Коул хрипло застонал и уже в следующий миг завладел ее губами. Он держал Софи крепко, не давая пошевелиться, и властно, опустошительно атаковал губами, зубами, языком ее рот. Она представляла себе, что такое страстный поцелуй, но подобного чувственного слияния губ вообразить себе не могла. Сердце рвалось из груди, а в животе образовался плотный горячий клубок. Беспомощно открыв рот, она впустила его язык, а сама все теснее жалась к нему, в восторженном возбуждении ощущая, как впивается в живот его восставшая плоть.
- Коул, - прошептала Софи, когда его губы и язык заскользили по ее щеке и по шее.
Его руки сползли вниз по спине, пальцы крепко сомкнулись на ягодицах; потом он приподнял ее и прижал к своему естеству. Обняв его за плечи, Софи почувствовала сладострастное головокружение и радостное облегчение: значит, он всетаки жаждет ее.
Когда Коул раздвинул ей колени и посадил ее верхом себе на бедра, она издала глухой стон. Несмотря на интимность и новизну ощущений, Софи не испытывала особого смущения: ведь это был Коул, и происходило именно то, о чем она мечтала с самой первой встречи. Он воплощал все, против чего всегда предостерегала ее тетушка Мод, он был само искушение в великолепной мужской плоти. И в то же время был невероятно нежен, осторожен, ласков и силен. Софи разом припомнила все греховные фантазии, какие она когда-либо лелеяла, и захотела, чтобы он немедленно воплотил их в жизнь. Отодвинув губами ворот ее свитера, Коул припал к нежной коже и яростно всосал ее. "Интересно, останется ли на шее след? - подумала Софи. - Хорошо бы остался…" Прикосновение его губ, его языка доставляло ей неслыханное наслаждение.
- Проклятие… - прорычал он.
Каким-то образом Коул догадался, чего она хочет, и, заключив в широкую ладонь ее грудь, обводил пальцем затвердевший сосок до тех пор, пока неистовый крик наслаждения не вырвался из груди Софи. Его рот снова нашел ее губы и поглотил новый крик. Влажный и горячий язык проскользнул в глубь ее рта, и Софи с жадностью приняла его.
Так, под прикрытием темноты, они стояли, окутанные жаром собственных тел, когда раздался стук в дверь.
- Я все запер и ухожу. Просто ставлю вас в известность. - Чейз многозначительно хмыкнул и добавил: - Продолжайте.
Софи, сидевшая верхом на его бедрах и крепко обнимавшая Коула за шею, почувствовала, что в нем происходила теперь какая-то внутренняя борьба, и в темноте видела, как он разглядывает ее.
"Нет, нет!" - взмолилась она, с трудом удерживаясь, чтобы не выкрикнуть это вслух. Но в этот момент Коул опустил ее на пол. Без его тепла Софи стало холодно, и она обхватила себя за плечи. Одной рукой он все еще держал ее - наверное, подумала Софи, чтобы не дать ей приблизиться, - другой гладил ей волосы. Потом Коул откинул голову и затылком ударился о дверь, потом еще раз и еще. Софи почти физически ощутила, как он разгневан, и ей стало стыдно, захотелось убежать.
Внезапно Коул успокоился, вышел в коридор и о чем-то пошептался с Чейзом.
Ее нисколько не удивило, когда, вернувшись, Коул ровным и спокойным голосом сообщил:
- Пора. Пойдемте, я провожу вас до машины.
Коул больше не прикасался к ней, и Софи поняла, что проиграла. Однако забыть, как неистово он откликнулся на ее призыв, было невозможно. Ведь он желал ее! И по какой-то причине не хотел желать. Возможно, предположила Софи, боялся, что от него потребуются какие-нибудь обязательства. Или, может быть, поскольку она была сестрой Софи, полагал, что не имеет права на подобную игру? Неужели отношения с ее родственницей подразумевают ограничения, о которых она не подумала? Софи вела такой замкнутый образ жизни, что понятия не имела об общепринятых условностях между мужчиной и женщиной.
А может быть, Коул просто испугался ловушки? И Софи немного приободрилась.
Бар был погружен в кромешную тьму, но за порогом на них сразу же обрушился яркий свет уличной рекламы и фонарей. Коул все еще не преодолел возбуждения. Она видела это по выражению его лица: румянец на высоких скулах, челюсти стиснуты, в глазах огонь. Опустив глаза, Софи заметила, что и его плоть все еще возбуждена. Так значит, он все же хочет ее. Ну что ж, единственное, что нужно сделать, - подбодрить его, дать понять, что эта ночь любви не будет иметь для него никаких последствий.
Коул взял у нее ключи от машины, открыл дверцу и вдруг заметил:
- Вы приехали на машине Софи.
Окрыленная этим новым знаком доверия, девушка ответила:
- Это она так захотела. У нас с сестрой разный ритм жизни: она - жаворонок, я - сова, так что мы друг другу не перебегаем дорожку. К тому же, - добавила она многозначительно, - я пробуду в городе совсем недолго, всего несколько дней.
Он сделал вид, будто не понял намека.
- Что ж, спокойной ночи. Было… очень приятно с вами познакомиться.
Софи улыбнулась, услышав, с какой иронией он произнес эту вроде бы ничего не значащую реплику, но лицо Коула оставалось серьезным, если не каменным, а ей не хотелось сердить его.
- О, полагаю, мы еще увидимся. Вы ведь забыли сфотографировать меня. Я снова приду завтра вечером, хорошо? - Игриво и смело она протянула затянутую в перчатку руку и указательным пальцем погладила его по груди. - Может быть, на этот раз нам удастся не сойти с рельсов? А может, и не удастся.
Коул лишь стиснул зубы, и когда он отошел от машины, Софи услышала, как из его груди вырвалось сдавленное проклятие. Она закрыла дверцу и включила зажигание. Сердце все еще билось учащенно, и было такое ощущение, что в груди звенящая пустота. Это чувство оказалось восхитительным, Софи хотелось, чтобы оно длилось как можно дольше. Она жаждала испытать его в полной мере. И она хотела получить Коула Уинстона.
Глава 3
То была ужасная ночь. Без конца потягивая кофе, Коул пытался привести в порядок свои мысли, но бессонница и не отпускавшее сексуальное возбуждение сводили на нет все усилия. Удушающее чувство вины действовало угнетающе: он метался, разрываясь между желанием и невозможностью для себя овладеть женщиной, которая выглядела и была желанна точно так же, как Софи, но вела себя как Шелли. Временами обе сливались в его воображении воедино, вызывая такие чертовски эротические видения, что Коул едва сдерживал рвущийся из горла хриплый рык и тело его покрывалось испариной.
Он все еще ощущал на губах вкус ее кожи, чувствовал влажный жар ее губ и языка, теплую округлость груди в его ладони - маленькой, изящной по форме, с затвердевшим соском, который так и хотелось обхватить губами. Он изнемогал от желания мять и целовать ее до тех пор, пока из уст женщины не вырвется мольба: "Еще, еще!"
Тяжело сглотнув комок в горле, Коул закрыл глаза, пережидая очередную накатившуюся волну жара. Дрожащими руками он схватил чашку с крепким кофе и жадно выпил.
Нужно поговорить с Софи. Но если признаться ей в своих чувствах, в своей глубокой привязанности, в своей, черт побери, страсти, девушка может испугаться и замкнуться. Если она не разделяет его чувств, то Коул рискует потерять ее дружбу, а об этом и подумать страшно. Однако такое признание по крайней мере устранит помеху в лице Шелли. Он ни за что не хотел бы снова пройти через то, что случилось сегодня вечером. Дьявол, он ведь был на волоске от того, чтобы уложить эту Шелли прямо на свой письменный стол и стянуть с ее длинных ног эти чертовы обтягивающие джинсы! Он бы овладел соблазнительницей яростно, в горячечном помрачении, и ей бы это точно понравилось.
Но нельзя заменить одну женщину другой; это несправедливо по отношению к обеим. Простая истина состояла в том, что Коул жаждал Шелли только потому, что та была точной копией Софи. Но не Софи.
Приканчивая третью чашку сверхкрепкого кофе, Коул взглянул на часы. Он редко вставал так рано, поскольку работа в баре заканчивалась за полночь, но сейчас все равно не смог бы заснуть: действовал кофеин. Было уже почти полдесятого, и к тому времени, когда он доберется до магазина Софи, тот как раз откроется. Шелли была совершенно права: ее сестра - жаворонок. И лучше ему отправиться туда немедленно, пока есть кураж.
От этой мысли он рассмеялся, потому что с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать, ни одной женщине еще не удавалось его обескуражить. Впрочем, ни одна из них и не значила для Коула того, что значила Софи. Столько времени он не мог решиться на объяснение с ней. Смешно! И пора положить этому конец.
Спустя полчаса Коул, отворив стеклянную в дубовой раме дверь бутика Софи, услышал над головой мелодичный звон колокольчика. Это был элегантный дамский магазинчик, наполненный ароматами изысканной женской косметики и - в данный момент - множеством вещей от Валентино. В дальнем углу миниатюрная блондинка готовилась одеть пока обнаженный манекен в вечерний туалет из тончайшей ткани. Она подняла голову и взглянула на посетителя поверх очков.
- Сейчас я к вам подойду, - произнесла она, едва разжимая губы, в которых держала с десяток булавок.
- Я пришел повидать Софи. Она здесь?
Женщина выпрямилась, взглянула на него с повышенным интересом и вынула изо рта булавки.
- Нет, простите. Сегодня хозяйка придет чуть позже. Она вам назначила встречу?
Коул покачал головой. Опаздывает? Это было не похоже на Софи, его пронзило чувство тревоги.
- Она не заболела?
- Нет, думаю, просто вчера слишком устала, - улыбнулась женщина. - Я ее помощница Элисон. А вы не старший из братьев Уинстонов - владелец таверны? Я недавно видела в газете вашу фотографию.
Коул натянуто улыбнулся: он привык к подобным заигрываниям.
- Каюсь. Надеюсь, вы не стали читать статью? Газеты любят заставать нас с братьями врасплох.
Элисон бросила на него кокетливый взгляд и широко улыбнулась:
- Это был очень симпатичный снимок. Я сохранила газету.
Этот откровенный флирт его ничуть не трогал, на своем веку Коул отверг множество женщин, проявлявших к нему интерес, причем делал это чрезвычайно деликатно, никого не обижая.
К сожалению, ему не удалось поступить так же с Шелли.
Коул решительно сменил тему:
- Вы не знаете, когда придет Софи?
- Простите, нет. Просто сказала, что придет попозже, и при этом сладко зевнула. Наверное, вчера немного выпила лишнего и проспала утром.
- Возможно, она долго не ложилась из-за сестры, - предположил Коул, нахмурившись.
Что, если Шелли уже доложила Софи о вчерашнем свидании, рассказала, как он целовал ее и… все прочее? Вероятно, сестрички проболтали всю ночь о нем и о его проклятой несдержанности.
Черт возьми, какое право имеет Шелли лишать сестру отдыха! Софи работает весь день, и если уж кто должен лишать ее сна, так этим человеком хотел бы быть он.
Элисон засмеялась:
- Нет, дело не в этом, потому что у Софи нет сестры. Она единственный ребенок в семье.
Коул удивился тому, что Элисон так плохо знает свою работодательницу, и тому, насколько скрытна Софи, как мало о себе рассказывает.
- У нее есть сестра-близнец - Шелли, которая сейчас приехала ненадолго погостить.
Решительно тряхнув головой, Элйсон уперлась руками в бока.
- Не знаю, кто вам морочит голову, но у Софи никого нет. Все родные умерли, когда она была еще ребенком. Ее взяла к себе и воспитала тетка, но и та уже с год как умерла.
Его сердце подпрыгнуло, потом начало биться медленно и глухо. Ощущая, как натянут каждый нерв, Коул спросил:
- Вы это точно знаете?
- Абсолютно.
Ошеломленный и в полном замешательстве, Коул положил руки на прилавок и опустил на них голову. Так значит, никакой сестры-близняшки нет.
- Эй, с вами все в порядке?
Он кивнул. Да, черт побери, все в порядке. С ним все в полном порядке. Только… Коул снова взглянул на Элисон, стараясь за внешней непринужденностью скрыть обуревавшие его чувства - и прежде всего снова накатившее сексуальное возбуждение.
Этот сильный, уверенный в себе мужчина был выбит из колеи. На него нахлынула нежность, грозившая поглотить его целиком. Софи была одна-одинешенька на этом свете, без единой родной души! Он тоже рано потерял родителей и, как никто, знал, каким опустошающим может быть одиночество. Но с ним всегда были братья, и вчетвером ребята представляли собой более крепкую семью, чем иная полная. Ему захотелось приласкать, защитить Софи, сказать, что больше она никогда не будет одинока.
Потом Коул вспомнил острый прилив вожделения, испытанный накануне, потный жар похоти и судорожно вцепился пальцами в прилавок. Если у Софи нет сестры, то… Он почувствовал сладостное предвкушение.
- Вы хорошо знаете Софи? - Коул постарался, чтобы вопрос прозвучал небрежно и не насторожил помощницу.
Элисон пожала плечами:
- Ну разумеется. Я работаю у нее со дня открытия магазина.
Коул ощущал, как кровь закипает в его жилах. Все тело напряглось, грубые швы и молния джинсов впились в набухшую плоть; он ничего не мог с собой поделать: снова вспомнил, как вчера обнимал ее… Но теперь он знал, что Софи Шеридан, актриса и притворщица, желает его, и желает настолько, что выдала себя за другую. У него чуть не подкосились ноги.
Дважды откашлявшись, прежде чем обрести голос, Коул сказал:
- Мы с Софи хорошо знакомы. И могу поклясться, что у нее есть сестра.
- Нет, - доверительно возразила Элисон, устраиваясь на табурете за кассой и наклоняясь к нему через прилавок. - У девушки не было никого, кроме тетки. Они были очень близки, всегда жили вместе, потому что тетка болела. Но в прошлом году старушка умерла. Для Софи это было страшным ударом. Она получила наследство и переехала сюда, подальше от мест, навевавших печальные воспоминания. А вас интересует Софи?
О да, она его очень интересовала!
- Мы с Софи добрые друзья, и я хочу устроить ей сюрприз ко Дню святого Валентина, нечто более… интимное. Вы можете оказать мне большую услугу и не говорить ей о моем визите и о том, что я о ней расспрашивал? Не хочу, чтобы сюрприз открылся раньше времени.
Сделав круглые глаза, Элисон широко перекрестилась:
- Я не скажу ей ни слова. Моя хозяйка заслуживает хоть немного радости и удовольствия.
О, он доставит ей удовольствие! Скоро Софи Шеридан получит то, о чем мечтала.
"Нет, не робкая, милая Софи, - уточнил он про себя, вспомнив, как она наотрез отказалась участвовать в его конкурсе, как застывала каждый раз, когда он касался ее руки, - не тихая Софи, а сексуальная Шелли". Коул расплылся в улыбке, не зная, как переживет этот день. Лишь мысль о том, что предстоящая ночь положит конец мучениям, придавала ему силы осуществить задуманное. Сегодня он проведет ночь с Шелли - а утром Софи будет с ним.
Он сделает ей такой сюрприз ко Дню святого Валентина, какой любимая никогда не забудет.
К концу дня Софи едва волочила ноги. Воспоминания о прошлом вечере, перспектива его повторения, напряжение, коего требовало притворство, совершенно вымотали ее. Тетушка Мод была уверена, что нет ничего полезнее, чем рано ложиться и рано вставать. Софи свято верила в ее предписания и следовала им с восторгом, желая сделать приятное тетушке, которая воспитала и любила ее. Но прошлой ночью девушка легла лишь около двух часов, к тому же долго не могла уснуть из-за неудовлетворенного желания. Она не привыкла к тому возбуждению, которое не давало ей заснуть, и все время вспоминала томительное наслаждение, испытанное от прикосновения тесно прижатого к ней упругого, жаркого тела Коула, его твердого бедра между ее ног, его сильной ладони на ее груди. Софи дрожала от этих воспоминаний, будораживших ее, и бессонная ночь длилась бесконечно долго.
Элисон весь день была исключительно услужлива, но чрезмерно весела, она постоянно улыбалась, что-то напевала, и Софи испытала облегчение, повесив наконец на дверь табличку "Закрыто". Ей не терпелось увидеть Коула. Она уже знала, каково на ощупь его тело, помнила его жадные поцелуи, пьянящий вкус его губ.
Дрожа от морозного воздуха, Софи вошла в бар и туг же попала в фокус неотступного внимания золотисто-карих глаз Коула. Было ощущение, что Уинстон следит за ней, и сердце тревожно забилось. Его улыбка теперь неуловимо отличалась от прежней: стала теплее и интимнее. Интересно, не благодаря ли появлению Шелли произошла такая перемена?
На какой-то миг Софи даже ощутила укол ревности.
Ожидая свой привычный заказ, она почувствовала, как отяжелела и налилась ее грудь и как печет все внутри. В таком состоянии Софи предпочла бы сейчас свести разговор к минимуму и выпить свой шоколад молча.
Однако он не дал ей такой возможности и, принеся шоколад, не ушел, как обычно, обменявшись лишь несколькими словами. Поставив на столик чашку, Коул сел напротив, подперев подбородок широкой ладонью, и, улыбаясь, посмотрел прямо ей в глаза. И неотрывно глядел до тех пор, пока Софи не почувствовала, как все ее мышцы, словно коварным ядом, снова наливаются воспоминаниями об ощущениях, испытанных накануне, как дыхание становится шумным и учащенным, а соски болезненно затвердевают. Софи ссутулилась и опустила голову, стараясь скрыть свое состояние.
Коул широко улыбнулся, продолжая смотреть слишком внимательно, слишком заинтересованно. Молчание затянулось, и Софи кивнула на чашку горячего шоколада:
- Спасибо. Я мечтала об этом весь день.
- Хм-м-м, я тоже.
Не донеся до рта ложку со взбитыми сливками, Софи застыла с открытым ртом, потому что его голос напоминал утробное рычание голодного зверя.
- Коул? - недоуменно воскликнула Софи.
Он протянул руку через стол и осторожно подтолкнул ее руку с ложкой ко рту, не отрывая ищущего взгляда от ее губ. Софи послушно, словно зомби, облизала ложку. Очень медленно Коул отвел пустую ложку от ее сомкнутых губ и положил на блюдце. Его взгляд был таким горячим, что Софи, казалось, физически ощущала его прикосновение. Большим пальцем он аккуратно вытер испачканный сливками уголок ее рта, и жест этот оказался таким чувственным, что Софи ощутила острое возбуждение. А Коул продолжал поглаживать пальцем ее нижнюю губу, и Софи пришлось закрыть глаза, чтобы совладать с собой.
Девушка нервничала и была слишком напряжена. Еще немного - и начнется головокружение, и она упадет в обморок прямо к его ногам.
Но тут Коул отнял руку от ее лица и низким, проникновенным шепотом спросил:
- Софи, вы раньше с кем-нибудь встречались?
Его ладонь, до того спокойно лежавшая на столе, начала медленно двигаться. Софи наблюдала, как она подбирается к ее рукам, и предусмотрительно убрала их, спрятав под столом на коленях. Если Коул еще раз прикоснется к ней, она не сдержится и, испортив всю игру, станет умолять: "Еще, еще!"
- Почему вы спрашиваете?
- Сам не знаю. - Хитрая улыбка явно противоречила его словам. - Просто, познакомившись вчера с вашей сестрой, я подумал, отчего это вы такие… разные?
- Значит, вам понравилась Шелли? - Спрашивая, Софи уже знала ответ.
Если бы в этот момент Чейз не прервал их, разговор наверняка принял бы еще более интимный характер. То, что между ними происходило, было по-своему приятным, но и обескураживающим. Невероятное чувство, которое он пробуждал, усиливалось с каждой секундой, и Софи хотела знать, куда это их заведет. Она уже мечтала ощутить его обнаженное тело, погладить налитые мускулы, прикоснуться к его набухшей и отвердевшей плоти.
Софи почти не дышала, когда Коул поддел пальцем упавший ей на плечо локон.