По своему долгому опыту Дэвид знал, что не удастся. Что же касается завещания… Если Маркус был так уверен, что может уговорить Соню выйти за него замуж, не мог ли он заставить их семейного адвоката переписать завещание? В таком случае Соня наверняка окажется наследницей. Он знал, что в прежнем завещании основным наследником был он, Дэвид. Маркус сам говорил ему об этом. Если Маркус переписал завещание, то оно могло бы быть оспорено в суде - если бы до этого дошло дело.
Маркус был больной человек, можно сказать умирающий, до безумия влюбленный в женщину моложе его на десятки лет. Маркус, скажем так, находился в состоянии легкой невменяемости. Как может неизвестная молодая женщина без всякого прошлого клясться, что она имеет право на значительную часть его состояния? Вывод очевиден - Соне пришлось поработать над Маркусом, чтобы тот изменил завещание в ее пользу.
У Дэвида пересохло во рту, когда он представил, что подумают обо всем этом его родители. Они были довольно вспыльчивыми людьми, и обходиться с ними нужно было почтительно и осторожно. Горе легко могло перейти в гнев.
Он не хотел разговаривать с ней по телефону. Это было бы слишком жестоко. Чтобы не тратить время на поиски парковки, он взял такси и поехал к торговому центру, где находился ее магазин.
Одного взгляда на его лицо Соне оказалось достаточно, чтобы понять, что случилось что-то ужасное. Сердце ее застучало о ребра. С утра в магазине было много работы, и лишь сейчас наступило временное затишье.
- Что-то с Маркусом? Приступ повторился?
Даже под загорелой кожей было заметно, как он бледен.
- Хуже. - Он встретил ее взгляд, чувствуя одновременно и горе, и стыд. Он и сейчас хотел ее, как не хотел ни одну женщину. - Мне нелегко тебе это говорить, но… Маркус умер.
- О нет… Боже, нет! - Она покачнулась и схватилась за прилавок. - Как… как это могло случиться? Его ведь выписали из больницы. Я сама с ним разговаривала вчера вечером.
- Не знаю, но… но сейчас нам нельзя терять время. Мы должны уйти отсюда.
- Я в любом случае не могла бы остаться. - Соня была совершенно убита.
- Да, тебе придется закрыть магазин. - Услышал он свой хриплый голос. - Я помогу тебе. Нужно успеть это сделать, пока кто-нибудь не пришел. Как только это известие появится в новостях, ты уже не сможешь сюда вернуться.
- Господи, как это ужасно… - простонала она. - Ты думаешь, это я убила его? - Ее всю трясло, казалось, она вот-вот упадет в обморок.
- Не надо казнить себя, - быстро сказал он.
- Как… как он умер? - Она всеми силами пыталась не разрыдаться.
- Его нашла экономка. Судя по всему, Маркус умер во сне.
- О боже… Леди Палмерстон уже знает?
- Еще немного - и каждый будет знать об этом. Ты должна уйти отсюда. Я сам должен уйти отсюда. Мы слишком известные люди. - Худшего сценария нельзя было и придумать.
На следующий день несколько фотографий Сони появились в газетах и в Интернете. И на всех она выглядела как кинозвезда.
Настоящая конфетка - таково было общее мнение. И всюду под руку с Маркусом. Рядом с Дэвидом Маркус казался еще старше. На снимке они смотрят друг на друга, сидя за столом вместе с другими знаменитостями на самом шикарном вечере года. На том самом вечере, когда на Соне был замечательный изумрудный комплект - колье и серьги Люси. Выражение ее лица на всех этих фотографиях было полным холодного достоинства, словно это достоинство было у нее в крови.
В Нью-Йорке стоял промозглый холодный день. В Центральном парке Ласло Андраши фон Ньюманн молча смотрел, как к нему приближается высокий крупный мужчина, одетый в серое пальто и темную меховую шапку, закрывающую уши. Мужчина остановился и вытащил из глубокого кармана коричневый конверт. Андраши фон Ньюманн уже видел эти фотографии. Эта женщина определенно принадлежала к его семье. И к его величайшей радости, она оказалась его исчезнувшей кузиной. Несколько фотографий были сделаны на улице, остальные - из австралийской прессы.
Значит, вот она, юная леди, которая хотела поиграть в прятки!
В обмен на конверт он передал мужчине другой конверт, содержащий весьма увесистую пачку денег. Эта информация стоила того. Теперь он знал, что Соня живет в Сиднее под именем Сони Эриксон. Это была удача, что человек, с которым она была связана, оказался известной фигурой, иначе искать бы ее пришлось намного дольше. Она умела путать следы не хуже профессионала. За это он не мог ею не восхищаться.
К нему Америка оказалась благосклонна. К нему и его семье. Но он был венгром. Он хотел вернуться к своим корням. Ласло уже вложил столько денег в эту страну, что смог получить назад свое родовое поместье и титул, где каждая бумага была подписана и скреплена печатью.
Каталин и Лилль, мать Сони, были мертвы. Он, Андраши фон Ньюманн, остался единственным наследником. Правда, была еще и Соня… Впрочем, он не хотел причинять вреда Соне. Все, что она должна, - это отдать ему Мадонну. Он сделает ей предложение, от которого она не сможет отказаться. Десять миллионов долларов на ее банковский счет? Да, именно так. Разумеется, если она не окажется настолько глупа, чтобы заупрямиться. Из бедной флористки в миллионерши за один шаг! Ее мать и отец погибли. Конечно, она пойдет на эту сделку. В конце концов, они были одной семьей. Он был графом Андраши фон Ньюманн. Этот титул не будет оспорен. Соне не должно быть позволено предъявлять претензии, что она графиня и единственная законная наследница родового поместья. У нее не должно остаться ни единого шанса. Свидетельство Каталин уничтожено. Все ссылки на него бессмысленны. Ее отец, старый граф, который остался во дворце, как и ее брат - наследник Каталин, стали жертвами войны. Что же касается матери Сони - Лилль, то она была все равно что дочь крестьянина.
Ласло в любом случае узнал бы свою кузину - стоило бросить на нее взгляд, как исчезало последнее сомнение, что она из рода Андраши фон Ньюманн.
Телефон звонил и звонил, когда Соня влетела в квартиру. Ее преследовали от самого магазина, куда она вышла за продуктами, - машина с корреспондентами от какого-то телеканала. Все это было очень похоже на то, как на охоте загоняют несчастную дичь.
- Тебе нужно сменить квартиру, - зазвучал в трубке голос Дэвида.
- Я никуда не собираюсь! - сказала она, устояв перед его грозным тоном. - Эти медиаохотники все равно достанут меня где угодно… Твои родители дома? - Фотографии Вэйнрайтов, прибывших в аэропорт, были уже на всех страницах газет. Никаких комментариев от них, конечно. Оба выглядели расстроенными.
Он вздохнул:
- Никто из них не хочет видеть тебя на похоронах, Соня.
- А что насчет тебя, Дэвид? - с нажимом спросила она. Если он скажет, что тоже не хочет ее там видеть, ей придется немедленно выкинуть его из своего сердца.
- Ты имеешь полное право быть там. - сказал он. - Проблема в том, что твое присутствие вызовет общее недовольство.
- Ах, какой ужас! - холодно усмехнулась она. - Маркус хотел бы, чтобы я проводила его. Маркус любил меня.
- Послушай, Соня, я отчаянно устал, - вздохнул Дэвид. - Хотя мне почти тридцать, но мой отец по-прежнему любит мной покомандовать. Да и моя мать тоже неплохо умеет бить в барабан.
- Поэтому ты и будешь во всем им подыгрывать?
- Хватит! Я могу выдержать удар. Просто все это… такая грязь. Ты себе представить не можешь, какой ад тебе устроят журналисты! Поэтому я и хочу, чтобы ты переехала. У меня есть квартира, где ты будешь в безопасности…
- Спасибо тебе, Дэвид! - сказала она с ледяной вежливостью. - Но я не могу принять твое предложение. Я останусь здесь. И я приду на похороны. Твои отец и мать могут ворчать сколько угодно. Я не бесхребетная тварь. И тебя я знаю достаточно - ты так же тверд и крепок, как и твои прославленные родители. Но я постараюсь держаться как можно более незаметно и не делать ничего, чтобы привлечь к себе внимание.
Невеселый смех эхом отозвался в трубке.
- Соня, пора бы знать, что тебе и делать ничего не нужно. Стоит только посмотреть на твое лицо.
- Единственное, чего я хочу, - это выразить уважение Маркусу. Если твоя семья думает, что они кого-то могут напугать, они ошибаются. Я знала действительно ужасных людей, Дэвид. Твои родители - милейшие люди по сравнению с ними.
- А ты не боишься, что пресса может навести на тебя этих ужасных людей? Они с легкостью выйдут на твой след, если им это нужно. Хотелось бы надеяться, что Маркус позаботился о тебе в своем завещании.
- Что, ты об этом еще не знаешь? - спросила она с издевкой.
- Для этого требуется время. - Жгучий жар охватил его. Несмотря на все, что случилось, ему ужасно хотелось увидеть ее. - Соня, я хочу помочь тебе. Ты понимаешь, что тебя будут нещадно преследовать все эти дни?
Боль пронзила ее правый висок. Похоже, надвигалась ужасная мигрень.
- Наверное, это моя судьба, Дэвид. Быть преследуемой. А теперь мы должны попрощаться. Я знаю, ты хотел только добра, но в данном случае я отказываюсь подчиняться. Я буду на похоронах Маркуса.
Глава 7
Соня надеялась, что толпа будет достаточно большой, и это даст ей шанс проскользнуть в церковь незамеченной. Она постаралась придать своей внешности как можно более скромный вид, убрав под черную шляпу с широкими полями свои длинные светлые волосы. К несчастью, результат оказался прямо противоположным. Черное платье и подходящие к нему аксессуары у нее были. Проблемой было то, что черный цвет очень ей шел. Он оттенял цвет ее кожи. Волосы были не видны, но кожу скрыть было невозможно.
Она проплакала несколько ночей. И сейчас чувствовала, как к ее глазам подступают слезы. Нет, ей нужно сохранять самообладание. Молодая женщина в слезах привлекла бы к себе только ненужное внимание. Впрочем, плакальщиц там было достаточно. В своем роде это чем-то напоминало костюмированное шоу. Среди высокопоставленных лиц присутствовали мэр города и представитель премьер-министра, которого сейчас не было в стране. Маркус Вэйнрайт был уважаемым человеком, членом одной из самых богатых и влиятельный семей.
Она сделала несколько шагов по каменным ступенькам и вошла в церковь. Она не смотрела по сторонам, только вперед. Сильная рука остановила ее. Она подняла глаза, предчувствуя неприятности. Перед ней стоял крепко сложенный мужчина в черном костюме. Это была его работа, поняла Соня, осуществлять наблюдение за толпой.
Мужчина отвел ее в сторону.
- Мисс Эриксон, не так ли? - вежливо спросил он.
- Пожалуйста, уберите от меня руку, - сказала она, не повышая голоса.
- Вам не надо было приходить сюда, мисс. - Ему стоило труда отвести от нее глаза. - К сожалению, семья Вэйнрайт не хотела бы вас здесь видеть.
- Я пришла сюда не ради них, сэр. Я пришла сюда ради Маркуса Вэйнрайта, моего друга. А сейчас, если вы не хотите, чтобы я повысила голос - мне будет жаль, если это придется сделать, - вы уберете свою руку. Маркус хотел бы, чтобы я была здесь. Что, в конце концов, они возомнили о себе, эти Вэйнрайты? - Ее глаза блеснули зеленым огнем.
- О, это фигуры, мисс Эриксон. - Он видел решительность в ее глазах. Было ясно, что этот человек не смог ее запугать. На самом деле он и не хотел этого.
- Ну, так и я тоже - фигура! - сказала она. - Пожалуйста, отойдите от меня. Мне нужно найти себе место, прежде чем они все будут заняты. Я не хочу никого обидеть, но я не позволю, чтобы со мной плохо обращались.
Охранник моргнул. Он отпустил ее руку, изобразив что-то вроде поклона:
- Удачи вам, мисс. Боюсь, она вам понадобится.
Все головы повернулись, когда семейство Вэйнрайт двинулось во главе процессии из дверей церкви. Соня смотрела прямо перед собой. Она не могла видеть гроб. Она не хотела этого. Она чувствовала себя действительно ужасно. Случились три совершенно невероятные вещи: Маркус влюбился в нее; Маркус умер; Дэвид похитил ее сердце, а теперь отвернулся от нее.
Служба продолжалась. Соня пела со всеми вместе, даже не зная слов, но старалась, как могла. Все было как во сне. Она слушала речи, которые произносили о Маркусе члены его семьи, его близкие друзья, все эти большие шишки. Речь Дэвида была самой трогательной. Никто так и не осмелился упомянуть тот факт, что Маркус собирался еще раз жениться. Даже пресса уже не была в этом так уверена. Семья Вэйнрайт решила сделать вид, что Сони просто не существовало.
После окончания церемонии она оставалась внутри до тех пор, пока церковь почти не опустела. Потом встала и направилась к боковой двери, но дверь оказалась закрытой. Это означало, что ей придется выйти через главный вход. Вэйнрайты, по традиции, стояли снаружи прямо перед входом, принимая соболезнования. Дэвид тоже был среди них, мрачно значительный в своем черном костюме.
Глядя прямо перед собой, Соня вышла под лучи солнца. Это могли быть лучи прожектора, потому что гул разговоров в толпе вдруг сменился звенящей тишиной.
Она взяла себя в руки, пытаясь представить, что бы могло устроить ей это семейство, если бы она надела бриллиантовое кольцо Маркуса. У нее до сих пор было это кольцо. Дэвид отказался его забрать, сказав, что раз Маркус хотел, чтобы это кольцо было у нее, значит, так и будет.
Соня была уже на последней ступеньке, когда кто-то схватил ее за руку. Пола Роландс придвинулась к ней, презрительно шепча на ухо:
- Ты все же здесь! Поверить не могу!
- Отойдите от меня. Сейчас же! - Отвращение пересилило чувство осторожности.
Они не видели, как Холт Вэйнрайт быстро спустился по ступенькам, пока не оказался возле них.
- Я отведу вас к машине, Соня, - произнес он тоном, не терпящим возражений. - Вы же не собирались и дальше в этом участвовать?
Конечно, он имел в виду кладбище.
- Нет, - успокоила она его.
Он повернул голову и посмотрел на Полу. Его глаза холодно блеснули.
- Я и не представлял, что в тебе столько злобы.
- Злобы? - Глубоко обиженная, Пола с изумлением уставилась на него. - Она может быть опасна, Холт! Я же тебе - друг!
- Постараюсь не забыть. - Он придвинулся к ней, по-прежнему держа Соню за руку. - Пожалуйста, не оскорбляй моих родителей, Пола. Не оскорбляй память моего дяди. Просто уйди отсюда, ясно?
Пола покраснела:
- Хорошо, Холт.
То, что осталось от огромной толпы, текло в обратном направлении через дорогу и по другой стороне улицы, где Соня припарковала машину. Толпа включала в себя и фотографов, и телевизионщиков, хотя они и соблюдали определенный такт и старались держаться в стороне.
- Ты был жесток с ней, - сказала Соня, в душе благодаря его за поддержку.
- Пола это заслужила. Что она там сказала, кстати?
- То, что ты и ожидал. Ты думаешь, я толстокожая?
- Я думаю, ты чертовски сильная женщина. Не так уж много людей отважилось бы пойти против моих родителей.
- Ты тоже не из слабых. Иначе бы не был сейчас со мной. Или же это очередной тактический ход? Как можно быстрее убрать меня с глаз долой?
Он видел ее боль, она отражалась в ее глазах.
- Ты должна знать вот что, Соня. Я не хочу, чтобы кто-нибудь на тебя нападал. Хотя бы потому, что тебя любил Маркус.
- Так ты сейчас со мной ради Маркуса?
- Сейчас я здесь ради тебя. - Они уже дошли до ее машины. - Мне нужно поговорить с тобой, Соня. - Он с жадностью смотрел на ее лицо, словно желая впитать в себя каждую его черточку. - Ты сейчас домой?
- Нет, я собираюсь раствориться в пространстве, - зловеще пошутила она.
- Может, на пару недель это было бы кстати.
- Так куда, думаешь, мне лучше отправиться? На север Квинсленда? На мыс Йорк? - Она назвала удаленную часть Квинсленда. - А может, в Тасманию? Прилично отсюда.
- Я мог бы устроить тебя в Порт-Дуглаве. - Дэвид назвал один из фешенебельных квинслендских курортов.
"Господи, как я хочу ее!"
- Проблема в том, что я не большая поклонница солнца. Ладно, что-нибудь придумаю. Вижу, тебе не терпится от меня скорее избавиться.
Он не ответил. "Боже, что мне делать?"
- Соня Эриксон, девушка, которую никто не должен найти. - Она открыла машину и, сорвав с себя шляпу, бросила ее на заднее сиденье.
- Как ты хочешь, чтобы я доверял тебе, когда ты сама мне не доверяешь? Ты ничего не рассказываешь о себе. Что там такого ужасного в твоем прошлом, что ты не можешь сказать? Кто тебя ищет, Соня? Я так понимаю, Эриксон не настоящее твое имя?
- У меня нет имени. - Незачем было рассказывать ему об этом сейчас. - Я в том же положении, что и моя бабушка. Мое свидетельство о рождении потеряно.
Он опустил глаза и посмотрел на нее. На водопад ее волос, освободившихся от шпилек, на ее изумительную светящуюся кожу.
- Это не имеет значения.
- Это имеет значение для меня!
- Завещание будет зачитано сегодня вечером, - сказал он. - Твое имя там тоже есть.
- Ты уверен в этом? - спросила она с усмешкой. - И где я там? В самом верху? Или на втором месте? Нет, Господь не допустит, чтобы я тебя обошла.
- Хоть раз, Соня, будь собой!
- О боже, Дэвид! Ты так говоришь, как будто тебе до этого есть дело. - Она знала, что достигла критической точки в своей жизни. Она должна быть сильной. - Если Маркус и вспомнил обо мне в завещании, я уверена, это можно оспорить. Женщину, оказавшую неподобающее давление на больного человека, легко устранить.
- Дело не в деньгах, Соня.
- И в деньгах тоже! - бросила она со злостью. - Даже миллиардерам не хватает денег. Деньги для них - все! Если Маркус оставил мне деньги, я могу отказаться от них. Или еще лучше - я их отдам. К тому же ты можешь ошибаться.
- Я хотел бы увидеть тебя вечером, - сказал Дэвид, чувствуя напряжение во всем теле. - Тогда бы я мог сказать тебе наверняка.
- Но я не хочу видеть тебя. - Она села за руль с естественной грацией хорошо сложенного гибкого тела, ее глаза блестели от слез.
- Нет, ты хочешь! - Любовь - самое лучшее или самое худшее из увлечений. Можно совсем перестать мыслить здраво.
Она уехала, не сказав больше ни слова.
Среди Вэйнрайтов не было ни одного, чье лицо не выражало бы изумленного недоумения. Вечером семья собралась в библиотеке, чтобы услышать, как семейный адвокат зачитает завещание Маркуса. Холт сидел между своими родителями, время от времени накрывая ладонью руку матери.