Череда хотел пошутить и осекся, заглянул в глаза тещи, увидел муку мученическую, побледнел, а поздно.
- Провожающие, покиньте вагоны…
Глава 20. Уход
Слегла Любовь Андреевна через полгода. До того бегала по магазинам, готовила, убирала. Потом вдруг, гостей отвадив, сказала: не здоровится. И Тату утешила: не беспокойся, все пройдет.
В тот день внучка как обычно куда-то торопилась.
- Веди себя хорошо, - сказала на прощанье. - Я ненадолго. Буду через часик-полтора. Спи.
- Хорошо. - Любовь Андреевна отвернулась к стене.
Квартира звенела мелодией ухода. Торопливые шаги, щелчки набираемого телефонного номера, скороговорка.
- Иду, иду, не сердись.
Опять шаги. Щелчок замка. Все! Дом накрыла тишина! Похожая на ту, в какой предстояло скоро раствориться.
"Хорошо, что Татки нет дома. При ней пришлось бы "держать лицо", играть, тратить силы на всякую чепуху, - думала Любовь Андреевна. - Смерть - дело интимное. Рождается человек в суматохе, живет в суете, хоть умереть имеет право в покое".
И все же она решила дождаться внучку. Еще раз услышать любимый голосок. Напоследок.
Стрелка настенных часов вздрогнула и сместилась на одно деление. Часы шли. А ее время останавливалось. Когда-нибудь время останавливается для каждого. "Почему так рано? Ведь можно было еще пожить. Правнуков понянчить. На солнышко поглядеть. Траву потоптать. Ан, нет. Не судьба! Каждому - свой срок. Ей - сегодня с вещами на выход. Впрочем, какие вещи".
- Зато все устроено.
Боль мутила сознание, мучила душу, мешала думать. От нестерпимого жара, от иголок, утыканных в сердце, можно было спрятаться только в смерти. Но, чтоб сделать это, следовало решиться. Возврата ведь не будет. Билет в один конец.
Хлопнула дверь. Вернулась Татка. Раньше, чем собиралась. Значит, чует внучкино сердце беду. Не только любовями-морковями занято.
- Бабушка, спишь?
- Сплю.
- И как тебе?
- Полегче.
- Ты спи. Во сне все выздоравливают.
- Хорошо. Я тебя люблю, милая.
- А я тебя люблю.
Вот и сказаны последние главные слова. Вот и нечего больше ждать и незачем терпеть муку. Любовь Андреевна с облегчением вздохнула.
Где-то в глубинах безбрежного бескрайнего космоса, в далях, сокрытых тьмой времени и толщей пространства, родился лучик белого света и безгрешный, неподкупный вестник смерти потянулся за новой добычей.
- Не бойся, там не страшно, - сказала Душа.
- Хорошо там, где меня нет, - с сожалением посетовало на несправедливость Тело.
- Я не хочу, - заявил Ум, - я еще многое могу.
- А я устал, - пожаловался Дух, - я бы отдохнул.
- Какой отдых? Момент-то, какой?! О возвышенном надо думать! - возмутилась Душа.
- Надумался! Хватит.
- Хочешь последний подарок? - бессмертная была сегодня щедрой.
- Что ты имеешь в виду? - Ум встрепенулся.
Лучик разделил пространство на две половинки и, раздвигая их, как берега, разлился рекой. На одном зеленела трава, сияло солнце, синь небес отражалась в водной глади, птицы, перелетая с цветущих деревьев на прекрасные цветы, нежно щебетали веселыми голосами. На другом: сером, угрюмом, пустынном Любовь Андреевна увидела себя: Рабу Божию Любовь и нацеленный в спину штык в руках болезни-конвоира.
- Мамочка! - раздалось с противоположного берега.
Вздрогнула Любовь, будто ударили!
- Светонька!
Дочка возвращалась домой с подарками и известием - свадьба скоро. Да на беду встретила другого. Пьяного водителя грузовика. Вот и обвенчалась со смертью.
- Мамочка! - зов повторился. - Иди ко мне.
- Сейчас, сейчас, - засуетилась Любовь.
- А я? - рядом с болезнью не весть, откуда появилась Лариса, - не уходи.
- Я тебя столько лет жду, - Света почти плакала.
- Ты мне нужна, - уверенно заявила Лариса.
- Не ссорьтесь, доченьки…
- Любонька, милая, - рядом со Светой возникла мужская фигура. Муж. Дмитрий. Митя. Митенька.
…Любила его до беспамятства. Ревновала до безумия. Он, кобелина чертов, первые годы гулял, как нанятый. Потом в науку ударился, профессором стал. Изводил и себя, и ее: то раздельное питание, то голодание, то лыжи, то музеи. Сил невпроворот, вот и тратил, на что ни попадя. А уж что в постели вытворял! И так до старости. Впрочем, не дожил Митя до старости. В силе ушел, от горя. Все о Свете плакал, о младшенькой…
- Бабушка! Останься! - Татка возникла рядом с Ларой, и, как обычно, не просила. Требовала! Еще бы! Главный человек на свете. Козырный туз в крапленой колоде, всех переиграет! - Дедушка, ты не прав! Пусть бабушка со мной еще побудет. И с Дмитриком.
Единоличница! Отберешь у такой! Как же!
- Не вмешивайся! - попросила Любовь, - Хоть ты меня не мучай.
- Люба!
Не равны силы у мира светлого забвения и реалий. Рядом с дочкой и мужем встали отец и мать!
- Любочка. Пора домой, - давний, из детства, зов полоснул сердце тоской.
- Иду, только я…
- Ты боишься? - догадалась мама. - Да?
- Да, мамуля, боюсь!
- Не бойся. Я с тобой, - успокоил отец.
- Вечно, ты, Любка, трусить. Вечно копаешься. Давай скорее сюда! - Иринка, сестра, приветливо замахала руками.
- Здесь хорошо! - голос мамы лился песней. - Здесь мы снова все вместе. Как раньше.
- Мы последнее время только о тебе и говорим. Заждались совсем, - сказал папа.
- Сейчас бабушка подойдет и дедушка, - Иринка рассмеялась. - Вот они обрадуются.
- Я торт испекла, твой любимый, с клубникой….
- Любонька, я по тебе соскучился!
- Любка! Ну, давай. А-то я торт сама съем…
- Мама, не делай этого!
- Ба - буш - ка! Бабуля! Я одна останусь. Мне страшно… - Тата расплакалась.
Любовь отрицательно покачала головой:
- Не одна. Мир вокруг.
Тут же заглушая родные голоса, грянуло:
- Свидание закончено! - объявила Душа голосом тюремного вертухая.
Лучик-река смыкал берега. Хор голосов на противоположном берегу стал громче, лица увиделись отчетливее. Бело-огненная гладь соединяла с ушедшими. Или пока еще разделяла?
- Я пойду к ним, - прошептала Любовь.
- Сейчас я тебя туда отправлю, - злорадно хмыкнула болезнь и отвела для удара штык.
- Я - женщина свободного племени. Я сама себе хозяйка. Нечего тут командовать! - за секунду до рождения новой боли Любовь сделала шаг вперед…и умерла.
Отправив Любовь Андреевну в мир иной, лучик потянулся восвояси. К истокам. Но пока хоть частичка света озаряла угасающее сознание умершей волшебницы, вопль отчаяния рвался вслед: "Бабушка!" Это осиротевший внучкин Дар прощался с Даром своей любимой наставницы.
Часть 2
Глава 1. Долги наши тяжкие
Прежде жизнь Таты напоминала праздник. Бабушка вела хозяйство. Мама и Вадим присылали деньги. Папочка, осознав ошибки, аккуратно выполнял родительские обязанности и даже подбрасывал "на булавки". В отсутствие забот и тревог оставалось только учиться, развлекаться, да подколдовывать по мелочам. "Хочу нравиться мужчинам. Хочу находиться в центре внимания. Хочу, чтобы со мной все хотели дружить, танцевать, всегда приглашали на вечеринки …" - список желаний состоял исключительно из собственных потребностей. О том, что отпущенный свыше волшебный дар можно/нужно тратить на решение чужих проблем Тата заподозрила лишь после смерти бабушки.
Отец появился в доме через две недели после похорон. Вошел, поцеловал в щеку и объявил с порога:
- Поживу с тобой.
"Он понимает, как мне тяжело и хочет помочь, поддержать", - подумала Тата и ошиблась. Папенькой двигала иная мотивация. За ужином, не отрывая взгляд от телевизора, он небрежно уронил:
- Я сейчас на мели, поэтому денег на хозяйство дать не могу. Покормишь меня?
Детское обожание и юношеская обида давно остались в прошлом. Сейчас Тата относилась к отцу ровно и приветливо. Не более. Наверное, поэтому озвученная безапелляционным тоном просьба вызвала глухое раздражение: "Он не спросил, хватает ли мне самой на жизнь". Однако отказывать было неудобно, и она ответила:
- Да.
Три недели Тата готовила на двоих, одна убирала в квартире, игнорируя, звучащий в мозгу ехидные реплики Внутреннего Голоса вроде: "Папочка хорошо устроился, нашел себе служанку…"
Кстати, о Внутреннем Голосе…
Раньше Тата почти не обращала внимания на то, что в мозгу, как бы сами по себе, без ее воли и участия, то и дело звучали различные советы, приказы, комментарии. Однако после похорон тон и лексика фраз разительно изменились. Без бабушки Внутренний Голос распоясался, стал язвительнее, безжалостнее и вякал, буквально, по всякому поводу.
Но в данном случае, замечание было справедливым. Папочка явно загостился. Пора и честь знать.
- Папа, мне уже легче, - когда терпение закончилось, сказала Тата. - Ты можешь возвращаться к себе.
Отец сделал надменное лицо:
- Ты не поняла. Я вернулся совсем.
- А эта твоя …ну…
- Мы расстались. - Предваряя следующие вопросы, отец поделился планами: он ушел от своей пассии навсегда. Жить, намерен в "хоромах", а свою квартиру будет по-прежнему сдавать в аренду.
Тата возразила:
- Здесь ты жить не будешь!
- Почему? Неужели я тебя стесняю?
- Не надо мной манипулировать. Квартирный вопрос мы выяснили шесть лет назад.
За время отсутствия папочка подрастерял хваленое хладнокровие и заорал:
- Гадина! Мерзавка! Как ты с отцом разговариваешь?!
- Папа, - Тата глубоко выдохнула, пыталась совладать с собой, - перестань кричать. Терпеть подобное обхождение я не намерена!
На этом первая ссора закончилась. Следующие тоже не привели к желанному результату. Однажды, придя из университета, Тата увидела ужасную картину: вдрызг пьяный отец лежал посреди гостиной на полу, раскинув руки и ноги, в луже мочи. Дрожащей рукой она потянулась к телефону:
- Вадим, только маме не говори…Что делать?
- Проспится, гони в шею, - приказал отчим. - Замки поменяй. Пригрози пожаловаться в милицию. Не уймется, я приеду.
- Как вы? - Тата сменила тему.
- Да, так, неважно…
Оказывается, банк, в котором хранились сбережения Барбары, на грани банкротства. У самого Вадима с деньгами тоже полная неопределенность. Компании пришлось выплатить крупную неустойку, это здорово ударило по бизнесу. В кондитерской также упали продажи.
- У нас какая-то черная полоса. Так что ты с деньгами аккуратнее. Ладно? - попросил Череда.
- Ладно, - ответила Тата и, огорченная, набрала номер лучшей подруги. Хотелось пожаловаться, но, эфир поперхнувшись треском, вклинился в чужой разговор.
- У Татки сейчас сплошные проблемы, - лучшая подруга делилась информацией с общей знакомой. И, добрая душа, вкладывала в каждое слово столько яду, что хватило бы на приличный террариум. - К ней папочка переехал. Вроде бы даже навсегда.
- Ну, да?!
- Не исключено, что он потребует раздела квартиры через суд. Если дело выгорит, то наша богатенькая невесточка останется без шикарной хаты.
- Но половина-то ее?
- Конечно. Но половина-то тю-тю. Представляешь, какой конфуз ее ждет. И это еще не все.
- Рассказывай, не томи!
- У матушки Таты проблемы с деньгами. Дождик из зелененьких становится все скуднее.
- Неужели, "прынцессе" придется идти вкалывать, как всем нам, простым смертным?
- Избави Боже! До диплома ни-ни.
- А с личной жизнью как? Все по-прежнему?
- Да, осенью свадьба.
- Неужели ничего сделать нельзя?
- О чем ты говоришь! У нее деньги, квартира, а меня за душой гроша ломаного нет. Я нашего общего любимого очень даже понимаю.
- Но вы же все равно встречаетесь?
- Изредка. Раз-два в неделю.
- Как его на вас двоих хватает?
- Кобелина еще тот.
Тата нажала на рычаг. От обиды перехватило дыхание. Но слез не было. Голова работала четко и ясно. Что случилось с ее красивой праздничной жизнью? Почему навалилось вдруг столько проблем? Ведь прежде в личной вселенной все находилось в равновесии и гармонии.
Бабушка говорила: в жизни человека все хорошо, пока он следует своему пути. Однако стоит свернуть в сторону и шаг влево-право расценивается, как попытка к побегу. И наказывается. Раз так, то предательство жениха и лучшей подруги, финансовые неурядицы мамы и Вадима, притязания папы явно указывали на необходимость подкорректировать выбранный курс.
Но что именно требовалось изменить?
Тата учинила строжайший аудит всем свершениям и чарам, и не обнаружила отклонений. Поступки соответствовали нормам общественной и личной морали, чудеса были идеально сбалансированы. Следовательно, возникшие проблемы имели другие корни.
- Думаешь, если ничего плохого не сделала, то и наказывать тебя не за что, да? - с подковыркой спросил Внутренний Голос.
"Да", - ответила Тата.
- Наивная ты моя.
"Неужели я наказана за несовершенные поступки?"
- Вполне возможно.
"Как это?"
- "Думай сама".
Спустя неделю ситуация прояснилась.
Тата готовила угощение на бабушкины сороковины и вдруг замерла, словно громом пораженная. Скорее всего - пришло понимание - устоявшийся порядок ее жизни был создан бабушкой. И без поддержки начал превращаться в хаос. Аналогичным образом регулировалось благополучие и мамы с Вадимом. И даже папы.
"Что же мне теперь принимать от бабушки эстафету?" - Тата испугалась. Ей совсем хотелось мирить отца с его подругой, поддерживать финансовые возможности банка Барбары, вести к высотам капитализма компанию Вадима и направлять в мамин магазин покупателей. Не было ни малейшего желания улаживать и бесконечные неурядицы, которыми полнятся чужие жизни. Вернее, можно было в случае острой необходимости посодействовать близким один, два, ну, три-четыре раза. Взвалить же на себя постоянную ответственность - увольте. Слишком большая это морока и слишком явная несправедливость по отношению к ней.
Тата опустилась на табуретку. Недоуменно уставилась на руки. Чем они занимаются в крошеве овощей? А, салат…
"Я буду контролировать порядок только в собственной жизни. Остальные как-нибудь устроятся сами", - решение долго искать не пришлось.
- Ты сможешь равнодушно относиться к бедам родных и не принимать близко к сердцу их проблемы? Ответь только честно, как на духу, - поинтересовался Внутренний Голос.
"Не знаю".
- Тогда тебе придется выбирать между беспокойством и опекой.
"Но их много, а я одна. Разве честно взваливать на мои плечи ответственность за всех?"
- А кто взваливает-то?
Действительно, обвинять было некого.
"Но меня же проучили за что-то…"
- Это ты так решила. На самом деле все может быть совсем не так и тебя никто не наказывал.
"Ты хочешь сказать, что бабушка была не права?! Не смеши меня!"
- Подумай сама: не произошло ведь ничего страшного. Так бывает: банки лопаются, магазины закрываются, бывшие инженеры остаются без работы, а квартирный вопрос берет за горло. Все это называется реальность и ты с ней в кои веки, наконец, столкнулась.
"Значит, мне не обязательно становиться берегиней? Если честно, я с ужасом представляю себя в этой роли. Мне не хочется заботиться о других, не хочется предотвращать и исправлять чужие ошибки. Опека занимает бездну времени и энергии. И, главное, никогда не заканчивается".
- Ты свободна в своем выборе. Твоя жизнь - ты и решай. Бабушка по своей воле поддерживала семью и с помощью чар улучшала хорошее и нивелировала плохое. Ты с тем же правом можешь, как подхватишь эстафету, так и самоустранишься.
Наспех вытерев руки, Тата достала из письменного стола записи, которые вела в пору ученичества. Где же нужное место? Вот…
"Многие молодые волшебники входят в мир чар со своими старыми, немагическими взглядами, выработанными в обычном социуме. Однако чародейство - особая сфера. Здесь, к примеру, трудно установить грань между "мое" и "чужое", так как сверхординарные возможности подразумевают и незаурядную меру ответственности.
К сожалению, принимая первое, маги часто отвергают второе, создавая, таким образом, внутренне противоречие между "могу" и "хочу". Для людей подобный коктейль из желаний, комплексов и эмоций чаще всего безопасен. В магии же, отражающей сущность личности, внутренняя борьба, усиленная волшебством, выходя во внешний мир, приводит к тяжким последствиям. Причем, страдает и мир, и маг. Как минимум, за отсутствие внутренней гармонии и целостности, чародею приходится платить истощением потенциала. Как максимум, если противоречие слишком велико, не исключен и летальный исход.
Однако риск этот можно устранить довольно простым способом. Надо лишь изменить восприятие действительности. Маг может и должен корректировать свою личность. Постоянное духовное развитию (включая гармонизацию личности и постоянное познание) является не абстрактным благим пожеланием, а рабочим навыком. Впрочем, выработка и развитие гибкого логического мышления, критичности, адаптивности к новому делает сильнее и увереннее каждого человека, вне зависимости от способностей".
Телефонный звонок заставил прервать чтение.
- Здравствуй, Тата.
Ну и дела, объявилась подруга отца
- Как Михаил?
- Плохо. Выпивать стал.
- Он же всегда меру знал!
- Знал, да забыл. Вам-то, собственно, какая разница? Вы же расстались. Или …
- Не знаю. Передай, я звонила.
- Ладно.
Тата удивленно покачала головой. Она еще не до конца разобралась в себе, а вселенная уже двинулась на встречу? Или это совпадение? Какое там. Через неделю отец съехал. Вскоре позвонила мама.
- Банк нашей Барбары выкарабкался, и она на радостях даже кольцо с бриллиантом себе купила. Я новые пирожные запустила в продажу, теперь от покупателей нет отбою. У Вадима тоже дела пошли на поправку.
- Вот и хорошо.
Все уладилось. Но не само собой. За мгновение до звонка папиной подруги Тата, тяжело вздохнув, обреченно подумала: "Зачем я читаю прописные истины, зачем морочу себе голову? Надо, значит надо. Кто, если не я? Никто! Кто-то же должен! Не хочется, ясное дело. А придется! Я же их люблю. Даже папу!"
Глава 2. Мужчины и годы
Следующие три года стали для Таты школой жизни. Она училась профессии, взаимодействию с коллегами, начальством, подчиненными, которые вскоре появились, и получала по этим "предметам" исключительно хорошие оценки. А вот хитрая наука отношений с мужчинами, к сожалению, ей ни как не давалась.
Первый серьезный урок преподнес Андрей.
Узнав, что жених спит с лучшей подругой, Тата сразу же уволила обоих. Однако Андрей со временем вымолил прощение и даже уговорил ее сходить в ЗАГС. О чем Тата пожалела очень быстро и очень сильно, так как официальный статус обострил в любимом настойчивую, можно сказать, навязчивую идею устроить дела за ее счет.
Едва переехав, дражайшая половина возжелала быть занесенной в акт о приватизации "хором".
- Нет, - отказалась от сомнительного мероприятия Тата.
- Почему? Нежели, ты мне не веришь?
- Представь себе, не верю.