16
Лиз сидела на кровати. Она радостно сообщила, что Ральф осмотрел ее утром и разрешил понемногу вставать. Но Кристоферу показалось, что она очень бледная и слабая.
- Вчера я не поняла: кто тебе сказал, что случилось и что я здесь? - спросила Лиз.
- Никто. Я ничего не знал. Я увидел здание больницы, вспомнил, что ты рассказывала о своем друге детства, который теперь стал врачом, и хотел спросить у него, не знает ли он какого-нибудь хорошего адвоката. А когда я представился, то он рассказал, что с тобой случилось. Я так понимаю, ты ему говорила обо мне.
- Да, - не стала отпираться Лиз, - говорила. Так что, Ральф рекомендовал тебе адвоката?
- Теперь это ни к чему. - Кристофер сообщил, что снова был у судьи Рейдера и что судья, узнав о происшествии с Лиз, обещал ускорить рассмотрение ее дела. - После суда мы сразу уедем и поженимся.
Лиз выразила желание обвенчаться.
- Здесь очень хорошая старинная церковь. Там так красиво! И мой отец тогда будет на свадьбе. А к вам он не поедет - не оставит лошадь.
- У нас церковь, конечно, не такая старая и красивая, - сказал Кристофер, - но в Атланту мы с тобой едва ли скоро вернемся. А в нашу будем приходить и каждый раз вспоминать, что здесь нас венчали.
Лиз вынуждена была признать, что Кристофер прав.
- Ты с Лопесом венчалась?
Она отрицательно покачала головой и улыбнулась, но на глаза навернулись слезы.
- Мы вместе, - сказал Кристофер с легким упреком, - а ты плачешь. Ты довольна, что я привез гребень? Наверное, нужно и зеркало?
В палату заглянул доктор Рейдфилд. Увидев Кристофера, сказал, что через пару дней отпустит Бетти домой.
Лиз задержала его:
- Ральф, Кристофер хотел, чтобы ты рекомендовал ему хорошего адвоката.
Врач поправил на переносице очки, периодически сползавшие на нос, и удивленно сказал:
- Я не общался ни с одним адвокатом. Но, полагаю, любой профессионал обязан знать свое дело.
Когда он ушел, Лиз засмеялась.
- Неисправим!
- Лечит он, наверное, хорошо, - проворчал Кристофер, - если бы еще он сумел вразумительно объяснить, что с тобой было… Я так ничего и не понял…
Кристофер стоял перед зданием суда. Когда к боковым воротам подъезжала полицейская машина, ворота автоматически разъезжались и также плавно смыкались. Однажды в одной из таких машин привезут Эрнеста Лопеса и будут его судить, подумал Кристофер. Это "однажды" может быть завтра, послезавтра, а может и сегодня. Кристофер решительно вошел в здание суда. Наугад спросил у охранника, в каком зале судят Лопеса. Тот назвал номер зала. Кристофер усомнился, что его правильно поняли, но все-таки отправился в названный зал.
Мужа Лиз он увидел и узнал сразу. Тот сидел рядом с адвокатом - самоуверенным брюнетом в отличном костюме. Вид у Эрнеста Лопеса тоже был уверенным: адвокат, видимо, убедил его в благополучном исходе дела.
В зале присутствовали несколько мужчин и женщин преклонного возраста. Не насытившись триллерами, в изобилии поставляемыми телевидением, они исправно посещали процессы, где все страсти были взаправдашними.
Кристофер сел на скамью. Судья скороговоркой читал обвинительное заключение. Свидетель был только один - полицейский, который приехал по вызову Рика. Обвиняемый настаивал на том, что пришел навестить детей. Вопрошал суд:
- На это я имею право?.. А жена не пускала. Хотел легонько отстранить ее, а она упала - женщина!.. Я сам сказал сыну, чтобы вызвал врача, а что Рик заодно позвонил в полицию - так я же никого не избивал! Это случайность. Жена могла и не упасть…
Неожиданно вызвали еще одного свидетеля - Ричарда Лопеса. Мальчик был растерян. Сказал, что сидел у себя в комнате, играл на компьютере и не знал о приходе отца. А потом услышал, что отец зовет его. Когда спустился, мама лежала на полу, а отец велел вызвать доктора… Больше Рик ничего не мог добавить, и его увели.
Было заметно, что при появлении сына Лопес занервничал. Но Рик подтвердил, что именно отец велел вызвать врача, и не видел, чтобы тот бил маму, так что обвиняемый не унывал: он не грабить пришел, а из самых добропорядочных отцовских побуждений… Потерпевшая жива. При чем тут полиция, суд - сами бы разобрались!..
Лопесу повезло с защитником. Адвокат был красноречив и умело заморочил голову публике. После его выступления обвиняемый выглядел не преступником, а жертвой обстоятельств. На напоминание прокурора о недавней судимости Лопеса адвокат возразил, что в преступлении, о котором упомянул прокурор, убитый напал первым, а Эрнест Лопес всего лишь защищался.
Кристофер понял, что судья Рейдер знал, что говорит, когда советовал позаботиться о хорошем адвокате: если муж Лиз наймет нынешнего своего защитника и на процесс о разводе - трудно угадать, чем все закончится. Он спросил у соседа фамилию адвоката.
- Это Браун…
Сочувствие к подсудимому подорвало выступление прокурора. Прокурор заявил, что трудно представить, как надо "отстранить" женщину, чтобы пришлось срочно доставлять ее в больницу. Лопес вскочил, что-то закричал. Судья сделал ему замечание, пригрозив удалить из зала. Адвокат силой усадил своего подопечного на скамью, но Лопес уже обмяк и погрустнел. До него вдруг дошло, что дело проиграно и, если прокурор не врет, а с Лиз дело обстоит так плохо, она никогда не простит его, и не видать ему жены, как своих ушей…
Приговор - три года лишения свободы - Лопес встретил безучастно, будто речь шла о ком-то другом. Когда его уводили, адвокат твердил ему о кассации, но Лопес даже не взглянул на защитника…
Известно ему, что Лиз подала на развод? - думал Кристофер. Он не испытывал к Лопесу ни сочувствия, ни вражды, лишь бы этот человек навсегда исчез из их жизни. Однако Кристофер понимал, что через три года тот снова появится, чтобы увидеть Нэнси и Рика. Хотя… кто знает. За три года много воды утечет…
Кристофер спустился на этаж ниже, где располагался кабинет судьи Рейдера. Секретарша уже ни о чем его не спрашивала. Сообщила:
- Сегодня ничего не будет.
- Я только что был на суде Лопеса, - сказал Кристофер.
- Да?! - удивилась секретарша.
- Три года.
Секретарша снова произнесла:
- Да?!
Кристофер понял, что другой реакции не добьется, и собрался попрощаться, но на столе у секретарши зазвонил телефон. Звонил судья Рейдер. Секретарша слушала, изредка вставляя:
- Хорошо… Сейчас…
- Скажите ему про приговор! - просил Кристофер.
Но секретарша упорно повторяла: "Хорошо… Сейчас…" Наконец произнесла:
- Здесь мистер Холден… Был суд. Да… Только что… Три года. - Она повернулась к Кристоферу и сказала: - Завтра.
Начнет ли Лопес все заново, отсидев новый срок? Или успокоится? Своими опасениями Кристофер поделился с отцом Лиз. Старик сказал:
- Дети ему не нужны. Пока он жил с Лиз, ни разу с ними не играл. А что шантажировал - так это в надежде, что Лиз вернется. Я его знаю. К чужой жене, хоть и бывшей, не подойдет. - И почти в точности повторил то, что Кристофер говорил Лиз: - Не захочет всю жизнь проводить в тюрьме. - И добавил: - Из-за бабы…
Стали обсуждать, говорить Лиз о приговоре сейчас или повременить, когда она вернется из больницы? Старик сказал:
- У женщин не разберешь: думаешь, будут слезы, а они смеются. А плачут, когда надо радоваться.
Так ни к чему и не пришли. Они все время прощупывали друг друга. Даже когда мнения совпадали, не торопились отбросить настороженность. Старик знал: поначалу все хороши. Эрни тоже был отличным парнем… А Кристоферу не нравилось неусыпное наблюдение за ним отца Лиз. Лучше бы в свое время смотрел за зятем…
Рик и Нэнси были в школе. Лиз в больнице, и двое мужчин, которым дорога была одна и та же женщина - одному как дочь, другому как любовница, - оставались вдвоем, к чему оба не стремились. Так что Кристофер охотно уезжал к Лиз.
По дороге в Атланту он несколько раз менял решение, рассказать ей сразу о приговоре или обождать. Она знала, что Лопеса будут судить и наказание неминуемо. К тому же Лиз давно хотела развестись - переживать как будто не из-за чего. Но кто их, женщин, разберет? Так Кристофер ни до чего и не додумался.
Лиз встретила его в коридоре и сразу сказала:
- Ему дали три года!
- Откуда ты знаешь?
- А ты не знал?
- Знал. Я как раз хотел тебе сообщить.
- Его защищал адвокат Браун.
- Но откуда ты…
- Я просила сиделку узнать. Я должна поговорить с Брауном!
- Зачем? - удивился Кристофер.
- Крис! Пожалуйста!.. Эрнест болен. С ним что-то случается, и он становится невменяем… Его надо лечить. - Она говорила взволнованно, горячо.
- Ты жалеешь его?
- Да.
- Как это понимать?
- Так, как говорю. Я не люблю его и развелась бы давно, даже если бы не было тебя. Но Эрнест болен! Вторую судимость, вторую тюрьму он не выдержит… - Лиз помолчала и тихо, просяще произнесла: - Я не хочу, чтобы начало нашей жизни было связано… И всегда помнить… Крис!.. Я не могу объяснить. Я не хочу чувствовать себя виноватой… Я не хочу, чтобы из-за меня…
Она так волновалась, так хотела, чтобы Кристофер понял!
- Хорошо, Лиз. Я спрошу у Брауна, когда он может поговорить с тобой…
Сначала Кристофер зашел к судье Рейдеру. Тот сказал, что ждет медицинское заключение о состоянии здоровья Лиз при ее поступлении в больницу и копию приговора Лопесу, чтобы все приобщить к делу о разводе.
- И сразу займемся вами, - пообещал судья.
В офисе адвоката Брауна Кристоферу сказали, что клиента могут принять прямо сейчас.
Эти новости Кристофер сообщил Лиз. Она выразила готовность немедленно идти к адвокату.
Офис Брауна помещался в центре города на оживленной улице с дорогими супермаркетами. На одном из домов висела бронзовая доска, которая оповещала мир о деятельности адвоката Брауна. Секретарь, молодой человек, напоминавший страшно удивленного кота, препроводил Лиз в кабинет шефа. Кристоферу были предложены кресло и стол, заваленный журналами. Но ни цветные снимки, напечатанные на меловой бумаге, ни завлекательные тексты не интересовали его. Мысли были заняты тем, что происходит за дверью, закрывшейся за Лиз. Он желал, чтобы было так, как она хотела!..
Навстречу Лиз из-за стола поднялся холеный мужчина с румяными щеками, чувственным ртом и жгуче-черными волосами. На какое-то мгновение Лиз подумала, что напрасно пришла сюда, но затем решила, что, какой бы адвокат ни был, он заинтересован ради своей карьеры и престижа в оправдании обвиняемого или хотя бы в смягчении приговора.
- Я Элизабет Лопес, - представилась Лиз.
На лице адвоката мелькнуло удивление и тотчас сменилось любезной улыбкой. Но Лиз поняла, что ее посещение не обрадовало Брауна.
- Я знаю, - продолжала она, - что вы собираетесь подавать кассационную жалобу…
- Вы против? - В голосе его звучала ирония.
Лиз игнорировала реплику, на которую не собиралась отвечать.
- Мой муж болен. Вы должны добиться, чтобы его освидетельствовал психиатр. У него бывают состояния, когда он очень возбужден и за себя не отвечает… Второй тюремный срок его убьет, если не физически, то нравственно. Я уверена, он не хотел… не в ту минуту, а вообще не хотел ударить меня…
Адвокат внимательно смотрел на нее и гадал, чего добивается эта женщина.
- Я хочу, чтобы его оправдали, - сказала Лиз.
- Вы собираетесь с ним жить?
- Нет. Я разведусь и выйду замуж за любимого человека. Но нельзя, чтобы судили больного! Его надо лечить… Если необходимо, я напишу заявление…
Адвокат пригласил ее к столу, положил перед Лиз чистый лист и авторучку.
- Что надо писать?
- Пишите: "Я, такая-то…" Дальше как рассказали мне…
Он наблюдал, как она писала, задумывалась, снова писала. Брауну была интересна эта женщина, и то, что она напишет, он собирался оставить у себя: такого в его практике еще не случалось. Возможно, это не совсем корректно, но вреда для нее никакого…
Подписавшись и поставив число, Лиз отдала исписанный лист адвокату. Браун проводил ее в приемную.
- Вы ко мне? - спросил он у мужчины, поднявшегося из кресла при их появлении.
- Это мой будущий муж, - сказала Лиз.
И он знает, зачем вы пришли? - мысленно спросил у нее адвокат, цепко оглядывая мужчину, который тоже смотрел на него, словно они состязались, кто кого пересмотрит.
Браун поцеловал руку странной клиентке и пожелал ей удачи.
На улице Кристофер спросил:
- Теперь домой?
Ехать поездом, а потом идти пешком Лиз было тяжело, и Кристофер взял такси. Лиз откинулась на сиденье и закрыла глаза. Казалось, она дремлет, но, едва такси остановилось, открыла глаза, увидела свой дом и обрадованно выдохнула:
- Приехали!..
Ее отец, как всегда, хлопотал по хозяйству. В доме он возиться не любил и, главное, не с кем было поговорить: внуки до воскресенья в колледже. Вот лошадь, собака - это живое. И дело живое: накормить их, траву накосить, за яблонями поухаживать. На природе и думалось легче.
Увидев Кристофера, отец Лиз посмотрел на него без вражды - старика смягчило то, что Кристофер каждый день навещал Лиз в больнице.
- Как она?
- Привез. Отдыхает, - коротко сообщил Кристофер.
- Я там приготовил поесть. Вы, наверное, голодны. Я сейчас приду, только отведу лошадь в конюшню.
Лошадь щипала на лугу сочную траву. Овчарка - мохнатая, могучая - ходила рядом. Лошадь останавливалась, и собака останавливалась. Старик сказал об овчарке:
- Она и спит в конюшне. Привыкли оба.
Да. Старик не оставит их, подумал Кристофер и спросил:
- А если вам надо куда-нибудь съездить?
- Мне никуда не надо.
- Всякое бывает.
- Это про болезни?
- И про дела.
- Собаку можно взять с собой. А если совсем прижмет, я договорился тут с одним надежным человеком… Здесь еще поживете или уедете?
Кристофер не понял, старик имеет в виду только его или Лиз тоже.
- Пока их не разведут, поживем здесь.
- Это когда же?
- Обещают скоро.
В дом они вернулись вместе. Лиз уже хлопотала в кухне.
- Как ты? - спросил у нее отец.
- Хорошо.
- Ну хорошо так хорошо.
Оставшись с Лиз вдвоем, Кристофер сказал:
- Я спрашивал у твоего отца, на кого он оставит свою живность, если придется куда-нибудь поехать. Говорит, есть у него надежный человек… По-моему, он очень одинок. - И вдруг Кристофера осенило: - А что, если твой отец все выдумал?
- Что выдумал? - не поняла Лиз.
- Нет у него никакого человека! Просто он не хочет, чтобы его жалели?..
Сколько Лиз помнила себя, отец редко сидел дома. Когда-то у них была большая ферма и лошадь не одна - целый табун. Потом наступили трудные времена. Мать Лиз умерла. Табун продали, и они с отцом переехали сюда… Появилась какая-то женщина, которая смотрела за Лиз, а отец по-прежнему занимался хозяйством. Но теперь хозяйство состояло из одной лошади и одной собаки. Отец одинок, потому что тоскует по ферме. Характер у него не городской. И Нэнси такая: когда бывает дома, не оттащишь от конюшни. Дед ворчит, но доволен…
После долгого молчания Лиз сказала:
- Ему бы прежнюю ферму…
О разговоре с адвокатом Брауном Лиз не вспоминала. А Кристофер не спрашивал: когда-нибудь сама расскажет. А не расскажет - так тому и быть. Только бы поскорее уехать отсюда и забыть Лопеса, больницу, развод… Появятся другие заботы, другая жизнь, и все здешнее само собой отодвинется в прошлое.
Кристофер прикидывал: если в ближайшие дни решится с разводом, они с Лиз успеют на свадьбу Стива. Но Лиз в свои расчеты он не посвящал: сейчас ей не до чужой свадьбы, она ждет, когда разведут ее и Лопеса.
Наконец суд состоялся. Лиз попросила Кристофера не присутствовать на процессе: это касается только ее. Он ждал Лиз у здания суда. Она вышла довольно скоро и сообщила вердикт суда: Элизабет Лопес и Эрнест Лопес перестали быть мужем и женой.
В эту ночь Лиз впервые после того, как выписалась из больницы, пришла к Кристоферу. Уткнулась ему в плечо.
- Я думала, это никогда не закончится.
- Дорогая! Все заканчивается.
Лиз отстранилась.
- Ты хочешь сказать, что и у нас…
- У нас только начинается. И мы будем жить долго и счастливо…
- И умрем в один день.
- В окружении дюжины детей.
- Ну это слишком! - Лиз засмеялась.
- Все зависит от нас, - сказал Кристофер. - Разве я не прав?
- Прав.
- Тогда начнем?..
Они спали мало. На рассвете Кристофер задремал, а когда проснулся, Лиз рядом не было. Он нашел ее за домом. Она поливала клумбу. Лицо у нее было довольное, счастливое. И платье на ней было то самое, которое Лиз надевала утром после его приезда. И, как тогда, Кристофер похвалил:
- Красивое платье. Оно идет тебе.
А она ответила, как тогда:
- Я купила его в Атланте.
Кристофер вспомнил про свадьбу Стива: нужен подарок, но что дарить, он не представлял.
- Давай у отца попросим подкову, на счастье! - предложила Лиз.
Как сказал бы Стив: это идея!
- А ты, оказывается, умница! - одобрил Кристофер.
- Купим что-нибудь красивое и положим туда подкову!
- Нам подкова тоже не помешает.
Отцу Лиз идея с подковой понравилась. Он самолично выбрал старую, стершуюся. Сказал: это то, что надо! Кристофер и Лиз поехали в Атланту, и в магазине, где он купил кольцо, Лиз выбрала для старой подковы хрустальную шкатулку.
17
Они решили дождаться вечера субботы, когда приедут дети, чтобы сообщить о своем отъезде и о предстоящей свадьбе. По этому случаю Лиз испекла любимый торт Нэнси, купила любимые детьми лакомства. Нэнси и Рик вошли - точнее вбежали - и застыли в изумлении, увидев празднично накрытый стол.
- Это свадьба? - осведомилась Нэнси.
- Это отъезд, - сказала Лиз. - Мы с Крисом уезжаем к нему.
- А свадьба? - спросила Нэнси.
- Свадьба будет там. Мы вас обязательно пригласим.
Должно быть, детей это устраивало.
- Давайте уж сядем за стол! - взмолился Рик.
Съев торт, Нэнси убежала на конюшню, а Рик - к компьютеру.
Ехать Кристофер и Лиз решили на следующий день утром, когда Нэнси и Рик еще будут дома, чтобы старик сразу не остался один.
Лиз нервничала. Кристофер думал, что ее беспокоит разлука с детьми и отцом, хотя она не впервые уезжала от них, но Лиз призналась, что боится встречи с миссис Холден.
- Я служила у нее. И вдруг - стала невесткой! Ей это не понравится.
Кристофер поспешил ее успокоить:
- Когда-то я сказал тебе: моей матери нравится все, что нравится мне. У нас могут быть разные вкусы, но мы уважаем выбор друг друга. А ты ей нравилась. Она сама говорила мне.
- Как прислуга, - грустно уточнила Лиз.
- Да, как прислуга. Но, если бы ты не нравилась ей как человек, она не болтала бы с тобой, не приглашала составить компанию за обедом. А какая ты женщина - об этом судить только мне!