- Да подавись ты своей землей! - бросила Габби в бешенстве и невольно вскрикнула, когда Марк схватил ее за плечи.
На его бледной щеке наливался багрянцем след ладони, а в глазах, доселе холодных и колючих, полыхала ярость.
- Марк, не надо, - хрипло прошептала Габби, безуспешно пытаясь высвободиться.
- Ты знала, чем рискуешь, когда шла сюда! - выдохнул он, стиснув ее в медвежьем объятии.
По опыту Габби знала, что не сможет вырваться, пока Марк сам не захочет отпустить ее. Правда, в прошлом она с радостью покорялась его сильным рукам, втайне гордясь властью своих женских чар, а сейчас ужаснулась, осознав, что чары эти действуют на Марка все с той же пугающей силой. Крепко прижав к себе Габби, не отрывая от нее горящих глаз, он одной рукой свел за спиной и перехватил ее запястья. Другая рука его нырнула под свитер, жадно и дерзко лаская мгновенно отяжелевшие груди. Габби сдавленно вскрикнула, изо всех сил стараясь сдержать предательский порыв плоти, но пальцы Марка - опытные, дерзкие, безжалостные - неуклонно дразнили и ласкали отвердевшие соски, и сладостный жар растекался от этих пальцев по всему телу Габби, пробуждая истому.
Твердые горячие губы Марка запечатали грубым поцелуем ее рот, и миг спустя он легко швырнул Габби на диван, навалился сверху, придавив всей тяжестью своего сильного неумолимого тела.
С отчаянием, почти с ненавистью, Габби смотрела в его непроницаемое, словно окаменевшее лицо - и видела в глазах торжествующий злорадный блеск. Она с трудом отвернула голову, силясь если не стать, то хотя бы притвориться безразличной к его близости, к жаркой тяжести мужского тела, и задохнулась, когда Марк рывком расстегнул "молнию" на ее джинсах.
Она забилась, из последних сил пытаясь вырваться, избавиться от наваждения, но Марк не отпускал ее, с безжалостной опытностью ведя к самой вершине блаженства, и, когда это случилось, Габби не сумела скрыть, что побеждена. Она задыхалась, сгорая от стыда, из-под крепко зажмуренных век текли злые слезы. Кусая губы, она ждала неизбежного продолжения унизительной сцены, но Марк внезапно встал и отошел к камину. Опершись о полку, он упорно смотрел на гаснущее пламя.
- Приведи себя в порядок, - бросил он, не оборачиваясь. - Я отвезу тебя домой.
Габби с трудом поднялась, откинула со лба влажные спутанные волосы и кулачком вытерла слезы. Дрожь ярости и стыда сотрясала ее тело. Рывком одернув свитер, она неловкими пальцами застегнула джинсы.
- Все правильно, - бросила она в напряженную спину Марка, - я сама напросилась. Глупо было приходить сюда одной, ночью… но теперь, по крайней мере, мы квиты. Наконец-то ты мне отомстил! Надеюсь, теперь ты доволен?
- Доволен? Неточно сказано, милочка.
С этими словами Марк наконец повернулся, и Габби залилась жарким румянцем, лишь сейчас поняв, почему он держался к ней спиной. Старые, вытертые до белизны джинсы тесно обтягивали его мускулистые бедра, нисколько не скрывая, как сильно он возбужден.
- Я хотел, - нарочито медленно проговорил Марк, - кое-что доказать. И это мне удалось. Я не стал бы специально искать с тобой встречи, чтобы поставить этот опыт, но ты облегчила мне задачу, по доброй воле явившись сюда. Когда ты влепила мне пощечину, я не смог устоять перед искушением.
- И все же в конце концов устоял. - Голос Габби дрогнул от гнева.
Марк посмотрел на нее с вежливым интересом.
- А ты была уверена, что я непременно овладею тобой?
- Да, я полагала, что ты намерен довести дело до логического конца. - Глаза Габби внезапно сузились. - Так что же ты хотел доказать, Марк? Что моя плоть слабее твоей? Что у тебя хватит силы воли устоять перед искушением? Или… ты сберегаешь силы для другой женщины? Если так, я потрясена до глубины души. Кому-кому, а мне хорошо известно, что верность никогда не была твоей сильной стороной.
- Ты закончила? - Голос Марка был так убийственно тих, что Габби невольно отпрянула. - Не бойся, - продолжал он, - я тебя больше не трону. Сядь и выслушай меня.
Кипя негодованием, кусая губы, она вернулась на диван и села, стараясь не смотреть на Марка.
- Прежде чем ты уедешь, закончим разговор, который мы вели до того, как ты не совладала со своим темпераментом, - бесстрастно заметил Марк. - И, кстати, прими совет: впредь не давай воли своему нраву. В другой раз так легко не отделаешься.
"Легко"!
- Не волнуйся, - ядовито бросила она. - Прежде мне ни разу не доводилось ударить человека - и в будущем я не намерена обзаводиться такой привычкой.
Марк одобрительно кивнул.
- Вот и славно. Твой любовник-швейцарец, к примеру, может оказаться не столь снисходительным, как я.
Габби с трудом удержалась от новой вспышки гнева.
- Уже поздно, - напряженно сказала она, - так что говори, чего ты хочешь в обмен на землю, и я отправлюсь домой, даже если ты не захочешь меня отвезти.
- Габби, к чему такое ребячество? - раздраженно бросил Марк. - Разумеется, я тебя довезу. Ну да ладно. Мои требования просты. Я отдам эту землю твоему отцу, если сейчас же получу от тебя объяснение, почему ты меня бросила.
Габби непонимающе уставилась на него.
- Ты шутишь? Марк, ты и вправду хочешь обменять дорогостоящий участок земли на рассказ о том, что и так тебе известно?
- Да ничего мне не известно, пойми, ни-че-го! - вдруг взорвался он и подался вперед, не сводя глаз с Габби. - В том-то все и дело, понимаешь? Не стану уверять, что даже не посмотрел ни на одну женщину после того, как ты меня бросила, но, клянусь, до разрыва я ни разу не изменил тебе! Я любил тебя, Габби. И был так глуп, что верил, будто ты тоже любишь меня.
- Я и любила! - с жаром отозвалась она. - Ты же знаешь, любила! Просто однажды… - в глазах Габби блеснули непрошеные слезы, - однажды я оказалась в неурочный час в неурочном месте. И вся моя жизнь в одночасье рухнула.
Марк молчал, выжидающе глядя на нее, и этот взгляд терзал Габби хуже ножа. Марк подбросил дров в камин и сел рядом со своей гостьей - но не вплотную. Габби сидела недвижно и очень прямо, глядя на язычки пламени подозрительно сухими глазами.
- Хорошо, Марк, - наконец сказала она, - я все объясню. Только дай слово, что никогда больше не заговоришь об этом. Ни со мной, ни с кем-либо другим.
- Даю слово, - заверил он и взял Габби за руку.
Ее так и подмывало отдернуть руку, но это пожатие было таким крепким, родным, надежным…
- Прежде чем я расскажу все, мне нужно узнать у тебя кое-что. Видишь ли, не ты один жаждешь услышать правду… - Она резко повернулась к нему. - Скажи, кто еще знает, что Люси твоя дочь?
6
Марк воззрился на нее с таким потрясением, что впервые за все эти годы Габби ощутила нечто похожее на сомнение.
- Так ты считаешь, что я - отец ребенка Пруденс?! - Он рывком отдернул руку, словно от прокаженной, и в глазах его полыхнуло неподдельное бешенство.
- Я знаю, что это так! - отрезала Габби. - В тот день я была там.
- В какой день?! - рявкнул он.
Габби невольно отпрянула, и Марк стиснул зубы, с явным усилием стараясь сдержаться.
- Я понятия не имею, о чем ты говоришь, - наконец процедил он. - Будь добра, начни с самого начала.
Перед тем как вернуться в Швейцарию, Габби два дня провела в Денвере на квартире Марка Ленокса. Ей предстояло отработать семестр, после чего она собиралась вернуться домой и выйти замуж за Марка. Познакомились они годом раньше на вечеринке у Пруденс Смолл. Задолго до того как Габби должна была вернуться в Люцерн, Марк сделал ей предложение, которое было с восторгом принято. После отъезда Габби влюбленные обменивались длинными страстными посланиями и истратили кругленькую сумму на телефонные разговоры. Так продолжалось до Рождества, а этот праздник Марк провел с семьей Смолл в "Блу Пайнс".
В последний уик-энд влюбленные уединились в квартире Марка, обсуждая приготовления к свадьбе и сетуя на скорую разлуку. Марк не мог, как обещал, приехать в Люцерн, ему предстояло лететь в Шотландию, дабы представлять отцовскую фирму на деловых переговорах. Большую часть времени влюбленные провели в постели - призрак скорой разлуки только подхлестывал их страсть - и туманным утром в понедельник с превеликим трудом расстались. Марк должен был ехать в свой офис, Габби - на такси в аэропорт.
- Не надо тебе ехать со мной, - уговаривала она. - Простимся здесь, с глазу на глаз. Терпеть не могу, когда меня провожают!
- А когда встречают? - поддразнил Марк. - Разве ты не хочешь, чтобы, когда вернешься, я ждал тебя у трапа?
Габби ответила на это, не тратя слов, и Марк поцеловал ее с такой нарастающей страстью, что, когда прибыло такси, они с немалым трудом разомкнули объятия. Габби опоздала в аэропорт, но, прибыв туда, узнала, что ее рейс отменен из-за непогоды. Она обменяла билет на завтрашний рейс, позвонила в Люцерн, в школу, и сообщила, что задерживается.
В радостном порыве Габби хотела позвонить также Марку и сообщить ему приятную новость, но затем решила, что куда лучше вернуться в его квартиру и устроить сюрприз. Приехав к Марку, она в полной мере ощутила все последствия бессонной и страстной ночи. Соблазн подремать оказался непреодолимым.
Потом Габби разбудили голоса в соседней комнате и она стала невольной свидетельницей разговора, который и спустя семь лет помнила до последнего слова, до малейших интонационных нюансов. Сказать, что, обнаружив предательство двух близких людей - родной тетки и жениха, Габби была потрясена, значит, не сказать ничего.
Убедившись, что Пруденс и Марк наконец ушли, она встала и оделась. Слезы застилали ей глаза, крупная дрожь сотрясала тело. Габби вызвала по телефону такси и, когда оно прибыло, попросила доставить ее в отель неподалеку от аэропорта. Всю дорогу она сидела прямо и неподвижно, словно окаменев. В отеле Габби зарегистрировалась, поднялась в свой номер и без сил рухнула на кровать. Думать она могла только об одном - о своем ужасном открытии.
Пруденс, любимая тетка, на которую Габби всегда взирала с обожанием, ждет ребенка от Марка Ленокса! От человека, за которого вот-вот должна выйти замуж ее племянница. От непереносимой боли Габби громко застонала и уткнулась лицом в подушку.
Пруденс Смолл была очень хороша собой - высокая и светловолосая, как ее брат Алекс, с изящной фигуркой, которой завидовали женщины и помоложе. Гибкое тренированное тело помогло ей успешно скрыть беременность. Габби содрогнулась, припомнив, как поддразнивала тетку: та, мол, чревоугодничает и все толстеет, оттого и стала одеваться в балахоны, скрывая складками и свободным покроем позорный недостаток.
Габби вдруг вскочила, опрометью бросилась в ванную, и там ее вырвало. Обессилев, она долго сидела неподвижно и дрожала всем телом. Боль была так велика, что Габби продала бы черту бессмертную душу, только бы сбежать сейчас в "Блу Пайнс" и выплакаться в объятиях матери… Однако это невозможно, потому что в деле замешана Пруденс. Значит, надо стерпеть все в одиночку и вернуться в Люцерн. Там, немного успокоившись, она напишет Марку и сообщит, Что между ними все кончено. Это письмо будет ждать его, когда он вернется из Шотландии. Отсрочка даже к лучшему. К тому времени, надеялась Габби, она свыкнется с мыслью, что Марк Ленокс больше для нее не существует. Она сменит номер телефона, а если бывший жених вздумает позвонить в школу, попросит, чтобы ему не сообщали ее новые координаты. Только одно сейчас может исцелить ее раненую душу - никогда больше не видеть Марка Ленокса. А летом она вызовется поработать в школьном лагере, чтобы быть подальше от Пруденс, когда родится ребенок. Ребенок Марка.
Габби разрыдалась и долго не могла успокоиться. Она прибыла в Люцерн с распухшим носом и с красными глазами - пришлось солгать, что простудилась.
Марк слушал Габби в полном молчании, лишь изредка яростно мотая головой, словно открещиваясь от ее рассказа. Когда она закончила, он без единого слова встал и вышел из гостиной. Габби смотрела ему вслед, прикусив губу и гадая, что же ей теперь делать. К ее удивлению, Марк вернулся с бутылкой виски и двумя стаканами.
- Знаю, ты терпеть не можешь виски, - сказал он, предвосхитив ее отказ, и отрывисто добавил: - Разве что твои вкусы изменились. И все-таки я считаю, что нам обоим надо выпить что-то покрепче кофе.
Да он в бешенстве, неприязненно подумала Габби. Как будто это я, а не он, во всем виновата!
Марк плеснул виски на самое донышко, протянул ей стакан и велел выпить. Габби подчинилась, морщась от неприятного вкуса, но втайне радуясь хмельному теплу, которое тут же растеклось по телу. Марк отпил из своего стакана и сел, вытянув ноги, на потертый кожаный подлокотник дивана. Лицо его было непроницаемым.
- Недурная история, - наконец заметил он.
- И, заметь, до последнего слова - истинная правда! - огрызнулась Габби, раздраженная тем, что не видит ни малейшего признака раскаяния.
- Лишь отчасти.
Она нахмурилась.
- Так ты отрицаешь, что Люси - твоя дочь?
- Разумеется, отрицаю! - презрительно бросил Марк. - Если бы - если бы! - я сделал женщине ребенка, то не отдал бы его на воспитание чужим людям.
Габби тупо смотрела на Марка, потрясенная до глубины души. Она пришла сюда, свято уверенная в его виновности… однако и слова его, и голос были предельно искренни.
- Я тебе не верю, - сказала она наконец больше по привычке, чем из убежденности.
- По-твоему, я стал бы лгать в подобном деле? - жестко спросил он.
Габби не отрываясь смотрела ему в лицо, каменное от ярости.
- Но Люси ведь вылитая ты. Черные волосы, глаза…
- У Ники тоже карие глаза, - напомнил Марк.
- Да, но золотисто-карие, а не зеленоватые, как у тебя… и у Люси. - Габби прерывисто вздохнула и протянула ему пустой стакан. - Можно еще?
- Нет. Я предпочитаю вернуть тебя родителям относительно трезвой.
Она встала.
- Так будь добр, сделай это прямо сейчас.
- Сядь! Так легко ты от меня не отделаешься.
- Послушай, Марк, я знаю, что ты злишься… - начала Габби, но он резким жестом оборвал ее на полуслове.
- Злюсь? - Марк грубо хохотнул. - Ты что же, так ничего и не поняла? Ты имела смелость разрушить две жизни, когда простое объяснение за минуту расставило бы все по местам. Разумеется, я злюсь, дорогая мисс Смолл… и вы шагу не сделаете, пока не услышите от меня правду. Впрочем, теперь слишком поздно что-то исправлять. Наши отношения никогда уже не будут прежними. Если не считать, - добавил он с таким блеском в глазах, что Габби покраснела, - что с точки зрения секса мы по-прежнему идеальная пара. Не стану отрицать, меня по-прежнему влечет к тебе… но сейчас ты мне отвратительна.
Слова были подобны ударам хлыста, но Габби упрямо вздернула подбородок и кивнула.
- Продолжай. Выскажись до конца, а потом я уйду.
- Сядь! - велел он.
Габби вернулась на диван - отчасти потому, что босым ступням было холодно, но главным образом оттого, что ноги подкашивались от ужаса. Если не Марк - отец ребенка Пруденс, то кто?
Марк заговорил не сразу. Он долго смотрел в свой стакан - словно в остатках виски, как в хрустальном шаре, видел картины прошлого.
- Признаю, я очень любил Пруденс, - наконец начал он, - но любил как человека, а не как женщину. Она была правой рукой моего отца и разбиралась в бизнесе в десять раз лучше, чем я, когда только пришел на фирму. Во время университетских каникул я работал на разных стройплощадках, но, когда речь шла об управлении строительством, я по-прежнему оставался профаном.
Пруденс Смолл, личная секретарша Генри Ленокса, основателя компании, немало помогла Марку с того дня, когда он начал работать в отцовской фирме. Зачастую она служила буфером между боссом и его наследником - оба отличались неукротимым нравом.
- Потом в один прекрасный день Пруденс пригласила к себе на вечеринку нескольких сотрудников компании, включая и меня. И тут совершенно неожиданно появилась ты. - Марк испытующе взглянул на Габби. - Полагаю, ты помнишь тот день?
- О да, - мрачно отозвалась она. - Как же я могла его забыть?
- Она никогда прежде не приглашала меня к себе домой, видимо потому что я был сыном ее босса. И больше я никогда там не бывал, - с нажимом добавил Марк, - кроме тех случаев, когда у Пруденс гостила ты. Единственное место, где я после нашей помолвки встречался с Пруденс помимо офиса, - "Блу Пайнс".
- Но в тот день, когда я вернулась в твою квартиру…
- Пруденс упала в обморок во время деловой встречи. - Марк невесело усмехнулся. - Все присутствующие, включая моего отца, ударились в панику, и мне ничего не оставалось, как взять ее на руки и перенести в мой кабинет. Отец хотел послать за врачом, но Пруденс быстро пришла в себя и попросила, чтобы ее отпустили домой. Я вызвался ее отвезти, но по дороге в машине ей стало так плохо, что я привез ее в свою квартиру, чтобы она могла отдышаться.
- Я знаю, - уныло сказала Габби. - Я ведь слышала ваш разговор.
- Слышала, да не все - к несчастью, - огрызнулся Марк. Его холодные глаза впились в Габби. - Что случилось потом, тебе конечно же известно.
Габби кивнула, и в глазах ее заблестели слезы. Когда Марк увез Пруденс из офиса, она уже заболевала гриппом. К тому времени, как Габби вернулась в Люцерн, а Марк улетел в Шотландию, грипп перешел в воспаление легких, и это вызвало преждевременные роды. Пруденс умерла, успев взять с Алекса и Хилари обещание вырастить ее дитя как свое собственное. Вне себя от горя, Габби выпросила в школе трехдневный отпуск, но сразу после похорон вернулась в Люцерн, разминувшись с Марком буквально на считанные часы.
- До конца своих дней я буду жалеть, что не успел застать тебя, - мрачно проговорил он. - Твой телефон не отвечал, а твои коллеги на все мои просьбы говорили только, что ты переехала на другую квартиру. Тогда я бросился домой, надеясь, что там найду письмо от тебя… и не ошибся. Только в этом письме вместо твоего нового адреса было обручальное кольцо. Остальное, как говорится, уже история.
Он умолк, и Габби медлила, не в силах задать вопрос, на который Марк так и не ответил. Наконец он встал и повернулся к ней.
- Ты когда-нибудь задавалась вопросом, почему Пруденс, умница и красавица, так и не вышла замуж?
- Да, конечно. Мы все ломали над этим голову. Отец частенько поддразнивал ее, а Пруденс отшучивалась, что она, мол, уже замужем за своей карьерой. - Губы Габби дрогнули. - Но это, конечно, был только предлог.
- Ты мне веришь? - отрывисто спросил Марк.
Она одарила его долгим, испытующим взглядом.
- Думаю, что да.
- Почему?
Габби пожала плечами.
- Наверное, потому, что это похоже на правду.
- Именно об этом я и рассказал бы тебе много лет назад… если бы только смог, - угрюмо сказал Марк. - Бог свидетель, я из кожи вон лез, чтобы увидеться с тобой, поговорить, узнать, что же случилось! Твои родные были ко мне очень добры, но и они явно знали не больше моего. И в конце концов… даже самый настойчивый любовник в конце концов отступает. И забывает.
Габби вздрогнула, как от удара.
- Понимаю, - пробормотала она, - хотя мне кажется, что при таких обстоятельствах моя ошибка простительна…
- Только не для меня, - с горечью перебил Марк.