хозяином земли, которую арендовал.
- Да, что верно, то верно. Завтра я поставлю голову под хомут, - он с улыбкой кивнул на лошадь.
- Бывает кое-что и похуже, - рассмеялся в ответ Сопвит. - Все зависит от характера наездника.
- Ну, нрав наездника мисс известен, думаю, что смогу с ним справиться.
- Ну-ну, - с сомнением покачал головой Марк. - Нельзя одновременно таскать хомут и ездить верхом. Это невозможно.
- Тут вы совершенно правы, - непроизвольно вздернул подбородок Саймон, - но я всегда добивался того, чего хотел. Между прочим, сэр, позвольте спросить, правда ли то, о чем болтают в округе?
- В разговорах и сплетнях всегда есть доля истины, - тут же посерьезнел Сопвит. - Что же ты слышал?
- Ну, в общем, - начал Саймон и умолк. Поддел ногой камешек, проследил взглядом, как тот запрыгал прочь в облаке взметнувшейся пыли, и только потом продолжил. - Говорят, что подошла вода и шахте теперь конец.
Марк Сопвит ответил не сразу. Сидя в седле, молча смотрел на Саймона.
- Но есть насосы, - наконец заговорил он. - Вода действительно подходила, теперь ее уже откачали. А ты вполне можешь пустить хороший слух, что моя шахта работает и будет работать.
- Рад это слышать, сэр, очень рад.
- Спасибо на добром слове, - черты лица Марка разгладились, тон смягчился. - Желаю тебе счастья и радости в семейной жизни.
- Спасибо, сэр, большое спасибо.
Сопвит приготовился отъехать, вдруг внимание его привлек приближавшийся всадник. Это была молодая женщина, и сидела она в седле, словно влитая. Поравнявшись с ними, она остановила лошадь и взглянула на мужчин. Они, в свою очередь, с интересом наблюдали за ней.
- Доброе утро.
- Доброе, мадам, - вежливо приподнял шляпу Марк, а простоволосый Саймон даже не поднял руки в приветствии.
- Вы мистер Сопвит? - глядя на Марка, осведомилась она.
- К вашим услугам, мадам, - наклонил тот голову.
- Я леди Майтон.
- Здравствуйте, прошу меня извинить за то, что не нашел времени к вам выбраться, я…
Дама улыбнулась.
- Я заезжала к вам сегодня утром. Мне сказали, что вы в отъезде, а ваша жена нездорова, - промолвила она.
Саймон уже не подпирал столб, а, выпрямившись, с любопытством наблюдал за происходящим. От его глаз не укрылось, что землистое лицо мистера Сопвита оживил легкий румянец. Также он заметил, что сцена развлекала даму. Он слышал, что хозяином Дин-Хауса стал старый лорд, женатый на молодой женщине. Саймон отметил про себя, что дама не так уж и молода, на вид ей было лет тридцать, но фигура была великолепная, а глаза… О! Это были глаза дерзкой самоуверенной служанки, разливающей пиво в таверне.
Саймон едва не вздрогнул, почувствовав на себе ее вопросительный взгляд. Видел он и затруднения своего хозяина, который никак не мог решить, нужно ли представлять арендатора или нет. Саймон внутренне напрягся, на лице появилось застывшее выражение.
- Это мой арендатор, фермер Бентвуд, - наконец решился Сопвит, заметив перемену в настроении молодого человека.
Дама перевела взгляд на Саймона и некоторое время пристально смотрела на него, прежде чем кивнуть. Но Саймон и теперь не стал, как следовало бы, почтительно прикладывать руку к голове, не сказал он и положенное: "Добрый день, миледи", а ограничился, как и она, легким кивком головы. Его поведение явно не понравилось мистеру Сопвиту, который резко подал лошадь назад, заставив Саймона отскочить в сторону. Теперь лошади стояли рядом, его колено почти касалось платья леди Майтон.
- Вы решили просто проехаться или куда-то направляетесь?
- Я выехала прокатиться, - с притворной важностью кивнула она.
- Тогда, возможно, вы окажете мне честь и поедете вместе со мной домой, мне бы очень хотелось познакомить вас со своей женой.
- Конечно, почему бы нет.
Тронув лошадь, Марк Сопвит обернулся к Саймону:
- До свидания, Бентвуд, веселой свадьбы завтра.
Услышав это, леди Майтон придержала лошадь.
- У вас завтра свадьба?
- Да, миледи, - подтвердил он.
- Разрешите и мне пожелать вам веселой свадьбы, мистер… фермер… как вы сказали, ваше имя?
- Бентвуд, Саймон Бентвуд, - он сделал особый акцент на имени. Выражение его лица оставалось бесстрастным, в то время как лицо женщины светилось улыбкой.
- Саймон Бентвуд, - повторила она. - Ну, я еще раз желаю вам веселой свадьбы, фермер Саймон Бентвуд.
И, пришпорив коня, женщина резко рванула с места и поскакала вперед, предоставляя Марку догонять ее. Так они ехали до конца извилистой дороги, где Сопвит скомандовал:
- Сворачивайте на верхнюю тропу. - И пустил лошадь галопом.
Теперь он скакал впереди, не без удовлетворения отмечая, как миледи задета тем, что ей не удается показать свое мастерство наездницы. Ему сразу стало ясно, что она принадлежит к тому типу женщин, которые, усевшись в седло, скачут через изгородь и канавы не разбирая дороги, носятся по лугам и полям, не щадя фермерских угодий. Да, она не из тех, кто уважает труд фермера. Бентвуд скорее всего сразу заметил в ней эту черту, потому и вел себя без должного почтения.
Но вот тропа расширилась, и мужчина перевел лошадь с галопа на шаг. Теперь они ехали рядом. Марк Сопвит взглянул на даму, на ее лице не было и следа недовольства.
- Какой милый домик, - произнесла она, глядя на коттедж невдалеке, - и сад такой аккуратный. Я здесь недавно, но уже успела обратить внимание, какие неухоженные участки у домов, а этот очень мил.
- Это дом стариков Троттеров, он в границах моих владений. За участком следит их внучка, и, кстати, она поднимается сюда от ручья. Девушка отлично справляется с мужской работой. Может очень аккуратно свалить дерево. Она хорошо поработала в одной из моих рощ.
- Вы позволяете ей пилить ваши деревья?
- Ну, не деревья, а только сучки и ответвления.
Они подъехали ближе, и леди Майтон смогла лучше разглядеть девушку.
- Да она же совсем молоденькая и выглядит такой хрупкой.
- Я бы не стал судить по внешнему виду. На самом деле у нее сил, как у молодого жеребенка.
Тилли не остановилась, увидев их, а прошла с полными воды деревянными бадьями к дому.
- Так это часть вашего имения? - поинтересовалась леди Майтон, когда они ехали через выпас.
- Да, вернее, то, что от него осталось, - криво усмехнулся он. - Полвека назад половина земель была продана, преумножая ваши владения.
- Вы, должно быть, сильно нуждались в деньгах?
- Да, вы правы.
- А теперь?
- С тех пор мало что изменилось.
- Но у вас есть шахта, разве она не приносит доход?
Он тяжело вздохнул.
- Мне кажется, шахты выгодны, если держаться от них подальше: уехать за границу или в Лондон, а дела предоставить вести управляющему. Если же заниматься всем самому и учитывать интересы рабочих, то это одно разорение.
- А у Розиров, на мой взгляд, дела идут неплохо.
Выражение его лица стало жестким, он опустил глаза и уставился на руку, сжимавшую поводья.
- Люди безжалостные, как правило, преуспевают, - с оттенком горечи проговорил Марк.
Какое-то время они ехали молча, держась на некотором расстоянии друг от друга, чтобы не попасть в часто встречающиеся рытвины.
- По-вашему тону мне показалось, что вы недолюбливаете Розиров, почему? - спросила миледи спустя некоторое время.
Его так и тянуло сказать: "Мадам, нравятся ли мне Розиры или нет, вас это совершенно не касается". Они были знакомы всего каких-то полчаса, а она уже задавала вопросы, как лучший друг. Но выражение ее больших, притягивающих своей глубиной глаз лишило его желания говорить колкости.
- Вы очень любознательная леди, - только и сказал он.