- Потому что сама все узнала только несколько дней назад. И должна честно признаться, что меня отослали дом эй лечить разбитое сердце, хотя я вполне оправилась от удара.
- О, мое бедное дитя, - шмыгнула носом Мейбл. - Быть брошенной этим негодяем! Да он доброго слова не стоит, твой Джайлз. Ничего, Господь ему воздаст!
- Мейбл, это сэр Байард Данем, мой провожатый. Он служит королеве, и нужно приютить его и солдат на несколько дней, прежде чем они отправятся в обратный путь. Проследи, чтобы всех напоили и накормили. А где матушка и сестры?
- Твоя мать в Клевенз-Карне, с Хепберном. Бэнон - в Оттерли, как подобает хозяйке дома. Бесси где-то здесь. Заходи скорее, дитя мое, и вы тоже, сэр Байард.
Мейбл оглядела отряд вооруженных до зубов людей и покачала головой:
- И все остальные тоже.
Вновь прибывшие немедленно воспользовались приглашением, и Мейбл принялась отдавать приказы слугам. Тс расставили столы и усадили гостей.
- И покормите их! Уже поздно, и они, должно быть, умирают от голода, - добавила она, поворачиваясь к сэру Байарду. - Поскольку погода достаточно теплая, не возражаете, если мы разместим ваших людей в конюшне? Вряд ли им прилично оставаться в доме в отсутствие хозяев.
- Совершенно с вами согласен, - кивнул сэр Байард. - Когда они поедят, я сам отведу их.
- А вы можете остаться здесь, сэр. Сейчас же велю служанке принести тюфяк и сделать вам удобную постель. Вы уже не так молоды и нуждаетесь в уюте и тепле.
- Спасибо, мадам, - кивнул сэр Байард. Эта простая сельчанка очень прямолинейна, но добра. Он уже и не помнит, чтобы кто-то так заботился о его удобствах, а мысль о теплой постели была весьма утешительной.
- Наверное, стоит послать за мамой, - предложила Филиппа. - И поскорее покончить со всем этим. Уверена, ей найдется много чего сказать мне. Я не намерена долго оставаться во Фрайарсгейте. Меня просили вернуться ко двору. Королева нуждается в опытных фрейлинах. Большинство прежних разъехались по домам, где их ждут женихи. Кстати, Бэнон вскоре могут призвать ко двору. Думаю, ей это понравится.
- Бэнон тоже собирается в столицу? О, дорогое дитя! Какая честь! И все благодаря дружбе твоей мамы с королевой! - выпалила Мейбл.
В этот момент в зале появилась девочка-подросток: длинные растрепанные, почти белые волосы, платьице явно видало лучшие дни и висело бесформенным мешком. Не говоря ни слова, она уставилась на Филиппу и сэра Байарда.
- Подойди и поздоровайся со своей сестрой Филиппой, Бесси, - велела Мейбл.
Элизабет Мередит выступила вперед и присела в реверансе перед сэром Байардом и сестрой.
- Добро пожаловать домой, Филиппа.
- Почему ты одета, как крестьянская девчонка? - резко спросила Филиппа.
Бесси удивленно подняла брови.
- Потому что у меня нет роскошных нарядов, как у тебя, сестрица, а те, которые есть, я предпочитаю содержать в чистоте. Вряд ли можно пасти животных в придворных платьях.
- Но и в моем при дворе не появишься, - возразила Филиппа. - Я оставила все дорогие туалеты в лондонском доме дядюшки Томаса. А почему ты пасешь животных?
- Потому что мне это нравится. Хочется быть хоть чем-то полезной матушке.
- Я фрейлина королевы, и, поверь, это отнюдь не бесполезное занятие. Служить королеве Екатерине - большая честь, и у нас, фрейлин, едва хватает времени на сон. Мы заняты с утра до вечера.
- И тебе нравится такая жизнь? Впрочем, что я спрашиваю, сестрица, ведь ты не была дома целую вечность.
- Двор короля Генриха - это центр вселенной, - объявила Филиппа с сияющими глазами. - Скорее бы туда вернуться!
- В таком случае зачем было приезжать? - съязвила Бесси.
- А вот это не твое дело! - отрезала Филиппа.
- Все из-за этого парня, верно? - рассмеялась Бесси. - Все мальчишки - дураки. Уж я никогда не свяжусь ни с одним из них! Ничтожные бездельники, все, исключая разве что наших младших братьев.
- Ты не знаешь, о чем говоришь, Бесси Мередит. Когда-нибудь ты выйдешь замуж, хотя не представляю, кто на тебе женится. У тебя нет своей земли, а женщина должна принести в приданое землю. Но пока тебе рано об этом думать. Сколько тебе лет?
- Одиннадцать, и если кто-то и женится на мне, то исключительно по любви, а не из-за каких-то земель!
- Девочки, девочки, перестаньте ссориться! - вмешалась Мейбл. - Бесси, немедленно смой грязь с лица и рук!
- Зачем? Стоит выйти на улицу, и я снова выпачкаюсь, - пожала плечами Бесси, но послушно направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.
- Удивляюсь, как мама позволяет ей ходить такой растрепой! Совершенно невоспитанная девчонка, - заметила Филиппа, едва сестра исчезла из виду.
- Она младшая из детей твоего отца, - объяснила Мейбл. - Теперь у твоей мамы новая семья, которая в ней тоже нуждается. Дети, муж… сама понимаешь.
- Но Бесси совершенно распустилась! Нельзя позволять ей бегать где попало! - чопорно объявила Филиппа, прежде чем обратиться к сэру Байарду. - Пойдемте, сэр. Сядете рядом со мной за высокий стол. Слуги принесут нам ужин.
Вошедший Эдмунд Болтон тепло приветствовал Филиппу и поблагодарил сэра Байарда за заботу о девушке. Он уже успел послать гонца через границу, в Клевенз-Карн. А когда Филиппа и Бесси отправились спать, уселся у огня вместе с сэром Байардом и женой, попивая виски, которое готовил муж Розамунды.
- Как-то непонятно, - начал сэр Байард. - Англичанка, владелица богатых имений, состоящая в дружбе с самой королевой, а вышла за шотландского лэрда!
- Здесь, на границе, заключается много таких браков, - пояснил Эдмунд. - А наша Розамунда еще и близкая подруга королевы Маргариты.
- Я слышал, теперь она называется просто матерью короля, - заметил сэр Байард.
- Да, но только не в этом доме. Госпожа Фрайарсгейта не допустит подобного неуважения к своей старой подруге.
- А шотландцы готовят неплохое виски, - объявил сэр Байард.
- Верно, - усмехнулся Эдмунд.
Через два дня, когда солдаты уже готовились к отъезду, появилась Розамунда. Она поблагодарила сэра Байарда за попечение над старшей дочерью и настояла, чтобы он взял немного денег за свои труды. Сначала он отказывался, но потом положил кошель в карман, поцеловал ей руку и пространно распрощался. Розамунда долго смотрела вслед отряду, прежде чем войти в дом.
- Где Филиппа? - спросила она Мейбл.
- В своей спальне. Дуется! - язвительно фыркнула та. - Не понимаю, что стряслось с нашей милой девочкой, Розамунда. Все время ворчит, всем недовольна и постоянно ссорится с Бесси. А эта Люси так задирает нос, словно сама стала королевой! С собой они почти ничего не привезли, и Филиппа загоняла швею, заставляя ее переделывать старые платья, которые ей не годятся, потому что грудь выросла! А пока не вылезает из дорожной одежды. Когда я спросила, почему она не захватила побольше вещей, Филиппа ответила, что не собиралась пробыть здесь долго и не желала удлинять и без того утомительное путешествие, таща за собой телегу с багажом. Та Филиппа, которую я помогала тебе растить, куда-то исчезла, и я не уверена, что люблю девушку, от которой осталось только имя и сходство с прежней Филиппой.
- Это все двор, - невозмутимо ответила Розамунда, обнимая за плечи старую няню.
- Мы тоже были при дворе, но, вернувшись, не презирали тех, кому ни разу не довелось там побывать, - возразила Мейбл.
- Помни семейный девиз Болтонов, Мейбл: "Ищи свой путь". Именно это и делает моя дочь, насколько я понимаю, - спокойно пояснила Розамунда. - Но она молода и ранена в самое сердце. Не столько потерей Джайлза Фицхью, сколько позором, который тот на нее навлек.
- Тот джентльмен, что проводил ее домой, привез письмо от королевы, - вспомнила Мейбл. - Подозреваю, что там немало такого, в чем мистрис Филиппе не слишком хочется признаваться. С одной стороны, ей не терпелось дождаться вашего возвращения, с другой - она не слишком торопится вас увидеть.
Она вручила хозяйке свиток. Розамунда рассмеялась. В свои двадцать девять она по-прежнему была красива, хотя живот уже набух седьмым ребенком, который родится в феврале, как раз когда ее овцы начнут ягниться.
- Давай поскорее покончим с этим, Мейбл. Пошли кого-нибудь за моей дочерью.
- Мама! - вскричала Элизабет, вбегая в комнату. - Я увидела, как твою лошадь ведут на конюшню. Надеюсь, ты приехала не одна, иначе папа будет вне себя.
- Нет, дорогая, меня сопровождали несколько членов нашего клана, - заверила Розамунда и, склонив голову набок, присмотрелась к дочери. - Ну что же, никаких следов побоища я пока не вижу.
Бесси взорвалась смехом.
- Я слишком проворна для мисс Задавалы! Она стала ужасно злой, мама. Кажется, я больше ее не люблю.
- Потерпи, моя дорогая Бесси, - посоветовала Розамунда. - Филиппа сейчас очень несчастлива, поэтому мы должны быть добры к ней. Придется найти для нее выгодную партию, а заменить Джайлза будет нелегко. Филиппа прожила при дворе достаточно долго, чтобы это знать. Под всем высокомерием и гневом скрывается маленькая испуганная девочка. В пятнадцать лет почти вес девушки выходят замуж. Неожиданный отказ будущего мужа идти к алтарю она считает катастрофой, но Фрайарсгейт - прекрасное приданое, а кроме того, она получит и золото, и серебро. Этого более чем достаточно, чтобы привлечь к ней подходящих женихов. Повторяю, мы должны быть терпеливыми.
- Филиппа говорит, что ненавидит Фрайарсгейт, мама. И что если бы ее земли не были так далеко на севере, Джайлз не бросил бы ее, - ответила Бесси.
- Уже сплетничаешь, нахалка? - осведомилась Филиппа, появляясь в комнате и поправляя простое зеленое платье. - Мама, я счастлива тебя видеть… о Господи, ты опять понесла?
- Бесси, крошка, пойди на кухню и скажи кухарке, что я дома. Филиппа, подойди и сядь со мной у огня. Да, я снова понесла. Малыш родится в феврале. Вероятно, снова будет мальчик, потому что девочки у Логана не получаются.
Она уселась, так и не развернув письма, и заметила настороженный взгляд Филиппы.
- Сама расскажешь, о чем пишет королева, или мне прочесть письмо, прежде чем мы поговорим? - спросила она дочь.
- Как хочешь, мама. Уверена, что королева приняла случившееся слишком близко к сердцу. И похоже, считает, что я страдаю по Джайлзу Фицхью, а это вовсе не так! Ненавижу его за то, что в такой спешке отделался от меня! Теперь мне придется остаться старой девой. Я несчастлива, мама, но не собираюсь плакать из-за этого благочестивого дурака!
Розамунда сломала печать на письме, развернула свиток и начала читать, время от времени поднимая брови. Филиппе показалось, что на ее губах промелькнула тень улыбки. Мать прочла послание дважды, желая убедиться, что поняла отношение Екатерины к случившемуся. Наконец она отложила письмо и спокойно заметила:
- Будь ты дочерью кого-либо другого, Филиппа, тебя с позором выгнали бы со службы и отослали домой, не пригласив вернуться.
- Но меня пригласили! К Рождеству! И оставили за мной прежнее место фрейлины, - возразила Филиппа.
- Только потому, что королева ценит нашу дружбу.
- Король тоже заступился за меня. Он был так добр! Говорят, Инее де Салинас однажды застала вас вдвоем в весьма рискованной позе и распустила сплетни. Королева тебя простила, но ты добилась, чтобы Инее отлучили от двора. Это правда?
- Наглая ложь! - отрезала Розамунда, не собираясь делиться с дочерью секретами своего прошлого. Подобные вещи Филиппы не касаются. - Я знала короля еще мальчиком, - тихо продолжала она, - когда он жил на попечении своей бабушки. По-моему, глупо слушать сплетни, особенно старые, но мы говорим не о моей жизни при дворе, а о твоем бесстыдном поведении. Что на тебя нашло? Пить до потери сознания! Играть в кости на свою одежду! Как мне найти тебе порядочного мужа, если все узнают о твоих выходках? Король Генрих был добр к тебе? Еще бы! Он хорошо помнит твоего отца и его преданную службу дому Тюдоров. Хорошо бы его старшая дочь выказывала такое же благородство! И хотя королева пишет, что надеется на твое возвращение к Рождеству, решение остается за мной, и только за мной. Я очень рассержена на тебя и не знаю, позволю ли тебе вернуться ко двору. Филиппа подскочила как ошпаренная.
- Я умру, если меня заставят остаться в этом болоте, мама! Именно этого ты хочешь? Хочешь, чтобы я умерла? Я должна вернуться ко двору! Должна! - выкрикнула она, глядя на мать безумными глазами.
Розамунда не тронулась с места.
- Садись, Филиппа. Теперь я вижу, почему королева так встревожена. Ты потеряла всякое чувство меры, а твое поведение совершенно вышло из-под контроля. Я недовольна тобой, дочь моя. Согласна, поступок Джайлза был ребяческим, эгоистичным и бездумным. Ему следовало написать отцу о своем решении, прежде чем вернуться домой и объявить об этом всем и вся.
- Я л-любила его, - всхлипнула Филиппа.
- Ты едва его знала! - без обиняков отрезала мать. - И видела всего однажды, в десять лет, когда я отвезла тебя ко двору, чтобы представить королю и королеве. Его отец предложил этот союз, от которого я не отказалась сразу, но и не согласилась. Сказала, что необходимо подождать, пока ты не станешь старше. К тому времени как ты вернулась ко двору, Джайлз уехал учиться на континент. Ты сочинила романтическую фантазию, в которой Джайлз казался рыцарем и героем. Знаешь, это даже хорошо, что Джайлзу не суждено стать твоим мужем, ибо я искренне сомневаюсь, что он смог бы оправдать твои ожидания и стать достойным образа того сказочного возлюбленного, который сложился в твоей голове.
- Мама! - воскликнула Филиппа. - Я никогда не думала о нем как о возлюбленном!
- Неужели? В таком случае он абсолютно тебе не подходит! Женщина должна вожделеть человека, за которого собирается замуж. Пусть я была девушкой скромной, но едва смогла дождаться, когда твой отец уложит меня в постель! И, поверь, мне до смерти хотелось заполучить сначала Патрика Лесли, а потом и Логана Хепберна. Неужели не помнишь, какая страсть пылала между мной и Гленкирком?
- Я считала это чудесным, хотя немного странным, - призналась Филиппа. - Но большинству людей не довелось испытать подобной любви. Они женятся и выходят замуж ради богатства, влиятельных связей и появления на свет наследников. Так считает королева.
- Вот как? Что же, полагаю, этого может быть достаточно для принцессы Арагонской, которая выходит замуж за короля Англии. Но не для меня и не для тебя, Филиппа, - покачала головой Розамунда, смахивая слезы со щек дочери. - Джайлз обидел тебя, дорогая девочка. Смирись, и когда твое сердце снова успокоится, мы найдем тебе молодого человека, которого ты сможешь полюбить, как любила когда-то я. Ты не королева, Филиппа. Ты всего лишь наследница Фрайарсгейта.
- Ты не понимаешь! - вскрикнула Филиппа, отстранившись. - Мне не нужен Фрайарсгейт, мама. Я не хочу провести здесь остаток дней моих. Я люблю двор: волнение, состязания, интриги, сплетни, яркие цвета. Для меня это центр вселенной, и я мечтаю остаться там навсегда!
- Ты расстроена, Филиппа, и сама не знаешь, что говоришь, - спокойно ответила Розамунда. - Как можно отказываться от Фрайарсгейта? Девочка, ты просто не в себе, и сейчас не время это обсуждать… Я пошлю в Оттерли за Томом и твоей сестрой, - решила она, меняя тему.
- Надеюсь, Бэнон выглядит опрятнее, чем Бесси. И лучше воспитана, - кисло пробормотала Филиппа. - Как ты можешь позволять дочери бегать босиком и валяться в грязи? Она все время проводит на лугах вместе с овцами. Меня овцы никогда не интересовали. Разве она больше не берет уроки у отца Маты?
- Она куда образованнее тебя, Филиппа, - возразила Розамунда. - Прекрасно знает несколько языков, включая латынь и греческий. И может говорить на голландском и немецком, чего я определенно не умею.
- Но зачем ей голландский и немецкий? Французский - вот рафинированный язык! Мой значительно улучшился, пока я жила среди придворных. И папа гордился бы мной, ибо это он учил меня говорить. А кто наставляет Бесси в этих грубых и неуклюжих языках?
- Бесси очень интересуется нашей торговлей шерстью. Она дважды сопровождала меня в Нидерланды.
У нас в Амстердаме есть маклер, который отдал нам своего сына в ученики. Мальчика зовут Ганс Стин. Он изучает ткацкое дело и заодно учит Бесси языкам, которые понадобятся ей в торговле с Северной Европой. Вряд ли Бесси когда-нибудь захочет поехать ко двору.
Филиппа от возмущения потеряла дар речи.
- Неужели Бесси предпочитает стать торговкой? - спросила она наконец. - О, я буду безвозвратно опозорена, если кто-нибудь узнает, что моя сестра ведет себя как простолюдинка! Неужели ты поощряешь ее? Да, разумеется, мы люди не знатные, но благодаря тебе приобрели некоторое положение в обществе.
- У твоей младшей сестры нет земель, Филиппа. И хотя благодаря моему кузену Тому у нее будет неплохое приданое, она не годится в жены доброму фермеру. Зато когда-нибудь станет бесценным приобретением для наследника богатого торговца. Кроме того, она умна и не захочет стать всего лишь украшением дома какого-то мужчины.
- Поверить не могу, что ты позволишь отпрыску моего отца пасть так низко, - неодобрительно поморщилась Филиппа.
- Что я слышу! - воскликнула Розамунда. - Откуда, по-твоему, взялось наше богатство, глупая ты девчонка?
- Дядюшка Томас богат, - наивно ответила девушка. Розамунда рассмеялась:
- А что стало источником его богатства? Наши прадеды были близнецами. Мартина Болтона послали в Лондон, и там он женился на дочери торговца, у которого был учеником. Она родила сына, и все было бы хорошо, но король Эдуард IV случайно увидел ее, соблазнился хорошеньким личиком и совратил бедняжку. От стыда она покончила с собой. Король Эдуард чувствовал свою вину, особенно еще и потому, что Мартин и его тесть были ярыми приверженцами Тюдоров и щедро ссужали деньги трону. Поэтому король пожаловал Мартину Болтону дворянство. Вот так мы и стали благородными господами. Но торговля в той или иной форме всегда умножала благосостояние семьи. Жаль, что ты этого не понимаешь и считаешь, что зарабатывать на хлеб собственным трудом позорно. Жизнь при дворе лишила тебя моральных принципов и понятия о том, что хорошо и что плохо. Думаю, тебе не стоит возвращаться, пока ты вновь не обретешь этих добродетелей, дочь моя. И нечего смотреть на меня волком. Я все решила, и только перемены к лучшему заставят меня изменить свое мнение.
- Это ты не понимаешь! - вскричала Филиппа. - Потому что никогда не была молодой!
- Мне этого попросту не позволили. Бремя Фрайарсгейта лежало на моих плечах едва ли не с детства. У меня было мало времени на забавы юности. И ты это знаешь. Возможно, я слишком тебя избаловала. Ты вообразила, что имеешь полное право быть эгоистичной. Но это не так! А теперь иди к себе. Я тобой крайне недовольна.
- Я вернусь ко двору на Рождество, если не раньше! - заупрямилась Филиппа, - Даже если придется в одиночку ехать до самого Гринвича. А здесь не останусь. Ненавижу Фрайарсгейт и почти возненавидела тебя за приверженность к этому чертову имению! Ты не понимаешь меня и никогда не понимала!
И Филиппа в слезах метнулась наверх.