Благотворительные заведения, столь дорогие сердцу Маркуса, были одарены очень щедро, так же как и самые молодые члены семьи. Кое-что было завещано его старым друзьям, некоторые суммы - слугам, теперешним и бывшим. Из коллекции картин три самые ценные были переданы в Национальную галерею, а остальные - его матери вместе с бронзовыми статуэтками, которыми она всегда восхищалась. Китайский фарфор, изделия из жадеита и слоновой кости были оставлены Ровене, которая была слишком расстроена, чтобы присутствовать на чтении завещания. Часть ценных бумаг перешла к отцу Дэвида, Роберту. Значительная часть состояния, включая и акции компании, была завещана самому Дэвиду. Ничего неожиданного. Все в семье знали, что он был любимцем Маркуса.
Всеобщее изумление вызвало то, что двадцать миллионов долларов были завещаны Соне Эриксон, никому не известной молодой женщине, по словам Маркуса, "в знак глубокого чувства".
Его родители ничего не сказали, но он видел, как запылали щеки матери и сжались губы отца. Позже мог разразиться скандал. Кто такая, в конце концов, эта Эриксон?
- Одно несомненно, - откомментировала Шарон Холт-Вэйнрайт. - Женщина очень красивая и очень, очень элегантная.
Его мать никогда ничего не упускала.
В полном молчании все разъехались по домам, чтобы обсудить все в тесном семейном кругу. Двадцать миллионов долларов молоденькой флористке?
Да она запросто может скупить теперь весь тропический лес!
- Налей мне виски с содовой, Дэвид. - Плечи отца поникли. Братья были очень близки.
- И мне, - сказала Шарон Вэйнрайт. Она тоже выглядела опустошенной. - Обо всем этом я имею весьма смутное представление. - Она посмотрела на сына: - Как это все случилось, Холт? Наверняка ты что-то знаешь. Конечно, ужасно говорить такое о бедном Маркусе, но он, наверное, совсем потерял голову. Она такая молоденькая, что годится ему в дочери.
- Может, он и хотел иметь дочь, - предположил Роберт Вэйнрайт. - Бедный Маркус был страшно одинок, сколько бы мы ни старались его поддержать. Он ужасно скучал по Люси… Ты что-то хочешь сказать, Дэвид?
- Он подарил ей кольцо, - сказал Холт, который уже давно привык, что родители называли его разными именами. Он протянул каждому по хрустальному стакану. Им придется это узнать. - Кольцо по случаю помолвки.
- Святой боже! - Голова Роберта Вэйнрайта откинулась на кожаную спинку кресла.
- Господи, о чем он только думал? - простонала Шарон. - Сколько женщин по нему сходили с ума все эти годы. Подходящих женщин. Одного с ним возраста.
- Ему не нужна была женщина одного с ним возраста, - сухо заметил Дэвид. - Ему нужна была Соня.
- Можно даже не гадать почему, - проворчала Шарон. - Двадцать миллионов - не так уж мало для работающей женщины.
- Она и не знает еще, что разбогатела, - сказал Дэвид.
- Такая женщина, как она, может запросто окрутить любого мужчину, - цинично усмехнулся Роберт Вэйнрайт. - Нам придется встретиться с этой девушкой, Дэвид. И сделать все, чтобы избежать возможных неприятностей. По крайней мере, ей не нужно будет продавать свою историю какому-нибудь дешевому женскому журналу. Так ты говоришь, она занимается цветами?
- Она собирается возвращать кольцо или думает оставить его у себя в качестве сувенира? - спросила Шарон, не удержавшись от сарказма.
- Она уже пыталась отдать его мне.
- И?..
- Я не взял. Кольцо подарил ей Маркус. Он хотел, что оно было у нее.
- Большая редкость, когда женщина отдает что-то обратно, - задумчиво произнес его отец. - В общем, ты должен устроить нам встречу с ней.
Было нетрудно проследить за его целью от места похорон той большой шишки, с которой Соню, видимо, что-то связывало, до ее дома. Довольно неплохой жилой комплекс, но ничего особенного. Разумеется, ей приходится экономить. Граф знал, что у нее нет денег. Что у нее было, так это икона, которая по праву принадлежала графу. И его задача была вернуть ее. Он не мог просчитаться, и он не просчитается. Граф не терпел неудач. Он будет держать кузину под наблюдением, а потом выберет правильный момент. Он собирался предложить ей изрядную сумму денег в обмен на икону и на обещание никогда не претендовать на поместье и титул Андраши фон Ньюманн.
Не будет никакого насилия. Насилие - это последнее средство. На ее месте он бы ухватился за это предложение. Ирония была в том, что с первого взгляда в ней можно было узнать внучку графини. Фамильное сходство было очевидным.
Глава 8
Дэвид подъехал к Соне около половины восьмого вечера, припарковав взятый напрокат автомобиль рядом с ее домом. Его шикарный "мерседес" был бы здесь абсолютно неуместен и сразу же привлек бы к себе внимание, а он этого не хотел.
Сегодня был один из самых плохих дней в его жизни. Ему пришлось собрать весь свой самоконтроль, чтобы не провалиться в хаос. Соня, Ледяная принцесса, тоже была вся на нервах. Возможно, и она чувствовала себя виноватой. Оба они были захвачены одной безумной, неуправляемой страстью. Была вероятность, что она вообще не захочет его видеть. Особенно после того, как узнает, что теперь она очень богата.
Она открыла ему дверь. Нет, эта женщина могла быть кем угодно, только не авантюристкой. Он сразу же заметил отсутствие ее обычной сдержанности и дразнящего флера изысканности. Ее прекрасные волосы были собраны в хвост, как у школьницы. Лицо бледное, словно лепестки белой розы. Фиолетовое платье с мерцающим орнаментом вокруг овального выреза и по подолу длинной юбки свободно облегало ее гибкую фигуру.
Дэвид почувствовал отчаяние. Он так ужасно хотел ее, что боль была почти невыносимой. Неожиданная смерть Маркуса в чем-то упростила ситуацию. Могли бы они теперь быть вместе?
Он взял ее за руку.
- Ну, как ты? - спросил он.
- Неважно. - Она не сделала никакого движения, чтобы освободить руку, хотя оба они чувствовали, что тень Маркуса еще где-то рядом.
Правила, правила, правила. Самоуважение требовало соблюдать правила.
Соня обнаружила, что у нее существуют два внутренних голоса, которые всегда конфликтовали между собой. Один гнал ее в прошлое, ругая за быструю забывчивость. Другой говорил, что у нее нет никаких обязательств по отношению к Маркусу. Это Маркус вел себя так, как если бы отношения, которые его устраивали, уже были закреплены юридически. Если ее и можно было в чем-то упрекнуть, думала она, так это в неспособности удержать их дружбу в определенных границах.
Голос Дэвида нарушил ее мысли:
- Ты поела?
- Я не голодна… А ты? - Она рискнула заглянуть в его темные глаза.
Господи, как он красив! И в то же время в нем чувствовалось какое-то странное напряжение. Прошло лишь несколько недель, как он впервые увидел ее, но почему-то казалось, что это было очень-очень давно.
- Я спросила: ты поел? - повторила она свой вопрос.
Он покачал головой:
- Мы можем пойти куда-нибудь, но, с другой стороны, нам лучше остаться здесь. У меня даже нет здесь моей машины. Мне пришлось украсть какой-то старый рыдван.
- Ни за что не поверю! - Она провела его в гостиную.
- Ладно, тогда я просто взял ее без спроса. - Дэвид попытался улыбнуться, но это оказалось слишком большим усилием. Он устало опустился на диван.
- Я могла бы сделать нам бутерброды, - предложила она. - Это быстро.
- Не торопись. Ну а если честно, как ты? - еще раз спросил он.
- Не знаю. - Ее ответ был очень тихим. Она прошла на кухню. Он никогда еще не видел ее такой подавленной. - Все это как плохой сон. Я очень хотела, чтобы Маркус был в моей жизни. Но не как муж, а как друг. А теперь я чувствую себя так, как будто предала его.
Он стиснул зубы. А разве у него не было такого чувства?
- Это все равно бы не сработало, даже если бы между нами ничего не было. Я знаю, я виноват. Я действовал под влиянием импульса. Только Маркус не хотел, чтобы ты для него оставалась только другом. Он хотел, чтобы ты была его женой. Ты… говоришь мне правду? В ваших отношениях не было секса?
Она вспыхнула. Тепло мгновенно вернулось в ее тело.
- Думай что хочешь!
Он опустил голову на руки:
- Я устал думать, Соня.
Она вышла из-за стойки:
- Мы оба расстроены. Ты ведь сейчас от своих родителей?
- Разумеется. - Его ответ был намеренно резким. - Час назад было прочитано завещание.
- Скажи мне, что ты получил львиную долю, - съязвила она.
- Я получил, - кивнул он. - Ты тоже получила. Двадцать миллионов.
- Что?! - Она успела отметить какую-то странную жесткость в его лице и тут же почувствовала головокружение. - Двадцать… - начала она. Вся комната словно наполнилась серым дымом, сузив ее поле зрение до крошечного пятнышка.
Дэвид рванулся вперед и успел подхватить ее.
- Соня! - Он разозлился на себя. Прекратит ли он когда-нибудь устраивать ей проверки? Он, конечно, мог бы подготовить ее, но хотел увидеть ее спонтанную реакцию. Его вина. Это был настоящий обморок…
Он положил ее на коврик, что лежал у ее ног. Лечь - самый быстрый способ прийти в себя. Ее глаза были открыты. Значит, это так называемое предобморочное состояние. Вот она нахмурилась, потом попыталась сесть, но он удержал ее, стащив с дивана подушку и подложив ей под голову.
- Все нормально, Соня. Через несколько минут ты будешь в порядке.
Это была полностью его вина. Злясь на себя, он опустился на ковер рядом с ней и лег на спину. Для человека, привыкшего контролировать себя, он справлялся из рук вон плохо. Хорошо, что он еще не переспал с ней. Но даже тем, что он поцеловал ее за спиной Маркуса, он уже унизил своего дядю. Предательство было не свойственно Дэвиду. И он действительно любил Маркуса. Но только Соню он хотел больше.
Никто из них не сказал ни слова. Никто из них не знал, что сказать.
Они лежали рядом, каждый погруженный в свои мысли, которые абсолютно совпадали. Наконец Соня сказала:
- Я не смогу принять такую сумму. Это слишком много. Я не хочу денег Маркуса. Подарок… что-то на память я бы еще взяла, но только не целое состояние! Как я буду жить после этого? Я не собиралась выходить за него замуж.
- Ты уверена в этом? - В нем опять вспыхнула ревность. - Какая неблагодарность!
Она резко выдохнула, заставив себя сдержаться и не повернуться к нему.
Только он сам повернулся к ней:
- Ладно, прости. Я не хотел этого говорить.
- Ты опять. Опять хочешь опустить меня как можно ниже.
- Или жду, когда ты меня опустишь, - пошутил он. - Что меня беспокоит, так это то, что я так мало о тебе знаю, Соня. Тебе придется принять наследство Маркуса. Ты не можешь отказаться от него. Никто не будет оспаривать твоего права. Это было желание Маркуса.
- А мое желание, чтобы он никогда этого не делал! Все возненавидят меня, - сказала она.
- Мне казалось, тебя не волнует, что там кто-то подумает…
- Наверное, я ошибалась. И вообще, я собираюсь встать.
После ощущения невероятного холода ее вдруг опять бросило в жар. Она знала, что это означает. Это был ответ на его близость. Так было всегда с того момента, как они встретились.
- К чему беспокоиться? - К нему вернулся юмор. - Мне нравится здесь. - Он вытянул руку и положил ей под голову. Он был так близко, что мог чувствовать присущий ей сладкий запах. - Что же мне делать с тобой, а, Соня?
- А что ты хочешь со мной делать? - В ее вопросе не было ничего провокационного.
Но это заставило его запаниковать.
- То, что я хотел сделать с тобой, как только тебя увидел, - сказал он, чувствуя, что больше уже не может притворяться.
- Дэвид, опомнись! Ты потерял своего любимого дядю. Я потеряла своего друга. Что, кстати, сказали твои родители?
- Они хотели бы с тобой встретиться.
Ее дыхание замерло.
- Хотят выяснить, что я собой представляю? Как я смогла заставить Маркуса влюбиться в себя? - Она была сейчас слишком расстроена, чтобы демонстрировать свое негодование.
- Что-то вроде того, - пробормотал он.
- Ты сказал им, что Маркус подарил мне обручальное кольцо?
- Я сказал, что ты пыталась его отдать мне.
- Значит, перед ними стоит серьезная задача, - заключила она. - Им просто необходимо узнать, кто такая Соня Эриксон.
- Я уже говорил, что если у тебя есть какая-то проблема, то лучше мне об этом сказать.
Ее взгляд уперся в потолок.
- Возможно, ты переоцениваешь свою важность в моей жизни, Дэвид. Я ведь теперь наследница, верно?
Он усмехнулся:
- Верно. Но неужели ты еще не поняла? Скоро все станет известно. Об этих миллионах, что оставил тебе Маркус, разговоры пойдут по всему городу. Твоя доля намного больше, чем получили другие. Люди начнут искать причину. Что заставило Маркуса оставить молодой женщине, которую он и знал-то всего ничего, маленькое состояние?
- Маленькое? - изумленно воскликнула она. - Двадцать миллионов - это маленькое?
- Ну, вряд ли его можно назвать большим.
Трудно было поверить, что он говорил серьезно. Тем не менее так оно и было. Между ними была вселенская разница. Она без сил села:
- Теперь я, наконец, вижу, кто ты на самом деле. Ты Дэвид Вэйнрайт - наследник огромного состояния.
- Ты только забываешь об ответственности, которая приходит вместе с капиталом, - устало заметил он. - Никто почему-то не говорит о ней. Мой отец всегда находился под огромным давлением. Теперь вот я. В будущем мне станет еще тяжелее. Вопрос не в том, чтобы иметь много денег. А в том, как сохранить их для будущих поколений. И я должен напомнить тебе, что моя семья через Фонд Вэйнрайтов делает немало хороших дел.
- Ладно, признаю свою ошибку. Но… все же это будет хорошей идеей, если ты сейчас уйдешь. Ничего, если я переберусь через тебя?
Он усмехнулся:
- Давай. Перебирайся.
- И переберусь! - Она начала медленно переносить через него свое тело.
Это было ошибкой.
Барьеры были сломаны. Сильное желание не позволило ему поступить по-другому. Несколько мгновений он держал Соню над собой, потом изменил позицию и оказался над ней, удерживая большую часть веса на руках.
Дэвид перемещал свое тело с ловкостью гимнаста, касаясь легкими поцелуями ее лица, подбородка, шеи. Потом он вернулся назад, чтобы обвести кончиком языка контур ее губ.
У нее закружилась голова. Она хотела притянуть его к себе. Стоны, что она слышала, были ее стонами. Ее спина прогнулась, отрываясь от пола, томительная тяжесть между ног перешла в боль.
- Ты такая… красивая, - пробормотал он.
Он знал, что она его хочет. А она знала о его чувстве вины. И разделяла ее. Их дорогой добрый Маркус отравил всю надежду, что между ними могло быть что-то серьезное.
- Как мне перестать целовать тебя? - пробормотал он где-то возле ее горла. - Есть какой-нибудь способ?
- Ты должен дать мне встать. - Она чувствовала жар во всем теле и все же нашла в себе силы выдержать холодный тон.
- Я не пущу тебя.
- Даже если я захочу быть свободной?
Его ответ попал прямо в точку:
- Ты перестала быть свободной с того момента, как наши глаза встретились. Твоя воля сдалась перед твоим желанием, - продекламировал он с шутливой торжественностью.
Она рассмеялась:
- Как и твоя. Хотя я думала, да ты и сам говорил, что являюсь экспертом по части скрытности.
- Скоро мы решим этот вопрос. Сколько еще мужчин целовали тебя?
- Мой отец. Но он давно умер… - призналась она едва слышным шепотом.
Соня никогда раньше не говорила о своем отце.
- Ты мне расскажешь о нем? - Он откатился на пол и оперся о локоть, ожидая ее ответа.
Только она не ответила.
- Дай мне встать, Дэвид, - приказала она.
- Слушаюсь, моя леди. - Он поднялся и помог встать Соне. Но не отпустил ее. Он чувствовал ее дрожь. - Почему бы тебе не прилечь на диван? Я тебя не побеспокою. Я посижу здесь. - Он подтянул к себе кресло. - Ты должна мне рассказать, Соня.
- Любовь - странная вещь, - сказала Соня, садясь не на диван, а в кресло. - С одной стороны, это восторг. С другой - реальная угроза, что в любой момент у тебя ее могут отнять. Для меня любовь - это потеря. Я не говорю о романтической любви. Я защитила себя от нее. Думаю, это разумно. Я не открываюсь перед тобой или перед другими, потому что трудно кому-то довериться…
- Соня, мои родители хотят встретиться с тобой, - сказал Дэвид. - Они могут задать тебе несколько вопросов. Маркус был братом моего отца. Они были очень близки… Моя мать тоже любила его. И его жену. Маркус попросил тебя выйти за него замуж. Он подарил тебе обручальное кольцо. И они… знают об этом.
Ее глаза потемнели.
- Но я пыталась отдать его тебе.
- А кстати, где оно? - вдруг спросил он. - Ценные вещи должны храниться в надежном месте.
На нее словно что-то накатило.
- А хочешь увидеть то, что в сотни раз лучше твоего бесценного кольца?
- Ну, покажи мне… - протянул Дэвид, недоумевая, что бы это значило.
- Наберись терпения. - Она вскочила на ноги и выбежала в коридор.
Через несколько мгновений Соня вернулась, держа в руках какой-то прямоугольный предмет. "Книжка, - подумал он, - или старые фотографии в этой необычной, покрытой кожей коробочке, темно-зеленой, с золотой отделкой?"
Соня села рядом.
- Можешь открыть. - Она осторожно, даже с каким-то благоговением протянула ему коробочку.
Коробочка была очень тяжелой для ее размеров и, казалось, имела почти осязаемую ауру.
- Соня! - На мгновение Дэвид опустил коробочку и посмотрел на нее. В ее глазах стояли слезы. - Что это?
- Открой ее!
- Это… что-то вроде реликвии? - спросил он.
- Открывай. - Ее рука повелительно сжала его руку.
Для нее это было словно пытка.
- Соня, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе. У тебя неприятности?
- Дэвид, я ее не украла, - твердо сказала она.
Он с облегчением вздохнул:
- Слава богу!
Две стороны коробочки открывались словно триптих. Очень осторожно он открыл сначала одну сторону. Потом другую.
Дэвид рос окруженный красивыми вещами. Тем не менее ему не удалось сдержать восторженного возгласа:
- Бог мой! Это подлинник? - Он в изумлении смотрел на очень старую и очень ценную - если не бесценную - икону с ликом Мадонны.
- Не Бог. Мадонна, - сказала она, наклонившись через его плечо.
Такого он не мог себе и представить.
- Но это совершенно уникальная вещь!
Головной убор и платье Мадонны, обрамление по краю триптиха, орнамент с обеих сторон - все было украшено бесценными камнями - бриллиантами, рубинами, сапфирами, изумрудами, жемчугом. Нимб вокруг головы Мадонны был сделан из тончайшей золотой фольги. Ее корона, украшенная бриллиантами, имела безошибочный блеск старинного, высочайшей пробы золота. На прекрасном византийском лице - выражение скорби.
Мадонна была без младенца…
Он пристально посмотрел на нее: