Энжи остолбенело смотрела на него, не веря, что перед ней тот самый мягкий, сдержанный, вечно поддразнивавший ее Лоренцо, каким она запомнила его. Нет, этот высокий, надменный человек с каменным лицом не ее бывший муж. Неожиданно ее взгляд упал на корзинку в его руках. Ничего не понимая, она поинтересовалась:
- А это зачем?
- Для пикника, - тихо отозвался он.
- Пикника? - переспросила она, только сейчас осознав, что машина уже десять минут как остановилась, что они вышли из нее и разговаривают на обочине. - Нет, позволь уточнить. После того, как ты объявил о своем намерении выселить мою мать, ты надеешься, что я приму участие в твоем гнусном пикнике?
- Добавь к этому, что мысль о вручении уведомления разжигает мой аппетит, - заявил он и повернулся к ней спиной, собираясь уйти.
Потрясенная до глубины души услышанным, Энжи молча проводила его взглядом, пока голова Лоренцо не скрылась из виду. Стиснув зубы и подавив уязвленную гордость, она последовала за ним по тропинке под густую крону деревьев. Пройдя мимо развалин небольшого каменного дома, поросшего травой и кустарником, в тени раскидистого дерева она увидела разложенный плед и корзинку с продуктами. Лоренцо стоял неподалеку на невысоком холме и смотрел на деревушку, видневшуюся вдали. Когда Энжи приблизилась к нему, он обернулся.
- Лоренцо, - смущенно начала было Энжи. - Мне...
- Там вдали находится "Лацио", - безмятежно сказал он. - Моя бабушка родилась в том баре, где мы встретились с тобой вчера. У ее отца были мечты, которые так и остались мечтами.
- Я...
- Молчи и слушай. - Он строго посмотрел на нее, а затем спросил: - Что еще ты видишь?
Энжи в смятении огляделась по сторонам, не понимая, к чему он клонит.
- Мой прадедушка родился в этом развалившемся доме, - тихо произнес Лоренцо. - В семье было одиннадцать детей, но только шестеро выжили. Он привел меня сюда, когда мне было восемь лет, и сказал, что здесь начинаются корни семьи Боргезе. Конечно, глухомань, но, поверь мне, я очень горжусь своим происхождением.
- Понимаю, - отрешенно согласилась она. - Но...
- Нет, ничего ты не понимаешь! - взорвался он и отошел.
Энжи не могла сосредоточиться, слишком много и сразу свалилось на нее. Лоренцо же как ни в чем не бывало, стоя на коленях на пледе, открывал бутылку с вином. Его руки не тряслись, как у Энжи, и все движения были строго выверены и спокойны.
- У мамы сейчас гостят знакомые, - вдруг сказала она. - Я не одобряю то, что она сделала, но ее жизнь была не из легких...
- Пока она не зацепила меня...
- Она могла бы стать великой актрисой, если бы ей не пришлось сидеть со мной, - произнесла она, переминаясь с ноги на ногу. - А потом отец забрал меня к себе, она не могла найти меня и в конце концов вторично вышла замуж, но, увы, они...
- Они обанкротились из-за ее причуд и прихотей.
- Мне она рассказывала по-другому, - возразила Энжи.
- Я в этом нисколько не сомневаюсь. Маргарет алчна до мозга костей. Даже заключив с ней официальное соглашение, я ни на секунду не сомневался, что она предпримет ряд попыток в обход закона, и, поверь мне, так и произошло. При этом она проявила чудеса изобретательности и изворотливости. Не ожидай от меня сочувствия к ней. Да и у тебя тоже рыльце в пушку.
- Ты собираешься привлечь к ответственности нас обеих?
- По-твоему, я способен судиться с собственной женой? А вот твою мать... - он посмотрел в широко распахнутые, наполненные страхом глаза Энжи, - стоит хорошенько наказать.
- Но если ты считаешь и меня повинной в махинациях, то это будет нечестно! - горячо запротестовала она, ужаснувшись, что ее мать могут привести в суд и судить как преступницу.
- Уж не хочешь ли ты признаться, что участвовала в мошенничестве с самого начала? - осведомился Лоренцо. - У меня сложилось впечатление, что Маргарет выделяла тебе очень скромные суммы денег.
- Я всегда знала, что мама поступает абсолютно правильно, - вдохновенно лгала она, надеясь отвести гнев Лоренцо от матери и направить удар на себя.
Лоренцо пытливо посмотрел на раскрасневшуюся Энжи, дрожавшую как осиновый лист и готовую упасть в обморок в любой момент. Он прищурился.
- Теперь твоя история звучит несколько иначе.
- Я знала, что принимать от тебя деньги было нехорошо, но я... я ненавидела тебя после того, как увидела вас вместе в лифте в тот день! - в сердцах выпалила она, стараясь всеми средствами защитить мать.
- В это я охотно верю. Но мне также кажется, что ты скорее согласишься голодать, чем сознательно примешь от меня помощь. Неужели я ошибался в тебе? - Лоренцо испытующе посмотрел на жену, но та не слушала его.
- Пожалуйста, не поступай так с моей мамой, - умоляла она. - Будь милосердным, позволь ей собраться и спокойно уехать из дому.
- А что я получу в обмен за великодушие?
Воцарилась мертвая тишина, не нарушаемая даже легким дуновением ветерка, стрекотанием кузнечика в траве или движением листка. Полуденное солнце нещадно жгло. Энжи взглянула в непримиримые, жестокие глаза Лоренцо.
- Я не знаю, что ты хочешь...
- Неужели? И не догадываешься? - Он криво усмехнулся. - Хочу разделить с тобой ложе.
- Я не верю... - пробормотала она, полагая, что Лоренцо шутит. - Мне трудно поверить в такое безумное желание.
- А разве не этого жаждет мужчина от красивой женщины?
- Я не красива...
Лоренцо медленно приблизился к ней. Его карие глаза горели знакомым золотистым огнем, прожигавшим Энжи насквозь. Он вытащил заколку из ее волос, и они пышной волной рассыпались по плечам.
- Мне нравится, когда у тебя распущены волосы, - тихо промолвил он, перебирая искрящиеся в солнечных лучах пряди. От этих движений ее сердце забилось сильнее, ноги обмякли. - Очень красива и очень сексуальна, - хрипло прибавил Лоренцо, притягивая ее к себе.
Прижатая к сильному мужскому телу и ощущая памятный, едва уловимый аромат, она с удивлением обнаружила, что ее грудь налилась, а соски заострились. Все мысли куда-то улетучились, а кожа покрылась мурашками, не предвещавшими ничего хорошего.
- Откуда такая внезапная покорность? Должно быть, ты сказала себе, что это надо ради спасения матери. Но ты слукавила, моя девочка. В тебе была и есть страсть, необузданная сила. И сейчас ты вся горишь от возбуждения, а не цепенеешь от страха, - полушепотом сказал он, отпуская от себя.
Энжи хотела возразить ему, но молчала, так как знала, что он прав, и предательски дрожавшее тело, требовавшее ласки и любви, подтверждало это. Да, оно было объято отчаянным, неконтролируемым желанием неги и счастья, вызванным не давними воспоминаниями, а сегодняшним, сиюминутным моментом.
Лоренцо взял два бокала и, наполнив вином, протянул один ей.
- Но, ты понимаешь, я совсем не жалуюсь, - обронил он. - Бесполезно взывать к моей совести и милосердию. К. тому же за все грехи надо платить...
Энжи показалось, что она в аду и земля полыхает под ее ногами.
- Что ты хочешь этим сказать?
- В настоящий момент я уверен, что три недели вполне удовлетворят меня, - заявил он, пристально глядя ей в глаза. - Эти три недели могут показаться тебе вечностью.
- Ты хочешь, чтобы я провела с тобой три недели? - переспросила она, уныло думая о том, что именно столько длится ее отпуск.
- Но на этот раз кукла Жаннет будет спать в одиночестве.
- Это я уже поняла, - буркнула Энжи, не смея поднять глаз.
- Потом мы разойдемся в разные стороны, оформим развод, и каждый пойдет своей дорогой. Маргарет покинет мой дом, и я обо всем забуду. По-моему, это справедливое предложение.
Но ей оно казалось не справедливым, а, наоборот, оскорбительным и даже унизительным.
- Выбор за тобой, - серьезно произнес он.
- А разве у меня есть выбор? - Если она не согласится, Лоренцо привлечет к суду мать, а мысль об этом была для Энжи невыносима. Даже если мать виновна и заслуживает наказания, этого ни в коем случае нельзя допустить. - Альтернативы нет, мне придется принять твое предложение.
- Оркестр, туш, пожалуйста! - С этими словами он двинулся к джипу и оттуда куда-то позвонил. Быстро закончив разговор, он вернулся к Энжи. - Поручение о вручении уведомления отменено.
Не веря в то, что соглашение, к которому он вынудил ее, уже вступило в силу, Энжи медленно села на плед.
3
Энжи проснулась оттого, что кто-то сильно тряс ее за плечи. Она открыла глаза: солнце стояло прямо над головой.
- Пора ехать.
Он наклонился и осторожно поднял ее. Был полдень, но Энжи ничего не помнила. Видимо, она проспала не меньше двух часов. Она протерла заспанные глаза, одернула смятый костюм и пригладила взъерошенные волосы.
- Почему ты не разбудил меня?
- Я решил, что тебе нужен отдых, - ответил он, складывая плед. Корзинки уже не было.
- Зачем ты все-таки привез меня сюда? - поинтересовалась она, обуреваемая любопытством.
- Вероятно, это была бесполезная попытка напомнить тебе о семье, принявшей тебя на этом острове.
- Я не понимаю тебя, - смутившись, произнесла она.
- Я говорю о твоем дедушке и его сестрах: Карло, Лючии и Бьянке Аньези, - бесстрастно перечислил он. - Тебе следует знать, что они живы и здоровы.
Повернувшись, Лоренцо быстро направился по тропинке к дороге. Энжи догнала его и пошла рядом.
- Я несколько раз писала ему, но ни разу не получила ответа.
- Только не лги. Ты не писала. Я первый, кто не поверит тебе.
- Но я действительно писала, правда! - запротестовала Энжи.
Неожиданно ее осенило: мама! Она всегда брала ее письма, уверяя, что отошлет их сама. Неужели письма, над которыми Энжи пролила столько слез, никогда не были отправлены? Так или иначе, но ее переписка с родственниками отца не входила в планы матери, вознамерившейся обогатиться за счет Лоренцо.
- Ручаюсь, это мама не отослала мои письма! - с негодованием воскликнула она.
Лоренцо смерил ее презрительным взглядом, полным открытого осуждения. Энжи поняла, что он не верит ей.
Сама того не желая, она погрузилась в далекие воспоминания, когда, вернувшись к матери в Дублин, чувствовала себя загнанным зверьком, боявшимся всех и вся. Выдернутая отцом из привычного для нее мира, она по возвращении в него ощущала одиночество и страх.
Увидеть Лоренцо, целующего другую женщину стало для Энжи настоящим потрясением. Он был для нее олицетворением любви и опоры в трудную минуту, источником вдохновения и уверенности в себе. Но та сцена у лифта открыла ей глаза на сущность их брака, бывшего на деле вынужденной необходимостью и чистой воды тактическим шагом с его стороны. Неважно, какого мнения он о ней теперь, но она никогда не расскажет ему о своих мучительных переживаниях после того случая, о том, как ей трудно и долго пришлось собираться с силами.
Она села в машину. Как он там себя назвал? Чертовски богатым человеком? Боргезе... Банк Боргезе в Мессине. Энжи вспомнила, как пару лет назад наткнулась на эту фамилию в одном из солидных журналов. Она обратила на нее внимание лишь потому, что тоже очень недолго носила ее. Статья посвящалась состоятельной и очень влиятельной в Италии семье, пережившей много лет назад похищение одного из своих членов и с тех пор редко дававшей интервью репортерам. Именно поэтому так редко можно было увидеть фотографии кого-нибудь из Боргезе на страницах прессы.
Спустя два месяца после первой встречи в доме ее дедушки Лоренцо приехал к ним, чтобы сообщить, что ее отец, Доменико Аньези, погиб в автомобильной катастрофе во Франции. Энжи потрясла эта новость, хотя в то время ей казалось, что отец, бросивший ее, немногим лучше похитителей. Она сказала тогда об этом Лоренцо.
- Да, это отвратительно, что он солгал тебе о воссоединении с мамой; с его стороны неправильно привозить тебя к совершенно незнакомым людям. Безответственно и эгоистично, - с жаром говорил он. - Но ты, моя девочка, не можешь обвинить его в похищении. У меня есть дядя, на теле которого до сих пор остались шрамы от того кровавого преступления. Похитители - люди жестокие и безжалостные, заставляющие страдать невинных людей ради собственной корысти.
Вернувшись к реальности, Энжи задумчиво посмотрела на гордый профиль своего экс-мужа. Что он там сказал насчет аллергии на фамилию Боргезе? Он упоминал и свой офис в Милане.
- Почему ты работал в том банке в Мессине? - спросила она, стараясь проникнуть в личную жизнь человека, за которым когда-то была замужем.
- Я занимал пост менеджера. Отец всегда считал полезным лично поработать в банке, набраться опыта, прежде чем занять кресло директора. Мое желание стать менеджером маленького отделения нашего банка на Сицилии несколько удивило его. Но он не знал, с чем связан мой выбор, и уж никак не догадывался о "невесте-ребенке, затворнице гор".
"Наш банк"?! Она задохнулась от изумления.
- А этот проклятый замок на другом конце острова тоже твой?
- Я вступил в права владения им только год назад, - уточнил Лоренцо. - До этого он принадлежал моему отцу, сдававшему его в аренду на протяжении двадцати лет.
- Это неважно. Ты ничего не рассказывал мне о себе.
- Главное, я не лгал тебе, а давал лишь ту информацию, которую ты могла тогда переварить. В то время ты погрузилась в свой особый мир, ограниченный стенами собственного дома, - сухо парировал он. - Вспомни, как часто ты спрашивала меня о моей работе, в чем она заключается. Насколько я припоминаю, тебя волновало лишь то, что работа отнимает меня у тебя на целую неделю.
- А о чем, по-твоему, я должна была расспрашивать тебя? На тот момент я ни разу не была в банке, и мне не хотелось показывать свое невежество. Постой, а куда мы едем? - всполошилась она. - Мы приехали сюда по другой дороге!
- Мы направляемся в Мольфетте, чтобы встретиться наконец с семьей Аньези.
- Мольфетте?! - едва выдохнула Энжи, сраженная мыслью, что скоро увидит своих родных.
- Надеюсь, они никогда не узнают, что ты приехала на Сицилию не для того, чтобы навестить их, и вообще не собиралась этого делать, - жестко произнес он.
- Будь ты проклят! Не смей стыдить меня! - взорвалась Энжи. - Кому, как не тебе, знать, как мне жилось в этой деревне! Дед мог бы написать моей маме и сообщить, где я, чтобы она прилетела и забрала меня с собой. Но он не сделал этого, а мама не знала, где меня искать...
Машина внезапно остановилась. Лоренцо повернулся к Энжи. Его лицо дышало жгучей злобой. Губы были плотно сжаты.
- Больше я не произнесу ни слова, ни полслова в твою защиту. Ты уже взрослая, выпутывайся сама! Но тебе следует знать одно: твоя мать и пальцем не пошевелила, чтобы вернуть тебя!
- Но ведь она не знала, где я? Мой отец был в постоянных разъездах, и она полагала, что я с ним.
Лоренцо горько усмехнулся.
- После смерти сына твой дедушка разрешил мне связаться с твоей матерью...
- Лжешь!
- Он предложил ей приехать сюда и всем вместе обсудить твое будущее. Оказавшись в Дублине, я зашел к твоей матери и передал ей приглашение, рассказав о том, как ты сильно скучаешь. Маргарет не предприняла никаких шагов.
- Это неправда! Это не может быть правдой!
- Извини, но это так. - Лоренцо серьезно посмотрел на Энжи, отчаянно надеявшуюся, что все это просто плохая шутка. Затем, отвернувшись, прибавил: - Твоя мать с самого первого дня знала о твоем местонахождении. Твой отец позвонил ей в тот же день и сообщил, что отвез тебя к своим родственникам на Сицилию. У Маргарет слабо развит материнский инстинкт. Когда же я связался с ней по просьбе твоего деда, она была занята посещением бесконечных вечеринок со своим вторым мужем. А узнав о смерти твоего отца, она заявила, что не видит особых причин для твоего переезда к ней.
Энжи не смогла сдержать подступивших к горлу слез, и они бурным потоком хлынули по щекам. Лоренцо глубоко и тяжело вздохнул.
- Рассказывая тебе об этом сейчас, я выбрал меньшее из двух зол. В то время твой дед не мог набраться храбрости и открыть правду тебе, боясь причинить твоей нежной душе боль и страдания. Наградой ему стали отторжение и неприязнь с твоей стороны, потому что после смерти отца ты винила деда в том, что он насильно удерживает тебя в своем доме. Я не мог позволить тебе вернуться к тем людям, против которых ты затаила несправедливую обиду.
Да, Лоренцо коснулся самого больного в ее жизни, чего она боялась больше всего, - признаться, что ее мать никогда не интересовалась своей дочерью. Энжи пропала, а она продолжала жить как ни в чем не бывало, а может, даже вздохнула с облегчением, что избавилась от необходимости заботиться о своем ребенке. Когда Энжи вернулась, то сразу же почувствовала это. Ее детские мечты и устремления столкнулись с непониманием и равнодушием той, кого она идеализировала многие годы.
- Спасибо, что рассказал мне правду, - собрав остатки гордости, произнесла она. - Но тебе следовало сделать это много раньше.
- Не я принял такое решение.
Энжи всхлипнула, презирая себя за неумение контролировать свои чувства. К сожалению, она не могла совладать с собой и сейчас, в присутствии Лоренцо, когда поняла, что он прав - ее действительно никогда не любили... Ни Маргарет, олицетворение материнского равнодушия, ни нерадивый отец, увезший ее только из желания отомстить своей взбалмошной жене, ни родственники отца, которым она свалилась как снег на голову, ни, наконец, Лоренцо, женившийся на ней из жалости и чувства ответственности. Она всхлипнула еще раз.
- Поплачь, слезы облегчают душу, - посоветовал Лоренцо, видевший немало слез на своем веку.
- Ненавижу тебя, Лоренцо. - Энжи презирала себя за свою слабость.
- Однако ты смотришь на меня с таким же вожделением, как ребенок на конфету в кондитерской. Прошли годы, но все осталось по-прежнему. - Услышав возмущенный вздох, он саркастически произнес: - За исключением одного: теперь я не чувствую себя негодяем, лишающим невинную девушку целомудрия, о котором ты давным-давно забыла... - И он повернулся к Энжи, ожидая подтверждения или опровержения своих слов.
- А на что ты надеялся? Что твои тошнотворные лобызания с блондинкой навсегда отвратят меня от секса?
Лоренцо оцепенел. Она распрямила плечи и гордо подняла голову. Слез как не бывало.
- Полагаю, именно на это ты и рассчитывал. Думал, что навсегда разбил мое сердце... Ты ошибался! Я и глазом не успела моргнуть, как встретила человека, искренне желавшего меня и...
- Только давай обойдемся без натуралистического описания твоего грехопадения, - нетерпеливо перебил он.
Энжи покраснела и опустила голову, стыдясь своей несдержанности. И зачем она в очередной раз солгала?! Да, измена мужа нанесла ее самолюбию ощутимый удар и в корне изменила отношение ко всем мужчинам. Она попросту перестала им верить. У нее были друзья-приятели, но вопрос о физической близости ни разу не затрагивался. Энжи никогда больше не встречала мужчину, такого же желанного, каким когда-то был Лоренцо. Честно говоря, она особенно и не стремилась к этому.
- Твои родные уверены, что все эти годы ты продолжала учиться в Ирландии и за границей.
- Ты поддерживаешь с ними отношения? - изумилась она.
- Естественно, ведь, поскольку я твой муж, они считаются моими родственниками, да я и в действительности являюсь членом вашей семьи.