Мартин садился на лошадь, стараясь поскорее забыть близкое к истине описание Хаггеттом его жизни. Его "слепая одержимость" имела достойную цель. Если его эксперименты окажутся удачными, он спасет сотни жизней.
И разрушит свою собственную.
Поворачивая на дорогу к городу, он мрачно усмехнулся. Все было хорошо, пока эти люди не нашли убежище в его доме. Пока Элли…
Ее сияющее от радости лицо возникло перед ним. Видит Бог, как бы ему хотелось никогда не видеть их на этой дороге. Раньше он жил в благословенной отрешенности от мира, которая ничего не позволяла ему, кроме работы.
Неужели, узнав ее, он больше никогда не сможет так жить?
Все утро Элли кипела от ярости. Мартин и его воображаемая высокомерная светская дама - надо же придумать такое. Он совсем не знал ее.
Но по мере того как утро перетекало вдень, даже поиски вместе с мальчиками рождественского полена не избавляли ее от мыслей.
"Признайся, Элли. Ты будешь скучать по балам и танцам. И тебе захочется поехать за покупками. И как же посещение школы в Лондоне или визит к Люси? Неужели ты откажешься от всего этого?"
Ей не придется отказываться от этого, если он просто всем расскажет, что на самом деле произошло с братом Мартина. Он всего лишь упрямый. И гордый.
И реалист. Слухи отражаются на жизни. Возможно, грязные сплетни забудутся, когда он женится, но могут и возрасти. А эти сплетни распространятся и на нее, как он уверяет.
Ее это не пугало! Пока они с Мартином вместе, это не имеет значения. Перешагнув через гнилой обрубок. Элли задумалась. Это неправильно. Мартин - хороший человек. Он заслуживает верных друзей и приятное общество, и еще жену, которая любит его.
Любит его?
Когда истина ударила ее подобно полену, слезы подступили к глазам, и Элли плохо видела, куда идет. Только посмотрите, что он с ней сделал - заставил влюбиться! И это было так несправедливо.
Но она не могла ничего изменить. Да и кто бы не влюбился в мужчину, который тратит время на то, чтобы улучшить условия работы в своей шахте? Его не беспокоили грязные сплетни, пока он занимался своими экспериментами. Мартин готов на все ради того, чтобы люди вокруг него были в безопасности. Он даже в конце концов заставил и ее выйти из сарая, так как считал, что там слишком опасно…
О-ох. Была ли это истинная причина его отказа жениться на ней? Из-за страха? Или опасения, что то, что случилось с его братом, может случиться и с ней?
На одну минуту Элли остановилась на этой версии, ибо она заглушала боль в ее сердце. Но как бы ей ни хотелось в это верить, в ней не было смысла. Почему Мартин должен беспокоиться о ее безопасности? Она же не станет расхаживать возле шахты. И вполне способна держаться оттуда подальше, если бы он попросил. Смешно думать, будто он ради этого отказывается от своего счастья.
Скорее всего она не так уж нужна ему, чтобы вносить какие-либо изменения в свою жизнь.
Элли чуть не задохнулась. Ведь она некрасива. Мартин хочет ее, но, с другой стороны, множество мужчин желали женщин, но не хотели жениться на них. Здесь долгое время не бывало женщин, поэтому Мартину возможно просто понадобилась женщина. И это не означало, что он хочет провести с нею всю свою жизнь.
Смахнув слезы, Элли поспешила вслед за мальчиками и лакеями, направлявшимися по другой тропинке в лес. Они занимались поисками настоящего рождественского полена уже два часа, отвергая каждый неинтересный кусок дерева, который она предлагала. Почему эти особи мужского пола всегда такие капризные и делают все, чтобы отравить женщине жизнь?
Ну, с нее довольно. Она недостаточно хороша для его милости? Прекрасно. Теперь она будет с ним любезна и холодна.
Но в этот вечер, когда они пообедали, она уже засомневалась, что сможет. Мартин продолжал смотреть на нее со странным выражением тоски, и это еще больше сбивало ее с толку. Хотел он ее или не хотел? Какие еще тайны, способные объяснить причину его нежелания жениться, скрывались за этим странным загадочным взглядом?
- А когда мы будем играть в горящего дракона? - спросил Перси после десерта.
Мартин неслышно выругался.
- А я надеялся, что вы о нем забыли.
- Нечего и думать, - сухо сказала Элли. Ее кузены никогда не забывали обещаний, даже данных им по принуждению.
- Хорошо, - сказал Мартин. - Я это устрою.
- А я пойду уложу Мег. Она еще мала для таких развлечений. - Элли взглянула на девочку, клевавшую носом. - К тому же уже поздно.
Подхватив на руки свою маленькую кузину, она направилась к лестнице.
- Но ты вернешься, правда, Элли? - спросил Тим.
- Да, - присоединился к нему тихий голос Мартина. - Обязательно приходи.
Эти слова возбудили в ней приятное волнение. Но когда она бросила на него удивленный взгляд, он добавил:
- Ты же не думаешь, что я в одиночку справлюсь с этими молодцами без твоей помощи.
Элли замерла, ей захотелось сказать, что он здесь хозяин, но горящий серебристый блеск его глаз заставил сдержаться.
- Дай мне несколько минут.
Когда Элли вернулась, все было готово. На почетном месте посередине стола стояла неглубокая чаша, полная бренди, и по всему столу были рассыпаны изюмины, собрать которые требовалось мужество независимо от того, горел там огонь или нет.
Когда она подошла, Мартин устанавливал правила:
- Не кидать изюмом в других игроков. Хаггетт будет считать, сколько штук собрал каждый из вас, и вы должны признать верность его счета. Снимите сюртуки и засучите рукава. Я не хочу, чтобы у кого-нибудь из вас обгорели манжеты.
- А как же я? - спросила она. - У меня такие узкие рукава, их не завернешь.
У него от волнения исказилось лицо.
- Ты собираешься играть?
- Элли всегда играет, - как само собой разумеющееся сказал Тим. - Прошлый раз она всех обыграла. Это потому, что у нее маленькие пальцы. Она быстрее собирает изюмины.
"Господи, спаси нас". Мартин обреченно посмотрел на нее.
- Я не надеюсь отговорить тебя.
- Даже не думай, - сказала она, но его несомненное беспокойство смягчило ее.
- Хорошо. - Мартин указал на ее рукава. - Заверни их насколько возможно. - Он повернулся к мальчикам. - Если случайно вы что-нибудь подожжете, бросьте эту вещь в одно из ведерок, которые я поставил на каждом углу стола. Но что бы вы ни делали, не лейте воду на бренди - от воды пламя распространится еще дальше.
- Слушайте его внимательно, мальчики, - вставила Элли. - Его милость знает об огне абсолютно все.
Чарли уставился на чашу:
- А где счастливая изюминка?
- А что это? - спросил Мартин.
Элли достала золотую пуговку.
- В Лондоне мы кладем то, что называем "счастливой изюминкой", в чашу. Тот, кто достанет ее, получает право попросить кого-то из играющих выполнить его желание, - Бросив пуговку в бренди, Элли с усмешкой взглянула на Мартина. - И кто бы что ни попросил, его желание должно быть выполнено. Иначе того, кто не выполнил, ждет страшная судьба.
Мартин приподнял бровь.
- Страшная судьба? Тогда я уверен, что она достанется мне.
Хрипловатый тон его голоса волновал ее. Если он думал что она позволит ему выиграть, то его ожидает сюрприз. Черный Барон выиграл у нее больше, чем она могла позволить себе потерять. Настала ее очередь побеждать.
Хаггетт поджег бренди в чаше и погасил свечи, и только зловещее синее пламя играло над чашей.
Мальчики тотчас же запели:
Вот пылающая чаша,
Вот пришла и радость наша
Хватай, дракон! Хватай!Мы народ не жадный,
Мы народ отважный.
Хватай, дракон! Хватай!Синий у тебя язык,
Я к такому не привык.
Хватай, дракон! Хватай!
Они еще не успели закончить последний стих, как Тим сунул пальцы в яркое пламя и выхватил первую изюминку, и игра началась.
Набравшись храбрости, Элли бросилась вперед и выхватила из огня свой приз. Она положила его в рот и перекатывала изюминку языком, чтобы не обжечься, затем пожевала горячую ягоду и потянулась к чаше, собираясь взять еще одну.
С минуту Мартин только наблюдал за ними и качал головой, когда они жаловались на обожженные пальцы и одновременно совали их в огонь. Но тут он начал сам выхватывать изюминки, и делал это с такой аккуратностью, что она не могла с ним сравниться.
- Расскажи еще раз, почему мы это делаем? - проворчал он, бросил в рот посиневшую ягоду и поморщился.
- Потому что это весело! - воскликнула она и рассмеялась, глядя на его недовольное лицо.
Когда Чарли радостно завопил, схватив сразу две изюминки, она заметила, как на губах Мартина промелькнула улыбка.
Она наклонилась, чтобы разглядеть золотую пуговку, что было непростой задачей при слабом свете синего пламени. Она заметила пуговицу одновременно с Перси, который тоже рванулся вперед. Он задел рукой ее голову, ее коса распустилась, и шпильки посыпались прямо в бренди. Ей все же удалось схватить счастливую изюминку, но в огонь попал кончик ее косы.
Едкий запах жженого волоса распространился по комнате. Мартин схватил ее косу и потащил Элли к ближайшему ведерку.
- Я знал, это безрассудство, - ворчал он, несколько раз окуная косу в воду. - "Горящий дракон", надо такое придумать! Вы, люди, не имеете здравого смысла.
- О-о! - воскликнула Элли, не зная, плакать ли ей от боли или смеяться. - Знаешь ли, коса - часть моей головы; перестань так сильно тянуть за нее!
Выпустив из рук ее косу, Мартин сердито смотрел на нее, не обращая внимания на мальчиков, которые продолжили игру, как только увидели, что с ней все в порядке.
- И ради Бога, скажи, зачем тебе понадобилось лезть в огонь?
- Я пыталась достать вот это. - Она с улыбкой показала ему счастливую изюминку. - И это у меня получилось, не правда ли?
- У тебя почти получилось сжечь всю голову! - возразил он с волнением в голосе.
- Но все обошлось, правда? - Элли перекинула через плечо косу и осмотрела кончик. - Он почти не обгорел.
- Это только потому, что ты так туго заплела ее. Это замедлило… - Он замолчал, широко раскрыв глаза. - Да вот оно, Боже мой. Вот оно!
- Что? - спросила она. - Замедлило что?
Однако его мысли были уже далеко. Мартин поспешно погасил пару свечей, затем накрыл чашу блюдом, чтобы загасить синее пламя.
- Подождите! - закричал Перси. - Мы еще не за кончили!
- Нет, закончили, - коротко ответил Мартин. - Мне нужно уйти, и я не оставлю вас здесь одних с чашей горящего бренди.
- Куда вы? - спросил Тим. - Можно мы с вами?
- Ни в коем случае, - прорычал Марти, набрасывая пальто.
- Почти десять часов, сэр, - предупредил Хаггетт. - Сейчас очень опасно ехать на лошади, дороги покрыты льдом…
- Я никуда не поеду. - Мартин направился к двери. - Проследи, чтобы они снова не зажгли бренди, Хаггетт. - Он был уже на полпути к двери, когда вдруг остановился и, повернувшись, подошел к Элли, в изумлении глядевшей на него.
Она не успела догадаться о его намерениях, как Мартин уже схватил ее руку и поцеловал ладонь.
- Спасибо. - Он смотрел на нее горящими глазами так пристально, что у нее порозовели щеки. - Ты даже не знаешь, что сделала.
- Конечно, не знаю, - рассердилась она, но он уже, не слыша ее, снова направился к двери.
Когда он ушел, Перси, покачал головой:
- Странный он тип, правда, Элли?
Она не назвала бы его странным. Скорее страстным.
Ее руку все еще жгло, но не горячими изюминками. Элли смотрела на то место, которое он поцеловал, затем сжала ладонь: ей так хотелось, чтобы поцелуи можно было сохранять. От прикосновения его губ все непристойные чувства, пережитые этим утром, снова нахлынули на нее.
Со сдержанностью и холодностью было покончено.
- А что ты сделаешь со счастливой изюминкой? - спросил Чарли?
Элли разжала ладонь и посмотрела на золотую пуговку.
- Не знаю.
- Ты могла бы попросить Тима не быть таким дураком, - сказал Перси, толкая локтем младшего брата.
- Или попроси Перси поумнеть, - ответил Тим, и сам толкнул брата.
- Перестаньте, вы, оба, - сказала Элли не отрывая глаз от пуговки. - Я сохраню ее, пока не придумаю.
Но что тут придумывать? Только один человек мог исполнить ее желание, и, бесспорно, это не были ее кузены. Ибо она мечтала о ночи страсти с Мартином.
Если она все равно решила не выходить замуж, то какое значение имеет утраченная девственность? Разумеется, это противоречило всем принципам, которые внушала им миссис Харрис. Однако ей казались более привлекательными принципы Николя Шамфора, заключавшиеся в том, что когда мужчина и женщина охвачены непреодолимой страстью, они принадлежат друг другу по законам природы и становятся любовниками по правам провидения, вопреки человеческим условностям и законам.
Конечно, Шамфор был французом. Однако как она могла прожить свою жизнь, не испытав истинной страсти с единственным человеком, которого любила?
Мартин должен выполнить ее желание. И она хотела, чтобы он выполнил его, какими бы ни были последствия.
Глава 8
"Дорогой кузен!
Я не высокомерна, а осторожна. Я понимаю, как мужчина может принять осторожность за высокомерие, но, уверяю вас, женщина - никогда. Вообще женщины намного лучше знают опасности этого мира, чем предполагают мужчины.
Ваша ужасно осторожная родственница
Шарлотта".
Канун Рождества начинался с холодного и ясного утра, но Мартин едва замечал это. Он всю ночь оставался в своем сарае, увлеченно проводя опыты с новым изобретением, - предохранителем, состоявшим из веревки, пропитанной черным порохом. И сейчас проводил третье испытание. С каждым разом результат становился лучше и лучше. Мартин подсчитал, что к середине дня получит образец, который стоило бы для большей надежности испытать в шахте.
Как это он раньше не догадался, что следовало использовать веревку?
Потому что тогда рядом не было Элли: Элли с ее привычкой что-либо заплетать… Элли с ее ободряющими взглядами… Элли, которая одобряла рождественские традиции, вызывающие пожары. Беспечная дурочка. Эти минуты, когда на ней загорелись волосы, стоили ему десяти лет жизни. А она даже не вздрогнула. Только легкомысленно дразнила его, когда искала эту идиотскую пуговицу, как будто не рисковала вспыхнуть вместе с бренди.
Девица явно немного сумасшедшая, как и ее кузены. И чем скорее они все уедут в Шеффилд, тем лучше. Тогда его жизнь станет прежней. Предсказуемой. Спокойной… Одинокой.
Нахмурившись, Мартин склонился над верстаком, нарезая полоски джута, чтобы обмотать ими стержень поверх пороха, который изобрел. Как он так быстро привык к удовольствию сидеть в приятной компании за обеденным столом? К вечерам, проходившим за чтением книг или музицированием? И если мальчишки были плутишками, то маленькая Мег, когда ее что-то расстраивало, так очаровательно совала в рот большой палец, а Элли…
Бог мой, Элли. Когда вернется в Лондон, она, без сомнения, найдет мужа, который не имеет склонности устраивать взрывы, приводящие к несчастным случаям. Это будет респектабельный джентльмен из хорошей семьи, который станет танцевать с ней на балах, и обедать дома, и удаляться на ночь в их супружескую постель.
Перочинный ножик вонзился в его указательный палец.
- Дьявольщина, - проворчал он себе под нос. - Эта проклятая женщина доконает меня.
Ему было невыносимо представлять ее в постели другого мужчины, ненавистна мысль, что другой мужчина будет целовать ее пухлые губы, перебирая пряди волос и касаясь каждого кусочка мягкой теплой плоти.
"На все нужно время. Ты забудешь ее, когда она уедет. Память сотрется, и жизнь войдет в привычную колею".
Тогда почему образ не тускнеет в его воображении, когда он каждое утро продолжает свои эксперименты? Почему, когда Хаггетт позвал его перекусить, он разочаровался, узнав, что Элли и мальчики наверху с миссис Меткаф? И с трудом удержался, чтобы не пойти наверх всего лишь для того, чтобы увидеть ее улыбку.
После полудня Мартин отправился в шахту, взяв с собой три опытных предохранителя. Они сработали блестяще. Несмотря на обнаруженные в ходе испытаний недостатки, шахтеры были поражены результатами, и, Мартин уже не сомневался, что наконец нашел решение, которое так упорно искал.
И все, же, несмотря на поздравления с успехом и празднование кануна Рождества на шахте, появилось желание вернуться в дом. Мартин убеждал себя, что ему хочется лишь отдать ей должное, поскольку именно благодаря ей у него возникла эта идея. А не для того, чтобы увидеть, как улыбка озарит ее лицо, когда она примется хвалить его достижения, и заслужить поцелуй. Конечно же, нет.
И вместо того чтобы выпить с шахтерами, как это было в прошлое Рождество, Мартин ушел рано. Он быстро умылся и около девяти часов подъехал к дому в надежде, что Элл и еще не ушла спать. Она не ушла. Он застал ее сидящей в одиночестве у камина в большом холле. Около камина лежал чудовищный кусок ствола.
- По-видимому, я опоздал на зажигание рождественского полена, - сказал он, подходя к ней.
Элли подняла глаза от книги, которую читала, и на ее губах появилась радостная улыбка.
- Да, и к обеду тоже, хотя думаю, что мистер Хаггетт оставил поднос с едой в твоем кабинете. Он сказал, что там ты обычно и ешь.
- Так и есть. - Мартин неожиданно понял, что после полудня он ничего не ел, а только выпил эля, да и то немного.
Он протянул ей руку.
- Не посидишь ли со мной, пока я поем? Мне надо многое тебе рассказать.
- Конечно. - Взяв его руку, Элли встала, оставив книгу на стуле. Они пошли вместе, и, положив руку ему на локоть, она заметила: - А у тебя усталый вид.
- Устал и проголодался, ночью спал лишь урывками.
- Дети расстроились, что тебя не было, когда праздновали канун Рождества, - стараясь казаться равнодушной, сказала она.
- Только дети? - не сдержался и спросил он.
- Конечно, не только. - Элли с игривой улыбкой посмотрела на него. - Мистер Хаггетт явно был обескуражен твоим отсутствием.
Мартин рассмеялся.
- Этот мерзавец, вероятно, получал огромное удовольствие, бегая с мальчишками и разжигая рождественское полено, пока тут без меня некому было его утихомирить.
Мартин накрыл ладонью ее руку.
- Но я не избегал кого-либо из вас. Я работал над своим новым изобретением.
Они дошли до кабинета, где его ждал поднос с хлебом, холодной ветчиной и сыром. Элли села напротив него, и он между глотками начал рассказывать о безопасном предохранителе. Радостное возбуждение еще не покинуло его и, должно быть, передалось Элли. Ибо она оживилась, как и он, даже если не поняла и половины из его рассказа о разных типах химикатов и правильном использовании джута.
До этой минуты Мартин даже не сознавал, как жаждал с кем-нибудь поделиться своим успехом. Ему казалось, что Элли радуется вместе с ним. Даже его отец этого не делал, и Мартин был глубоко тронут.
Отодвинув поднос, Мартин склонился над столом.
- И знаешь, все это благодаря тебе, потому что на эту идею навела меня твоя коса.