- Добрый вечер, - с холодной вежливостью произнесла она.
От его взгляда желудок у Микаэлы сжался, она сглотнула, борясь с подступившей тошнотой, пальцы так стиснули веер, что хрупкие пластинки сандалового дерева треснули.
- Вы очаровательно выглядите, моя дорогая.
Но Микаэла понимала, что выглядит ребенком, надевшим платье матери.
- Благодарю, сэр. - Она грациозно склонила голову. - Полагаю, дядя ждет вас. Хотите, я доложу о вашем приезде?
- Для этого есть слуги, Микаэла. - Его тон был ласково-снисходительным.
- Я вас предупреждала. Не обращайтесь ко мне подобным образом.
- Думаю, я имею право, - самодовольно возразил майор.
- Думаете? Вот как? - В ее карих глазах было презрение, а в голосе яд. - Пожалуйста, майор, продолжайте, это делает вас еще отвратительнее, чем вы есть.
Брови у него полезли на лоб, лицо превратилось в высокомерную маску, которой мог бы позавидовать сам король.
- Успокойся.
- Чтоб ты провалился.
Микаэла обошла его, старательно избегая прикосновения и чувствуя спиной мрачный взгляд дяди, когда направлялась к столу, заставленному фруктами и серебряными чашами со сладким пуншем. Но руки у нее так дрожали, что ей пришлось ухватиться за край стола, чтобы справиться с яростью и болью. А также с чувством утраты. Господи, невыносимее всего утрата идеалов! Вера в семью и кровные узы, в честность и справедливость за последние три года превратилась в ничто. Микаэла не желала, чтобы ее идеалы умерли окончательно, пыталась сохранить их, считая удачей, когда они возвращались к ней в виде обычной дружбы, рисковала жизнью, чтобы не дать порваться тонкой нити справедливости.
Девушка обвела взглядом толпу гостей. "Никому не верь, и выживешь". Она быстро выпила пунш, чтобы добавленное в него редкое контрабандное шампанское успокоило ее расшатанные нервы, и поставила бокал на поднос проходившего мимо слуги.
"Господи, - молилась она, с улыбкой пересекая огромный танцевальный зал, - пусть этот вечер обойдется без происшествий".
Рейн вошел в дом Кристиана Чендлера, не удостоив взглядом слуг, которые при виде его разбежались, словно мыши. Кинул плащ и треуголку дворецкому и направился прямо в кабинет хозяина. Большинство слуг не решались поднять на него глаза, и он в который уже раз за последние дни вспомнил Микаэлу, ее твердый, несмотря на страх, взгляд.
Рейн споткнулся, замедлил шаг и нахмурился.
- Боже правый, дружище, постарайся не выглядеть таким враждебным! Мои слуги и без того боятся тебя.
Кристиан Чендлер, шестнадцатый граф чего-то там, - Рейн точно не помнил, - стоял на пороге кабинета в расстегнутых жилете и рубашке, со всклокоченными волосами. "Женщина", - подумал капитан, увидев отметину на шее графа.
Смутившись под его пристальным взглядом, Кристиан стянул ворот рубашки, чтобы прикрыть след от поцелуя, взял бокал с янтарной жидкостью, покрутил его и, указав на костюм друга, спросил:
- Почему ты всегда одеваешься так мрачно?
Хорошего покроя, сшитая из дорогого материала, но черная как ночь одежда делала капитана похожим на дьявола во плоти.
- Контрабанда? - поинтересовался Рейн. Французский коньяк был редкостью, особенно теперь, когда Англия воевала с колониями, а Франция была их союзником.
- Отличная вещь, правда? - ухмыльнулся Кристиан. - Заставляет меня чувствовать себя таким же негодяем, как ты.
- Ты не можешь быть таким, как я, Кристиан. Безупречное происхождение и всякая прочая ерунда.
Граф отступил, пропуская капитана в свой кабинет.
- Это не моя заслуга. - Он махнул рукой в сторону буфета, предлагая другу самому налить себе. - Я очень старался избавиться от пуританской наследственности предков.
- Жаль, что ты не очень радуешься этому, - пробормотал Рейн, подходя к буфету.
Он поднес бокал к губам, вдохнул запах коньяка и попытался отогнать воспоминания о девушке. У него нет ни времени, ни сил, чтобы тратить их на женщин, особенно на эту, подумал он, чувствуя, как мягкий огонь разливается по желудку, согревает продрогшее тело.
- Разве лакей не должен одевать тебя? Напудривать волосы? Наполнять табакерку?
Отсалютовав в знак согласия бокалом, граф плюхнулся на диван с грацией портового грузчика и уставился в широкую спину друга.
- Ты уверен, что готов к представлению?
- Все будет, как всегда, - пожал плечами Рейн. - Мое присутствие вызовет настоящий переполох, ты всласть позабавишься, защищая благородные английские розы от язычника, и выйдешь оттуда, благоухая гораздо сильнее, чем сейчас.
- Тогда зачем ты идешь туда и подвергаешь себя унижению?
- Ты слишком часто задаешь этот вопрос, Кристиан. Граф не обратил внимания на предостережение, звучавшее в тоне друга.
- А ты никогда не отвечаешь, и это ужасно раздражает. - Его светлость походил на обиженного ребенка.
- Как мило, что ты меня терпишь, - ответил капитан, подвигаясь к огню, чтобы согреть ноги.
Чертовски холодно в этой стране, подумал он, вспоминая благоуханное тепло Убежища.
- Только не путайте меня с этим продажным правительством, сэр. Они пытаются все изгадить, но я получаю свою долю удовольствий и посылаю остальной мир к черту. Я терплю пэров. А ты мой друг.
Рейн взглянул на него с искренним, хотя и отстраненным интересом.
- Несчастная душа благодарит вас за доброту, саиб. - Рейн поклонился, приложив изящную руку к сердцу.
Кристиан заморгал. Этот непринужденный жест застал его врасплох, он почти забыл странное прошлое Рейна.
- Тебе доставляет удовольствие дразнить меня.
- Вовсе нет. - Рейн смотрел в свой бокал.
"Ага, он играет нами и не обращает внимания на мнение других". Кристиан завидовал терпимости друга, с какой тот относился к разным слухам и пересудам. Все английское общество старалось блюсти свою репутацию, а Рейн шел собственным опасным путем, и колкие замечания соскальзывали с него, как вода с корпусов его чертовых кораблей. Он знает, чего они хотят, и не подпускает их близко. Им нужна компания "Белая императрица", его непобедимый флот и чай. Корона хотела установить над ним контроль, потому что он привозил ящики этого товара во все места, куда еще не проникла Англия. Он был вне их досягаемости, вне их власти, ибо теперь, когда шла война в колониях, Рейн Монтгомери мог плевать на Британскую империю и ее санкции, и английское общество мирилось с его присутствием.
Короне дьявольски повезло, что этому человеку плевать, если даже англичане и американцы разорвут друг друга на куски.
А Кристиан Чендлёр, лорд Стенхоуп, не мог дождаться минуты, когда увидит, как иерархи британского флота и парламента будут раболепствовать перед человеком, которого считали парией. "Нас ждет прелестнейший вечер", - подумал Кристиан, поднимаясь с дивана.
- Можешь чувствовать себя здесь как дома, Рейн. Только не трогай служанок.
Уголки губ у капитана слегка приподнялись: не улыбка, скорее оскал пантеры, играющей с добычей.
Граф даже поежился, в очередной раз задавая себе вопрос, найдется ли человек, действительно знающий, кто такой Рейн Монтгомери. О нем ходило так много слухов, что не представлялось возможным понять, какие из них являются выдумками, а Рейн, черт бы его побрал, ничего не опровергал. Тем не менее Кристиан считал себя его близким другом.
Рейн, уловив симпатию в его взгляде, подавил раздражение.
- Оденьтесь как подобает, ваша светлость. - Титул прозвучал как оскорбление. - Мы уже опаздываем.
- Они знают, что ты придешь, - ответил граф, не взглянув на часы.
"Он уже потирает руки в предвкушении удовольствия", - подумал Рейн. Его бы не удивило, если бы его друг сам посеял семена всяких домыслов просто для остроты ощущений.
- Я рад, что доставляю тебе столько удовольствия, - добродушно сказал он.
- Добавляет немного веселья к весьма скучным обязанностям, - ухмыльнулся Кристиан, выходя из кабинета.
От этого вечера Рейн не ждал ничего, кроме роскошной еды, приятной музыки и вежливости, едва скрывавшей ледяное презрение и вульгарное любопытство. Но ему пришлось вынести немало подобных ночей ради того, чтобы раскрыть правду.
Он смотрел на потрескивающий в камине огонь и быстро отбросил носком сапога выскочивший уголек, прежде чем тот успел прожечь дорогой ковер. Хватило одного посещения Англии, чтобы Рейн вспомнил, что он чужой в этом обществе, и теперь ему страстно хотелось почувствовать под ногами качающуюся палубу корабля, ощутить теплый бриз, окунуться в беззаботную жизнь родного острова.
Он сел в кресло, вытянув длинные ноги, затем благоразумно расстегнул черный бархатный жилет, и его рука скользнула по цепочке.
Медальон холодил кожу, напоминая о грузе его поступков.
Сегодня не просто бал в честь награждения британского генерала. Сегодня он сделает еще один шаг, чтобы уничтожить веру двух людей, которые любили его, заботились о нем, когда он был покинут и одинок. Двадцать лет назад Рэнсом и Аврора вдохнули в него жизнь.
Он поклялся им в верности.
Но сегодня вечером безжалостно убьет эту веру, как невинного ягненка на языческом жертвоприношении.
"Они никогда не простят меня".
Рейн не знал, сможет ли простить самого себя за предательство единственной семьи, которая у него когда-то была.
Но он должен это сделать.
Чтобы сохранить рассудок.
Шум голосов, звон хрусталя и фарфора. Микаэла переходила от одной группы гостей к другой, командовала прислугой, следила за пополнением буфетной стойки, пыталась занять себя обязанностями хозяйки дядиного бала, держась подальше от приглашавших ее на танец офицеров.
- У нас кончается вино, мэм, - прошептал слуга.
- Вели Джеймсу принести из погреба еще две дюжины бутылок. На крайний случай приличный запас есть в кабинете генерала.
На лице слуги отразился ужас, но Микаэла только озорно улыбнулась в ответ. Дядя одобрит подобную жертву, если она избавит его от неловкого положения. "Он никогда не согласится признать, что его друзья недостойны съесть и выпить столько, сколько смогут за эти несколько часов", - подумала она и взглянула в его сторону. Склонив друг к другу напудренные головы, они с майором Уинтерсом о чем-то беседовали. Вероятно, о ней, раз майор украдкой поглядывал на нее. Микаэла взглядом послала его к черту, но Уинтерс ответил ей дружелюбной улыбкой. "Этот крепкий череп способно пробить только пушечное ядро", - решила она.
Чье-то прикосновение заставило Микаэлу вздрогнуть и резко обернуться.
- Дункан! - радостно воскликнула она, глядя в знакомое лицо бывшего адъютанта отца.
Но Дункан Макбейн продолжал хмуро рассматривать ее.
- С тобой все в порядке, девочка?
Что это за царапина у нее на подбородке?
- Конечно! - Ответ явно не удовлетворил его, но он был истинным джентльменом, чтобы настаивать. - Как я рада видеть вас. Развлекайтесь, капитан.
Она пошла дальше и вдруг застыла на месте. Дункан увидел, как ее улыбка растаяла, лицо стало напряженным.
- Микаэла? Твой дядя приглашает интересных людей, правда?
Микаэла не слушала его, помертвев от страха. Он стоял один, черный как ночь, его взгляд скользил по толпе скучающе и дерзко. На миг ей показалось, что она сможет ускользнуть незамеченной, однако Рейн уже заметил ее.
- Потанцуйте со мной, Дункан! Сейчас. Умоляю, - бесстыдно прошептала она.
Глава 6
Боже правый, как он мог принимать ее за служанку?
И кто этот британский офицер, на золотом обшлаге которого лежит ее рука? Не он ли оставил царапину у нее на подбородке? "Я спущу с него шкуру", - подумал Рейн, сжав кулаки, когда офицер закружил ее в танце. Он наблюдал за ней, стараясь унять радость от встречи и загнать свои чувства в самый дальний, безопасный уголок сознания, Тут Микаэла повернулась к нему лицом, и он вдруг почувствовал незримые нити, протянувшиеся между ними через огромный зал. Она тоже ощутила эту связь, глаза у нее вспыхнули, ноги сбились с ритма.
"Черт побери, она дьявольски красива". Микаэла в темно-синем платье казалась сапфиром на фоне бледных нарядов, а ее темно-рыжие волосы дерзко выделялись среди напудренных причесок остальных дам. Рейн снова и снова устремлял на девушку взгляд, будто она таяла на глазах, и он забывал эти темные брови над кошачьими глазами, этот рог, созданный, чтобы сводить мужчин с ума. Он знал и другую Микаэлу: женщину, обладающую скрытой силой, которая иногда прорывалась наружу, словно тлеющий под золой уголек, от которого Рейн готов был воспламениться как сухой трут.
Она будто манила его подойти, и если бы он не знал, что даже один танец с ним может погубить репутацию девушки, он уже держал бы ее в объятиях. Рейн сконцентрировался только на ней, пока не почувствовал ее дыхание, тепло ее кожи и цитрусовый аромат ее духов, который он впитывал в себя, не задумываясь о разделяющем их пространстве.
Затем Рейн уловил в ее взгляде страх, и Микаэла отвела глаза, разорвав связывающую их нить. Он почувствовал невыносимую тяжесть в груди, сердце бешено стучало. Сжав кулаки, он проклинал язычницу-мать, научившую его управлять своими чувствами, и свое мерзкое прошлое, сделавшее эту нежную красоту недоступной для него.
Микаэла была леди, запретным плодом, а поскольку он предполагал это с первой минуты их встречи, то теперь уже нет смысла цепляться за остатки мечты. Ему потребуется нечто большее, чем цепи прошлого, чтобы забыть о ней. После секундного размышления он повернулся к бригадному генералу Дентону, чувствуя на себе испытующий взгляд Кристиана. Даже подозрение является достаточным предупреждением.
- Генерал.
Сэр Этвел напрягся и сцепил руки за спиной, отчего его бочкообразная грудь стала еще больше.
- Рад, что вы смогли к нам присоединиться, Монтгомери. - Тяжелые челюсти двигались, хотя губы оставались почти неподвижными.
- Чтобы иметь пищу для сплетен, Дентон? - вскинул брови Рейн.
Тот побагровел, а Кристиан закашлялся, чтобы подавить смешок.
- Их стало бы меньше, будь вы преданы монархии.
- Я предан себе, моим работникам и моей семье. Не обязательно в таком порядке. Разве мои действия чем-то оскорбили монархию?
Рейну показалось, что Кристиан вот-вот лопнет от смеха.
- У вас есть корабли с пушками и командой. Теперь, когда идет война, все годные к службе англичане предложили свои услуги стране.
- Вы кое о чем забыли, - сказал Рейн, взяв у слуги бокал и одним глотком наполовину осушив его. - Я не англичанин. Мне плевать на вашу войну, притесняйте всех, кого хотите. - Он взглянул на вино, словно оценивая его прозрачность. - Мои корабли перевозят чай, кофе, сахар, но не войска. И никогда не будут.
- Чего еще ожидать от Монтгомери! - раздался голос. Капитан слегка повернул голову и насмешливо посмотрел на подходившего к ним стройного офицера.
- Мы знакомы?
- Это мой адъютант майор Уинтерс, - представил молодого человека Дентон. - Мой самый верный офицер.
Рейн поклонился, майор не дал себе труда ответить.
- Он заботится только о своем кармане, - сказал Уинтерс.
- Вы слишком много себе позволяете, майор.
- Неужели? Когда же вы купите себе чин и поступите на службу, ваша светлость? - холодно произнес Уинтерс.
- Когда его признают наследником и следующим графом, - отрезал Кристиан.
- Я не являюсь ни наследником, ни единственным сыном. У Рэнсома Монтгомери несколько детей, - вежливо ответил Рейн, хотя ни от кого не укрылась резкость его тона.
- Значит, незаконнорожденный лорд пошел по стопам своего отца, Грэнвила, - презрительно фыркнул майор.
Пустой хрустальный бокал, который Рейн держал в руке, превратился в сверкающие осколки.
Гости охнули и испуганно попятились.
Не сводя с Уинтерса ледяного взгляда, капитан молча стряхнул на пол остатки стекла. Он готов стерпеть, когда оскорбляют его, только не Рэна и Аврору, хотя он не станет защищать их здесь. Если Уинтерс осмелился произнести такое, значит, у него есть защита, однако расплата не заставит себя ждать, и тогда уже ничто не сможет его защитить.
- Рэнс Монтгомери женат на славянской царице, так, Рейн? - нарушил повисшую тишину Кристиан.
- Да.
- Я слышал, она ведьма, - не унимался майор. - Занимается черной магией.
- Не всему можно верить, майор. - Рейн небрежно отряхнул руки. - Ходят слухи, что я приношу в жертву девственниц в канун полнолуния, ем сердца врагов и перережу горло любому, кто плохо отзывается о моей семье. Уверяю вас, что первое утверждение неправда.
Он поклонился, прижав ладонь к сердцу, и отошел. Уинтерс глядел ему вслед, и Кристиан заметил, как у него судорожно дернулся кадык.
- Только попробуйте еще раз затронуть эту тему, майор, и можете лишиться должности, - заявил Кристиан.
Тот вытянулся, медали и ленты блеснули, отражая пламя свечей.
- Он слишком много себе позволяет, даже осмеливается появляться здесь. Человек низкого происхождения…
- Я лично пригласил его, майор, - произнес Дентон.
- И мы хотим, чтобы он был нашим союзником или по меньшей мере соблюдал нейтралитет, - сказал Кристиан, не давая майору ответить. - Этот человек сможет, если захочет, доставлять груз в колонии, минуя блокаду, а мы не в состоянии ему помешать. Да, майор, лучше вам быть милым с Рейном Монтгомери. Мы нуждаемся в нем. - Он повернулся к сэру Этвелу: - Не распускайте своих любимцев, генерал.
Дентон презрительно взглянул на графа.
- Он ублюдок и сын ублюдка. Неблагонадежный мерзавец, которого заботят только развлечения и набитый кошелек.
- А эти кто? - Чендлер кивнул головой в сторону гостей. - Может, все в Англии переплавляют чайные ложки на пули и режут занавески, чтобы сшить мундир? Или вы предпочитаете, чтобы нас всех построили в шеренгу и расстреляли за войну, которая слишком дорого стоит английской казне?
- Это подстрекательство к бунту, ваша светлость. Чендлер восхитился, что генерал сохранил достаточно уважительный тон.
- Я передаю вам то, чего вы не желаете слышать, хотя об этом говорят у вас под носом. Один человек, защищающий свой дом и свое право распоряжаться в нем, сильнее тысячи, которые защищают декларацию короля.
- Мы заставим колонистов подчиниться! - воскликнул Дентон, побагровев от ярости.
Чендлер небрежно пожал плечами.
- Я предпочел бы видеть страну уцелевшей, сэр. И как могут колонисты потерпеть поражение, если армией командует Хоу? И сколько британских солдат должно погибнуть, чтобы сохранить для Англии эту дикую, непригодную для жизни землю?
- Нисколько, если бы не шпион колонистов. - Генерал кивком предложил ему отойти в укромное место, где их не могли подслушать. - Он расстроил атаку, которая готовилась много недель! - Уинтерс последовал было за ними, но генерал шикнул на него. - Меня просто бросили в этой пустынной стране, я чуть не замерз, а тем временем проклятый табачный плантатор из Виргинии собрал девять сотен солдат…
Проклятие, он приехал с графом. Микаэла поняла, что этот мерзавец знал, что их не выгонят из владений его светлости. Но как морской капитан мог познакомиться с лордом Стенхоупом, удивилась она, в очередной раз наступив Дункану на ногу.
- Микаэла, раньше ты не портила блеска моих сапог. Чем ты расстроена?
- Наверное, устала, - смутилась девушка.
- Ты не умеешь лгать. И никогда не умела. "Если бы он только знал", - подумала Микаэла.