Но когда она было направилась в кабинет мужа, тот снова схватил ее за локоть и увлек на второй этаж, где находилась спальня. Плотно прикрыв дверь, он глубоко засунул руки в карманы брюк и молча уставился на нее. Глаза Грига были такими ледяными, что Флора невольно вздрогнула.
- Ну? - изрек он наконец, смерив ее оскорбительно-холодным взглядом.
- Не вздумай больше устраивать за мной слежку, Григ, - выговорила она раздельно, ощущая, что гнев закипает в ней с новой силой. - Или я снова поставлю тебя в неловкое положение перед твоими подчиненными. Я должна сказать, что между нами все кончено и тебе никакими силами не удастся заставить меня остаться. Но только не начинай сейчас говорить о детях - мне из их собственных уст известно, что они считают наш брак притворством, и если я останусь, чтобы продолжать в том же духе, им будет только хуже. Позволь еще сказать - это для тебя, пожалуй, самое главное. Поскольку мне теперь известны твои сомнения на мой счет, я виделась с адвокатом и подписала отказ от всех прав на твое имущество.
Она сняла с плеча сумочку, достала документ и бросила на пол.
- Мне от тебя ничего не надо, Григ Даймон, - добавила она гордо. - Так же, как и моей маме. Потому что, с тех пор как она стала монахиней, ей вообще не нужны деньги.
Если Флора и рассчитывала произвести на него впечатление своей речью, ей это не удалось. Григ только прищурился, а валявшийся на полу листок бумаги вовсе не удостоил взглядом.
- Почему ты сказала мне это только сейчас, решив уйти от меня, Флора?
Флора резко повернулась и подошла к высокому окну, отметив машинально, что небо заволокло тучами и вдалеке сверкает молния. Прижавшись лбом к оконной раме, она проговорила усталым безжизненным голосом:
- Ты женился на мне, Григ, а не на моей маме. Так или иначе, я рассказывала тебе о ней. Почему же ты не поверил?
В комнате было очень тихо, только издали доносились глухие раскаты грома.
- Флора, почему ты не хочешь поверить, что я люблю тебя?
Она нерешительно отвернулась от окна, не веря услышанному. Губы ее слегка приоткрылись, она изумленно встряхнула головой, как бы говоря: "Нет, это не может быть правдой".
Григ все еще продолжал стоять у двери, и Флоре показалось, что разделявший их свинцово-синий ковер тянется многие мили.
- Я… - Она провела языком по высохшим губам. - Не надо таких слов, Григ. Ты не доверяешь мне, ты…
- А мне ты доверяешь? - вставил он. - Да, я не мог до конца доверять… не мог поверить, что ты меня любишь. Ты так и не сказала мне, что пересмотрела свои взгляды. Я до сих пор не знаю, значу ли я для тебя больше, чем Джон, замуж за которого ты вышла по расчету.
К своему ужасу, Флора почувствовала, что у нее подгибаются ноги. В следующую секунду она села прямо на ковер.
- Но я давала понять тебе… ты должен был догадаться, - беспомощно сказала она.
- Разве?
Ей пришлось поднять голову - Григ возвышался над ней словно башня. Он шагнул к кровати и сел на край.
- В постели с ним ты испытывал то же, что и со мной?
- Ну как ты можешь? Ты для меня единственный мужчина на всем свете, Григ. Разве ты не понял?
Он слегка повел плечом.
- Да, временами у меня появлялась надежда на то, что я тебе небезразличен. А временами ты давала понять, что наши отношения вовсе не делают тебя счастливой. Но когда я предоставлял тебе возможность объяснить почему, ты всегда ускользала от меня.
- А разве для тебя это так важно? - прошептала Флора, потрясенная до глубины души.
- До тех пор пока я не получу ответа, - сказал Григ бесстрастно, - я не буду знать, как ты действительно относишься ко мне.
- А тебе ни разу не приходило в голову, что и передо мной стоит такой же вопрос?
- Разве?
- Григ, - прошептала она, - дорогой… У меня тоже нет возможности узнать, любишь ли ты меня… Доказательств обратного гораздо больше. Ты приезжаешь в имение крайне редко, ты вынуждаешь меня всегда делать все по-твоему, ты используешь детей, чтобы удержать меня…
- А ты так и не догадываешься почему?
- Потому, что ты мне не веришь, - воскликнула она горько. - Потому, что не можешь забыть о Джоне…
- Все это только в твоей власти, Флора.
Глаза их встретились.
Флора словно не доверяя своему голосу, спросила неуверенно:
- Можно, я расскажу все с самого начала?
Он только кивнул.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы привести в порядок мысли. Прежде, чем поднять глаза на мужа, она некоторое время сосредоточенно разглядывала узор на ковре.
- Я уже многое рассказала тебе о своей матери… Только когда мама начала понимать, как я презираю ее образ жизни, она остановилась и попыталась взглянуть на себя критически. Но опоздала - для меня это уже было неважно, я окончательно порвала с ней. К тому времени я уже окончила школу и поселилась при педагогическом колледже. Мама еще около года надеялась, что я вернусь домой, но я уже в ней не нуждалась. Она старалась убедить меня, что не просто изменилась, а стала совсем другим человеком. Но я ей не верила. И вот однажды она пришла и объявила мне, что решила уйти в монастырь. Боюсь, что я тогда рассмеялась ей в лицо! В свое оправдание могу сказать только, что ничего не знала о своем отце, что училась в двенадцати школах и за это время у мамы сменилось четверо мужчин. Может быть, они были не такими уж плохими людьми и порой даже пытались относиться ко мне как к дочери, но все они в конце концов улизнули от нее. Теперь я знаю, что никогда не прощу себе того, что не захотела понять и поддержать маму. А ведь бедная мама каждый раз с появлением нового приятеля была искренне убеждена, что вот он - настоящий!
- А дальше? - мягко спросил Григ после продолжительного молчания.
- Но дело в том, что тогда мне казалось, будто это она предала меня, хотя именно я сама первая порвала с ней отношения. Странно, правда?
- Нет, если принять во внимание все обстоятельства, и то, что тебе было всего девятнадцать, - ответил он спокойно.
Флора пожала плечами.
- Когда мне было девятнадцать, я думала, что влюблена в одного студента. Иногда в его присутствии сердце у меня начинало сильно биться, а ноги делались ватными. Все кругом не стеснялись заводить многочисленные романы, набираясь опыта, а меня начала тяготить эта вседозволенность. Моему приятелю так и не удалось затащить меня в постель - может быть, потому, что подсознательно я все время помнила о матери. И наши отношения закончились весьма неприятным образом.
- Он отомстил? - предположил Григ.
- Благодаря ему я приобрела репутацию отъявленной кокетки.
Григ слегка улыбнулся:
- Боюсь, что мы, мужчины, в этом отношении болезненно самолюбивы. Но разве этот случай не убедил, что тебе вовсе не грозит опасность пойти по стопам матери?
Наступила очередь Флоры невесело улыбнуться.
- Да… Позже у меня появилась убежденность, что я унаследовала неумение матери разбираться в людях. Я убедила себя в том, что лучше мне вообще не иметь дело с мужчинами. Хотя это было и нелегко, - закончила она со вздохом.
- Согласен. С твоим лицом и фигурой…
Флора внезапно взглянула ему прямо в глаза.
- Это странно, но чем больше я сознательно избегала мужчин, тем больше они… - Она запнулась.
- Об этом тебе не обязательно рассказывать, Флора, - сказал Григ не без иронии.
- Потом, - продолжала она после короткой паузы, - я получила работу в имении у Джона. И это все во мне перевернуло. Я сразу же влюбилась в этот дом, в окрестности, в детей. Впервые ощутила себя на своем месте. Я открыла в себе таланты, о которых раньше не подозревала. Я была нужна им, в самом деле нужна. Моей же маме нужен был только Бог. Я ездила к ней однажды, она стала совсем другой - умиротворенной, спокойной, любящей, но… - Флора пожала плечами. - Вот так все было, Григ.
Флора прошлась по комнате, потом взглянула ему в лицо, желая убедиться, что он понял.
- Дорогая, но я всегда знал это, - сказал Григ, протягивая ей руку. Секунду помешкав, она протянула ему свою. - Стоило только увидеть тебя с детьми, чтобы убедиться… А теперь, расскажи мне о Джоне…
Флора вздохнула:
- Джон сделал мне предложение примерно год спустя. Он сказал, что полюбил меня, но знает, что я не плачу ему взаимностью. Он предложил - нет, попросил - рассказать ему, почему я была такой… и я рассказала. Тогда он… - Она замолчала.
- Дальше? - Григ сильнее сжал ей руку, словно желая придать смелости.
- Джон признался, что страдает полной импотенцией. Он сказал, что после потери жены это был для него самый тяжелый удар. Болезнь настолько повлияла на его психику, пошатнула его самоуважение, что это серьезно подействовало на его творчество. Его ужасало, что он постоянно ощущает свою неполноценность, и хотя о болезни было известно только ему и лечащему врачу, Джону казалось, что о его заболевании знают все. Он сказал, что не сможет быть мне полноценным мужем, но если я хочу обрести дом, положение, уверенность в будущем и избавиться от своих проблем, то, возможно, мы с ним сумеем помочь друг другу. Он сможет отделаться от чувства, что все вокруг знают о его беде, и это, он надеялся, поможет ему вернуться к работе.
- И ты поверила ему? - спросил Григ после долгого молчания.
Флора испытующе взглянула на него, но выражение его лица трудно было понять.
- Я долго колебалась, прежде чем принять окончательно решение, - призналась она. - Но видела, как он мучается, пытаясь вернуться к творчеству. К тому времени я привыкла видеть в нем друга, делиться своими мыслями, нам было легко вместе. Но иногда мне приходило в голову: а что будет, если он поправится? Я как-то сказала ему об этом, и он ответил, что последнее слово всегда останется за мной. Я взвесила все "за" и "против". Выбор у меня был небогатый. И я согласилась…
Она замолчала и перевела дыхание.
- И… он поправился, Флора?
- Нет. По крайней мере, я так думаю. Он ни разу не попытался что-то изменить в наших отношениях, ни разу за весь год не возобновил разговор на эту тему. Но если я и сумела сделать что-то для него, если мне и удалось хоть чем-то отблагодарить за любовь и заботу, так это вернуть ему прежнее спокойствие и уверенность в своих силах. Я была счастлива видеть, как он снова работает с прежним пылом. И я никогда не открыла бы его тайну ни одной живой душе, Григ, если бы не ты…
- Дорогая моя, - произнес Григ каким-то чужим напряженным голосом. - Прости меня… - Он нежно обхватил ее лицо ладонями, принялся осушать поцелуями слезы, которые наконец хлынули из глаз Флоры неудержимым потоком. - Теперь я хочу узнать только одно, - шептал он. - Удалось ли мне добиться твоей любви? Растопил ли я лед, который сковал твое сердце, моя родная? Могу ли я надеяться…
- Любимый. - Слезы заструились еще быстрее, она поцеловала его ладонь, ощущая соленый вкус на губах. - Если бы ты только знал, сколько раз я собиралась тебе признаться, как тоскливо и одиноко мне без тебя, как я мучилась при мысли, что ничего у нас так и не изменится до конца жизни. Терзалась страхом, что если я тебе все-таки откроюсь, то окажусь в маминой ситуации - сделаюсь в твоих глазах уязвимой и жалкой, навлеку на себя одиночество… Но если для тебя это хоть что-то значит, Григ, я люблю так сильно, что каждый раз, когда ты уезжаешь, каждый раз когда я просыпаюсь одна - с той самой первой нашей ночи, - частица моей души умирает. Прости.
- Не надо, - выговорил он хрипло и так сильно сжал ее в руках, что Флора едва могла вздохнуть. - Не надо просить прощения за то, что ты любишь. Это должен делать я…
- Нет, - возразила она нежно. - Лучше давай говорить о том, как мы любим друг друга…
- Что ты сегодня делала? - спросил Григ позже, когда они, все еще в одежде, лежали рядом на кровати, крепко обнявшись.
- О, - смутилась Флора, вспоминая свои поступки. - Не спрашивай. Это ужасно.
- Почему? - лукаво поинтересовался он, целуя ее волосы.
- Я вела себя так глупо. Мне стыдно перед твоей секретаршей и нашим садовником. И в довершение всего мою машину, наверное, отбуксировали в полицию! - Она вдруг взволнованно села.
- Иди сюда. - Григ со смехом снова привлек ее к себе. - Ты была просто великолепна.
- Нет в самом деле я вела себя безобразно. Как ты можешь прощать это? Как?..
Григ прижал палец к ее губам.
- Дорогая моя крошка, разве ты еще не поняла, за что я так сильно тебя люблю? За то, что ты меня совсем не боишься, за твою непрестанную войну, которую ты со мной ведешь.
- Ну, это вовсе неправда.
- Нет, правда. И еще за то, - он помолчал, переплетая свои пальцы с ее тонкими пальчиками, - что когда ты отдаешься мне, то делаешь это несравненно - восторженно, доверчиво, пылко…
- Разве я делала что-то подобное?
- Да. А помнишь, ты однажды отчитала меня за то, что я обращался с тобой "как с предметом"?
- Разве я была не права?
- Нет. Но ты не понимала, что тогда я был почти на пределе. Я почти не верил, что ты попросишь меня больше не покидать тебя, потому что не можешь без меня жить.
Флора задержала дыхание.
- Я… я делаю это сейчас, любимый, - произнесла она взволнованно. - То есть я знаю, конечно, что время от времени тебе придется уезжать, но…
- Не плачь, - попросил он, склоняясь к ней. - Меня теперь никакая сила не оторвет от тебя.
- Но я хотела сказать, что стану более терпимой, если тебе понадобится вдруг уехать.
- Да, но теперь я буду расставаться с тобой только в самом крайнем случае. Но ты еще не сказала мне - куда ты все-таки направлялась?
- Я ехала к тебе. Впрочем, я плохо отдавала себе отчет. Хотела попытаться объяснить все, и если мне не удалось бы убедить тебя, тогда я уехала бы куда глаза глядят. Сначала повидалась бы с мамой. Знаешь, откуда я узнала адрес твоей работы? У меня в сумке лежит твоя визитная карточка. Помнишь, как ты послал ее мне?
- Да. Я благодарю тебя.
- За то, что я приехала к тебе на работу и устроила весь этот тарарам? Твоя секретарша… Господи, она, наверное, подумала, что я истеричка!
- Я люблю тебя, - сказал Григ, и улыбка сбежала с его лица.
- А тебе хочется знать, что и я тебя люблю? - лукаво спросила она.
- Очень…
- Тогда помоги мне снять платье.
Он поцеловал ее и крепко прижал к себе.
- Можно мне вместе с тобой навестить твою маму?
- Да. - И она вздохнула легко и счастливо.
Год спустя рождественское утро в имении выдалось ясным и лучезарным. Но началось оно с горячего спора.
- Сегодня моя очередь купать! - настаивала Кэтти. - Мне уже семь с половиной, и я все знаю о детях, так что ты можешь идти отдыхать, Мэри.
- Кэтти, киска…
- Но ведь это правда, Флора? - Кэтти взволнованно повернулась к мачехе. - Ты мне столько раз показывала, как это делается. Кроме того, я уже больше не самая младшая. Самый маленький - это он!
- О, разумеется. Ты вполне сумеешь выкупать малыша, ну, а Мэри его оденет.
- А я повезу Ника на прогулку в коляске, - вставил Майкл. - Это его первое Рождество.
- Ну, а я его сфотографирую, - усмехнулся Джонатан, с интересом разглядывая полученный в подарок новый фотоаппарат. - Я собираюсь документально проиллюстрировать, как нашим семейством овладела настоящая Нико-мания.
- Может быть, мы действительно уделяем малышу чересчур много внимания? - спросил Григ немного погодя, плотно затворяя дверь зеленой спальни, чтобы дать Флоре возможность немного отдохнуть перед праздничным обедом. - Как ты думаешь, долго она продлится?
Флора взглянула на сынишку, которому едва исполнилось двенадцать недель и который рос не по дням, а по часам, окруженный всеобщим вниманием и заботами.
- Не знаю, но, кажется, мы в самом деле стали единой семьей, а дети в нем души не чают, правда? Кстати, я должна тебе сказать кое-что, Григ…
- Да? - Григ сел на кровати рядом с ней и тоже заглянул в колыбельку, где мирно спал их сын. - Звучит немного грозно. Неужели я чем-то прогневал вас, миссис Даймон? По правде говоря, давненько уже вы не награждали меня вашим великолепным царственным взглядом, от которого хочется немедленно испариться.
- Неправда, - смеясь, запротестовала Флора.
- Думаю, время от времени мне все же придется иметь дело с подобным взглядом. - Его глаза лукаво блеснули.
- Да, милый, со мной тебе всегда придется быть начеку. - Глаза Флоры смеялись, хотя она пыталась оставаться серьезной.
- Ну, не томи! Говори же скорей.
- Моя новость связана с рождественским подарком, но не с тем, который утром лежал под елкой, - сказала она, слегка краснея, увидев, как он недоуменно приподнимает бровь.
- У тебя есть еще какой-то подарок?
- Да, да! Ты только постарайся быть спокойным. Ну, не смотри на меня так испуганно, я думаю, мой подарок тебя обрадует.
- Милая, если ты сейчас не скажешь, я умру от любопытства.
- Хорошо, Григ. Я опять беременна…
Увидев, что муж потерял дар речи, она рассмеялась.
- О Господи! Вот это сюрприз! - выкрикнул он и, подхватил ее на руки, закружил по комнате. - Вот это подарок!
- Постой, Григ, перестань дурить, - запротестовала Флора, пытаясь вырваться. - Ты можешь меня уронить!
- Тебя? Да ни за что! - Он наконец успокоился и уселся в кресло, держа ее на коленях. - И кто же у нас родится на этот раз?
- Я думаю, девочка. - И Флора со вздохом наслаждения утонула в его объятиях. Сердце ее переполняла любовь, за которую, она твердо знала, ей платили самой полной мерой.