После смерти мужа стало решительно невозможно заменить рваный линолеум, истертые ковры, обтрепанные занавески и выцветшие обои, так что дом выглядел довольно убого. На обед подавалось самое дешевое, мелко нарубленное мясо, которое тушилось в просторной холодной кухне с огромным количеством овощей, главным образом картофеля. Блюдо получалось водянистым, а пудинга не было вообще. Тем не менее Молли неизменно восхищалась мужеством миссис Брофи, которая крепко держалась за свой дом. Казалось бы, чего проще - снять дешевое жилище поменьше, но у нее были свои принципы и стандарты, которых она придерживалась, пусть даже это означало необходимость питаться обрезками, как нищие, и не иметь возможности развести пристойный огонь в камине.
В среду, когда рабочий день был коротким, Молли встретила Агату у аптеки и они вместе пошли на дневной сеанс в "Пале де Люкс", кинотеатр на Лайм-стрит, где посмотрели "Маленькую Анни Руни" с Мэри Пикфорд в главной роли. Места в первом ряду стоили всего одно пенни. Это был первый кинофильм, который увидела Молли.
- Просто великолепно! - восторженно выдохнула она, когда сеанс закончился и они шли к трамвайной остановке.
Агата взяла ее под руку.
- Я буду безумно скучать по тебе, когда ты уедешь. Я уже привыкла к тому, что ты живешь с нами.
- Мне тоже будет тебя не хватать, - призналась Молли. - Но мы можем писать друг другу письма, а потом, когда-нибудь, ты приедешь к нам в гости.
- Я бы с превеликим удовольствием, но пройдет много времени, прежде чем мне представится такая возможность, - вздохнула Агата.
Молли знала, что понадобится не одна неделя, прежде чем ее письмо дойдет до тети Мэгги и та напишет ей ответ, зато весточка от Хейзел пришла очень быстро, всего через каких-то несколько дней. Письмо было написано крупными летящими буквами, такими же большими, как и сама Хейзел. "Как твоя голова, лучше? - спрашивала невестка. - Ох, представляю твое состояние, ты наверняка готова выпороть себя, вот только делу этим не поможешь. Не будь я на восьмом месяце, я бы обязательно приехала к тебе. Финн вне себя от злости на тебя, меня, но особенно на своего отца. Судя по твоим словам, люди, у которых ты остановилась, очень милые..."
В тот день, когда "Королева майя" должна была пришвартоваться в Нью-Йорке, Аннемари не выходила у Молли из головы, и она молилась про себя, чтобы с ее сестрой все было в порядке. Аннемари было всего тринадцать лет, и ее никак нельзя было оставлять одну на произвол судьбы.
Через несколько дней Хейзел написала Молли снова. На сей раз письмо было коротким: "Финн в субботу приезжает в Ливерпуль и хочет встретиться с тобой. Его паром прибывает в десять часов утра".
В субботу Молли отправилась на встречу с братом, спрашивая себя, чего ради ему вздумалось приехать в Ливерпуль. Она надеялась, что не для того, чтобы убедить ее вернуться в Дунеатли. Впрочем, вскоре она обнаружила, что неожиданное появление Финна объясняется другими причинами, куда более серьезными.
Прошло две недели и четыре дня с того момента, как "Королева майя" отплыла в Нью-Йорк, когда на ирландском пароме в Ливерпуль прибыл Финн Кенни. Погода за это время улучшилась. Было по-прежнему холодно, но на ясном синем небе ярко светило солнце, отчего поверхность реки Мерси искрилась золотистыми брызгами. Над водой в тщетных попытках найти еду кружили чайки, оглашая воздух скорбными воплями. Финн уже дважды бывал в этом городе, но на сей раз его визит будет далеко не таким приятным, как прежде.
Сестра Молли встретила его на пристани, и они зашли в кафе с высоким потолком и голыми выскобленными столами неподалеку от Пиэр-Хэд. Из кухни долетал восхитительный запах жареной ветчины. Но Финн проигнорировал его и заказал чаю для себя и сестры. Помимо скучающей официантки и того, кто жарил ветчину, в кафе, кроме них, больше никого не было.
Оба молчали до тех пор, пока им не подали чай.
- Что за человек твоя подруга, у которой ты остановилась, Молл? - вдруг спросил Финн.
- Ее зовут Агата Брофи, - ответила Молли. - Мы познакомились в аптеке, где я покупала дигиталис для Аннемари. Агата католичка, как и все в ее семье, и вообще, они очень милые люди.
Финн слегка нахмурился, но, похоже, остался вполне удовлетворен ответом. Молли сильно похудела с тех пор, как они виделись в последний раз, и он надеялся, что семейство Брофи не экономит на еде для нее, но сейчас его куда больше беспокоила вторая сестра.
- Знаешь, Молл, - строго начал Финн, - ты должна была рассказать нам об отце, когда он в первый раз... - Он смешался, подбирая слова. - Когда он в первый раз сделал то, что сделал. Если бы ты так поступила, с Аннемари ничего бы не случилось.
Бледные щеки Молли порозовели.
- Теперь я это понимаю, Финн, - жалобным голоском произнесла она. - Но мне не хотелось никому доставлять неприятности. В первый раз это случилось вскоре после смерти мамы. Все и так были расстроены, и я не хотела усугублять ситуацию.
- Единственный, кому стало бы хуже, если бы я узнал обо всем, был бы наш отец, - горячо заявил Финн. Он был потрясен до глубины души, узнав, какое непотребство творится в его семье, а он ни о чем не подозревает. Он был честным и порядочным молодым человеком, и поведение отца вызвало у него глубочайшее отвращение. - Я бы сказал ему, что, если он еще хотя бы раз дотронется до тебя, я изобью его до полусмерти, отец он нам или нет. - Финна буквально трясло от гнева. - На следующий же день я отправился к нему и потолковал с ним по-мужски - Хейзел рассказала мне обо всем после того, как получила твое письмо, в котором ты сообщила ей, что опоздала на пароход. - И с тех самых пор они ссорились не переставая; Финн желал знать, почему Хейзел ничего не сказала ему раньше, а она отвечала, что обещала сохранить случившееся в тайне. - А до того момента я не находил себе места от беспокойства за вас, не зная, куда вы подевались.
- И что сказал тебе Доктор?
- Что ему очень жаль.
Однако он ни о чем не жалел, во всяком случае поначалу. Он просто удивился тому, что, оказывается, это из-за него его дочери сбежали из дому, хотя на лице его отразилось некоторое смущение, когда сын обвинил его в изнасиловании и рассказал, в каком ужасном состоянии пребывает Аннемари. Финн никогда особенно не любил своего папашу, у него буквально руки чесались врезать как следует по этой высокомерной, надменной физиономии. Если бы не младшие братья, ноги бы его в этом доме больше не было.
- Ты можешь не беспокоиться, Молл. Он не посмеет тронуть тебя и пальцем, когда ты вернешься домой. - А если попробует, то будет иметь дело с ним, Финном, не говоря уже о Хейзел, которая грозилась заявить на свекра в полицию.
- Нет, Финн, домой я не вернусь, - Молли содрогнулась при одной мысли об этом. - Я больше не желаю видеть Дунеатли. Я хочу поехать в Нью-Йорк и быть рядом с Аннемари. Я написала тете Мэгги в тот же день, что и Хейзел, и попросила ее прислать деньги на адрес Агаты. В нашем чемодане лежат тридцать шесть фунтов. Это то, что осталось от маминого наследства после оплаты билетов. Как только я получу деньги, я ближайшим пароходом отправлюсь в Нью-Йорк.
Финн накрыл ее руку своей и легонько сжал, понимая, что ему предстоит сообщить ей крайне неприятные новости.
- Мне очень жаль, Молл, но Аннемари не доехала до тети Мэгги, - мягко сказал он. - Мэгги прислала телеграмму на следующий же день. С тех пор она не прекращает поиски Аннемари, но пока безрезультатно.
- Дева Мария, Матерь Божья! - Молли истово перекрестилась и залилась слезами, отчего официантка с недоумением уставилась на нее. - Что с ней случилось? - всхлипывая, запричитала она.
- Не знаю, сестренка. - Финн вновь сжал ее руку. - Завтра я отплываю в Нью-Йорк из Саутгемптона, чтобы помочь в ее поисках. Мэгги уже обратилась во все больницы, а теперь подключила к делу и полицию. Вчера вечером я разговаривал с ней по телефону. Я звонил ей из своего офиса в Килдэре, а она спустилась к аппарату, который находится в магазине под ее квартирой. - Он до сих пор не оправился от изумления, которое вызывали в нем современные технологии, хотя и страшился представить, во сколько ему обойдется этот звонок.
- Я могу поехать в Нью-Йорк с тобой, Финн?
- Нет, Молл, извини, - решительно ответил он. - Ты будешь только мешать.
Молли шмыгнула носом.
- С нами в каюте была одна немка, Гертруда Штраус. Не знаю почему, но я уверена, что она позаботится об Аннемари. Она показалась мне очень доброй женщиной.
- А еще кто-нибудь был с вами в каюте, сестренка?
- Одна девушка по имени Оливия Рэйнес. В общем-то она мне понравилась, но она из тех, кого Нанни называет "кошелками". Мисс Штраус обвиняла ее во всех смертных грехах.
Финн молча кивнул. Он не хотел, чтобы сестра узнала о том, что Мэгги установила: некую молодую женщину, по описанию очень похожую на Аннемари, поместили в больницу на острове Эллис, где впоследствии был найден и ее паспорт. Когда Мэгги примчалась туда, девушка уже куда-то исчезла; ее забрала молодая женщина, предъявившая паспорт Молли. А Аннемари зарегистрировали в больнице под именем Оливии Рэйнес. Похоже, настоящая Оливия использовала обеих сестер для каких-то темных, неведомых делишек.
- У тебя есть деньги, сестренка?
- Нет. У меня в кошельке оставалось всего несколько шиллингов, но я их истратила. - Молли опустила голову. - Остальное лежало в чемодане. Полагаю, все деньги пропали вместе с вещами.
- Мэгги не заикнулась о них, так что, наверное, ты права. Вот, возьми. - Финн дал ей пять банкнот по десять шиллингов. - Я пришлю тебе еще, когда вернусь домой. Наверное, и одежды у тебя нет?
- Только то, что на мне, Финн.
Молли выглядела такой несчастной, что ему страстно захотелось убить их отца и эту Оливию Рэйнес заодно, попадись она ему в руки.
- Хейзел упросила Шинед Ларкин сшить тебе платье за один день. Твои мерки у нее были. Оно лежит у меня в чемодане вместе с другими вещами.
- Спасибо тебе, Финн, - поблагодарила его сестра. - Как там Хейзел? Я забыла спросить. Ребенок должен родиться через несколько недель, верно?
- Хейзел все цветет, а малыш должен появиться на свет в середине апреля. - Финн до сих пор не мог поверить в то, что вот-вот станет отцом. - Если родится мальчик, мы назовем его Патриком, а вот насчет имени девочки мы пока не сошлись во мнении.
Ему нравилось имя Дейрдра, а Хейзел предпочитала имя Джеральдина, тогда как его от этого имени тошнило. И они до сих пор спорили, так и не придя к компромиссу. Финн вздохнул. Ему вдруг захотелось вновь оказаться в своем маленьком коттедже в Дунеатли вместе с женой, которую он обожал. Он признался себе, что мысль о том, что в самом скором времени ему придется бродить по чужому, незнакомому городу на другой стороне земного шара в поисках сестры, не вызывает у него особого воодушевления. Но другого выхода не было. Финн искренне любил обеих сестер и надеялся во что бы то ни стало отыскать Аннемари за неделю, которую он проведет в Нью-Йорке. Домой он рассчитывал вернуться до рождения первенца.
Она стояла на платформе и махала вслед брату, пока поезд под перестук колес не скрылся в клубах дыма. Это было еще хуже, чем смотреть, как отходит от причала "Королева майя", потому что Аннемари пропала, и во всем была виновата она, Молли! Она и прежде терзалась угрызениями совести, но это было ничто в сравнении с тем, что она испытывала сейчас.
Глубоко вздохнув, Молли побрела в дамскую комнату ожидания, где в камине горел жаркий огонь. Здесь сидели еще несколько женщин с чемоданами у ног, и она вспомнила о пакете, который держала под мышкой, - в нем лежало ее новое платье и "кое-что еще". Заглянуть в него Молли не удосужилась: сейчас ей было совершенно все равно, как выглядит ее новое платье и что означает это самое "кое-что еще".
Что же ей делать? Пройдет целая вечность, прежде чем Финн вернется, но, по крайней мере, он пообещал прислать телеграмму на адрес Брофи, когда Аннемари найдется - если она найдется. Молли охватил ужас, когда она на миг представила себе, что больше никогда не увидит сестру. К этому времени Аннемари могла оказаться в другой части Америки. Ее могли похитить и убить - и даже сейчас существовала вероятность, что она уже мертва.
- Ох! - застонала Молли вслух, но тут от черных мыслей ее отвлекла женщина в шубке, которая ворвалась в комнату ожидания, волоча за собой маленького мальчика.
- Я больше никогда не возьму тебя с собой по магазинам. Вечно от тебя одни неприятности! - крикнула она и с размаху толкнула малыша на одну из деревянных скамеек, что тянулись вдоль стен по периметру комнаты. - Сиди смирно и только попробуй пошевелиться!
Ребенок, которому на вид было года два или три, заплакал. Тогда женщина ударила его по лицу с такой силой, что он испуганно вскрикнул от боли. Остальные женщины в комнате осуждающе зароптали.
- Это уже лишнее, - пробормотала одна.
Особа в шубке метнула в нее злобный взгляд и ударила мальчика по другой щеке. Он вновь вскрикнул от боли.
Молли вскочила на ноги.
- Он же совсем еще малыш! Как вы можете обращаться с ним таким образом? Постыдились бы!
- Неужели? - Женщина развернулась и, недолго думая, отвесила Молли пощечину.
Молли, которая в других обстоятельствах и мухи не обидела бы, нанесла женщине сокрушительный удар в челюсть, вложив в него все свое отчаяние и раздражение, что накопились в ней за последние недели. Пожалуй, ее соперница испытывала схожие чувства, потому что ответила Молли тем же, и через несколько мгновений обе уже увлеченно размахивали кулаками, осыпая друг друга ударами.
- Какого черта здесь происходит?
Молли почувствовала, как кто-то ухватил ее за воротник и оттаскивает в сторону. Женщина в шубке подверглась аналогичному обращению. Их обеих на вытянутых руках держал молодой полисмен, имевший безукоризненно бравый вид в черной форме с начищенными серебряными пуговицами, широком кожаном ремне и огромном шлеме.
- Это дамская комната ожидания, - с сарказмом произнес он. - Если желаете драться, найдите себе темный переулок, где бы вас никто не видел. А еще лучше - откажитесь от этой идеи и оставайтесь в рамках закона.
- Она ударила меня первой, - выплюнула Молли, - и вообще, она лупила своего маленького ребенка с такой силой, что он кричал от боли.
- Она говорит правду, офицер, - вставила одна из невольных свидетельниц этой сцены, выглядевших растерянными и ошеломленными. - Драку затеяла вон та, другая женщина.
- Я мог бы отвести вас обеих в участок и составить протокол о нарушении общественного спокойствия, - важно заявил полисмен, - но нужно помнить о несовершеннолетнем ребенке, поэтому я ограничусь тем, что запишу ваши фамилии и адреса. Мне придется проконсультироваться с начальством, чтобы решить, будут ли против вас выдвинуты обвинения.
- Мой муж ужасно рассердится, если к нам домой придет полиция, - испуганно пролепетала противница Молли. - Мне очень жаль, что я ударила Роули, но он сегодня все утро капризничает. Полагаю, я просто окончательно потеряла терпение. Простите меня за то, что я ударила вас, - обратилась она к Молли. На самом деле на лице женщины был написан скорее страх, а отнюдь не раскаяние.
Молли проигнорировала ее слова. Она не собиралась извиняться. У нее самой было два младших брата, поэтому она прекрасно знала, какими капризными и непослушными могут быть маленькие дети, но у нее никогда и в мыслях не было ударить их. Более того, она получила удовольствие от стычки и теперь жалела о том, что полицейский разнял их. Сейчас ей было все равно, даже если ее посадят в тюрьму.
Полисмен отпустил их воротники и достал из кармана блокнот. Обе назвали ему свои адреса.
- Если кто-нибудь сообщит об аналогичном инциденте, я буду знать, куда следует приехать, - многозначительно заявил он, захлопывая блокнот.
Молли вернулась на Уэйвтри и обнаружила миссис Брофи сидящей у окна. Она шила перчатки.
- Ты выглядишь так, словно побывала на войне! - воскликнула мать Агаты. - И еще у тебя синяк на лбу, и щеки раскраснелись.
- Я споткнулась и упала, - солгала Молли.
Она не стыдилась того, что ввязалась в драку, но не собиралась делиться кровавыми подробностями с миссис Брофи.
- Что сказал твой брат?
- Что Аннемари не доехала до нашей тетки. Она пропала без вести.
Чуть позже, в тот же день, Молли отдала миссис Брофи одну из десятишиллинговых банкнот.
- Это за то, что вы приютили меня. Вы не возражаете, если я поживу у вас еще немного, пока не получу весточку от Финна? - Если Аннемари найдется, Молли немедленно отправится в Нью-Йорк. Но она понятия не имела, что будет делать, если отыскать сестру не удастся.
- Что до меня, дорогуша, то можешь оставаться у нас хоть до скончания веков, - заявила миссис Брофи, с благодарностью принимая банкноту в десять шиллингов.
На следующее утро Молли чистила картофель, когда в дверь позвонили. Миссис Брофи крикнула:
- Все в порядке, я сама открою.
Еще через несколько минут она вошла в кухню и объявила, что к Молли пожаловал посетитель.
- Довольно милый молодой человек. Я провела его в гостиную.
Молли хмурилась в недоумении, вытирая руки. Она по-прежнему терялась в догадках, когда вошла в гостиную и навстречу ей поднялся молодой человек. На нем был отутюженный серый костюм, а к груди он прижимал темно-серую мягкую фетровую шляпу. Его макинтош был аккуратно сложен на спинке кресла.
- Доброе утро, мисс Кенни, - вежливо поздоровался он.
- Доброе утро, - ответила Молли, окончательно растерявшись.
Молодой человек ухмыльнулся.
- А ведь вы меня не узнаете, верно? Это я разнимал вчера вас и ту женщину.
- Вы тот самый полисмен!
Без формы он выглядел совершенно по-другому и казался намного моложе - ему едва перевалило за двадцать, решила Молли, - растеряв всю свою смешную напыщенность. У него оказались коротко подстриженные каштановые волосы и ярко-синие глаза. Молли сочла его довольно-таки привлекательным.
- Что вам угодно? - поинтересовалась она. - Вы пришли, чтобы отвести меня в тюрьму? - Сегодня, в отличие от дня вчерашнего, она уже совсем не горела желанием угодить туда.
- Нет, я пришел, чтобы пригласить вас в кино. Вы не будете возражать, если я присяду? И я могу называть вас Молли? Меня зовут Том Райан, констебль Том Райан, - с гордостью добавил он.
- Разумеется, вы можете присесть, и да, вы можете называть меня Молли. - Сама она села за стол у окна, на котором были разложены заготовки перчаток. - А как должна называть вас я - Том или констебль Райан?
- Том. - На его щеках выступил румянец. - Так что вы скажете насчет кино? - с беспокойством поинтересовался он.
- Не знаю. - Молли была удивлена, что после вчерашней драки он не потерял к ней интерес. При иных обстоятельствах она сочла бы положение неловким и даже щекотливым, но в последнее время случилось столько всего, причем главным образом плохого, что теперь ее трудно было чем-то смутить. - И часто вы приглашаете преступников в кино?