– Сегодня вечером, – объявил он, – у нас будет только кадриль и вальсы, которые мистер Барке исполнит на фортепьяно.
Все-таки эти французы порядочные идиоты, огорченно подумал Гамильтон. Без сомнения, менуэты и конто более подходили для такого толстяка, как полковник Бэрр. Смешон же он будет, когда начнет выплясывать кадриль. Ну, черт с этими республиканцами. Он пересек комнату и уселся рядом с женой.
– Меня начинает мутить от этой толпы, – сказал он ей на ухо. – Долго мы еще будем здесь мучиться?
– Тс, – прошептала Бетси Гамильтон, – потерпи, Сэнди. Пусть молодые люди повеселятся. Скоро объявят вист. Так что веди себя прилично.
Он пожал плечами, скрестив свои длинные ноги. Конечно, она права. Хорошее воспитание требовало, чтобы человек покорно сносил скуку, оскорбления, даже чьи-то несуразные убеждения, которые вовсе не разделял, а несоблюдение этих правил было непозволительно в понимании принятого гостеприимства. Сам бы он ни за что не пришел сюда, если бы женщины не уговорили его. Все просто без ума от этой малышки Теодосии. Бедная девочка, отец вертит ею, как хочет. Он стал внимательно разглядывать Тео, все больше раздражаясь. Уж слишком балует ее Бэрр подарками, словно она принцесса или его любовница. Все это выглядит чересчур вульгарно и глупо.
Музыканты, сфальшивив в нескольких тактах, заиграли известное переложение "Девушки с горы Ричмонд". В зале сразу послышались возгласы, сопровождаемые овациями. Песенка была сочинена в Англии и посвящена совсем другой горе Ричмонд, но Аарону понравилось, что название было как раз к месту. Взяв Теодосию под руку, он повел ее, всю раскрасневшуюся, подпевая при этом:
Прекрасная девушка на горе Ричмонд жила,
Прелестна, как майское утро, была,
Красотою всех прочих она превзошла,
Лишь роза без шипов с ней сравниться могла.
Так фигурка стройна, так улыбка мила,
Отняла мой покой, и лишился я сна.
Королевство б отдал, ничего б не желал;
Лишь бы только она от себя не гнала.
О, прекрасная девушка на горе Ричмонд жила.
Когда песенка смолкла, Аарон нежно обнял дочь.
– А моей малышке с горы Ричмонд нравится вечеринка?
– Конечно, папочка, – улыбнулась Теодосия. – Все так милы, а ты особенно добр ко мне.
Звуки музыки, нежное прикосновение любящего отца рассеяли ее апатию. А ведь сейчас объявят танцы. Она их просто обожала.
Тео видела, как Вандерлин, Свартвоут и Элстон направились к ней из разных концов зала с явным намерением пригласить на танец. Она сразу решила, что выберет Вандерлина, вежливо отказав остальным. Этот юноша прекрасно знает все фигуры в танцах, которым он недавно обучился во Франции.
Все трое молодых людей подошли к ней почти одновременно, а Вандерлин и Свартвоут заговорили в один голос:
– Мисс Бэрр, не будете ли вы так любезны, – но тут же замолкли, уставившись друг на друга.
Лишь Элстон молчал, смущенно переминаясь с ноги на ногу, покусывая губы, а его лицо при этом залилось краской. Теперь он явно держался не с таким самоуверенным безразличием, которое обычно было присуще ему. Он так дерзко рассматривал ее, что она смутилась. Должно быть, он прилично выпил, подумала Тео, но почему же он молчит?
– Вы хотите мне что-то сказать, мистер Элстон?
Он откашлялся.
– Да, мне хотелось бы побеседовать с вами. Я вовсе не собирался приглашать вас на танец. Да и вообще не любитель я этих заморских танцев.
Ей же ужасно хотелось танцевать, и поэтому она протянула руку Вандерлину, который нетерпеливо шагнул ей навстречу.
Но тут между ними протиснулся Аарон, отгородив спиной остановившегося в замешательстве молодого художника и обращаясь к Элстону.
– Как я понимаю вашу неприязнь к этим танцам, мистер Элстон! Но, мне кажется, Теодосия с удовольствием развлечет вас. Радость моя, – обратился он к дочери, посмотрев на нее своим сверкающим взглядом, – почему бы тебе не показать мистеру Элстону наши картины? Мне кажется, там есть несколько стоящих работ. Молодой человек не откажется также осмотреть наш сад, который, конечно, не сравнится по красоте с его собственными плантациями, но я думаю, ему там не будет скучно.
Теодосия чуть не задохнулась от разочарования и умоляюще посмотрела на отца. Неужели он действительно хочет, чтобы она ушла, пропустив танцы, только для того, чтобы развлекать этого скучного и неотесанного плантатора?
Поймав ее взгляд, Аарон смягчился. Не обращая внимания на остальных, он покачал головой, вымолвив:
– Пожалуйста, сделай мне одолжение. А потанцуешь позже.
Девушка послушно кивнула головой. Конечно, она сделает для него все, что он пожелает. Он явно задумал что-то интересное, хотя он редко посвящал ее в свои планы. Теодосия была счастлива даже от одной мысли быть полезной ему. Но если бы она могла знать, какие замыслы были у него в отношении Элстона! Ничего конкретного отец ей раньше не говорил, но внутренний голос подсказывал, что он был бы совсем не против, если бы у плантатора сложилось впечатление, что их положение блестяще. Такую роль Тео приходилось играть и раньше, но какое-то мгновенье ей понадобилось, чтобы перевоплотиться, забыв про недавнее огорчение.
– Ну что ж, пойдемте, мистер Элстон? – в ее голосе прозвучали нотки внутренней убежденности, унаследованной от отца. Она улыбнулась, глядя на него искоса из-под длинных ресниц.
Без того покрасневший Элстон стал еще бордовее.
– С удовольствием, мисс, – промямлил он и поплелся за ней.
Она повела его наверх в длинную и узкую картинную галерею, которая занимала три комнаты. Аарон очень гордился своей коллекцией. Сразу бросались в глаза несколько набросков и три законченных портрета Вандерлина, учебные работы Стюарта, а также множество полотен известных французских и итальянских мастеров. Среди последних приобретений были две Венеры и репродукция работы Тициана "Любовь небесная и любовь земная". Почему-то именно эта работа, показывающая одетую и обнаженную женщин, особенно нравилась Аарону. "Как реалистична эта картина, – любил он говорить. – Посмотри, какой желанной изображена мирская женщина, в то время как девственница, хоть и благонравна, но мертвецки бледна, ужасно бледна". Тео не раз приходилось слышать подобные комментарии. Для нее картины были прикосновением к истории. Ей нравились богатые сочные краски полотен, и она любила наблюдать, с каким неподдельным интересом люди рассматривали эту коллекцию, хотя ей самой она уже давно наскучила. Поэтому девушка очень удивилась, когда после того, как она зажгла свечи, Элстон вдруг порывисто задышал и поспешно отступил назад.
Они стояли перед пышной фигурой светловолосой Венеры с единственным одеянием в виде жемчужного ожерелья.
Тео уже открыла рот, чтобы выпалить свою заученную краткую речь с объяснением – "Папа потратил много сил, чтобы достать эту картину; обратите внимание на то, какие чудесные краски подобраны для изображения тела…" Но даже этого она не смогла сделать, настолько поразил ее собеседник.
Он медленно поворачивал голову, словно бодливый бык, а глаза его при этом, не удостаивая вниманием портреты и пейзажи, останавливались лишь на обнаженных телах. Кинув на нее подозрительный взгляд, он откашлялся.
Она заволновалась. Смущение юноши было таким сильным, что невольно передалось и ей. Бронзовый подсвечник задрожал в ее руках. Тео с беспокойством подумала, может быть, в ее внешности что-то не так, или декольте не в порядке; ей трудно было предположить, что Элстон просто совсем не похож на тех молодых людей, с которыми она привыкла общаться.
Но все оказалось гораздо проще. В Южной Каролине не принято было, чтобы молодые леди вообще рассматривали похотливые изображения, не говоря уже о том, чтобы делать это в присутствии лиц мужского пола. Хотя он был шокирован, но в то же время по-юношески взволнован.
Ни разу в жизни он не чувствовал сексуального влечения к девушкам своего класса. Мужчина еще не проснулся в нем. Как бы то ни было, женщины, будь они белые или черные, посланы добрым провидением для этих целей. В конце концов, все ведь женятся на девушках из подходящих семей и с соответствующим состоянием, а потом просто плодят детей, но при этом вряд ли бывают увлечены своими женами, хотя и стараются всячески оберегать их чистоту.
Поведение Теодосии озадачило его.
– Картины просто великолепны, – промычал он, – пойдем теперь в сады, ваш отец советовал нам посмотреть их.
Она охотно согласилась, обрадовавшись выходу из затруднительного положения.
Спускаясь вниз по лестнице, Элстон неловко поддержал ее под руку, почувствовав при этом удовольствие от прикосновения к женскому телу. Он хотел сжать руку девушки посильнее, но та вырвала ее из горячих мужских пальцев.
Полная луна освещала сады, отчего они казались серебристо-черными. Среди листьев и ухоженной травы газона вспыхивали оранжевые фонарики светлячков. В воздухе стоял запах гелиотропа и самшита.
Теодосия шла очень быстро, не давая ему времени остановить на чем-либо внимание, и лишь перечисляя наиболее интересные особенности: вот цветочный лабиринт, довольно загадочный, жаль только, растения еще недостаточно подросли; там солнечные часы, привезены из Версальского сада; еще дальше виднеется пруд, из которого доносится кваканье лягушек. Элстон с трудом, неуклюже переваливаясь, поспевал за ее легкими шажками.
Наконец, когда они вошли в виноградник, он не выдержал.
– Вы слишком быстро ходите. Я устал. Давайте присядем на эту скамейку.
Она заколебалась. Сквозь ярко освещенные открытые окна гостиной слышалась музыка: то звонкие переливы скрипки, то веселые переборы пианино. Виднелись головы танцующих, плавно покачивающиеся в ритме вальса. Она даже могла рассмотреть улыбающиеся лица, услышать смех Кэти, который невозможно ни с чем спутать. Как она хотела бы сейчас оказаться там! Элстон, с которым ей и раньше было скучно, сейчас был особенно неприятен. Этот эпизод в картинной галерее, смутивший обоих, повлек за собой перемену в их отношениях. Элстон стремился приблизиться к ней, идя за ней по пятам. Но Теодосии вовсе не хотелось, чтобы ее преследовали. С другой стороны, отец наверняка будет недоволен, если они вернутся скоро, или если она откажет гостю, особенно такому, как Элстон, в какой-нибудь безобидной просьбе. На это Аарон особо обратил ее внимание, вздохнув, она с важностью села на край скамьи. Свет луны пробивался сквозь листья виноградника и, падая на нее, еще больше подчеркивал красоту, устраняя некоторую тяжеловесность ее подбородка и увеличивая глаза до невероятных размеров. Теодосия и днем была очаровательна, но сейчас от нее невозможно было оторвать глаз. Настоящая сирена. Элстон опустился рядом и уставился на нее. Его сердце готово было выскочить из груди, а губы увлажнились. Новые волнующие ощущения завладели им.
"Он смотрит на меня, как кролик на удава, – подумала она с раздражением, – и, как обычно, проглотил язык".
– Расскажите мне что-нибудь о вашей жизни в Южной Каролине, мистер Элстон. Наверное, вы частенько выбирались на охоту? Не сомневаюсь, вы отличный охотник и у вас прекрасные лошади.
Он по-прежнему сидел молча, не шевелясь. Он уставился на нее, словно на экспонат музея мистера Беллера, что на Южной улице.
Она нервно засмеялась.
– Ну что же вы молчите, мистер Элстон? "Вроде пил немного, а выглядит странно, и дыхание стало у него каким-то прерывистым и громким", – размышляла Тео. На всякий случай она отодвинулась на край скамьи.
– Что-то становится прохладно. Я думаю, нам лучше пойти в дом.
Тео было поднялась, чтобы идти, но он схватил ее и с силой усадил обратно, чем поверг ее в изумление. Но не успела она дать отпор и убежать, как он грубо обхватил ее руками, приблизив к лицу девушки свои влажные губы. Вырвав одну руку, она отвесила ему звонкую оплеуху. Тогда он стиснул ее еще сильнее, прижав к спинке скамьи, пока та в конце концов не треснула.
Вне себя от гнева, девушка принялась изо всех сил колотить его кулаками по голове.
Неожиданно он ослабил объятия, вяло опустив руки, и она мгновенно отскочила на другой конец скамейки.
– Как ты посмел меня оскорбить, ты, деревенщина! – зашипела она, трясясь от гнева и брезгливости. – Я расскажу отцу, как ты злоупотребляешь его гостеприимством. Он тебя научит, как надо себя вести. Хотя я сомневаюсь, что он сочтет это достойным того, чтобы вызвать тебя на дуэль.
Закрыв лицо руками и вздрагивая плечами, Элстон зарыдал.
Боже мой! Теперь этот насильник рыдает. Любопытство сменило ее гнев. Только что он напал на нее, пытаясь с силой поцеловать, а сейчас перед ней уже пристыженный зареванный мальчишка.
Сквозь рыдания послышались обрывки слов.
– Мисс Бэрр… что я натворил… потерял рассудок… простите меня… ваша неземная красота свела меня с ума.
Она почувствовала приступ непонятно откуда взявшейся жалости. Вряд ли хоть одна женщина не дрогнет от таких слов, восхваляющих ее красоту.
– Ради Бога, простите, мисс Бэрр. Вы не представляете, как много для меня значит ваше доброе отношение ко мне.
Элстон поднял голову, и Тео увидела искреннее раскаяние на его лице. Она вдруг сразу почувствовала себя намного старше его, словно мать.
– Ладно, мистер Элстон. Я принимаю ваши извинения. Будем считать, что крепкое вино и луна слишком сильно подействовали на вас.
– Вы просто ангел, – смиренно проговорил он, – я не заслуживаю прощения.
Он дотронулся до ее руки и неловко поцеловал. Лишь усилием воли ей удалось не отдернуть руку. После того, что произошло, ей было неприятно любое его прикосновение, но, чувствуя себя в какой-то мере виноватой, она решила, что за этими несносными манерами и неуправляемыми эмоциями скрывается беспокойное сердце маленького мальчика, неуверенного в себе.
Теодосия побежала в свою комнату привести себя в порядок.
Два поцелуя за один день, но какие разные, думала она. Первый приятный и ласковый, но не запоминающийся. Вряд ли она бы вспомнила о нем сегодня. В то время как второй, такой нежелательный и неожиданный, – горячий, влажный и противный, как погода ранней весной на курорте в Баллстон-Спа. Почему же в романах поцелуи вызывают душевные переживания и наслаждения, которые никогда не надоедают? Хотя, как бы там ни было, такие ощущения возникают лишь в состоянии любви, когда другой человек вызывает чувство восторга, уважения, но и немного страха, то есть примерно то, что она испытывает по отношению к Аарону. Безмерное желание доставить ему радость, необъяснимое чувство счастья постоянно быть с ним рядом. Но почему такое состояние любования и смущения, волнения и слез, которое она наблюдала у некоторых своих подруг, сопровождается желанием прикоснуться к губам любимого? Или все это лишь притворство?
Но все ее терзания в миг улетучились, как только она вернулась в гостиную. Старшие разошлись по комнаткам играть в карты, оставив одну Софи Дюпон, которая не увлекалась этими играми, присматривать за танцующей молодежью.
Тео сразу же была приглашена Джоном Вандерлином, который, как она заметила, весьма недурно разучил во Франции новые фигуры. В свою очередь, молодой человек тоже отметил ее несомненные достижения, что ей очень польстило.
– Я непременно должен написать вас именно такой, какая вы сейчас, – прошептал он. – Вы воплощение юности и грации.
Но, поглощенная танцами, она не придала значения его словам, лишь сухо поблагодарив за комплимент.
Она резко отвернулась, как только Джозеф Элстон незаметно вошел в комнату и одиноко сел в углу. Свою обязанность по отношению к этому джентльмену она выполнила с избытком; а в дальнейшем она уж постарается избегать встреч с ним.
Однако краем глаза она заметила, что он не сводит с нее взгляда, повернув голову так, чтобы можно было видеть, как она плавно передвигается вдоль комнаты. Когда другие пары загораживали Теодосию от его взора, на его лице возникало выражение искреннего недовольства.
– Я вижу, вы завоевали еще одно сердце, – сказал, смеясь, Вандерлин. – Взгляните на того надменного молодого человека из Южной Каролины. Надеюсь, вы не ответили ему взаимностью.
– Чепуха! – воскликнула Тео с несвойственной ей грубостью – Терпеть его не могу. Клянусь, он не похож на кроткую овечку такую толстую и фиолетовую.
По-видимому, его костюм цвета спелой сливы ее раздражал. Да и вообще было бы гораздо лучше, если бы он поменьше попадался на глаза.
Вандерлин рассмеялся.
– Вы слишком критично его оцениваете. Не могут же все мужчины быть так стройны и так изящно одеты, как ваш отец.
Тео лишь пожала плечами.
– Послушайте, – прокричала она сквозь музыку, – сейчас опять будет медленный такт. Не могли бы вы мне показать еще раз, как делается разворот?
Вандерлин с готовностью обнял ее за талию, и они совершили несколько лихих пируэтов по комнате.
Когда вечер подошел к концу, танцующие были явно разочарованы, но картежники наигрались вволю. Братья Дюпон выиграли почти сто долларов в мушку и, без сомнения, чувствовали себя удовлетворенными.
Гамильтон, находясь под грозным оком жены, проставился за вистом, внешне он казался благодушным, хотя внутри у него все кипело. Его проигрыш был незначительным, но даже если бы он выиграл такую же сумму, как Дюпоны, он все равно был бы не удовлетворен. Он бы с большим удовольствием сыграл против Бэрра; это, по крайней мере, не так скучно. Но, к сожалению, тот никогда не играет а азартные игры. Гамильтон считал это одной из его глупостей. Его восхищал в игре не риск потерять ничтожную сумму денег, он любил наблюдать, как люди ставят на карту не просто свое везение, но свои идеалы.
Гамильтон попросил жену и детей побыстрее распрощаться.
Остальные уходили не спеша, расхваливая еду, вино, музыку и напоследок снова поздравляли Теодосию с днем рождения.
Она стояла рядом с отцом в передней, и многие гости были поражены их сходством. Ослепительные улыбки, совсем ненатянутые, открывающие ровный ряд идеально белых зубов, были очень искренними и показывали расположение к людям.
– Вы доставили величайшее удовольствие, что провели этот вечер с нами, – говорил Аарон, целуя ручку миссис Джэй.
– Мы очень польщены вашим приходом, мадам, – добавила Тео с теплотой в голосе, настолько похожем на отцовский, насколько вообще голос семнадцатилетней девушки может напоминать голос сорокачетырехлетнего мужчины.
Алексис открывал и закрывал двери, наверное, раз двадцать, пока, наконец, Тео, полагая, что все ушли, не повернулась к Аарону, уставшая, но счастливая.
Но именно в этот момент она с досадой заметила Джозефа Элстона, стоящего в тени под лестницей.
Аарон тоже увидел припозднившегося гостя и подошел к нему.
– Надеюсь, вы были довольны вечером, мистер Элстон. Очень мило с вашей стороны, что вы зашли. Не хотите ли составить мне компанию и пропустить по стаканчику на ночь.
Элстон покачал головой.
– Я… мне надо идти, – но он не двигался, уставившись на Теодосию.
Аарон засмеялся.