- Ты уверена, что какой-нибудь музей не разыскивает ее, пока мы тут сидим с тобой? Ради бога, Соня, если ты не украла ее - и я тебе верю! - не сделал ли это кто-то другой? - "Наверняка ни из одной страны не разрешили бы вывезти столь ценную вещь, - подумал он. - Польша или Венгрия? Икона явно католическая".
- Не сомневайся в этом, - сказала она, гордо поднимая голову. - Икона не краденая. Она находится в нашей семье уже несколько веков. Это единственная ценная вещь, которую моей бабушке удалось вывезти из Венгрии, когда туда пришли русские… - Ее голос оборвался. Она издала что-то вроде всхлипа, но тут же взяла себя в руки.
- Соня, я ошеломлен, - наконец проговорил он. - Прости, что я так часто иронизировал по поводу твоего аристократического происхождения. Теперь оказалось, что ты действительно аристократка. Не могла бы ты рассказать историю твоей бабушки? Мне это очень интересно.
- Я никому еще об этом не рассказывала. - Соня начала говорить, словно в каком-то трансе. - Имя моей бабушки было Каталин Андраши фон Ньюманн. Она была единственной, кому удалось убежать от русских. Ей помог ее преданный слуга. Мой прадед граф Андраши фон Ньюманн и старший брат Каталин, Маттиас, остались в замке. Брат моего прадеда, Кароль, прихватив с собой, сколько смог, уехал с семьей в Америку. Там они снова разбогатели. Возможно, теперь они богаче, чем Вэйнрайты, - усмехнулась она. - Русские арестовали моего деда и прадеда, и больше о них никто никогда ничего не слышал. Моя бабушка жила воспоминаниями о своей прежней жизни в далекой Норвегии. Ее заставили выйти замуж за одного из родственников верного слуги, когда этот слуга умер. Мою мать тоже выдали замуж, но ей удалось убежать. Она нашла своего спасителя в лице моего отца. Он был австриец, из хорошей семьи и, следовательно, человек влиятельный. До того как мне исполнилось шестнадцать лет, я и не знала о существовании иконы. А через две недели мои родители погибли в аварии… - Она замолчала.
- Мы можем прерваться, если хочешь. - Ему вдруг показалось неправильным заставлять Соню возвращаться к столь болезненным для нее воспоминаниям.
Но она решила продолжить свой рассказ:
- В один день я оказалась сиротой. Я могу поклясться могилой моей матери, что авария была подстроена моим кузеном. Теперь он называет себя графом Ласло Андраши фон Ньюманн, хотя и не имеет права на этот титул, - бросила она с презрением. - Я никогда не чувствовала себя в безопасности даже в этой стране мира и свободы, где каждый может говорить все, что хочет. Мне нужно чувствовать себя в безопасности, Дэвид.
- И ты думала, что с Маркусом ты будешь в безопасности?
- Он многое мог предложить. Я не имею в виду деньги. Я говорю о его доброте, о его желании защитить меня. В конце концов я решила впустить его в свою жизнь. Только потом я поняла, что не могу выйти замуж за человека, которого не люблю. У меня были к нему совсем другие чувства. Вот если бы он был моим дядей, о котором я всегда мечтала!
- Сделай одолжение, начни с самого начала и расскажи мне все об этом Ласло. Где он сейчас живет?
Она вздрогнула:
- Слава богу, не здесь. У него широкий круг интересов в Америке и в Венгрии. Поместье было возвращено ему как законному наследнику, вместе с некоторыми украденными картинами и другими ценными вещами. Он делит свое время между Америкой, страной, которая оказалась очень гостеприимной для него, и Венгрией. Он настоящий венгр. Только вот он хочет получить Мадонну.
Почему бы ему не хотеть? Его глаза слепил блеск множества бесценных камней, украшавших икону.
- Некоторые венгры смогли пережить это время, - сказал Дэвид. - Принцесса Мишель Кент и ее мать нашли спасение в Австралии. Несколько еврейских семей, очень богатых, приехали сюда доживать свои дни. Маркус был знаком с одной дамой из такой семьи. "Великолепная дама" - как он всегда говорил о ней.
- Да, многие европейские и русские семьи имеют такие истории, - кивнула она. - И вот что, Ласло никогда ничего не делает сам. У него есть люди, которые выполняют за него всю грязную работу. Его даже и в Германии тогда не было, когда погибли мои родители. Власти сказали, что это просто несчастный случай. Но я знаю, моя мать очень боялась Ласло… Ладно, я больше не могу говорить об этом.
- Но почему, обладая такими возможностями, Ласло до сих пор не смог… встретиться с тобой?
- Выследить, ты имеешь в виду? - Блеск ее глаз мог посоперничать с блеском драгоценных камней на иконе. - Я была очень осторожна. Кто бы подумал, что женщина, которая работает в цветочном магазине, имеет у себя дома бесценную икону? Почему я такая бедная, если бы могла быть богатой? Другие бы - варвары, конечно, - вытащили бы оттуда все камни, они одни стоили бы целое состояние. Но это кощунство! Икона останется со мной. Я настоящая наследница. Не Ласло. И мы оба это знаем.
"Да, тут могут быть большие неприятности, - размышлял Дэвид. - Соня долгое время находилась в укрытии, но теперь она вышла на яркий свет. И по иронии - из-за связи с Вэйнрайтами. И теперь именно мы обязаны защитить ее".
- Я думаю, тебе нужно уехать из этой квартиры, - сказал он.
Она повернулась к нему:
- Нет!
- Подумай только, твоими фотографиями скоро запестрят все газеты! Вся наша пресса будет из кожи лезть, чтобы узнать о тебе как можно больше. Кстати, как твое настоящее имя?
Она усмехнулась:
- Это имеет значение?
- Разумеется, имеет. - Он говорил жестко, пытаясь достучаться до нее.
- Фон Ньюманн, поверишь ли? Я Соня фон Ньюманн. Семья моего отца имела родство с графами Андраши фон Ньюманн.
- И что, после той трагедии не осталось никаких родственников, чтобы защитить тебя?
- Защитить меня? - произнесла она с горечью. - Заполучить меня. Взять меня под контроль. Выдать замуж за одного из них. Но наследницей была моя бабушка - единственная, кто тогда выжил. Она умерла. Следующая - моя мать. Ты знаешь ее историю. Теперь я. Я графиня Андраши фон Ньюманн, но теперь это не в счет. Ласло не граф, но его это не волнует. Он сам так назвался. Значит, так оно и есть.
Дэвид нахмурился, пытаясь сосредоточиться:
- Итак, скажи мне, чего ты хочешь? Ты хочешь разоблачить своего кузена? Ты думаешь начать дело, которое будет стоить тебе миллионы и длиться годами? Ты можешь унаследовать реальные деньги Маркуса, но из того, что ты рассказала мне, ясно, что Ласло очень богатый человек. К тому же если он уже, что называется, вложился в эту страну, его непременно поддержат.
Ее белые как жемчуг зубы прикусили нижнюю губу.
- Знаю. Я не могу бороться с ним. Мне бы хотелось только доказать, что он не настоящий наследник. И ты прав - это отняло бы у меня годы. Я не хочу возвращаться в Венгрию. Мне лучше остаться здесь. У него есть семья. Он мужчина. Он сделает все, чтобы восстановить поместье. Он может даже называть себя графом, если ему так этого хочется. Но Мадонну Андраши он не получит. Она моя!
- А ты уверена, что икона ему очень нужна?
- Существовало такое предание, что эта икона обладает большой духовной силой. Ласло хочет быть главой семьи. Значит, эта икона должна быть у него. Дело не в стоимости, хотя, возможно, она вообще не имеет цены. Мне говорили, что в нашей семье Мадонну всегда считали самой значительной ценностью.
Он выпрямил спину:
- И где же ты хранишь эту свою бесценную ценность? Только не говори мне, что в собственном комоде.
- Я вообще больше ничего не собираюсь говорить.
- Ага, значит, ты опять решила спрятаться в свою раковину, - сказал он, беря ее за узкую кисть. - Ты не доверяешь мне?
- Я не собираюсь больше ничего говорить, - повторила она. - И можешь передать своим родителям, чтобы они меня не допрашивали!
Ему стоило усилия сдержаться.
- Тебе нужна помощь, Соня. Если ты смогла рассказать это только мне, может, тебе стоит поговорить с психологом? Ты слишком долго держала все это в себе. И эта тайна ожесточила твое сердце.
Она покосилась на него:
- Мне и сейчас не стоило рассказывать. Я старалась не думать о тебе, но ты подбирался все ближе и ближе…
- Надо заметить, это происходило с обеих сторон. - Он выдержал ее взгляд. - Теперь для меня все сразу стало на свои места. Представляю, как это ужасно - все время жить под угрозой, что тебя могут найти.
- Ласло виноват в смерти моих родителей. И он заплатит за это!
"Каким образом?" - подумал Дэвид.
- Вернись к реальности, Соня! Если Ласло пошлет к тебе своего человека, это будет профессионал. Вот поэтому тебе и нужно уйти отсюда.
Она подняла подбородок и с вызовом посмотрела на него:
- Куда, Дэвид? В твою квартиру? В твою постель?
- Давай сейчас прекратим это! Тебя что, когда-нибудь принуждали к сексу?
- Мужчины бывают очень жестоки. - (Он застонал, боясь услышать, что она может еще сказать.) - Ответ на твой вопрос - нет. Я, и ты не ослышался, - девственница.
Несколько секунд он не мог сказать ни слова. Она говорила правду? Эта изумительно красивая двадцатипятилетняя женщина с манерами недотроги и в самом деле ни с кем ни разу не была близка?
- Не знаю, верю ли я тебе? - медленно произнес он. - Не понимаю, как ты могла обойтись хотя бы без пары романов.
Она вскинула брови и презрительно посмотрела на него:
- Двадцать пять - совсем неплохой возраст для девственницы. Я отдам себя только тому, кого полюблю.
- Ради собственного оправдания должен заметить, что ты вела себя со мной как очень страстная женщина. Маркус хотел, чтобы ты стала его женой. Ты сказала ему, что ты девственница?
- Это было не его дело! - отрезала она. - Это касается только меня.
Он отчаянным жестом поднял вверх руки, словно желая крикнуть: "Ну все, хватит!"
- Эти люди… твои родственники, они знали об иконе?
Она покачала головой:
- Конечно нет! Они думали, что икона пропала вместе с остальными ценностями. Но я сама была ценностью. Шестнадцатилетняя девочка. Такая хорошенькая… Хорошенькие женщины всегда ведь желанны, верно?
- "Хорошенькая" - не то слово, - пробормотал он. - Но чтобы убежать, нужны деньги. У тебя они были?
- Были. Не много, но достаточно, чтобы уехать из Европы. Мой отец не оставил завещания. Он не знал, что ему придется умереть так рано. Когда бы мне исполнилось восемнадцать, деньги, конечно, пришли бы ко мне, но до того времени у меня был опекун. Это он… хотел меня. Он тоже был на тридцать лет старше.
- И он не отправился за тобой? - Его голос стал жестче. "Господи, шестнадцатилетняя девочка, потерявшая родителей, испытала угрозу сексуального насилия?"
- Я же сказала, я была очень осторожна. И я могла защитить себя. У меня был пистолет. Пистолет моего отца.
Он был поражен:
- И… он до сих пор у тебя?
- Конечно нет. Я выбросила его в речку, как только почувствовала себя в безопасности. Я не могла бы попасть в эту страну с пистолетом в чемодане. Оружие - это ужасная вещь.
- Я рад, что хоть в этом мы с тобой согласны. - Он посмотрел на нее. - Соня, а ты не могла бы для меня кое-что сделать?
- Я должна сначала узнать, что это.
- Разумно. В общем, я вернусь в дом к родителям, а ты пока поживешь у меня в квартире. Там хорошая охрана. Здесь - нет. Две девушки в холле, можно сказать, были рады пустить меня. А я мог бы оказаться кем угодно…
Она пожала плечами:
- Но ты Дэвид Вэйнрайт. Да, охрана в доме не очень строгая. Вы, австралийцы, вообще не подозрительный народ.
- Тебе нужно собрать какие-нибудь вещи? Я хочу, чтобы ты взяла икону. У меня в квартире есть сейф. А потом ее можно будет положить в банк. Альтернативный вариант: у моих родителей в доме есть специально укрепленная толстым стальным листом комната - в общем, что-то вроде огромного сейфа. Можно отправить ее туда.
- Она должна остаться со мной, - твердо сказала Соня.
- Не волнуйся, никто у тебя ее не отнимет. Если только ты не будешь настаивать остаться здесь. Подумай как следует. Если ты уверена, что Ласло никогда не откажется от мысли найти тебя, то сейчас из-за Маркуса ты, можно сказать, попала в луч прожектора.
- А ты поселишься у родителей? - спросила она, пристально глядя на него.
- Обещаю. Так что можешь не бояться, я не причиню тебе вреда.
- Может, ты его уже причинил… - пробормотала она. - Ладно. Я поеду с тобой. Дай мне только несколько минут, чтобы собрать сумку.
Он сразу же увидел их, как только они вышли из дома. Его объект и высокий красивый мужчина, что был на похоронах, а потом проводил объект к машине. Он знал, кто это. Дэвид Вэйнрайт. Член богатой, очень влиятельной семьи. Отлично сложен и в хорошей форме. Двигается как атлет.
"Ничего, - подумал он, - если надо, я с ним справлюсь".
Глава 9
Дэвид был доволен собой. Соня наконец начала понимать, что значит иметь много денег. Его квартира с видом на гавань была вполне современной, выдержанной в чистых, строгих линиях, с оригинальными работами австралийских художников на стенах.
В гостиной стояли белые диваны, с полдюжины удобных кресел, покрытых ивовыми накидками, два плетеных стула. И все это напротив огромного, во всю стену, окна, выходящего на Сиднейскую гавань.
Гостиную отделял от обеденной зоны ряд массивных деревянных колонн, где в самом центре, прочно опираясь на массивные резные ножки, стоял прямоугольный стол из красного дерева. Другой, поменьше, тоже из красного дерева, был круглой формы. Было видно, что Дэвид, так же как и она, любил дерево. Великолепный пол из дуба был выложен по краю отполированным известняком. Все это очень впечатляло.
- Ты будешь здесь в безопасности. - Глаза Дэвида неотступно следовали за ее гибкой фигурой, осваивающей незнакомое пространство.
- Мне нравится твой дом, Дэвид. - Голос ее был спокойным, но изнутри Соню била дрожь.
Они были одни в его квартире. Какая-то ее часть хотела, чтобы он подхватил ее на руки, унес в спальню и занялся с ней любовью. Другая же часть приказывала, чтобы она взяла себя в руки.
- Ну, это, так сказать, для начала, - улыбнулся он. - Здесь есть еще четыре комнаты для гостей. Пойдем посмотрим, какая тебе больше понравится. Все комнаты подготовлены, белье меняют раз в неделю - все равно, есть гости или нет.
- А куда мы положим Мадонну? - спросила она.
- Верно. Сначала самое главное. Сейф у меня в гардеробной.
- Мы можем ее положить туда прямо сейчас? - Ее изумрудные глаза смотрели на него не отрываясь.
- Конечно. Но я бы посоветовал тебе сначала выбрать спальню. Потом достать икону. А я в это время открою сейф.
- Ты не хочешь, чтобы я знала шифр? - прямо спросила она.
- Если я его тебе скажу, ты можешь заплатить за это своей жизнью.
Соня выбрала первую же спальню, куда они зашли. Он поднял руку и коснулся панели, контролирующей освещение, наполнив комнату мягким золотистым светом. За окном тот же изумительный вид на гавань, широкая постель с темно-золотым покрывалом, низкая, с замысловатой резьбой скамья из красного дерева в изножье, большое удобное кресло с мягкой скамеечкой для ног. Длинная японская ткань обрамляла изголовье кровати, на полу - кофейного цвета ковер в японском стиле.
- Твои гости могут считать себя счастливчиками, - сказала она. - Мне здесь тоже будет хорошо.
- Ну вот и отлично! - Он заставил себя уйти от нее, борясь с желанием.
- Дэвид! - позвала она его через пару минут.
- Ты потерялась? Я здесь, в конце коридора.
Он сказал это так небрежно, словно она была его молоденькой кузиной. Возможно, все эти бурные эмоции были только с ее стороны. Она двигалась медленно, едва не прижимаясь к стене коридора. Ей нужно думать о Маркусе. О Маркусе. Другого выхода у нее нет.
Его спальня казалась огромной, с тем же изумительным видом и широким балконом за окном. Нейтральный цвет стен контрастировал с насыщенным темно-бордовым покрывалом на постели. Подушки из той же ткани лежали на двух больших креслах возле кофейного столика. На столике ваза с единственным цветком - белой орхидеей с тремя изящными лепестками. Рядом женский бюст из бронзы.
- Моя мать, - сказал он, проследив за ее взглядом.
- Красивая… - Соня подошла ближе.
- Ладно, пойдем положим икону в сейф.
Он произнес это так решительно, что у Сони появилось чувство, будто ему хочется скорее отделаться от нее. Гардеробная комната была открыта. Прямо за ней виднелась ванная, выдержанная в таких же тонах, как и вся квартира.
Наклонив голову, Соня прошептала несколько слов по-венгерски и благоговейно поцеловала икону. Это было вопросом фамильной гордости для ее бабушки - научить дочь языку родины, а та, в свою очередь, передала этот язык ей. От отца Соня научилась свободно говорить по-французски и по-немецки. В их семье всегда поощрялось говорить на нескольких языках. Она передала икону Дэвиду, а потом молча смотрела, как он укладывал ее в сейф, встроенный в шкаф красного дерева.
- Спасибо тебе, Дэвид, - прошептала она.
- Угу… А теперь выходим отсюда. - Его лицо было почти мрачным.
- Ты сам решил привезти меня сюда, - сказала она, поворачиваясь к двери. - А теперь думаешь, что сделал ошибку, и злишься.
- Возможно. - Он тоже двинулся к выходу.
- Итак, Мадонна в безопасности! Это все, что имело значение. Мне больше не нужно здесь оставаться. Я буду только рада вернуться домой.
- Правда? - Он развернул ее к себе, чувствуя такую же боль, что и она. Внутри его била дрожь, готовая вырваться наружу.
- Я так же, как и ты, хочу быть от тебя подальше, - бросила она зло.
Ее глаза сверкали, на щеках появился румянец. В гневе она выглядела еще более прекрасной.
- Сколько раз мне это повторять? Я хочу тебя, Соня. Но я стараюсь поступать правильно. Не делай для меня это невозможным. Я и так уже едва соображаю…
Ее глаза казались огромными.
- Спокойной ночи, Соня, - сказал он, не глядя на нее.
- Пожалуйста, Дэвид, не сердись!
- Подойди сюда. - Он подтолкнул ее к панели с кнопками.
- Я думаю, сама разберусь, как с этим справиться, - сказала она со своим приводящим его в бешенство аристократическим апломбом.
- Нет, ты не разберешься! - Он скрипнул зубами, чувствуя себя человеком, идущим навстречу своей гибели. - Просто смотри и слушай.