Сама мысль о том, что Торнклиф мог подготовить убийство брата, была возмутительна! Элли не могла этому поверить. И не станет верить. Но тем не менее она провела беспокойную ночь в напрасных попытках уснуть, которые закончились на рассвете крепким сном без всяких сновидений.
Проснувшись, она сразу поняла, что проспала дольше, чем обычно. В доме было тихо, слишком тихо, ибо мальчики обычно просыпались на рассвете. Не было слышно даже Мег, хотя, заглянув в комнату тети Элис, Элли обнаружила ее прижавшейся к матери, которая ей что-то читала.
- А где мальчики? - спросила Элли.
Тетя Элис подняла голову.
- Гуляют, я полагаю. Перси сказал мне, куда они пойдут, пока мы ждали завтрака. Ну а я попросила их не будить тебя.
Неужели мальчики одни ушли в лес? Конечно, нет. Это на них не похоже - отправиться куда-то, не позавтракав. Однако смутное чувство опасности подтолкнуло ее к окну в своей комнате, которое выходило в сторону леса. Элли распахнула раму и услышала угрожающие звуки, которые, как она безошибочно догадалась, издавал его милость.
О нет! Каменный сарай. Элли сразу же увидела застывших на месте преступления, у дверей сарая, мальчиков и шагавшего к ним лорда. Черт возьми, как это скверно.
Набросив накидку поверх халата и застегнув его, Элли сунула ноги в свои полусапожки и, как на крыльях, слетела вниз по лестнице и побежала по дорожке к стоявшему невдалеке приземистому строению. Приближаясь к толпе, собравшейся у сарая, она увидела на двери замок, из которого торчало что-то похожее на кусок проволоки. Они пытались взломать замок? Да он убьет их!
Лорд Торнклиф схватил Перси и Чарли за шиворот и приподнял их. Поскольку Тим стоял в стороне, он накинулся на всех.
- Вы что, глупые дети, никогда никого не слушаетесь? Я сказал, не подходите к нему, и я не шутил. Видит Бог, выпорю вас всех за это, выпорю розгами…
- Милорд, пожалуйста! - крикнула она и бросилась вперед.
Когда он посмотрел на нее горящими от гнева глазами, Элли сразу же остановилась, вспомнив выражение ужаса на его лице, когда он объяснял ей, почему дети должны держаться подальше от сарая. Что еще он сказал? Сказал, что в шахте слишком многие имели бы доступ к опасны веществам.
Как его брат?
О Боже, так вот почему мысль о том, что кто-то находится рядом со взрывчаткой, выводила его из себя. И вероятно, поэтому он ищет, экспериментируя, способы снизить риск от применения взрывчатых веществ. А она и дети мешали ему уже одним своим присутствием.
Как она могла осуждать его за то, что он сердился на детей? Ведь он старался их уберечь!
- Я должен наказать их, - с сожалением сказал Мартин, пристально глядя на нее.
Элли сглотнула.
- Да, вы правы.
Мартин посмотрел на нее.
- Что? - завопил Перси, извиваясь в руках барона. - Элли, ты же не позволишь ему выпороть нас!
Не спуская взгляда с Перси, она сложила на груди руки. Тетя Элис не обрадуется этому, но она же не захочет, чтобы ее мальчиков при взрыве разорвало на части.
- Он предупредил, чтобы вы не подходили к сараю: яснее и не скажешь, - а вы не обратили внимания на его предупреждение.
- Я вам говорил: надо подождать! - крикнул старшим мальчикам Тим. - Я говорил вам, что он еще не вышел из дома.
Лицо лорда Торнклифа покрылось красными пятнами.
- Ты думал спрятаться от меня, да? - встряхнул он Перси. - Дурачки! Слава Богу, мне понадобилось кое-что взять отсюда. Придет день, когда вы будете этому рады, как и розгам, которыми я собираюсь…
- Пожалуйста, сэр, не надо! - заплакал, извиваясь, Чарли. У него хватило ума понять, что у них есть шанс поторговаться, поскольку Элли была не на их стороне.
- Мы клянемся, что это последний раз; больше никогда не подойдем к вашему сараю.
- Уж это точно, черт побери! - прорычал барон и встряхнул их обоих.
- Пожалуйста, розгами не надо, - присоединился к нему Перси. - Мы больше не будем, клянемся!
- И вы думаете, я вам поверю? - мрачно сказал он.
Элли не могла не заметить, что до сих пор он только ругал их.
- Жизнью клянемся! - сказал Перси. - Скажи ему, Элли.
Хорошо, что нашелся кто-то, кто внушал мальчикам страх божий.
- Сказать ему что? Я сама не уверена, что вам можно доверять.
- Элли! - Тим, ясно сознавая свое предательство, разразился бурным потоком слез.
- Мы только… сделали это, потому что вы… не позволили нам играть в "горящего дракона".
- Так ты говоришь, это я виновата? - возмутилась она.
- Заткнись, Тим! - крикнул ему Перси. - От тебя никакого толка!
Но Тим уже завелся.
- Ту-ут так скучно, - между рыданиями жаловался он. - Наши игрушки остались дома, а мама… все время устает, а ты…
- Ради Бога, - проворчал лорд Торнклиф, опуская обоих мальчиков на землю, - перестаньте обвинять в этом вашу кузину. Она с ног сбилась, стараясь справиться с вами.
Элли удивленно посмотрела на него:
- Как вы узнали?
- У меня же есть глаза, не правда ли? Кроме того, когда я вернулся, Хаггетт рассказал мне все, что вы… - Барон, слегка покраснев, пробормотал ругательство, затем снова сердито посмотрел на мальчиков: - Ладно, я не стану вас пороть, но вы все утро будете чистить горшки на кухне. Ясно?
Мальчики дружно закивали.
- После этого вы должны дать обещание, что все остальное время проведете с Элли. Иначе…
- Мы обещаем! Мы обещаем! - закричал Перси.
Элли чуть не задохнулась. Барон не только смягчил свое отношение к мальчикам, но и защитил ее. Он даже назвал ее по имени. Сделал ли он это сознательно? И вообще, что это значило?
Взглянув на все еще шмыгающего носом Тима, Мартин вздохнул.
- И если вы сдержите свое обещание и будете сегодня хорошо себя вести, - он слегка задумался, - тогда мы вечером будем играть в "горящего дракона".
Мальчики, потрясенные, смотрели на него, затем раздался радостный вопль.
- "Горящий дракон"! - кричали они, приплясывая вокруг него. - Сегодня "горящий дракон"!
- Только если будете вести себя хорошо! - крикнул он, перекрывая шум. Когда они притихли, он, понизив голос, сказал: - Потому что, если снова застану вас у сарая, я высеку вас до полусмерти. Понятно?
- Да, сэр! - дружно закричали они.
- Теперь идите завтракать. А я пока схожу к повару и расскажу ему о ваших обязанностях.
Дети побежали в дом, но Элли не двинулась с места. Она стояла и смотрела, как лорд Торнклиф отпер замок, проверяя, не сломан ли он, и затем ступил в сарай. Она вошла следом за ним.
Поправив очки, Элли быстрым взглядом окинула это таинственное место, вызывавшее столько беспокойства. У одной стены стояли бочонки, а у другой - длинный верстак, как раз под большим застекленным окном, вставленным в крышу. Очевидно, это было сделано специально, чтобы солнце освещало половину сарая, ибо в каменных стенах окон не было. Разнообразные ящики и коробки валялись на полу. Пахло дымом, серой и углем.
- Что вам нужно? - резко спросил Мартин, недовольный ее осмотром. - Вам не следует здесь находиться. Вы можете пострадать.
Беспокойство в его голосе тронуло Элли.
- В отличие от моих кузенов мне неинтересно рыться в вашей взрывчатке. - Он промолчал, и она добавила: - И еще я хотела поблагодарить вас. Мальчишки не заслужили вашей снисходительности, но я все равно признательна вам, милорд.
- Мартин, - проворчал он, заглядывая в ящик шкафа. Она придвинулась к нему.
- Что?
- Мое имя - Мартин. Вы могли бы называть меня так. - Вынув перочинный ножик, он положил его в карман. - Ненавижу это дурацкое "милорд". Кажется, будто Руперт по-прежнему лорд Торнклиф. Титул подходил ему больше, чем мне.
У Элли разрывалось сердце. Как могло общество думать, что он способен убить брата ради титула?
- Все хорошо. И спасибо тебе… Мартин.
Он замер, затаив дыхание.
- Знаешь, а я выпорю твоих кузенов, если они не будут хорошо себя вести, - сказал он, словно оправдываясь.
- Я знаю.
- Если бы ты вовремя не вышла, я бы уже положил их себе на колено.
- Не сомневаюсь.
- Потому что им здесь нечего делать…
Элли рассмеялась.
Он повернулся к ней:
- А что, черт возьми тут смешного?
- У тебя уже больше нет необходимости ворчать - они ушли. В отличие от мальчишек я совершенно уверена в твоей способности изображать из себя свирепого Черного Барона, как только это потребуется для их защиты.
Мартин словно впервые заметил ее распущенные волосы и застегнутую накидку, под которой скрывалась "неприличная" часть ее одежды. Он так внимательно и долго рассматривал ее, что у нее по спине побежали мурашки.
- Ты обвиняешь меня в притворстве, Элли?
Ее имя, произнесенное таким интимным тоном, взволновало девушку.
- Я обвиняю тебя в том, что ты проявляешь более дурной характер, чем твой собственный.
Неожиданно на его лицо легла тень.
- Ты ничего не знаешь о моем истинном нраве.
- Так случилось, что знаю. - Наступило время ему узнать, что не все против него. - И что бы там ни говорили, я не верю, что ты убил своего брата.
Глава 6
"Дорогой кузен!
Да, да. Вы, без сомнения, вызываете у меня интерес. Может быть, мне следовало бы догадаться, кто вы, а вы бы сказали мне, насколько я далека от истины. Может быть, вы родом из Гессена и обожаете лимонный пирог? Стареющий шпион из министерства иностранных дел? Или даже женщина? Нет, я знаю, что вы не женщина. Женщина не может быть такой высокомерной, как вы.
Ваша "родственница"
Шарлотта".
Мартин не сводил с нее глаз. Неужели она сказала то, что он думал? Да, поэтому она таким пристальным взглядом следила за ним. Она слышала сплетни, и теперь хотела выяснить, правдивы ли они.
Мартин тяжело вздохнул. Последние несколько дней были мучительны, он наслаждался теплом ее невинных улыбок, предаваясь безумным мечтам, как это все выглядело бы, если бы Элли была его женой, заботившейся о его детях. Три ночи он воображал, как она в его постели ласкает его, прижимаясь бедрами, так, как может ласкать только женщина. Ему было невыносимо видеть, как изменилось выражение ее лица, когда она поняла, что он действительно виновен в смерти Руперта. Мартин направился к двери.
- Поскольку ты, очевидно, узнала истинную причину, по которой меня называют Черным Бароном, то нам больше не о чем говорить, не так ли?
Элли схватила его за руку, когда Мартин попытался пройти мимо нее:
- А я бы хотела услышать твое объяснение, ибо то, что я узнала от своей тети, было лишь сплетнями.
Мартин застыл на месте, не глядя на нее, боясь увидеть то, что было в ее глазах.
- Я удивлен, что она не приказала тебе увезти ее отсюда. И тем более удивлен, что и ты не потребовала того же.
- Не говори глупости. Мы знаем, чего стоят глупые сплетни. Как говорил Шекспир, "слухи - это трубка, в которой тлеют подозрения, ревность, догадки".
Мартин усмехнулся, слушая, как она свободно цитирует Шекспира, в то время как он ожидает, что она сбежит.
- Ты даже не представляешь, как это верно.
- Конечно, не представляю. Вот ты и объяснишь мне это.
Мартин взглянул на нее. Осмелится ли он? Элли в ожидании смотрела ему в глаза. В этих глазах, немного затуманенных очками, он не увидел осуждения, но это мало что значило. Она будет презирать его. Только Бог знал, как он презирал себя.
Он подошел к верстаку.
- Тебе лучше уйти. Мне надо спрятать некоторые химикаты, на случай если твои кузены попытаются снова забраться сюда. Самые опасные я спрятал несколько дней назад, но вчера мне понадобилось вынуть несколько пузырьков…
- Мартин, - решительно сказала она, перебивая лихорадочный поток его слов. - Может быть, тебе будет легче, если ты с кем-нибудь поговоришь. Расскажи, что в самом деле произошло. Обещаю, судить тебя не буду.
Дьявол ее побери за эти слова. Кто-то будет слушать и не осуждать. Нет, не кто-то… она. Слуги не осуждали его, как и местные горожане, и только люди ее положения считали его виновным.
Эта мысль помогла ему посмотреть ей в лицо:
- Это не секрет, - сказал Мартин. - Шахтеры видели, как это случилось. Хаггетт все знает. Если кто-то действительно хотел бы знать, они бы узнали. И все же ты оказалась первой из общества, кто задал мне прямой вопрос. Большинство предпочитает придумывать страшные истории, а не заниматься скучными поисками правды.
- Тебя не так уж легко спросить, - заметила она. Он замолчал, эти слова охладили его.
- Полагаю, что это так. - Мартин прислонился к столу, скрестив на груди руки.
- Но раз уж я убедила сделать это, ты мог бы по крайней мере ответить на вопрос, - настойчиво сказала она, подходя к нему.
На минуту шелковые пряди волос, достававших до ее бедер, игриво взволновались и привлекли его внимание. Мартин не мог поверить, что Элли ходит с распущенными волосами. Неужели она только что с постели? От одной этой мысли он напрягся, воображая, как ее роскошное тело раскинулось на блестящих, черных как уголь локонах. А на ее губах играет улыбка, манящая и соблазняющая его…
"Идиот, опять ты позволяешь своему воображению далеко завлечь себя! Она не могла прийти сюда прямо с постели - светские дамы так не поступают. Кроме этого, на ногах были сапожки и накидка аккуратно застегнута. В таком виде леди не встают с постели. Вероятно, Элли одевалась, когда услышала голоса его и мальчиков, и ей уже было не до прически".
- Скажи мне хотя бы, как такой джентльмен, как ты, дошел до экспериментов со взрывчатыми веществами, - настаивала она. - Это из-за смерти брата?
Мартин оторвался от своих фантазий.
- Нет. Это началось намного раньше. - Она от него не отступится, ведь так? И может быть, даже лучше, если она все узнает. Если она отвергнет его, он избавится от искушения впустить ее в свою жизнь. Его полную опасности нелегкую жизнь, в которой женщине нет места. Вздохнув, Мартин заговорил:
- Меня всегда интересовала химия, поэтому, когда я был еще мальчишкой, отец брал меня с собой, когда ехал консультировать управляющего шахтой. Однажды мы приехали на шахту как раз тогда, когда там произошел сильный взрыв. Мне тогда было десять. Я видел то, что не приснится в самых кошмарных снах: одного шахтера с оторванной рукой, другого без… - Мартин спохватился, заметив, как Элли побледнела. - Я был потрясен. И когда отец предложил мне выбор, обычный для второго сына: поступить на службу, пойти в армию или флот, или стать священником, - я сказал, что хотел бы заняться наукой. Я читал все, что мог достать, о горном деле. Взрывы на шахтах считались неизбежным злом, но я знал, что добычу угля можно сделать безопаснее. Надо только знать как, мне требовались знания. К моему удивлению, отец согласился, позволив мне заниматься тем, что меня интересовало.
- А он не думал, что это занятие не для джентльменов?
- Нет, он понимал меня. Он сам видел множество несчастных случаев, поэтому учил Руперта управлять имением, а мне разрешил поступить в Эдинбургский университет. Вернувшись домой, я работал над совершенствованием оборудования шахт. И мы первые применили лампы безопасности Дейва.
- Твой отец, должно быть, гордился тобой, - тихо заметила Элли.
Он гордился, но только потому, что умер раньше, чем увидел, что стало с его сыновьями.
- После смерти отца мы с Рупертом по-прежнему занимались каждый своим делом. Будучи владельцем шахты по праву наследования, он давал мне полную свободу проводить эксперименты по усовершенствованию оборудования. Между нами все было прекрасно.
Его голос звучал все напряженнее.
- Пока на Рождество он не погиб.
Мартин хорошо помнил запах зелени и жареного гуся, взрывы смеха, и рождественские песенки, и полный дом гостей.
- Руперт пригласил на праздники несколько человек гостей. От него гости узнали, что я провожу опыты с новым, менее взрывоопасным веществом, они попросили разрешения посмотреть. Руперт разрешил, но я отказался что-либо показывать им. Я объяснил, что это слишком опасно.
Глядя куда-то мимо Элли, Мартин будто снова видел перед собой лицо обиженного Руперта.
- Мы поспорили, и я ушел, сказав ему, что, если он приведет кого-нибудь туда, я вышвырну их вон. Чего я, конечно, не имел никакого права делать.
- И поэтому он пошел туда, чтобы подтвердить свои права?
- Некоторым образом. Руперт решил, что я унизил его перед его гостями. Он явился на шахту пьяным, но, к счастью, в одиночестве, и попытался сам произвести взрыв, продолжая повторять, что именно он владелец шахты и не хуже меня знает, как это делается.
Оттолкнув стол, Мартин заходил по комнате.
- Руперт разозлил меня, и я сказал ему, мол, пусть он делает все, что хочет, затем ушел. Рабочие не знали, как им быть. Руперт же был хозяином. Когда он приказал им произвести взрыв, они так и сделали. Но черный порох погас, не достигнув взрывчатого вещества, что иногда случается. Руперт снова хотел поджечь его, несмотря на то что ему кричали: этого нельзя делать, не убедившись, что порох полностью погашен.
Мартин содрогнулся.
- Порох не погас. - Если бы только Руперт их послушал, если бы только Мартин не ушел.
"Если бы только… если бы только… если бы только…" Эти слова мучили его по ночам. Взрыв произошел в ту самую минуту, когда Руперт стоял совсем рядом. Он погиб мгновенно.
От наступившей тишины Мартин похолодел. Он боялся взглянуть на Элли, уверенный, что она в ужасе. Да и как тут не ужаснуться? Мартин погубил родного брата. Он в гневе покинул его, и результат оказался ужасен.
Но Элли думала совсем о другом - рассказанное Мартином было трагедией, такой тяжелой и страшной, что она не знала, как облегчить его боль.
- Мне так жаль, - прошептала она. Мартин перестал ходить по комнате, но молчал, и Элли продолжила: - Наверное, это было так тяжело для тебя.
- Не так уж тяжело, как сказали бы некоторые, имея в виду, что я получил после его смерти. - В его короткой фразе звучало признание вины.
- У того, кто так говорит, нет сердца, - прошептала Элли, а у нее самой разрывалось сердце от боли за него.
Мартин перевел дыхание.
- И ты не обвиняешь меня в том, что произошло? - удивился он, по-прежнему не глядя на нее.
- Конечно, нет. Почему я должна обвинять?
- Потому что я отвечал за это, черт возьми! - Мартин повернулся к ней. - Я не собирался убивать его, но вел себя так, как будто приставил пистолет к его голове.
- Глупости! - Элли подбежала к нему, стоявшему, прямо и неподвижно, как стоят оловянные солдатики с тяжелой ношей, тяжелее металла. - Прости меня, что я плохо отзываюсь о мертвом, но твой брат сам виновник своей смерти.
Мартин отрицательно затряс головой.