Люсинда лишь молча улыбнулась и утвердительно кивнула. Она выглядела очень элегантной и держалась вполне непринужденно. Именно такой он запомнил Люсинду с первой встречи и не желал видеть ее другой. Тогда Роберта удивило, что, несмотря на ее очевидное желание обменяться с ним хотя бы парой фраз, она пробежала мимо и скрылась в своей спальне. Однако же у нее перехватило дыхание при одном лишь его прикосновении!
Роберт неожиданно почувствовал, как его сердце замерло. Неужели в его душе еще не все умерло, или же им просто завладело плотское желание обладать Люсиндой Баррет?
Он обещал ей помогать. Ей или себе самому? Как бы то ни было, но Роберт чувствовал, что должен как-то покончить с мрачным периодом своей жизни и возродиться! Он уже сделал первый шаг на этом пути, но одного прикосновения, пусть даже мягкого и волнующего, было недостаточно.
– Мне кажется, – тихо сказал он Люсинде, – что я мог бы стать куда более полезным, если бы точно знал все подробности вашего списка.
– Моего списка? О чем это вы? – притворно удивилась Люсинда.
– Если вы не желаете сказать, то… то я сам постараюсь догадаться! – не без самоуверенности ответил Роберт.
Люсинда подняла бокал с мадерой и отпила глоток.
– Я высоко ценю ваше предложение, мистер Карроуэй, то есть, извините, Роберт, но, откровенно говоря, в вашей помощи не нуждаюсь.
– А если я скажу вам, что Джеффри считает себя героем и сумел уверить в этом всех?
Люсинда бросила взгляд на Роберта и тут же перевела его на Джеффри, занятого каким-то очень жарким спором с генералом Барретом. Ага, не зря Эвелин смотрела на своего мужа с почти не скрываемым раздражением! Она рассчитывала посадить лорда Джеффри рядом с Люсиндой, но Сент, не посоветовавшись с ней, усадил около нее молчаливого Карроузя, спутав тем самым все карты. Эвелин уже заметила, что Роберт с благодарностью посматривает на Сента, – очевидно, как раз за это…
Постепенно между Робертом и Люсиндой завязался оживленный разговор.
– Лорд Джеффри помогает моему отцу восполнить недостающие страницы в большом очерке о недавней войне, которые Баррет намерен опубликовать в своем журнале, – сообщила Люсинда. – И я должна еще раз вас поблагодарить, милорд! Я сама внимательно слежу за их работой и получаю от этого большое удовольствие.
– Прекрасно! А теперь назовите мне первое имя из списка, и я перестану вам надоедать!
– Я не… – начала Люсинда, но вдруг замолчала и недоверчиво посмотрела на Роберта.
– Ну? – хмыкнул он.
– Хорошо! – решилась Люсинда и, вытерев салфеткой губы, положила ее себе на колени. – Я скажу вам кое-что, если вы со своей стороны ответите мне тем же.
– И что вы хотите узнать?
Роберт почувствовал, как холод начинает наполнять его грудь. Что, если Люсинда спросит о чем-то таком, на что он не сможет ответить? Что, если ему придется вновь погрузиться в мир молчания, в котором он сам не сможет ничего сказать? Больше года он старался выбраться из той пропасти, в которой очутился, и теперь у него нет никакого желания туда возвращаться!
– Что же вы молчите? – настаивала Люсинда. – Мы заключили сделку или нет?
"Спокойно!" – Роберт вновь произнес про себя свое ставшее привычным заклинание.
Он подумал о том, что Люсинда, по сути, сделала ему очень простое предложение и теперь ждет, примет он его или нет…
– Да, мы заключили сделку!
– Вы говорите серьезно?
– Совершенно серьезно! Вы не ожидали, что я соглашусь?
В этот момент Люсинда заметила, что за ними внимательно наблюдает Джеффри. Боже, как это глупо! Ведь, заигрывая с Робертом, она хотела только по возможности отодвинуть свои планы в отношении Джеффри, а не создать угрозу их осуществлению… И все же Роберт Карроуэй заинтриговал Люсинду.
– Нет, я не ожидала! – ответила она на его прямой вопрос и вдруг подумала, что этот разговор может стать ее первым уроком Роберту. – Хорошо! Вот вам первый мой урок: разговаривая с дамой, не отвлекайтесь. Не ведите себя так, будто бы просто проводите с ней время в ожидании чего-то более интересного.
Роберт удивленно посмотрел на Люсинду:
– И это все?
Она почувствовала, что ее щеки зарделись.
– Это всего лишь первый урок, – объяснила она. – И я полагаю, что он очень даже полезен не только при разговоре со мной, но и с любой другой женщиной. Ну а теперь, Роберт, ваша очередь что-то сказать мне!
– А что бы вы желали услышать?
Люсинда уловила напряженные нотки в голосе Роберта и тут же отказалась от уже вертевшегося на языке вопроса о том, что именно сейчас особенно тревожит лорда Карроуэя. Она не желала причинять ему боль.
– Коль скоро у вас теперь есть розы, вам следует вспомнить, кому принадлежат слова: "Сейчас весна, и корни цветов лежат не очень глубоко под почвой. Сохраните их, и тогда прекрасные цветы заполнят собой весь ваш сад!"
– Что-что? – переспросил ее Роберт.
– Вы меня слышали!
Некоторое время Роберт удивленно смотрел на Люсинду, которая ждала ответа, не очень, впрочем, надеясь его получить – цитата, которую она произнесла, была знакома немногим.
Однако Роберт улыбнулся и уверенно ответил:
– Это из трагедии Шекспира "Генрих V". Но там нет упоминания о посадках…
– Знаю. Но ведь это нечто само собой разумеющееся!
Люсинда облегченно вздохнула. Она была довольна тем, что удивила Роберта знанием столь мало известного произведения великого драматурга, а также тем, что он совершенно для нее неожиданно точно процитировал текст.
– Браво! – улыбнулась Люсинда. – Вы, оказывается, знаете Шекспира лучше Франкенштейна!
– Видите ли, я читаю гораз… – Но докончить фразу ему не довелось.
– Люси! – раздался из-за спины Роберта голос Эвелин. – Лорд Джеффри сейчас рассказывает о том, как переправлялся через реку Тормес в Испании.
– Охота вам слушать всякие байки! – скривился Роберт.
– Не будьте таким букой! Мне кажется, нет ничего дурного в желании быть героем.
– Настоящие герои никогда не хвастаются. Я уверен, что он рассказывает все это только для того, чтобы привлечь к себе ваше внимание…
Глава 7
Их чувства оставались спокойными и миролюбивыми, в то время как я с каждым днем становился все более возбужденным.
Чудовище
(М. Шелли "Франкенштейн")
Позавтракав, Роберт вышел из столовой и остановился. Сегодня он встал раньше обычного. Во-первых, его разбудил дождь, громко барабанивший по стеклам окон, а до этого чуть ли не всю ночь преследовали кошмарные сны.
– Не знаю, почему ты считаешь, будто я вечно что-нибудь выдумываю! – донесся до Роберта из гостиной голос Джорджианы.
– Потому что так оно и есть! – прозвучал ответ Тристана. – Как тебе известно, я вовсе не слепой. Вы вместе со своими единомышленницами наметили очередную жертву для так называемых уроков джентльменского поведения.
– Не понимаю, о чем ты…
– Послушай, мне ничего не стоило в свое время вычислить, что Эвелин положила глаз на Сент-Обина. Теперь из вас троих непристроенной осталась только Люсинда, и поэтому…
– Замолчи! – оборвала его Джорджиана. – Полагаю, ты мало что знаешь о наших уроках.
– Каждая из вас троих оказалась весьма последовательной в своей стратегии, – заметил виконт. – Причем постороннему глазу порой просто невозможно было уследить за всеми тонкостями. Например, почему пригласили на ужин лорда Джеффри Ньюкома? По крайней мере я надеюсь, это не стало столь же очевидным для Люсинды, как для всех нас.
– Боже всемилостивый, – прокудахтала Джорджиана, – тебя наконец-то осенило! Слава Богу, ты понял-таки, что симпатизируешь Люсинде.
– Я никому не симпатизирую, – возразил Тристан. – И не втягивай меня, пожалуйста, во все это! – Выдержав короткую паузу, он спросил: – Одного не могу понять: какое это все имеет отношение к Роберту?
Роберт вжался в стену и продолжал внимательно слушать. Как общественное мнение расценивает подслушивание, он знал уже давно, а потому понимал все выгоды, которые можно из этого извлечь.
– Разумеется, Роберт здесь ни при чем, – покачала головой Джорджиана. – Я очень не хотела втягивать его во всю эту круговерть, равно как и Люсинду. Он должен найти себе хобби. Ну а Люсинда стала экспертом по разведению роз и поэтому не опасна.
"Не опасна", – повторил про себя Роберт.
Если имеется в виду, скажем, проницательность или сострадание, то это еще куда ни шло – в таком случае Джорджиана, возможно, права. На протяжении трех с лишним лет Роберт мечтал увидеть Люсинду, хотя бы издали. Когда же он оказался рядом и получил возможность с ней разговаривать, то почувствовал себя как бы неожиданно попавшим на яркий солнечный свет из темной пещеры и вдруг испугавшимся дневного светила…
Наконец Роберт нашел в себе силы отделиться от стены и переступить порог столовой.
– Доброе утро! – сказал он каким-то неестественным голосом, обращаясь сразу ко всем находившимся в комнате.
Джорджиана и Тристан, сидя за столом, переглянулись.
– Доброе утро! – ответила Джорджиана сразу за себя и Тристана. – Как вы себя чувствуете?
– Я голоден! – буркнул Роберт и, взглянув на Тристана, спросил: – Вы собираетесь сегодня обедать в клубе?
– Да, собираюсь, – ответил Тристан.
– Можно мне пойти с вами?
– Конечно!
– Благодарю!
Роберт сел за стол, и с аппетитом принялся за фрукты. В этот момент в гостиную вошел Брэдшоу. Эдвард тут же повис на нем и восторженно воскликнул:
– Вот видишь, я стал теперь тяжелее любого вещевого мешка!
– И уже оттянул мне все плечо! – ухмыльнулся Брэдшоу, опуская младшего брата на пол. – Тристан, я только что слышал, что ты намерен вместе с Робертом отобедать в клубе.
– Совершенно верно.
– Вы оба не станете возражать, если и я к вам присоединюсь?
– Ради Бога. Будем только рады.
– А мы с Люсиндой и Эвелин пойдем в музей – там выставка мумий, – хихикнула Джорджиана.
– Можно и мне с вами? – загорелся Эдвард.
– Можно.
– Ура! – прокричал Эдвард, как будто речь шла не о мумиях, а о чем-то необыкновенно заманчивом.
– Я очень устала и присяду на несколько минут. – Джорджиана опустилась на мягкую скамейку посредине Египетского зала Британского музея.
Эвелин и Эдвард сели рядом, причем Эдвард тут же принялся объяснять обеим дамам способы бальзамирования. Через несколько минут вокруг них собралась большая группа детей, которые слушали лекцию с раскрытыми ртами.
– Пока мы отдыхаем, – сказала Джорджиана, – я хотела бы попросить Тристана отнести к сапожнику мои башмаки, чтобы их почистили. Это займет немного времени.
– Наверное, Тристану не стоит беспокоиться, – пожала плечами Люсинда. – Мне кажется, что твои башмаки вовсе не требуют чистки.
– Боже мой, тебя еще только не хватало! Все жалеют несчастного Тристана, как будто я его совсем заездила! Да пойми же, что через какие-нибудь три недели он спровадит меня подальше!
– Куда?
– Тристан намерен заточить меня в Дэр-Парке! Именно заточить, так как пребывание там в одиночестве станет для меня равносильно тюремному заключению!
– Значит, у тебя осталось всего три недели? – уточнила Люсинда.
– Я так подсчитала. Это будет не очень веселое время. Сама посуди, ведь вы здесь по горло заняты какими-то делами, где-то бываете, с кем-то встречаетесь. Ты даешь уроки джентльменского поведения, Брэдшоу вот-вот станет владельцем и капитаном собственного корабля, и сегодня он отправляется с Тристаном и Робертом на ленч в светский клуб… А я? Что остается делать мне?
Значит, Роберт умышленно пошел в клуб, подумала Люсинда. Наверное, это имело какое-то отношение к их сделке. Господи, если он чувствует себя обиженным, то это ее вина! Ей непременно следовало сразу же объясниться с ним, ведь его внимание делало ее жизнь полнее, красочнее, интереснее! А она, вместо того чтобы как-то уладить ссору, стала дуться на Роберта, и все потому, что он нарушил давно заведенный порядок ее жизни. Однако этот факт отнюдь не объяснял причин, заставивших Люсинду избегать встреч с Робертом и одновременно постоянно думать о нем.
– Люсинда! – как бы издалека донесся до нее голос Джорджианы.
– Да? Извини, мои мысли в последнее время часто оказываются где-то очень далеко…
– И в каком же направлении они блуждают?
– Я все думаю о Роберте, – честно призналась Люсинда.
Такой ответ вряд ли понравился бы Роберту, но Джорджиана была самой близкой ее подругой и, несомненно, переживала за нее.
– Прошу тебя, Джорджи, пусть это останется между нами! – попросила Люсинда.
– Обещаю!
– Об этом никто не должен знать, кроме нас с тобой…
Джорджиана на мгновение опустила глаза, видимо, раздумывая, но затем твердо сказала:
– Все останется между нами!
– Я обещала Роберту помочь создать розарий в саду, – тихо объяснила подруге Люсинда, – но он отказался. Мне показалось, будто он подумал, что я хочу сделать это из чувства сострадания. Вместо этого Роберт предложил, мне заключить с ним сделку.
– Сделку?
– Ну, что-то вроде этого. В обмен на черенки роз и инструкции, которые я ему подарила, он предложил мне содействие в привлечении к нашему списку лорда Джеффри.
Джорджиана чуть не подскочила, что оказалось не так-то легко при ее большом животе – ведь она была уже на последних неделях беременности…
– Так ты по доброй воле все ему рассказала о наших уроках? – воскликнула она, побледнев.
– Ну конечно, нет, Роберт сам завел разговор об этом. Он уже знает об уроках, равно как и о Дэре и Сент-Обине!
Джорджиана нахмурилась:
– Проклятие! Пора бы мне понять, что этот человек всегда знает детально обо всем происходящем.
– Еще одно из преимуществ оставаться практически постоянно невидимым…
– Но он не… Черт побери, зачем я говорю с тобой обо всем этом – ведь ты же не шпионка той чудовищной змеи!
– Вряд ли он задумал против нас троих что-то дурное – скорее здесь простое любопытство. Я пыталась объяснить ему, что те черенки роз были всего лишь подарком, но Роберт уцепился за них и стал настаивать, обещая со своей стороны помочь мне сблизиться с лордом Джеффри.
– Другими словами, вся кутерьма направлена именно на это. Кстати, он знает о твоем интересе к лорду?
Фраза Джорджианы только по форме была вопросом. Люсинда поняла, что подруга уже давно обо всем догадалась, а потому не стала темнить:
– Конечно, знает. Роберт почти уверен, что мы затеяли игру, чтобы поочередно поймать себе женихов.
– И он решил сказать тебе об этом?
– Ну да…
Джорджиана не дала ей договорить и, увидев, что дети выбежали из Египетского зала, резко поднялась со скамейки:
– Сегодня вечером мы намеревались слегка посплетничать с Робертом.
Люсинда предостерегающе схватила подругу за руку:
– Умоляю, ни слова о том, что я. – себе сейчас сказала!
– Не беспокойся, все останется между нами.
В конце зала появился Эдвард; за ним выстроились в затылок его братья. Люсинда прыснула со смеху, не понимая, что означает подобный парад, и тут вслед за ними в зал неожиданно вошел Роберт.
Неизвестно, что произошло с ним и что он видел, но так или иначе его трудно было узнать. В силу каких-то причин он решил, что связан какими-то взаимными предложениями и договоренностями с Люсиндой.
– Мисс Люсинда! – раздался голос за ее спиной.
Она обернулась и увидела перед собой Эдварда.
– Я должен был вручить вам вот это, – смущенно сказал мальчик, – но чуть было не забыл! – Он вынул из кармана сильно смятую записку и протянул Люсинде.
– Спасибо! – Быстро схватив записку, Люсинда развернула ее и с первого же взгляда узнала почерк Роберта, который на этот раз отличался удивительной аккуратностью.
Могло показаться, что Роберт старательно выводит не только каждое слово, но и букву. Под текстом стояли инициалы "Р. К.".
Роберт приглашал Люсинду на утреннюю верховую прогулку. Но в полдень на обед к генералу был приглашен Джеффри, а после лорд с Барретом намеревались продолжить обсуждение воспоминаний генерала. Протоколировать их беседу, как и в прошлый раз, должна была Люсинда. Это давало ей возможность затем ненадолго прокатиться верхом вместе с Джеффри, якобы для обсуждения деталей будущих уроков.
Немного подумав, Люсинда решила отказаться от приглашения. Она вытащила из ридикюля карандаш и написала несколько слов под текстом Роберта. Снова свернув записку, Люсинду вернула ее Эдварду:
– Передай это, пожалуйста, Карроуэю…
Когда Роберт спустился вниз, Тристан и Брэдшоу уже давно ждали в фойе. Оба они отлично знали, что Роберт ни разу не был ни в одном лондонском аристократическом клубе с тех пор, как пять лет назад уехал в Испанию, где присоединился к своему полку.
– Я приказал подать экипаж, – сказал Тристан Роберту. – Или ты предпочитаешь ехать верхом?
Это был нелегкий выбор. Роберт представил себе, как он забьется в темный пыльный экипаж, вместо того чтобы наслаждаться свежим воздухом и быстрой опьяняющей скачкой на Толли. И все же он решил согласиться с Тристаном.
– Экипаж – это прекрасно!
– Особенно тот, на котором мы поедем, – с гордостью добавил Тристан. – Итак, вперед?
Роберт утвердительно кивнул, при этом ни один мускул не дрогнул на его мрачном лице; дворецкий с беспокойством посмотрел на него, отворяя дверцы экипажа.
Роберт влез последним, вслед за Брэдшоу и Тристаном. Он чувствовал, что в любую минуту может повернуться и уйти и при этом ни тот ни другой не попытаются его остановить. Невольно Роберт вспомнил слова Брэдшоу, что он так и не сумел устроить свою жизнь.
Тяжело вздохнув, Роберт поудобнее уселся на заднем сиденье. Его устраивало, что оба его спутника заметили, с какой неохотой он согласился ехать в экипаже, а главное, что ни тот ни другой не прочли страха в его глазах. Нет, не перед темнотой экипажа или перспективой войти в ненавистный аристократический клуб. Он с содроганием думал о том, как увидит, выйдя из клуба, пугающую своей трагической чернотой глубокую заводь у высокого берега реки.
– Мне в голову пришла мысль, – прервал Брэдшоу становившееся тягостным молчание.
– Тебе в голову пришла мысль? – усмехнулся Тристан. – Неужели такое с тобой бывает?
– Представь себе – бывает. Я просто хотел сказать, что Сент-Обин теперь стал частью нашего союза. Мы можем привлечь его и герцога Уиклиффа, чтобы восстановить членство в клубе "Уайте".
Тристан удивленно выгнул брови:
– Насколько я помню, только я один выбыл из этого клуба, причем случилось это по твоей вине.
– Потому-то я и намерен добиться твоего восстановления там.
– Не беспокойся, Шоу, мне даже нравится быть откуда-то изгнанным. Это всегда напоминает Джорджиане, как сильно я ее люблю!
Подобный мрачный юмор тронул Роберта; он невольно вспомнил собственное поражение и с сарказмом добавил:
– А также то, как сама она нередко злилась на тебя!
– Согласен, – кивнул Шоу, – у меня тоже есть немало тому примеров.