- Он мертв, нет сомнения.
Мэтт вытащил письмо из все еще сжимавшей его руки Чатсуорта. Сабрина, которая еще не пришла в себя от шока, взглянула на поверженного жениха и сказала:
- Он убил Джека.
Николас прижал ее к себе.
- А ты и не подозревала?
- Никогда. - Она покачала головой. - Кто бы мог подумать? Джек погиб из-за идиотского пари. Его смерть никого не удивила. Особенно меня.
Голос Норкросса отвлек ее внимание от окровавленного тела, лежавшего у ее ног, и от назойливых воспоминаний.
- Сабрина, надеюсь, вы понимаете, что мы ничего об этом не знали и никогда бы с ним не поехали, если б имели хоть какое-то представление о его истинной цели.
- У нас всегда были самые благородные намерения, - сказал Мелвилл. - Пожалуйста, поверьте нам.
- Джентльмены, я не сомневаюсь, что Сабрина не считает вас виновными. Однако, - Николас с тревогой посмотрел на Сабрину, - мне бы не хотелось оставлять здесь тело Чатсуорта даже на короткое время. Не будете ли вы так добры…
- Конечно, - сказал Мелвилл, - если бы только нам немного помогли отвезти его туда, где мы оставили лошадей, и затем в наш лагерь. Это недалеко. Мы возьмем на себя все трудности, которые могут возникнуть с местными властями. Это, кажется, самое меньшее, что мы можем сделать, чтобы возместить… - он махнул рукой в сторону тела, - все это.
- Благодарю вас, - ответил Николас, - Эрик, Мэдисон, поезжайте с ними и помогите, чем сможете. Уинни, отведи Белинду в свою палатку.
Уинни, радужное настроение которой как рукой сняло, обняла бледную, дрожащую Белинду за талию.
- Кажется, - тихо заметила Уинни, - в приключениях случаются и тяжелые моменты.
Мэтт пристально посмотрел на Сабрину. Она рассеянно улыбнулась, затем снова невидящим взглядом уставилась на убитого. Николас нахмурился.
- Я останусь здесь. - Он сделал знак Мэтту и отвел его в сторону. - На нее плохо подействовала новость о том, как умер Стэнфорд. Она очень его любила? - спокойно спросил он.
- Не забывай, она была очень молода и неопытна, когда выходила за него. Я познакомился с Сабриной уже после смерти ее мужа. И понятия не имею о ее чувствах.
Мэтт видел, что Николас расстроен.
- Не знаю, как помочь ей, - с горечью сказал Николас. - Не знаю, как противостоять памяти о покойном муже. Мэдисон, что мне делать?
Он взглянул на Сабрину. Она стояла молча, в ее глазах была пустота, она обхватила плечи руками, как бы защищаясь от неожиданного удара.
Мэтт долго и пристально смотрел ему в глаза, и было невозможно понять, о чем он думает.
- Просто береги ее, Уайлдвуд. - Он протянул Николасу письмо.
Каким-то непонятным образом между ними возникла близость. Несмотря на то, что они были так непохожи, им обоим была глубоко небезразлична одна и та же женщина. Кем бы ни был Мэдисон - сейчас или в прошлом, - его забота о Сабрине была искренней. Николас почувствовал благодарность к этому человеку.
Мэдисон занялся отправкой тела Чатсуорта, и через несколько минут у костра остались только Николас и Сабрина.
- Сабрина, - он осторожно подбирал слова, - было бы лучше всего, если…
- Я хочу уехать, - тихо произнесла она, - я хочу сейчас же уехать.
Он с облегчением вздохнул.
- Конечно, любовь моя, мы можем выехать в Каир на рассвете и оттуда отправимся домой в Лондон.
- Лондон? Мне еще рано возвращаться в Лондон. Я не могу вернуться без золота. Я хочу взять его сегодня, сейчас.
- Об этом не может быть и речи, - терпеливо объяснил он. - Ты прошла через очень тяжелое испытание, и я…
- Вот именно поэтому я и хочу поехать. Может быть, Чатсуорт был не единственным, кто знает о золоте. - Нотка раздражения послышалась в ее голосе. - Если ты со мной не поедешь, я отправлюсь одна.
- Никуда ты не поедешь, - повысил он голос. - Это был бы чистой воды идиотизм - отправиться ночью в пустыню.
Она рассердилась.
- Хорошо, не стесняйся, добавь это к списку сделанных мною глупостей. С тобой или без тебя, я все равно поеду. И поеду сегодня ночью.
Кровь вскипела в его жилах от гнева. Он так хотел защищать ее, заботиться о ней. А ей нужна была лишь его помощь в этом необдуманном, бессмысленном и совершенно идиотском предприятии. Такое безрассудство не в его характере. Он никуда не помчится посреди ночи.
- Полагаю, Стэнфорд без колебаний ухватился бы за твою идею?
- Джек? - удивилась она. - А какое отношение он к этому имеет?
- О, не надо, Сабрина. - Его гнев разгорался все сильнее. - Я полностью сознаю, какая разница между Стэнфордом и мной. Он прославился своим эксцентричным поведением, своими легкомысленными поступками.
- Джек умер, ушел навсегда, - не сразу ответила она.
- Возможно, и умер, но ушел ли?
- Да!
Она быстро отвернулась, желая закончить разговор, но он, схватив ее за плечи, повернул лицом к себе и заглянул в глубину ее изумрудных глаз, горевших от возмущения.
- Выслушай меня. Я уже получил свою долю и, даже больше, от того, что моя сестра так мило называет приключением. Я и раньше рисковал своей жизнью и жизнью моих людей, но всегда ради дела. Ради моей страны, моей чести. Никто и никогда не сомневался в моей храбрости, даже отваге. - Он задыхался от волнения. - Я отличаюсь от Стэнфорда, как ночь ото дня, и не могу заменить его. Я только надеюсь, что ты сумеешь оставить его в твоем прошлом и когда-нибудь полюбишь меня так, как любила его.
- Нет.
Это короткое слово словно кинжал вонзилось в его сердце. От боли он сжал ее плечи. Она поморщилась, и он сразу же отпустил ее.
- Понимаю, - тихо сказал он.
- Нет, Николас, - вздохнула Сабрина, - ты ничего не понимаешь. Мне было семнадцать, когда я вышла замуж за Джека. Он был веселым, смелым и романтичным. И я любила его со всей страстью влюбленной девочки. Но дети становятся взрослыми. А Джек остался ребенком. Мы жили от одного развлечения до другого, без тревог и забот, если не считать затруднений при выборе, какое приглашение принять и какое платье надеть. Это было увлекательно.
- Не понимаю, - с недоумением сказал он.
- Конечно, нет. Никто бы не понял. В нашей жизни не было ничего настоящего. Это был приятный сон. - Она замолчала, глядя мимо него куда-то в ночную даль или, может быть, в далекие времена. - Но я не желала его смерти.
- Бри, - с нежностью произнес он, - ты не виновата в его смерти.
- Нет, я это знаю.
Она закончила свой рассказ, и ему захотелось обнять ее. Но неуверенность мешала ему. Через несколько минут она посмотрела на него и улыбнулась.
- Спасибо тебе. - Она повеселела и решительно обратилась к нему: - Поехали, Если мы сейчас отправимся, то успеем вернуться до восхода солнца.
Он смотрел на нее, не в силах вымолвить ни слова. Как эта женщина могла так быстро изменить их серьезный разговор. Или она не слушала его?
- Сабрина, - предостерегающе сказал он, - по-моему, я достаточно ясно сказал, сейчас мы никуда не поедем.
- А я так же ясно выразила мои чувства, - Она сердито посмотрела на него. - Если надо, я еду и одна.
- Ты не можешь ехать одна, - твердо заявил он, снова раздражаясь от ее бессмысленного упрямства.
Она отошла от него и уперлась кулачками в бедра.
- Это почему же?
Ему было трудно найти такую причину, которая бы сломила ее упрямую решимость. Он подозревал, что ее требование немедленной поездки за золотом было вызвано скорее всего ее душевным состоянием после появления Чатсуорта и воспоминаний о Стэнфорде, а не нетерпеливым желанием закончить поиски. И все же его терпению приходил конец.
- Да потому, что в пустыне очень опасно ездить в одиночку.
- Ха! - усмехнулась она. - А здесь разве не опасно? - Она начала загибать пальцы. - К данному моменту нас уже похищали гробокопатели и держал под дулом пистолета сумасшедший отвергнутый жених. Я не боюсь опасностей, таящихся в пустыне или в ночной темноте.
- Ты просто безрассудна, - в отчаянии сказал он.
- Я? - резко воскликнула она. - И я опять делаю глупость?
- Глупость только половина беды. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
- Почему? - выкрикнула она.
- Черт побери, Сабрина, ты - моя жена.
- Сомневаюсь, что это принесет мне большую пользу. - Ее глаза блестели от гнева. - Ты наверняка бросишь меня, едва мы вернемся в Лондон.
- Брошу тебя! - "Как, черт возьми, у этой женщины мозги работают?" - Я никогда тебя не брошу.
- Почему?
- Потому что я тебя люблю! - прогремел в ночи его голос.
- Откуда ты знаешь? - презрительно сказала она. - Ты говорил эти слова столько раз и стольким женщинам, что ты можешь знать о любви?
Он обхватил ее руками и крепко прижал к себе. Ее потемневшие зеленые глаза с возмущением и вызовом смотрели на него. В его словах были гнев и страсть.
- Что я знаю о любви? Я знаю, что, когда увидел тебя в объятиях Мэдисона, у меня возникло единственное желание - разорвать его на куски. Когда я вернулся после погони за лошадьми и узнал, что ты пропала, у меня сердце остановилось от страха. И я знаю, что, когда Чатсуорт навел на тебя пистолет, я понял, что не смогу жить без тебя.
- А как ты думаешь, что я чувствовала, когда этот чертов пистолет выстрелил, а я не знала, жив ты или нет?
- Что? - Слово вырвалось у него быстрее, чем стрела из лука.
- Я чувствовала, что, если ты убит, я тоже умру, - громко и ясно произнесла она.
- А Стэнфорд?
Она освободилась от его объятий.
- Он умер! Он мертв и лежит в могиле! И теперь я знаю и, помоги мне Боже, знала с самого начала, но никогда не произносила эти слова вслух и не решалась сказать их даже самой себе. Это были нехорошие, неблагородные и неблагодарные слова. Я никогда по-настоящему не любила его и… - ее голос дрогнул, - я всегда любила тебя.
Они молча смотрели друг на друга. Его сердце переполнял восторг, и он увидел отражение своей радости в ее глазах. Улыбка показалась на его лице, и он протянул руку, она протянула ему свою. Искры пробежали по их пальцам, и она очутилась в его объятиях. Он прижался к ее губам с неутолимой жаждой, поднял ее и понес к своей палатке. Она обвила его шею руками, охваченная страстью.
Шелковый полог пропустил их и опустился, отрезав от света костра и сияния звезд. Они очутились в темноте. Он отпустил ее, и она, скользнув вниз по его телу, встала перед ним. Сгорая от непреодолимого желания, они лихорадочно срывали друг с друга одежду, небрежно бросая ее на пол. Ее груди прижались к его твердой груди, жесткие волосы, покрывавшие ее, царапали набухшие соски. Она запустила пальцы в его волосы и, притянув его голову, жадно прильнула к его губам. Они слились в жарком поцелуе, и каждый стремился овладеть даже вздохом другого, а возможно, и душой.
Он положил руку на ее ягодицы и крепко прижал к себе. И она чувствовала, как пульсирует кровь в его твердой, возбужденной плоти. Они опустились на колени, не в силах оторваться друг от друга. Она провела губами по его щеке, шершавой и твердой, и коснулась сильной шеи. Он застонал, а она целовала его в ямочку у груди, упершись ладонями в его грудь. Она упивалась его телом, вкусом соли, огня и силы, погружаясь в наслаждение всем телом до самых кончиков пальцев.
Он отстранился и потянулся к ее губам, желая показать свою силу, страсть. Нетерпеливо лаская ее, он добрался до груди, и каждое его прикосновение обжигало и возбуждало ее. Она стонала и, выгнувшись, предлагала ему, словно приношение языческому богу, свои груди. Он взял их в свои ладони и, наклонившись, как бы пробовал на вкус то одну, то другую, пока от сладостных ласк пылающих губ и языка она почти умирала от страсти.
Он опустил ее на одеяла и брошенную одежду, и она приподняла бедра в непреодолимом стремлении слить их желание в одну общую страсть. Он покрывал поцелуями, от которых ее бросало то в жар, то в холод, ложбинку между грудями, живот, до тех пор, пока его пальцы не раздвинули шелковистые волоски и его язык не коснулся того, что было средоточием ее страсти. Она, задыхаясь, схватила его за плечи, то ли желая оттолкнуть его, то ли поощряя. Еще никогда она не испытывала такого пронзительно острого ощущения, такого греховного наслаждения от его прикосновений. В исступлении она чувствовала только его ласкающие губы и умелые руки.
Она произнесла его имя, и он приподнялся, возвышаясь над ней, как черная тень. Она протянула к нему руки и почувствовала его обжигающую жаром, гладкую как бархат и твердую плоть. Ее желание становилось невыносимым. В его вздохе были и мука, и восторг. Он опустился между ее ног и вошел в ее мягкую, горячую, влажную и тугую глубину. Пока способность мыслить не покинула его, он успел с восхищением подумать о силе этого плотского чувства, называемого любовью. Она отвечала ему с такой неистовой страстью, в которой не было места духовному наслаждению. Мощная сила их страсти приводила ее в экстаз.
Их ритм был древним ритмом примитивных существ, диким и незатейливым танцем, смешанным с беспредельной радостью невероятных ощущений. И когда каждый думал, что они не вынесут истинного наслаждения, южная ночь окутывала их волнами божественного, потрясающего восторга, и на один короткий миг перед ними блеснула вечность. Наконец они прильнули друг к другу, утомленные и околдованные страстью.
Сабрину, как всегда, душил смех, и она сквозь дымку счастливого опьянения подумала: поняла ли Уинни, что любовь - самое главное приключение?
Глава 19
- Ты будешь смеяться всякий раз, когда мы станем заниматься любовью?
- О, Николас, - Сабрина постаралась унять свой смех, - я очень на это надеюсь.
- Тогда ладно, - с шутливой угрозой произнес он и положил руку ей на шею. - Может быть, и это покажется тебе смешным?
Сабрина засмеялась и, борясь с ним, наслаждалась исходящими от него теплом, силой и мужским запахом. Неожиданно сказалась бурно проведенная ночь, и она почувствовала такую усталость, что не могла и шевельнуться. Ничего не случится, если она немножко отдохнет. Она закрыла глаза, и ее сознание затуманилось. Замелькали образы прошлого - неожиданный поцелуй в пещере в те далекие времена, брошенный в каюту саквояж и появившийся вслед за ним хитрец, любовь… смех… и… золото.
- Золото! - Сабрина резко приподнялась. - Мы должны ехать, Николас. Я хочу найти золото сегодня же ночью.
- Очень хорошо, любовь моя, - спокойным тоном покорно согласился он.
Она с подозрением посмотрела на него.
- Что? Никаких возражений? Никаких предлогов? Никаких объяснений, почему ночью в пустыне так опасно?
Николас усмехнулся:
- Да ведь ночь почти прошла. До восхода солнца осталось меньше часа.
Сабрина растерялась:
- Но как…
- Ты спала и, могу добавить, крепким сном. - Он поцеловал кончик ее носа. - Ты так устала, что я просто не решился будить тебя.
- Ха! - Она встала и огляделась в поисках одежды. - Ты просто не хотел ехать ночью. Хорошо, тебе удалось задержать меня, и теперь мы…
- И теперь мы будем делать все, что ты пожелаешь. - Николас тоже поднялся и притянул ее, все еще обнаженную, к себе. - Хотя не вижу особого вреда, если мы задержимся еще немного.
Он провел губами по ее шее, и она, ослабев, прильнула к нему. "Возможно, он прав. Какое значение имеет маленькая задержка?"
- Нет! - Она с сожалением отстранилась от него и продолжала настаивать: - Николас, я не поддамся соблазну и не отложу поиски.
- Сабрина, преувеличенно обиженным тоном сказал он, - у меня и в мыслях не было соблазнять тебя. - Его глаза весело блеснули. - Я всего лишь собирался рассказать тебе пару шуток.
- Но мне не до шуток. Я очень хочу ехать сейчас же.
Он пожал плечами и сбоку обошел ее.
- Знаю, что хочешь. Я просто ищу свою одежду.
Она не верила ни одному его слову, но не могла на него сердиться. Ей очень нужно золото, но желание еще раз забыться в объятиях Николаса было более чем соблазнительным. Они быстро оделись и вышли из палатки. Солнце выглядывало из-за горизонта, и его золотое сияние предвещало жаркий день.
Сабрина досадовала. Как она могла проспать всю ночь?
- Посмотрю, не найдется ли куска сыра и хлеба, чтобы взять с собой. А ты приготовь лошадей.
Николас от ее командирского тона лишь приподнял бровь.
- Я никогда не служил в армии, но понимаю, что это приказ. - Он склонился в изящном поклоне. - К вашим услугам, миледи.
Ее щеки вспыхнули очаровательным румянцем, она наморщила нос и быстро ушла. Он усмехнулся. Она никогда не перестанет удивлять его: отдает приказания, словно привыкла командовать целой армией мужчин.
Он огляделся: у костра, завернувшись в одеяла, крепко спали Мэдисон и Эрик. Когда Николас проходил мимо Мэдисона, из-под одеяла высунулась рука и на ходу схватила его за лодыжку.
- Отправляетесь за золотом, а? - хриплым спросонья голосом осведомился Мэтт.
Николас стряхнул руку Мэтта и улыбнулся.
- Сабрина настаивает.
- Какой сюрприз, - проворчал Мэтт.
Николас задержался возле него.
- Надеюсь, ты понимаешь, что, если мы одни найдем это золото, мы все равно разделим его с тобой поровну. Твое партнерство с Сабриной остается в силе.
Мэтт поднял на него глаза.
- Не могу сказать, что ты мне нравишься, но я видел достаточно, чтобы понять - ты человек чести. Не сомневаюсь, что получу свою долю. - Он еще глубже зарылся в одеяла, и его голос звучал из-под них глухо. - Только вот не знаю, что мне сказать твоей сестре, когда она узнает, что ее лишили этого приключения.
Напоминание об отношениях сестры с этим американцем неприятно кольнуло Николаса. Он признавал это, по крайней мере, в душе, но смириться с этим было несколько труднее. Но выбора не было. Уинни давно стала совершеннолетней и обладала значительным состоянием.
- Просто скажи ей, что мы с Сабриной решили насладиться этой минутой наедине. Она, без сомнения, найдет это очень романтичным.
Из-под одеяла послышался приглушенный смех, и Николас не мог не рассмеяться в ответ.
Он собрался уходить, но голос Мэдисона остановил его:
- Помни, что я сказал: береги ее, Уайлдвуд. Она мне дорога, как и твоя сестра дорога тебе. - Под одеялом вздохнули. - Я смирился, но не очень доволен тем, кого она выбрала в мужья. Могу держать пари, что и ты не очень рад выбору твоей сестры…
- Какому выбору, Мэдисон? - холодно спросил Николас.
- Выбору мужа, если она согласится принять мое предложение. Или захочет чего-то другого. Я люблю ее, Уайлдвуд.
Тревога Николаса за сестру несколько утихла от приятного предположения, что Уинни, без сомнения, ведет с американцем веселую игру.
- Боюсь, тебе предстоит пережить такие же бури и встряски, через которые прошел я. - Он, посмеиваясь, направился к лошадям. - И если повезет, такие же восторги.
Сабрина с тяжелым вздохом слезла с лошади, она неверно представляла себе расстояние, отделявшее их от золота. Солнце стояло уже высоко над головой, но они не видели никаких признаков описанного в письме места или храма Изиды.
Николас поглядывал на Сабрину, как ей казалось, с сочувствием.
- Если мы сейчас не найдем этот храм, мы будем вынуждены вернуться.