Заиграла музыка – знакомая мелодия, от которой у Стар побежали по спине мурашки. Она прослушала несколько тактов, а затем с головой погрузилась в музыку. Все движения казались естественными – прыжки, повороты, растяжки, падение на колени…
Она танцевала на одном дыхании, прикрыв глаза, чувствуя музыку, пульсирующий ритм и всепоглощающую жизнь, бившуюся в ней.
Какие бы проблемы ни ждали девушку за пределами сцены, танец по-прежнему остался единственной неизменяемой величиной. Он никогда не подводил ее – в отличие от мужчин.
– Мисс?
Стар, вздрогнув, распахнула глаза и обнаружила, что над ней нависает кондуктор. Показав билет, девушка бросила быстрый взгляд в окно – ей нужно выходить.
Чем быстрее она соберет свои вещи и вернется в "Болеро", тем быстрее сможет немного расслабиться. Ей сейчас нужна теплая ванна, кружка горячего шоколада и вечер, проведенный за просмотром "Секса в большом городе". Может, тогда наконец прояснится в голове?
Она поступила правильно. Жизнь снова вошла в свою колею.
Тогда почему она чувствует себя такой несчастной?
* * *
– Получил привет от папы?
Кэллам перестал изучать взглядом содержимое своей чашки с кофе и вместо этого попытался испепелить взглядом телефон, из которого доносился голос Райса.
– Так, молчи, я сам угадаю, – буркнул он. – Папенька позвонил тебе, чтобы воздать мне хвалу.
– Не переживай, мне тоже кое-что перепало, – горько пошутил Райс. – Очевидно, я настоящий позор семьи Картрайт. Ничего не стоящий ублюдок, напрасно прожигающий жизнь. Старик в отличной форме. Что новенького?
Кэллам откинулся на спинку кожаного кресла.
– Он позвонил мне, пока я был на острове Хеймен. По всей видимости, стоило мне взять первый выходной за четырнадцать лет, и компания тут же потеряла многомиллионную сделку.
Райс выругался:
– Правда? Только не говори, что ты воспринял папочкины вопли всерьез.
Отношения со Стар разбились навсегда. Кэллам не мог сосредоточиться на деле, корпорация перенесла серьезные потери за последний квартал, расплачиваясь за прогоревшее слияние.
Всерьез… Он стал настоящим ходячим несчастьем!
– Кэл? Что ты натворил?
Райс замолчал, ожидая ответа.
Хотя они никогда не были особенно близки, сейчас Кэллам ощутил непреодолимое желание поделиться с братом своими проблемами.
– Я облажался.
– С этой сделкой?
– И со всем остальным.
Райс присвистнул:
– Значит, ты развалил и роман с той сексуальной секретаршей?
– Это мягко сказано…
Как бы сильно Кэллам ни пытался сосредоточиться на деле, он не мог стереть из памяти образ Стар – со слезами на глазах, искривившимися губами и исказившимся от боли лицом. Он знал, что оттолкнул ее. Потому что потерпел поражение.
Это воспоминание вгрызалось в душу, отравляя ее и оставляя безудержную боль во внезапно опустевшем сердце. Кэллам не хотел говорить об этом, не хотел признавать, что с каждой секундой, проведенной вдали от Стар, в его душе что-то умирало.
– Милые бранятся?…
Он бы отчитал сейчас Райса, если бы не услышал нотку искреннего беспокойства в голосе брата.
– Все кончено.
– Что случилось?
– Я свалил всю вину на нее. Она отвлекла меня. Из-за нее я взял выходной, и сделка накрылась.
Райс выругался:
– Значит, старикан все-таки тебя достал. Надо было сбежать подальше, взяв пример с меня, а не торчать в этом дерьме.
– Я делаю это не ради него.
Райс вздохнул:
– Я знаю, Кэл. Это ради Арчи. Но сколько еще ты будешь губить собственную жизнь? Ты ведь только и делаешь, что работаешь. Ни с кем не общаешься, не веселишься.
– Знаешь, это сейчас не помогает.
– Я всего лишь говорю правду.
И самое мерзкое – Райс был прав. Той ночью, когда погиб Арчи, Кэллам отвернулся от всего, что приносило ему удовольствие. Забыл о дайвинге, прыжках с парашютом, дельтапланеризме. Никаких вечеринок, свиданий, пьянок.
Он закрылся от жизни физически и эмоционально, а потом его разбудила дерзкая, неистовая танцовщица с длинными ногами и пухлыми губами.
И что он сделал? Оттолкнул любимую женщину!
– Ты любишь ее?
Кэллам встал и начал нервно мерить шагами кабинет, то и дело награждая телефон яростными взглядами.
– Еще бы.
– Тогда начинай пресмыкаться. Забудь о своей высокой моральности. Хватит убеждать себя, что без нее тебе только лучше. Извинись, пока не поздно.
– Тоже мне эксперт!
– Слушай, Ромео, а когда ты в последний раз встречался с женщиной всерьез?
– А ты?
Райс снова рассмеялся. Кэллам криво усмехнулся. Они раньше никогда так не разговаривали. Он был сосредоточен на бизнесе, Райс – на приключениях. Так было много лет.
А потом его осенило.
Пока он впрягался в работу и ничего не видел в жизни, брат успел стать настоящим мужчиной. Который находил время, чтобы позвонить своему брату, редко возвращавшему эту услугу. Который смог дать хороший совет. Который просто выслушал…
Никакие благие намерения не могли вернуть Арчи. Нужно начать налаживать отношения с братом, который пока еще жив и здоров.
– Прости, что я столько лет тебя игнорировал.
Райс помолчал, а потом прокашлялся и заговорил странным хриплым голосом:
– Никогда не слышал, чтобы ты говорил так эмоционально. Похоже, разбитое сердце плохо на тебе сказывается.
– Заткнись и выслушай меня…
– Да ладно, я и так все понял. Мы оба тяжело перенесли гибель Арчи. Каждый нашел свой способ справиться с потерей…
– Дело не только в этом…
– У тебя было предостаточно времени, чтобы стать для меня мудрым старшим братом. Кто знает, может, однажды я вернусь в Мельбурн и мы с тобой посидим в каком-нибудь баре за парой бутылок пива? А сейчас тебе нужно возвращать свою жизнь в нормальное русло. Я лично знаю, чего хочу. А ты?
Кэллам знал.
Стар стянула с себя трико и бросила его рядом с туфлями для степа, когда зазвонил мобильный телефон.
Возненавидев себя за то, с какой надеждой заколотилось сердце, она, к своему разочарованию, обнаружила на экране номер Кит.
Господи, какая мазохистка захочет побеседовать с парнем, который, не дрогнув, прогнал ее из своей жизни?
Плюхнувшись на хромоногий диван, Стар поерзала, пытаясь отыскать местечко поудобнее, без торчащих пружин или подозрительных провалов. Эта квартира, конечно, здорово ее выручила, но оказалась не слишком удобной.
– Привет, Китти-Кэт. Давненько я тебя не слышала.
– Совсем спятила? Я же звонила вчера!
Окинув взглядом крошечную квартиру (это слово было настоящим комплиментом), Стар отметила потертые, расшатанные стулья, полы, испещренные царапинами, единственное окно, в которое жутко дуло. Никакого уюта. Словно прошло несколько лет с последнего звонка подруги…
Новая работа оказалась великолепна, но вот жилье оставляло желать лучшего. Каждый раз, закрывая глаза, Стар вспоминала роскошный коттедж с ярко-желтыми стенами, золотистым полом, удобными мягкими диванчиками. Стар очень жалела, что не может собрать вещи, вызвать такси и вернуться в Торак.
– Как работа?
Мельком взглянув на рекламку нового сезона мюзикла "Чикаго", Стар в очередной раз убедилась, что дела идут отлично, но…
– Все здорово. Много талантливых людей.
– И как обычно, большинство – редкостные стервы?
– Еще бы!
– Все будет в порядке. Ты и не таких ставила на место. – За этим утверждением последовал характерный хруст разламываемой плитки шоколада и громкое чавканье. – Кстати, о местах. Твой приятель не звонил?
– С чего бы?
Прошло два дня с тех пор, как она освободила коттедж и переехала сюда. Сорок восемь долгих, мучительных часов, на протяжении которых Стар то и дело хваталась за телефон, надеясь обнаружить сообщение или пропущенный вызов. Она гадала, что Кэллам делает сейчас, больше всего на свете желая, чтобы он приехал к ней и сказал, что совершил ужасную ошибку.
Какая нелепость! Даже если это произойдет, она подробно объяснит, куда можно засунуть свои извинения. Но вот чего Стар не ожидала, так это того, что будет так скучать.
– Так даже лучше.
Неженственное фырканье, последовавшее за этим высказыванием, заставило Стар слегка отодвинуть телефон от уха.
– Лучше для кого? Тебе этот парень замечательно подходил. После слизняка Сержио…
– Слушай, а мы можем не упоминать это имя? А то меня начинает тошнить.
– Знаешь, ты ведь таким счастливым голосом рассказывала о своих делах… Не верю, что секрет заключался в скучной офисной работе. Наверняка ты торчала со своим боссом по двадцать четыре часа в сутки, а значит, успела освоить новые танцевальные позиции…
– Я могу хоть слово вставить?
– Если повезет.
Смех Кит несколько согрел Стар – как всегда. Подруга была одной из немногих, кому Стар доверяла. Так почему бы не признаться во всем? Зачем держать в себе боль сейчас, если обо всех проблемах с Сержио она рассказала как на духу?
В глубине души Стар знала ответ.
Как можно было озвучить хотя бы часть своих чувств, передать глубину любви, когда даже самой себе она не хотела признаваться в ее существовании?
– Так что между вами все-таки произошло?
С чего бы начать?… С того, что с самого первого дня Стар с трудом удавалось сдерживать желание прикоснуться к нему? Или с того, что она влюбилась в Кэллама так быстро, что до сих пор не могла в это поверить? Или с того, что ей потребуется вся оставшаяся жизнь, чтобы залечить эту рану?
Нет, только не это!
Придется импровизировать.
– Видишь ли, мне нужно пространство. Я нашла хорошую работу и съехала. Слишком уютно было работать и жить вместе.
– Не вешай лапшу мне на уши! Ты всегда мечтала об уюте.
Стар напряглась, уловив невысказанный намек: "О безопасном месте, в котором ты будешь чувствовать себя защищенной".
Да, она мечтала об этом. Поэтому так долго оставалась рядом с Сержио. Однако Кэллам оказался не тем мужчиной, которым она его считала. Он не смог дать Стар желаемого, и мысли о нем по-прежнему причиняли острую боль.
– Ты ведь знаешь, что та работа была только временной.
– А господин директор? Он тоже был временным? Или я могу назвать его побочным эффектом разбившихся надежд?
– Он вовсе не был побочным эффектом!
– Отлично, теперь ты его защищаешь. С чего бы это?
Стар размяла шею, пытаясь расслабиться.
Могла бы и сразу догадаться, к чему ведет Кит. Та обладала недюжинным талантом хитростью выманивать правду по кусочкам. Но на сей раз Стар промолчала.
– Мне пора на репетицию.
Еще один смешок.
– Похоже, в искусстве убегать ты добилась небывалых успехов.
Но, глядя на рекламу "Чикаго", Стар понимала, что поступила правильно.
– Мельбурн мне подходит. Сама увидишь, если когда-нибудь приедешь в гости.
– Еще три месяца – и я у тебя.
– Ловлю тебя на слове.
– И, милая моя…
– Да?
– Может, мой визит по чистой случайности совпадет с твоей свадьбой?
Рассмеявшись над вырвавшимся у подруги ругательством, Кит повесила трубку, предоставив Стар возможность поразмыслить над сказанным. Однако предложенный сценарий принадлежал к царству фантазий.
Этого не будет. Никогда.
Глава 16
Сделав несколько важных телефонных звонков, Кэллам наконец-то получил нужные ему сведения. Первым его порывом было как можно быстрее отправиться в квартиру Стар и наконец поступить должным образом.
Однако, если им суждено было быть вместе, сначала следовало уладить кое-какие дела.
Вытерев ладонь, покрывшуюся холодным липким потом о брюки, он взял телефон и набрал номер, зная, что следовало сделать это давным-давно.
– Фрэнк Картрайт.
– Отец, это я.
– Надеюсь, у тебя есть хорошие новости после того фиаско со слиянием.
Напрашивалось предложение засунуть замечание себе в задницу, но Кэллам сдержался. Ему нужен был этот разговор, чтобы наконец обрести покой.
– Я звоню не по делам.
– А что тебе нужно? У меня нет времени на нелепую болтовню…
– Нам нужно поговорить об Арчи.
Фрэнк выругался. Откровенно говоря, ничего нового Кэллам не услышал. Он привык к тому, что никогда не сможет соответствовать ожиданиям своего отца.
– Не лезь туда, черт бы тебя побрал!
Кэллам присел на краешек стола и потер грудь, где теперь поселилась постоянная боль, вызванная бессмысленной потерей обожаемого брата, собственной молодости и женщины, которая значила для него все.
– Тебе говорить не придется. Можешь просто слушать. – Реакция Фрэнка на это заявление была вполне предсказуема, поэтому Кэллам поспешил добавить: – И даже не думай повесить трубку. Если ты это сделаешь, я просто уволюсь.
И это была не пустая угроза. Если для того, чтобы наконец заставить отца выслушать его, понадобится бросить корпорацию, Кэллам был готов принести эту жертву.
– К чему это все?
Голос отца звучал сердито, но, по крайней мере, он снизошел до того, чтобы выслушать своего сына.
– С меня хватит! Я устал пытаться загладить свою вину за тот несчастный случай, в котором погиб Арчи. Ты не обращаешь ни малейшего внимания на все, что я успел сделать для нашей компании, на то, какой вклад я внес. Звонишь только в тех случаях, когда что-то идет не так, чтобы отчитать меня. Я с этим мирился, считая, что виноват, но теперь с меня хватит!
– И что ты собираешься сделать?
Насмешливый тон отца ничуть не задел Кэллама.
У него была целая жизнь на то, чтобы привыкнуть к этой снисходительной горечи.
– Я тебе расскажу, каково это. – Он потер переносицу, надеясь остановить подступающую головную боль. – Я не просил об этой должности и не хотел ее. Единственная причина, по которой я согласился тогда возглавить корпорацию, – почтить память Арчи. Ты винишь меня в его смерти? В любом случае не больше, чем я себя. И честно говоря, каждый день, проведенный в кресле директора, увеличивает это чувство вины. – Он сделал глубокий вдох и продолжил, надеясь наконец сбросить с души этот камень. – Не имеет значения, что ты всегда был слишком занят своим всемогущим бизнесом и игнорировал нас с Райсом. Не имеет значения, что все мои слова не достигали твоих ушей. И мне плевать на то, что я четырнадцать лет из кожи вон лез, с каждым годом удваивая доходы, надеясь, что ты, наконец, дашь мне передышку. – Встав, Кэллам прошелся по своему кабинету и выглянул в окно. Один вид опустевшего коттеджа придал ему сил покончить с этим раз и навсегда. – Зато значение имеет тот факт, что я останусь во главе этой корпорации. Только у меня нет ни малейшего желания работать сутки напролет и постоянно вылетать к тебе в Лондон. Хватит с меня постоянного труда до седьмого пота! И я надеюсь, что звонков вроде того, который поступил на остров Хеймен, больше никогда не будет. Начиная с этого момента, я буду принимать все решения сам!
В глубине души Кэлламу хотелось услышать извинения, которые бы свидетельствовали о проблеске отцовской любви. Возможно, когда-то она все-таки существовала…
Но от бесплодных мечтаний Кэллам отказался давным-давно, когда, цепляясь за руку Арчи в больнице, услышал его последний вздох и отчаянно пожалел, что не может повернуть время вспять. Поэтому он понимал, что Фрэнк никогда вновь не признает своего сына.
– Главное – чтобы прибыли не понижались! – прорычал тот тоном, преисполненным угрозы.
– Это все, что ты можешь мне сказать?!
– Прощай, сын.
В трубке раздались короткие гудки, и Кэллам уставился на телефон. Недоверие смешивалось с облегчением.
Он высказал отцу все!
Похоже, в жизни наступала пора значительных перемен к лучшему. Но больше всего Кэллама поразило то, что Фрэнк назвал его сыном – впервые.
Пусть он и не получил извинений или признания, которого заслужил. Со стороны самовлюбленного Фрэнка Картрайта это слово было показателем, что начинается новая эра.
Что ж, может, старый мерзавец не так уж безнадежен?
Стар заскрипела зубами, старательно улыбаясь – уже который раз за вечер! – и жалея, что согласилась пойти на это занятие по джазовому танцу.
Одно дело – просто заменить заболевшую преподавательницу. Но непрерывно махать руками и ногами, улыбаясь толпе безголовых подростков, – совсем другое.
Неужели сейчас все дети такие? Они были выше, наглее и самодовольнее, чем Стар в этом возрасте. И если ей придется сегодня ответить еще хоть на один дерзкий вопрос, она с удовольствием поглядит, как они все плюхаются на свои брюшки, утыканные пирсингом.
– Извините, мисс?
Сделав глубокий вдох, Стар зафиксировала на лице благожелательную улыбку:
– Да?
– Скажите, а вон тот красавчик – ваш приятель? Если вдруг это не так, мы были бы не прочь попытать счастья.
Очередное дерзкое замечание со стороны кучки хихикающих идиоток, которые оказались здесь только потому, что утомленные родители жаждали расстаться со своими чадами хоть на несколько часов и были готовы заплатить приличные деньги за эту радость.
Правда, девочки играли весьма убедительно. Они призывно улыбались, хлопали ресничками, бросали многозначительные взгляды куда-то позади нее. С раздраженным вздохом Стар наконец повернулась, готовая наорать на них, если это очередной розыгрыш.
Однако слова застряли в горле, а злость неожиданно сменилась ликованием. А оно, в свою очередь, сожалением и грустью.
Как он посмел появиться здесь после всего, что произошло?!
– Извините меня, девочки.
Она подошла к двери, не замечая возбужденного гула голосов и решив избавиться от Кэллама как можно быстрее. Пока день не завершился окончательной катастрофой.
– Послушай, прости, что я вот так появился на пороге, но…
– Я занята. Уходи.
Она снова повернулась к группе, члены которой сейчас во все глаза пялились на Кэллама и обменивались комментариями.
– Нет.
Он схватил Стар за руку, заставляя остановиться.
– Отпусти меня, – тихо, еле слышно прошипела она, разозлившись на то, что Кэллам решил выяснить отношения при свидетелях. – Я работаю. Думаю, уж тебе-то это понятие знакомо.
– Я не уйду!
Упрямый болван.
– Отлично. В таком случае можешь присоединиться к занятию.
Она подняла голову, с вызовом глядя на Кэллама. Теперь-то он точно уберется отсюда.
Можно подумать, помешанный на контроле, застегнутый на все пуговицы Кэллам Картрайт согласится влиться в группу хихикающих школьниц.
– Это, конечно, не бальный зал, но какая, в общем, разница?
Стар пораженно наблюдала за тем, как этот респектабельный мужчина стаскивает пиджак, бросает его на ближайший стул, а потом стягивает галстук и небрежно засовывает его в карман брюк. Кэллам закатал рукава рубашки и расстегнул ворот, ухмыляясь во весь рот.
Думает, он победил? Ничего, сейчас получит по полной…
Указав на группу хихикающих и перешептывающихся девчонок, она сладко произнесла:
– Ты пропустил разминку, но прошу. Чувствуй себя как дома.