"Боже, почему, черт возьми, она занимается цветами? У нее все данные, чтобы стать кинозвездой!" - подумал Холт.
- Правда? - недоверчиво вскинула брови Пола. - Этого не может быть. Я чувствую, вы разыгрываете меня.
- Если бы… - Мисс Эриксон произнесла это так тихо, словно разговаривала сама с собой.
"Пора вмешаться!" - Меньше всего Холту хотелось, чтобы это как-то задело Маркуса.
- Не пойти ли нам к столу? - предложил он. Его голос был слаще патоки, но внутри все кипело.
Маркус посмотрел на племянника с благодарностью и мягко взял Соню за руку:
- Проводи нас, Дэвид.
Холт так и сделал, взяв на себя ответственность, как и полагалось сильному мужчине.
С того момента, как Маркус предложил ей пойти на вечер, Соня не переставала гадать, на что это может быть похоже. Ее взгляд скользил по просторному залу. Все сверкало под большими люстрами: блестки, жемчуг, кристаллы, дорогая бижутерия, смеющиеся глаза. И платья! Без бретелек, через одно плечо, с открытой спиной, да и спереди почти ничего. Калейдоскоп красок. Она знала, что попадет в окружение очень богатых людей - тех, кто привык быть на публике, а возможно, встретит кого-нибудь и из семьи Маркуса, хотя ей было известно, что его родители живут в Нью-Йорке.
О Дэвиде Холте Вэйнрайте она тоже знала. Из журналов и деловых обозрений. Он был щедро одарен природой - мужчина, на которого непременно стоило посмотреть. Его мать, Шарон Холт-Вэйнрайт, была наследницей "Холт фармацевтик". Деньги женятся на деньгах. Таково правило.
Маркус всегда звал своего племянника Дэвидом. В основном потому, что имя Холт перешло к нему из семьи его матери - от дяди Филиппа, брата Шарон, к которому и приклеилось это прозвище. Возможно, из-за его выразительной внешности и высокого роста, что было характерно для всех Холтов.
Она чувствовала, что семья Маркуса будет против нее. Разница в возрасте - существенный фактор. Хотя богатые мужчины частенько вступали в брак с молоденькими девушками, - был ли этот брак по любви или нет, - молодые жены редко удостаивались кредитом доверия. И это тоже было правилом.
Сплетники теперь из кожи повылезают. Соня работала в цветочном магазине, очень хорошем, но она была не из их круга. За ее спиной - никакой уважаемой семьи. Никаких связей. Никакой престижной школы или университета. Но хуже всего, что ей только двадцать пять. Маркус был старше этой цветочницы почти на три десятка лет! Тем не менее, прекрасно осознавая эти минусы, Соня приняла его приглашение. Она знала, что ее светловолосая красота, унаследованная от матери, а той, в свою очередь, от ее матери, давала ей определенные преимущества. Впрочем, Соня никогда и не собиралась искать себе мужа среди миллионеров.
Маркус отличался от всех. Она почувствовала в нем затаенную боль в первый же день, когда он пришел в ее магазин. Сначала он остановился возле витрины, этот достойный пожилой господин, вероятно привлеченный большим букетом - из бутонов лилий цвета лайма, роскошных тропических листьев, веток инжира с пурпурными плодами и рубиново-красных пионов, который она поставила в деревянную японскую вазу. Только одна композиция. Больше ничего отвлекающего.
Она улыбнулась, встретившись с ним взглядом. Через какое-то время он опять зашел в магазин, наполненный изумительными цветами и ароматами. Элегантный, вежливый мужчина. Было видно, что он погружен в свои мысли и одновременно поражен чем-то. "Какие-то воспоминания", - подумала она. Их дружба расцветала. Через какое-то время он попросил "проявить свою магию" в его большом красивом доме. Для одного человека дом был определенно велик. Он нанял семейную пару - экономку и шофера, но продать дом так и не смог. С этим домом было связано слишком много воспоминаний…
Соня знала все о воспоминаниях. Собственно, это и соединило их. Так случается в жизни. Подобное стремится к подобному. Потом Маркус направил к ней в магазин свою тетю, леди Палмерстон. Леди Палмерстон, в свою очередь, - своих друзей. Им обоим Соня многим обязана. Она понимала, что для молодой женщины, особенно в ее положении, Маркус Вэйнрайт был знатной добычей. Возраст не в счет. Он был красивым, умным, интересным мужчиной. К тому же принадлежал к тем людям, которым нравилось делать других людей счастливыми. Маркус был замечательным человеком.
В первый раз, когда они встретились, он сразу же заметил, что у нее зеленые глаза.
"У моей жены тоже были очень красивые глаза. Зеленые, как изумруды".
Бедный Маркус. Все его счастье развеялось как дым. Похожая трагедия случилась и с ней…
- О чем вы задумались?
Соня повернула голову. Голос звучал приглушенно, явно предназначенный только для ее ушей. Во время ужина она внимательно прислушивалась к его участию в общей беседе. Именно Холт Вэйнрайт направлял разговор в нужное русло за их столом, где сидели восемь человек. Он умел ясно излагать свои мысли и быстро схватывать суть проблемы, с легкостью управляя этой блестящей веселой компанией. И держаться при этом естественно и непринужденно.
Ее место за столом находилось между Маркусом и Холтом. Маркус был занят, отвечая на поток вопросов сидящей рядом с ним дамы, Тары Брэдфорд, главного администратора торгового банка, женщины с запоминающейся внешностью и прекрасно сохранившейся для своих пятидесяти лет. Тара Брэдфорд, разведенная, скорее красивая, чем привлекательная, была явно заинтересована в Маркусе. Это было видно в каждом ее взгляде, в каждом жесте. Тара была близким другом покойной жены Маркуса. С Соней она перебросилась лишь несколькими словами - это было очень мягкое и вежливое обращение. Общественное мнение - важная вещь. Тара хотела создать впечатление, что она знает: Маркус скоро придет в себя. Ведь зрелая женщина может предложить куда больше…
- Я вспоминала, как впервые встретила Маркуса, - сказала она.
- Он пришел к вам в магазин?
- Его привлекла одна из моих композиций в витрине.
- Мне говорили, что у вас к этому талант.
- Довольно скромный, - сказала Соня, чувствуя, что не может отвести от него глаз.
- Леди Палмерстон - еще одна из ваших поклонниц.
- У меня бизнес. Мне нужны клиенты. Хорошие клиенты, которые могут оценить то, что я делаю.
- Тогда, наверное, вам было приятно, когда Маркус и леди Палмерстон вошли в вашу дверь.
Она посмотрела в его темные глаза:
- Возможно, я когда-нибудь и вам смогу быть полезной, Дэвид. Я начала делать композиции для обедов, вечерних приемов, свадеб. Столько работы, что скоро придется приглашать помощников.
- Я возьму это на заметку, - сказал он, прекрасно зная, что постарается никогда не встречаться с ней. Слишком опасно. Лучше даже не думать об этом. - Расскажите мне о себе.
"Ей наверняка будет что рассказать", - цинично заметил его внутренний голос.
- Мне нечего рассказывать, - быстро сказала она. - Да и вообще, существует такая вещь, как неприкосновенность частной жизни. - Она чуть отклонилась назад, поднимая свой бокал.
- Дело в том, Соня, что красивые женщины обычно имеют немало скелетов в своем шкафу.
- Ну, если в моем шкафу и притаилась парочка скелетов, то вам все равно до них не добраться.
- Это предупреждение?
Соня пожала плечами.
Своими прекрасными белыми плечами. Он мог бы научиться ценить это движение. Даже ждать его. И этот ее жест руками! М-м-м…
- Так да или нет? - тихо спросил он.
Она повернула голову, зная, что он пытается на чем-то ее поймать. Его глаза были так же темны, как ее - полны света.
- Это не предупреждение. Обещание, - так же тихо ответила она.
В этот момент Маркус повернулся к Соне.
Если Холт и смутил Соню, то она сумела это скрыть. Откуда у нее столько выдержки в ее двадцать пять лет?
Он не сомневался - у мисс Сони Эриксон была история.
Сейчас она уже наверняка предвкушает свое розовое будущее с Маркусом. У Холта не было ни малейшего сомнения, что, если ей нужен брак, Соня его получит. Она уже получила драгоценности. Нужно будет спросить у Маркуса - дипломатично, конечно, - он дал их только на вечер? Или же у него совсем поехала крыша, и он их подарил?
Есть прекрасное английское выражение fall in love - "упасть в любовь". Ощущения примерно те же, что и при свободном падении. Прекрасная Соня могла бы разбить сердце кому угодно. Ее жизненный путь наверняка был устлан телами ее воздыхателей. Любовников? У Холта мелькнула мысль, что было бы потрясающим опытом разделить постель с мисс Эриксон. В конце концов, он же мужчина, хотя доверия к ней у него не было. Прекрасная мисс Эриксон носила маску. Ему нужно будет обязательно проверить ее. Так сказать, прояснить ситуацию.
Но в его голове тут же прозвучал усталый голос: "Слишком поздно".
Глава 2
Сегодня у Холта был запланирован обед с Ровеной - там же, где и всегда, у Симона. Им с Ровеной было что обсудить. А именно - будущее Маркуса. Маркус был очень дорог им обоим, и сейчас они понимали, что Маркус второй раз в жизни полностью захвачен чувством и может серьезно думать о браке с женщиной, которая по возрасту годится ему в дочери.
Ну а что в этом плохого? Это случается со многими красивыми и умными девушками. Чаще всего с блондинками. Богатые мужчины женились преимущественно на блондинках. Холт не знал почему. Красота может принимать разные обличия. Но, надо признать, блондинки все же очень хороши…
Он уже опаздывал на десять минут. Пришлось в ускоренном темпе провести деловую встречу.
Ровена, увидев его, помахала ему рукой. Холт начал пробираться между столиками, выхватывая взглядом знакомые лица. Это место было очень популярно.
- Прошу прощения. Опоздал. - Он нагнулся, чтобы поцеловать Ровену в ее бархатную щеку. Ему нравилось в ней абсолютно все. Ее хитрость и ее мудрость. И то, что она, словно опознавательным знаком, всегда пользовалась одними и теми же духами. Роза, смягченная ирисом, мускус и… что там еще? Ваниль?
Аромат был чудесный и сразу напоминал о Ровене. У прекрасной Сони были совсем другие духи - спокойные и нежные, аромат которых был ему незнаком…
- Ну и что тут у нас сегодня? - Сев за столик, он сразу же схватился за меню.
Ровене, как всегда, было приятно видеть его:
- Надеюсь, я не ошиблась в выборе. Я уже сделала для нас заказ, зная, как у тебя мало времени.
- Тебе известны мои вкусы. - Он поднял руку, чтобы заказать вино. Они брали всегда одну бутылку. Вполне достаточно. У него впереди еще работа, а Ровена, бывшая жена дипломата и хозяйка большого дома, хорошо знала свои границы. Не мешало бы, чтобы и Пола тоже знала… Она стала ужасно строптивой после того вечера, утверждая, что "эта Эриксон не только запустила свои когти в Маркуса, но и тебя тоже очаровала". Конечно, он это отрицал. Правда, не слишком горячо…
К превосходному рислингу Ровена заказала запеченные устрицы с белым трюфельным маслом, тасманского лосося со сметанным крабовым соусом и овощи. Он сказал, что пропустит десерт. Ровена на этот раз предпочла остановиться на шоколаде и мандариновом парфе. Она была из тех редких счастливчиков, которые любили поесть, но при этом не прибавляли ни фунта.
- Значит, ты думаешь, что Маркус в нее влюблен?
- Я бы этого не говорил, если бы не думал. Она очень красива. Хорошо говорит. Не дура.
- Но ты не доверяешь ей? - У Ровены были проницательные серые глаза.
- На ней были изумруды Люси! Уж чего-чего, а этого я от Маркуса не ожидал.
- Может, она обещала вернуть их, после ночи?
- Ты думаешь… она осталась еще и на ночь? - Эта мысль заставила его помрачнеть.
- Брось, дорогой! Мы живем в XXI веке. Маркус все еще очень красивый мужчина. Она вполне могла остаться.
- Счастливый сукин сын, - процедил Холт сквозь зубы.
- А ты уверен, что сам не попался? - Наклонившись, Ровена коснулась его руки.
- Я мужчина, Ровена, - сухо сказал он.
- И даже очень. А что там, кстати, у тебя с твоей Полой?
Он провел рукой по лбу:
- Ты прекрасно знаешь, что у нас с Полой никогда не было ничего серьезного. Мы просто друзья. Вот и все.
- Надеюсь. - Ровена облегченно вздохнула. - Но эта ее мамаша! - Она закрыла глаза. - Но хватит о Роландсах. Ничего удивительного, что Джордж все время проводит на работе.
- Мне он нравится.
- Мне тоже. - Ровена улыбнулась. - Настоящий самородок.
- А вот мисс Эриксон не самородок. Аристократка с ног до головы. Холодна, интеллигентна. И не любит Маркуса. Что, собственно, меня и волнует.
- Откуда ты это знаешь?
- Знаю, - сказал он, отводя глаза в сторону. - Маркусу нужно быть с ней очень осторожным.
- Что бы там ни было, она мне нравится.
- Твое мнение, конечно, очень ценно. Но ты хоть знаешь что-нибудь о ней? Не сомневаюсь, этой мисс найдется что о себе рассказать.
Ровена кивнула:
- Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять это. У нее очень изящная манера вести беседу. На любую тему. На любую. Свободно владеет французским. Я как-то раз случайно по-французски задала ей вопрос об одной композиции, над которой она тогда работала, - смесь бургундских и бледно-розовых лилий. Она ответила мне тоже по-французски. Очень легкий акцент. Даже легче, чем у меня. Единственное, о чем она никогда не говорит, так это о себе. Девушка кажется замкнутой, и в то же время у меня такое чувство, что она ужасно одинока. В ней есть какая-то затаенная грусть, ты этого не заметил?
- Может, это просто часть ее роли женщины-загадки? - Его голос так и сочился сарказмом. - Она неплохо бы смотрелась на сцене.
Ровена отвергла это предположение:
- Нет, она не подделка. Она настоящая.
- Настоящая? Но какая настоящая? Я пытался навести справки. Они ничего дали. Наверное, надо попробовать через Интерпол. - Это была шутка только наполовину.
- Она в Австралии, должно быть, лет пять, не больше, - предположила Ровена.
- Я уже понял, что она тут недавно. У нее небольшой акцент, и явно не французский.
- Венгерский, - кивнула Ровена.
- Венгерский? - Он поставил на стол свой бокал и посмотрел на нее. Ровена и ее муж много лет провели в Европе. - Родина Листа, Бартока, Золтана Кодая, Франца Легара. Я слышал об этих знаменитых сестрах Габор и их не менее знаменитой матери. Ты знаешь, я ни разу не был в Будапеште, но ты и сэр Роланд, кажется, неплохо знали этот город, один из самых, как говорят, красивых городов Европы… Или же ты прямо спросила ее?
- Нет, конечно. - Ровена выпрямилась на стуле. - Но я неплохо разбираюсь и в акцентах. Ее осторожность, осмотрительность, если хочешь, имеют прямое отношение к ее прошлой жизни. Каким-то образом ей удалось выработать у себя эту…
- Маску? - предложил он. - А что скрывается под маской?
Ровена вздохнула:
- В следующую субботу я устраиваю обед. Я пригласила Соню. Ты придешь?
- А Маркус придет?
- Я хотела поговорить сначала с тобой, прежде чем позвонить ему. Он приходит, если ему нравятся люди.
- Ох, Ровена! - вздохнул Холт. - Мой совет - будь очень-очень осторожной. У меня чувство, что у прекрасной Сони есть целая тележка сюрпризов.
- Возможно, - согласилась Ровена. - Но она мне нравится, и я люблю сюрпризы. Так же как и ты.
* * *
Через неделю Холт остановился возле дома Маркуса с потрясающим видом на Сиднейскую гавань. Все прошедшие дни ему пришлось принимать участие в многочисленных встречах да к тому же заниматься бумажной работой, которую обычно делал его отец. Роберт Вэйнрайт, приверженец глубочайшей секретности и генеральный директор "Вэйнрайт энтерпрайзес", мало кому доверял, разве что членам своей семьи. Шло время, и он все больше и больше дел передавал своему единственному сыну и наследнику, добавляя дополнительный груз к его основной работе.
В результате Холт так и не смог найти времени, чтобы встретиться с Маркусом, который возглавлял отделение недвижимости и находился всего лишь на пару этажей ниже его собственного кабинета.
Дом Маркуса и Люси, в котором они прожили столько лет, достался Люси от ее бабушки со стороны матери, леди Марины Харнетт, известной своей приверженностью к филантропии и коллекционированию предметов искусства. На взгляд Холта, это был один из самых привлекательных домов в городе. Не такой большой, как фамильный дом Вэйнрайтов, но зато намного уютнее, особенно когда была жива Люси. Она была самой приятной, самой доброй женщиной из всех, кого он знал. И ей так рано пришлось умереть…
Конечно, все хотели Маркусу счастья, но красивая молодая женщина, вроде Сони Эриксон, могла вызвать только подозрения.
Холт вышел из машины, бросив быстрый взгляд на маленький голубой пикап, уткнувшийся носом в угол дома. Похоже, экономке купили новую машину. Сад радовал глаз многоцветьем красок и выглядел ухоженным. По полукруглой мощеной дорожке он направился к дому, сложенному из светлого песчаника. Дом был построен в середине 50-х годов XIX века и был абсолютно симметричен. Единственная уступка австралийскому климату - широкая терраса с рядом белых элегантных колонн с лепниной. Большая часть земли, когда-то принадлежавшая семье, была продана - слишком дорого держать столько для себя, но оригинальные помещения для прислуги, правда с самой современной начинкой, по-прежнему находились позади дома. Холт так много времени провел здесь в детстве, что на мгновение его охватило что-то вроде ностальгии…
Нечего удивляться, что Маркус замкнулся в себе после смерти Люси. Жизнь бывает очень жестокой. Порой кажется, что лучшие уходят раньше. Для клана Вэйнрайтов потребовалось бы немало времени, чтобы принять кого-нибудь вроде Сони Эриксон. Мотивы молодой женщины, желающей выйти замуж за мужчину, который годится ей в отцы, не могли быть честными.
Но Холт видел ее привязанность к Маркусу, и чувство это было явно искренним. Беспокойство вызывало то, что потребовалось бы чудо, чтобы эта привязанность переросла в любовь. Но разве не об этом мечтает каждая молодая женщина? Или каждый молодой мужчина?
Передняя дверь была открыта. Он уже готов был крикнуть "Хелло!", когда навстречу ему вышла молодая женщина с большой хрустальной вазой, щедро наполненной цветами. Но он, казалось, не заметил весь этот богатый набор бутонов, экзотических трав, роскошных роз и пионов, так как все его внимание обратилось на женщину. На ней были облегающие джинсы, которые прекрасно обрисовывали ее гибкую фигуру и подчеркивали длину ног. Короткий, до талии, джемпер точно так же выделял ее грудь. Светлые волосы, уложенные на прямой пробор, падали ей на спину крупными кольцами.
Увидев его, она остановилась как вкопанная, глядя на него расширившимися от испуга глазами, словно на голове у него был черный чулок.
- Только не уроните. - Холт сделал шаг вперед, протянув к ней руки. Ледяная принцесса по какой-то причине совершенно потеряла над собой контроль. - Держите крепче. Сейчас я ее возьму. Только не уроните, - еще раз повторил он.