Лекси смутилась, потому что доктор Кавелли озадаченно смотрел на нее, и она бросила быстрый взгляд на медсестру, сидевшую на своем посту. Лекси отметила, что и медсестра как-то странно на нее смотрит.
– Что? – резко спросила она. – Почему вы так на меня смотрите? – Лекси занервничала и поставила чашку с кофе на стол, пока не расплескала его. – Он же не пытался…
Доктор быстро покачал головой, чтобы развеять ее страх:
– Синьора, авария произошла три дня назад. Лекси растерянно моргнула. О чем он говорит?
– Но я только сегодня видела новости… – Лекси поняла, что не может вспомнить, говорил ли диктор что-то о дате происшествия. – Но отец Франко позвонил мне только сегодня утром…
– Ваш муж находился между жизнью и смертью в течение двух суток и только сегодня утром окончательно пришел в себя.
Лекси смотрела на доктора и боялась, что вот-вот упадет в обморок. Ее снова затрясло. Франко три дня боролся со смертью, а она ничего об этом не знала…
– Его беспокойство и крайняя степень возбуждения возникли практически сразу, как он очнулся, – продолжал доктор. – Он отказался говорить с нами о синьоре Клементе, когда его отец рассказал о том, что тот погиб. Он приказал убрать все цветы и записки от друзей и родственников из комнаты. Он запретил всем им приходить в больницу, чтобы навестить его.
Впервые с тех пор, как Лекси приехала в больницу, она осмотрелась вокруг и осознала, что не видит никаких признаков присутствия друзей и родных Франко.
– А где его отец? – прошептала она.
– Синьору Сальваторе ваш муж тоже запретил приходить к нему, – сообщил ей Кавелли.
– Вы шутите? – ахнула Лекси.
Доктор Кавелли покачал головой.
– Ваш муж злится на весь мир. Это неудивительно для таких трагических обстоятельств, – заверил он. – Однако, когда он потребовал увидеть вас, а его отец сказал, что не может связаться с вами, он отреагировал очень плохо. Он пытался встать с постели и отправиться в Лондон, чтобы увидеть вас. Он был настолько сильно возбужден, что мы уговорили синьора Сальваторе связаться с вами и доставить вас сюда как можно скорее. Только после того, как ваш муж узнал, что вы уже в пути, он немного успокоился. Мы считаем, что он заблокировал свое горе от потери друга и переключил внимание на вас и – уж простите за откровенность – на состояние вашего брака.
Бракоразводные бумаги. Лекси зажмурилась, почувствовав тошноту. Франко разбил свою лодку, потому что думал об этих чертовых бумагах, а не о том, чтобы сконцентрироваться на гонке. Нет! Она потрясла головой, отгоняя эту мысль. Она не могла поверить, что документы могли заставить Франко шагнуть на край пропасти.
– Наш брак рухнул три с половиной года назад, – пробормотала она скорее себе, чем кому-то еще. Она не могла заставить себя поверить, что он так яростно отреагирует на то, чего давно стоило ожидать. – Я поговорю с ним. – Лекси решительно встала на ноги. – Не мог же он на полном серьезе запретить отцу приближаться к нему! Я выясню, почему он так себя ведет, и…
– Синьора, он спит, – напомнил ей врач. – Думаю, и вам будет полезно поспать и обдумать то, о чем мы говорили.
По его тону Лекси поняла, что это не предложение, а тщательно сформулированный приказ. Ее глаза вспыхнули от негодования.
– Он не при смерти, – откровенно сказала она. – И он не ребенок, которого нужно тщательно оберегать от тяжелой правды. Несправедливо с его стороны отыгрываться на собственном отце.
– Возможно, завтра вы немного успокоитесь и передумаете бросать ему вызов.
– Какая у вас специализация? – с подозрением спросила Лекси.
– Я имею дело с психическим здоровьем пациента, – сухо улыбнулся доктор. – У вашего мужа множество травм, синьора. Я надеюсь, что у вас не сложилось впечатление, будто мы недооцениваем его физические травмы, потому что это не так. Его сердце дважды останавливалось, но реаниматологам удалось снова запустить его. У него достаточно серьезное сотрясение мозга. Затуманено зрение, и сильные головокружения, – перечислял Кавелли, и Лекси вспомнила, как Франко безрезультатно пытался вырвать из вены катетер. – Рана на его бедре оказалась очень глубокой, и хирургам понадобилось несколько часов, чтобы восстановить нервные и мышечные функции. – Кавелли извиняющимся жестом развел руками, увидев, как побледнела Лекси. – Из-за обширного внутреннего кровотечения пришлось вставить дренаж в грудную клетку – думаю, вы успели заметить гематомы, которые образовались в результате. Из-за большой кровопотери ему сделали несколько переливаний, мы опасались, что у него поврежден спинной мозг, но, к счастью, это не подтвердилось. Я говорю вам все это, потому что считаю, не стоит ставить перед ним вопрос о том, как он справляется со стрессом, – это может вынудить его сделать что-то более радикальное, чем попытка встать с кровати – например, вообще уйти из больницы.
– У него хватит на это сил? – недоверчиво спросила Лекси.
– У него достаточно решимости и воли, чтобы найти в себе силы для этого, – вынес вердикт Кавелли, и Лекси, поразмыслив, согласилась с ним. – Ваш муж избрал вас тем стержнем, который сейчас удерживает его. Поэтому я должен попросить вас очень серьезно рассмотреть вопрос об ответственности, которая ложится на вас, чтобы помочь ему в это трудное для него время…
– Ты солгал мне о том, насколько серьезны твои травмы, – сказала Лекси, как только Франко открыл глаза. Было уже очень поздно, но она проигнорировала совет врача и осталась рядом с Франко, пока он спал. – И ты не можешь запретить отцу приходить к тебе, если не хочешь разбить ему сердце. Зачем Сальваторе заставил меня приехать сюда? Уж явно не потому, что мы с тобой близкие друзья.
В тот момент, когда лицо Франко снова омрачилось, Лекси поняла, что допустила ошибку, упомянув о друзьях. Он снова вспомнил о Марко, и, как и говорил доктор, он проигнорировал ее слова.
– Ладно, – вздохнула Лекси и попыталась зайти с другой стороны. – Ты не должен снова пытаться встать с кровати, пока врачи не разрешат тебе.
– Ты останешься?
Вспомнив поцелуй и свое обещание, Лекси упрямо поджала губы.
– Я же сказала, что останусь.
– Скажи мне еще раз, чтобы я был уверен, что ты сдержишь обещание.
– Франко, – устало вздохнула она, – все это так…
Казалось, кто-то нажал невидимый переключатель и обесточил ее. Франко наблюдал, как она нахмурилась и прикусила нижнюю губу. Он заметил, что она стала бледной, а под глазами от усталости и стресса появились синяки. Она нервно покусывала губы, а это означало, что врач запретил ей говорить то, что она на самом деле хотела ему сказать.
Лекси была упрямой. Она никогда не была слабовольной пустышкой, какой ее многие считали. Она была импульсивной и вспыльчивой, и Франко мог поклясться, что в данный момент она борется с собой, чтобы не показать ему свой нрав, потому что он, по сути, силой приковал ее к своей больничной койке.
– Ладно. – Она сделала глубокий вдох. – Я обещаю остаться.
– Тогда я не буду пытаться встать с постели, пока врачи мне не разрешат, – парировал он и повернул руку ладонью вверх.
Франко наблюдал, как она смотрит на его ладонь, прекрасно понимая, что значит его жест. После короткого колебания она вложила свою руку в его. Он обхватил пальцами ее ладонь и, коротко вздохнув, закрыл глаза.
– Сколько сейчас времени? – спросил он.
– Десять вечера. Ты проспал ужин.
– Я не голоден.
– Я съела твой ужин, – призналась Лекси.
Франко снова открыл глаза и лениво улыбнулся.
Он повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Пустой, бессмысленный взгляд ушел, и его глаза снова стали теплыми и бархатными, и этот прежний взгляд согрел Лекси, хотя она этого и не хотела.
– Что было на ужин? – с любопытством спросил он.
– Помидоры с рисом, приготовленные Зетой, – сказала она. – Твой отец велел ей…
– А она прислала десерт? – перебил Франко. Он снова сделал это – проигнорировал упоминание об отце.
– Она прислала свежайшие булочки. Франко, твой отец…
Франко отдернул от нее руку.
– С каких пор ты стала такой фанаткой Сальваторе? – раздраженно спросил он. – Он обращался с тобой как с ничтожеством, когда мы были вместе.
– Я же не его обожаемый сын.
Франко поджал губы и снова закрыл глаза.
Расстроенная, Лекси откинулась на спинку своего стула, но потом снова подалась вперед. Вне зависимости от того, что говорил ей врач и сам Франко, она не могла оставить вопрос открытым.
– Франческо, – она снова взяла его за руку, – послушай меня, пожалуйста…
– Франко, – поправил он ее. – Я прекрасно знаю, что ты называешь меня Франческо, когда чертовски зла на меня.
Посмотрев на руки, Лекси осознала, что начала чертить пальцами какие-то узоры на его ладони, как делала это раньше, когда они говорили. Ей вдруг захотелось плакать. Они прожили вместе шесть месяцев, два из которых были просто неразлучны. В течение остальных четырех месяцев они друг друга возненавидели.
– А когда ты называешь меня Франческо Толле, – он довольно точно изобразил ее английский акцент, – я точно знаю, что у меня большие неприятности.
– А ты вообще перестал называть меня Лекси, – напомнила Лекси. – Я стала Алексией. И если ты считаешь, что мой акцент был холодным, то твой целиком состоял изо льда.
– Я был зол.
– Я знаю.
– Я был до безумия влюблен в тебя, но мы…
Она встала так быстро, что Франко просто не успел среагировать. Когда снова открыл глаза, он словно увидел незнакомку: щемяще красивую, но абсолютно чужую женщину.
– Я лучше пойду. Мне надо найти место, где остановиться.
– Пьетро забронировал для тебя номер люкс в гостинице недалеко от отеля. – Франко почувствовал, что язык начал заплетаться под действием лекарств, и решил позволить ей уйти. – Он отвезет тебя.
– Увидимся завтра, – сказала она и ушла прежде, чем он успел еще что-нибудь сказать.
Вздохнув, Франко устало закрыл глаза и мысленным взором увидел совсем другую Лекси. Она сидела на палубе "Миранды", скрестив ноги, и рассказывала ему какую-то запутанную историю о происшествии на съемках фильма, с которым она приехала в Канны. Ее не волновало то, что ветер запутывал ее волосы, а крошечное красное бикини открывало несколько больше, чем следовало.
Она светилась невинностью, витавшей вокруг нее, как дразнящая аура. Она понятия не имела, что в нем разгорается что-то глубокое, горячее и очень сильное. Каюта, в которой он жил тем летом, уже была готова для соблазнения Лекси, а сам Франко сгорал от нетерпения.
Этот план соблазнения вел их из Канн в Ниццу, Кап-Ферра, Монте-Карло и Сан-Ремо.
Франко с трудом повернулся на бок, и плевать, что это причиняло ему адскую боль. Дотянувшись до кнопки, он вызвал медсестру.
– Я хочу, чтобы с меня сняли эти трубки и вытяжку. Мне нужна пара подушек и мой мобильный телефон, – мрачно проговорил он.
– Но, синьор…
– Или я встану и возьму их сам.
Первые два требования никто выполнять не стал, но телефон ему дали. Он пробормотал медсестре "спасибо" и позволил ей суетиться вокруг него, подкладывая подушки, в основном потому, что был слишком слаб, чтобы справиться самому.
Лекси спала как убитая. Ей казалось, что она не сможет уснуть вовсе, но, как только ее голова коснулась подушки, Лекси мгновенно отключилась. Наутро она проснулась такой бодрой, что сама удивилась.
Она быстро приняла душ и заказала завтрак в номер. Лекси проголодалась. Хотя она и сказала Франко, что съела его ужин, на самом деле она смогла проглотить всего пару кусочков, потому что была слишком напряжена. Теперь же в животе у нее предательски урчало, пока она мерила шагами роскошный номер, зарезервированный специально для нее. Лекси подошла к окну, чтобы оценить погоду и решить, что надеть.
По правде говоря, выбор у нее был не слишком велик. Содержимое маленького чемоданчика Лекси явно демонстрировало полное отсутствие у нее здравого смысла, когда она поспешно собиралась в дорогу. Ее одежда совершенно не подходила для жаркого, солнечного Ливорно, она даже не взяла с собой сменной пары обуви.
Лекси облачилась в полосатый топ, черные легинсы и черные ботильоны, когда раздался стук в дверь. Она решила, что ей принесли завтрак, и распахнула дверь. Лекси подняла взгляд и испуганно отпрянула назад.
Не было никаких сомнений в том, что Франко как две капли воды похож на своего отца. Одетый, как и всегда, в безукоризненный черный костюм, пятидесятипятилетний Сальваторе Толле был все еще очень привлекательным мужчиной.
– Доброе утро, Алексия, – сухо поприветствовал он.
– Доброе утро, синьор, – растерянно проговорила Лекси.
– Могу я войти?
Не говоря ни слова, Лекси сделала шаг в сторону, безмолвно приглашая его в свой номер. Сальваторе остановился посреди комнаты, и Лекси гадала, чего ждать от его визита.
– Тебе здесь удобно? – Он внимательно осмотрел апартаменты.
– Да, конечно… Благодарю вас. – Лекси нервно сцепила руки.
– Я говорил вчера с Франческо, – без перехода заявил он. – Он позвонил мне вечером.
– О! – мгновенно оживилась Лекси. – Я очень рада, что он все-таки сделал это. Я расстроилась, когда узнала, что он…
– Твое беспокойство очень трогательно, – холодно прервал ее Толле, – но я бы предпочел, чтобы ты перестала так бурно выражать его.
Лекси показалось, будто ее с размаху ударили дверью по лицу. Она сказала себе, что пора бы уже привыкнуть к такому отношению. Все ее немногочисленные разговоры с Сальваторе были похожи на этот.
– Хотя я хочу поблагодарить тебя, Алексия, – добавил он, немало ее удивив, – за то, что убедила моего сына смягчиться по отношению ко мне.
– Нет проблем, – пролепетала Лекси, с трудом удержавшись от того, чтобы сказать то, что на самом деле думает.
Раздался еще один стук в дверь, на этот раз это действительно был ее завтрак. Лекси рада была получить небольшую передышку, потому что Сальваторе всегда до смерти пугал ее. Она впустила официанта и молча смотрела, как он накрывает на стол.
– Могу я предложить вам чашку чаю? – вежливо поинтересовалась она, когда официант оставил их одних.
– Спасибо, нет, – ответил он. – Однако прошу, присаживайся и наслаждайся своим завтраком, – настаивал Сальваторе.
Лекси присела за стол, но так нервничала, что кусок не лез ей в горло.
– Пожалуйста, скажите, зачем вы здесь? – спросила она напряженным голосом. – Это же не из-за Франко, правда? С ним…
– С Франческо все в порядке, – заверил ее Сальваторе. – Если этим словом можно описать полученные им травмы, – безрадостно добавил он. – Я приехал сюда сразу от него.
– О, это… – Она хотела сказать "хорошо", но лишь прикусила губу.
– Франческо не знает, что я здесь, понимаешь? Он запретил мне приближаться к тебе, так что мои отношения с сыном снова в твоих руках, Алексия, – печально улыбнулся он, и это почти растопило ее настороженность. – Тем не менее мне необходимо кое-что обсудить с тобой.
– Может, для начала присядете? – предложила Лекси и жестом указала на свободный стул.
Он выглядел так, словно действительно собирался принять ее приглашение, но потом взглянул на свои наручные часы и покачал головой.
– Я должен уйти буквально через несколько минут, улетаю в Нью-Йорк. Мы почти подписали новый контракт, который обеспечит Нью-Йоркскую верфь работой на четыре года. Франческо руководил деталями сделки. Теперь я должен полететь туда, чтобы закончить начатое им, – сказал Сальваторе. Лекси с пониманием кивнула. – Поэтому я должен попросить тебя оказать мне еще одну услугу. Я не могу оставить сына без своей поддержки. Разумеется, я вернусь к похоронам Марко, – заверил он. – Однако сразу после этого мне придется вернуться в Нью-Йорк. Дело в том, Алексия, что Франческо выпишут через несколько дней, если все будет хорошо. Поскольку он выразил к тебе полное доверие, я должен спросить, не согласишься ли ты поддерживать его в мое отсутствие в ближайшие несколько недель?
Лекси не могла больше сидеть на месте и стремительно вскочила на ноги. Она не имела ни малейшего представления, как долго сможет находиться в компании Франко и не захотеть…
– О каком сроке идет речь? Понимаете, у меня работа в Лондоне и другие… обязательства.
– Я думаю, что месячный отпуск – не так уж много и твой работодатель пойдет тебе навстречу.
Лекси даже думать не хотелось о разговоре с Брюсом, который ей предстоит.
– Так как Франческо все еще отказывается подпускать к себе кого бы то ни было, я надеюсь, ты сможешь убедить его жить не в его квартире, а в Монфальконе, где Пьетро и Зета всегда смогут помочь.
Сальваторе говорил об огромном доме на окраине Ливорно, в котором она жила в течение их с Франко непродолжительного брака. Монфальконе был прекрасным замком из белого камня, именно в нем они с Франко поженились. Лекси предпочла бы не вспоминать об этом дне, потому что члены семьи Толле отнеслись к ней крайне неодобрительно. Франко в холодной ярости увез ее оттуда в свою квартиру еще до того, как был объявлен первый танец молодых. Правда, позже они вернулись в Монфальконе, потому что в доме было достаточно места, чтобы Лекси и Франко не встречались друг с другом.
– Он не поедет в Монфальконе без тебя. – Сальваторе покачал головой. – Он полон решимости последовать за тобой в Лондон, если ты не останешься здесь. Я не стану притворяться, что понимаю, почему он так зациклен на вашем браке, но не могу отрицать, что это имеет для него первостепенное значение.
Лекси хотела сказать, что все дело в чувстве вины, но не стала. Она много думала об этом по пути из больницы и решила, что его чувство вины из-за смерти Марко заставило его сокрушаться о том, как он вел себя во время их брака. Хотя Лекси не стала жалеть себя – она относилась к нему не лучше, чем он к ней. Каждый раз, когда Лекси смотрела на него, она видела его самодовольную улыбку, когда он получал свой выигрыш от этого отвратительного пари. Каждый раз, как он делал попытку наладить отношения, она отталкивала его. Когда однажды он ушел из дома на целых две недели, она была почти рада этому. Она носила свое разочарование и горечь, как доспехи, которые прикрывали ее разбитое сердце, и она баюкала эту боль в течение долгих месяцев, пока…
– Я прошу у тебя слишком многого?
Лекси растерянно моргнула, поняв, что слишком долго блуждала в своих мыслях. Она посмотрела на своего свекра и увидела на его лице выражение, которого никогда прежде у него не видела. Сальваторе был близок к отчаянию. Он не знал, что будет делать, если она откажется остаться с Франко.
– Я останусь.