…Мир вокруг темнел, и без того размытые контуры становились едва различимыми, отступили, грозя исчезнуть вовсе. Горлу больно, перед глазами – пелена, и руки беспомощно хватают пустоту, стараясь сбросить с шеи что-то невидимое, колючее. И тело, мягкое и непослушное, заваливается назад. А где-то в отдалении – барабанный бой, все нарастающий, переходящий в грозовые раскаты. И вот уже вой Блэка прорывается сквозь него едва-едва, а растерянный мужской голос почти неразличим.
– …Арина… – Барабанный бой откатывался, забирая с собой боль, удушье и темноту, а голос, наоборот, становился все громче. – Эй, да что это с тобой?!
Баба Глаша сказала, такое с ней уже случалось: что-то темное, едва различимое глазом, нападало на нее в то время, когда она лежала в беспамятстве. Терзало, мучило, но всегда отступало.
И сейчас оно тоже отступило. Кажется…
– Очухалась? – В голосе – злость пополам с растерянностью. И чужие крепкие пальцы на шее, не сдавливают, не царапают кожу, но все равно причиняют боль.
Арина рывком села, оттолкнула эти назойливые руки, затрясла головой, прогоняя барабанный бой, и только потом открыла глаза.
Туман сгустился. Или после случившегося ей просто так казалось. Наступившую тишину нарушало лишь ее хриплое, с присвистом, дыхание.
– Ну, как ты?
Серый Волк стоял на коленях в нескольких сантиметрах от Арины, а Блэк заглядывал через его плечо. Вид у Блэка был виноватый, на призрака он не обращал никакого внимания.
– Убери руки! – Собственный голос казался ей сиплым, старушечьим. – Не смей ко мне прикасаться, упырь! – Арина изо всех сил толкнула Серого Волка в грудь. На том силы и закончились, встать на ноги не получилось. Наверное, она снова упала бы навзничь, если бы он послушался и убрал руки, но он не послушался, крепко сжал ее плечи, удерживая от падения и одновременно с каким-то жадным вниманием всматриваясь в ее лицо.
– Не ори, – сказал он спокойно, и Блэк – удивительное дело! – не вступился за хозяйку, даже не оскалился. – У тебя был какой-то приступ, тебе нельзя кричать.
Взгляд его сместился чуть ниже, с лица на шею, и черные брови сошлись на переносице.
– Убери от меня свои лапы, – сказала Арина шепотом и снова уперлась руками ему в грудь.
Для призрака он был подозрительно крепкий, подозрительно материальный, и если бы Арина не знала наверняка, что он – покойник, то решила бы, что перед нею живой человек. Из плоти и крови.
– Хорошо. – Серый Волк кивнул. Взгляд его все еще был прикован к ее шее. – Только успокойся.
– Я спокойна.
Ни черта она не спокойна! На нее только что, не в первый и, надо думать, не в последний раз, напала какая-то невидимая тварь. Она только что дотронулась до призрака. Или это призрак дотронулся до нее… Неважно. Он не просто призрак, он ее злейший враг, и при всем при том он не пытается на нее напасть, а Блэк не трогает его.
– Куда ты все время смотришь? – Голос был все еще сиплый, но уже не старушечий.
– На твоей шее следы.
– Какие следы?
– Следы словно от уколов. И кровь течет. Я бы сказал, что только что кто-то пытался тебя придушить, если бы не был уверен, что, кроме нас с тобой, тут никого нет.
– А может, не кто-то, а ты? – Кстати, такую вероятность тоже нельзя сбрасывать со счетов. Это очень вероятная… вероятность.
– У тебя посттравматический психоз, – сказал он не слишком уверенно и тут же добавил: – Но здесь точно что-то неладно, я это шкурой чую.
– Своей волчьей шкурой? Да, Серый Волк?
А вот теперь он удивился не на шутку, и в глазах его, и без того стылых, появились арктические льдинки.
– Знаю. – Больше не пытаясь встать, Арина отползла от него подальше. – Я все про тебя знаю.
– Скажем, не все, но кое-что. – Арктические льдинки закружились и ушли на дно зрачков. – И тебе снова удалось меня удивить.
– Поверь, самое интересное еще впереди, – сказала она не без злорадства и, уцепившись за подвернувшееся под руку деревце, с трудом, но все же встала на ноги.
Серый Волк ничего не ответил, лишь многозначительно усмехнулся. Помочь Арине он больше не пытался.
– Они затягиваются. – Он все еще пялился на нее.
– Что?..
– Раны на твоей шее. – Он вдруг шагнул к Арине, крепко сжал ее запястье, спросил, глядя прямо в глаза: – Что ты такое?
– Что я такое?! – Она усмехнулась, выдернула руку. – На твоем месте я бы поинтересовалась, что тытакое.
– Про себя я все знаю. – Он нетерпеливо дернул плечом. – А вот с тобой и вокруг тебя творится что-то неладное.
– Это ты точно подметил. Тоже шкурой чувствуешь?
– Вижу. Здесь все какое-то неправильное. Эти твари… – Он хотел было снова взять Арину за руку, но передумал, спросил: – Какой-то галлюциногенный газ?
Галлюциногенный газ… Какой здравомыслящий и рациональный призрак! Сказать ему? Удивить еще больше? Нет, пусть помучается.
– Не знаю, возможно.
– В любом случае тебе нужно отсюда уходить. Здесь опасно.
Он, оказывается, не только здравомыслящий, но еще и заботливый призрак. При жизни пытался ее убить, а теперь печется о ее безопасности.
– Именно здесь я в безопасности. – Арина очень старалась, чтобы голос звучал уверенно.
– В старой хибаре в компании собаки и двух старух?
Он знает. Впрочем, чему удивляться! Он же призрак, он может шляться там, где пожелает.
– Мне пора, – сказала Арина вместо ответа. – И да, с ними безопаснее.
– Они одной ногой в могиле.
Кто бы говорил!
– Пошел к черту!
– Скажи им, чтобы собирались, мы уходим.
– Нет! – Арина ткнула его пальцем в грудь. – Это ты уходишь, а я остаюсь. Все!
Знать бы какой-нибудь специальный ведьмовской приемчик, отваживающий слишком назойливых мертвецов. Какое-нибудь заклинание. Но она ведьма, не прошедшая никакой строевой подготовки, беззубый и беспомощный детеныш рыси. И не факт, что когда-нибудь из нее выйдет толк. А пока приходится довольствоваться испепеляющими взглядами. Толку от них – ноль, но призрак хотя бы не лезет с разговорами, молча плетется следом. А что, если так и будет до скончания времен? Что, если до глубокой старости за ней станет таскаться мертвец? Прощай, личная жизнь?
Арине вдруг стало смешно. Все-таки странно устроен человек. Возможно – не хотелось бы, но как знать! – она вовсе не выберется из этого болота, но при этом умудряется сожалеть о личной жизни. К слову, у нее никогда и не было этой личной жизни, все как-то не случалось…
Из тумана выплыл нечеткий силуэт сторожки, Арина замедлила шаг, обернулась к Серому Волку.
– Дальше ты не пойдешь, – сказала строго, как будто он был не волком, а дрессированным псом.
Призрак замер, но не из-за того, что внял приказу, а, скорее, по инерции. Краем глаза Арина увидела, как открывается дверь сторожки. Если баба Глаша и Лидия Николаевна увидят Серого Волка, разговоров и увещеваний будет на целую ночь.
– Стой! – рыкнула она. – Пошел прочь! Я приказываю тебе, изыди!
"Изыди", наверное, было лишним, судя по тому, как посмотрел на нее Серый Волк.
– Совсем крышу снесло, – сказал сочувственно.
– Дальше ты не пойдешь. Я не хочу, чтобы они тебя видели.
– Твои столетние подружки?
– Ты меня услышал?
– Я тебя услышал. – Он кивнул. – А вот ты меня слушать отказываешься. Рано или поздно он тебя найдет, и в твоих же интересах, чтобы, когда это случится, я оказался рядом.
– Кто – он? – На болоте не было ветра, но по позвоночнику потянуло холодом.
Серый Волк ответил не сразу, обвел взглядом утопающие в тумане кусты, запрокинул голову к невидимому небу.
– Тот, кто меня нанял, – сказал наконец.
Вот, значит, как. Значит, Серый Волк, ее самый страшный ночной кошмар, всего лишь наемник. Значит, есть еще и заказчик.
– Как его зовут?
– Ты пойдешь со мной, если скажу?
Она могла обмануть, наобещать ему все, что угодно. Вот только она не знала, можно ли врать мертвым…
– Аринка?.. – донесся со стороны сторожки приглушенный туманом голос бабы Глаши. – Это ты там? Иди домой, темнеет!
– Ты мне скажешь? – Она обернулась к Серому Волку.
– А ты пойдешь со мной?
– У меня есть предложение. Информация в обмен на информацию.
– Аринка! – В голосе бабы Глаши слышался страх.
– Ты расскажешь мне, где спрятала книгу? – Серый Волк усмехнулся.
– Я расскажу тебе куда более занятную историю. Но и про книгу тоже могу рассказать, мне не жалко.
– Подозрительная щедрость. – Поверх ее плеча он посмотрел в сторону сторожки. – Что-то задумала?
– Не бойся, я не сбегу. Если ты об этом.
– Больше не сбежишь. – Он кивнул. – Я присмотрю за тобой.
– Арина, немедленно иди сюда! – А это уже Лидия Николаевна. И в голосе ее куда больше раздражения, чем страха. На мгновение Арина даже почувствовала себя нерадивой ученицей.
– Иду! – крикнула она.
– Волнуются подружки? – Серый Волк продолжал ухмыляться.
– Не твое дело, – огрызнулась она.
– Хорошо, тогда давай вернемся к моему делу.
– Арина, скоро ночь! Пожалей Глашу, у нее больное сердце.
Ах, как же ей хотелось узнать все прямо сейчас, но Лидия Николаевна права – у бабы Глаши больное сердце. Нельзя подвергать их обеих лишнему риску.
– Завтра, – решилась она. – Приходи завтра, и мы поговорим.
Ему не понравилось, в его стылом взгляде промелькнуло, но тут же исчезло раздражение.
– Хорошо, – сказал он коротко. – Завтра я приду. И помни…
– Я помню, – Арина не дала ему договорить, – ты следишь за мной.
– Присматриваю.
– Хрен редьки не слаще. Спокойной ночи!
Кем бы ни были существа, ломившиеся ночью в сторожку, встречи с ними она не пожелала бы даже злейшему врагу. Даже если враг этот уже мертв.
– Спокойной ночи, – сказал он и в мгновение ока растворился в тумане.
* * *
– Да что же это такое?! – Старушки встретили ее на пороге, и на лицах их отражалась целая гамма чувств, от беспокойства до раздражения. – Себя не жалеешь, нас пожалей!
Лидия Николаевна захлопнула дверь, задвинула засов.
– В темноте на болоте опасно, – поддержала сестру баба Глаша. – Ты ведь сама в этом убедилась.
– Еще не темно, – попыталась возразить Арина.
– Но уже темнеет! – отмела ее возражения Лидия Николаевна. – Здесь все по-другому, ночь наступает мгновенно.
– Ну, что там? – спросила баба Глаша и тяжело опустилась на табурет.
– Ничего, – соврала Арина. – Дым, туман, вода. – Все как прежде.
– Так что же тебе дома-то не сидится, если там ничего? – уже спокойнее спросила Лидия Николаевна. – Что тебя тянет туда?
– Я не знаю. – А вот на сей раз Арина сказала правду. – Просто не могу я тут, в четырех стенах. Душно.
– Душно ей, а нам знаешь как весело! Думать, где ты, что с тобой.
– Она сильная… – В голосе бабы Глаши не было уверенности, только надежда.
– Она глупая! – Лидия Николаевна поправила сползшие на кончик носа очки. – Глупая и самоуверенная. Совсем как… – Она запнулась.
– Совсем как Сказочник? – уточнила Арина.
– Он знал, что делал и какой силой обладал. А ты не знаешь ровным счетом ничего. Ты никакая не ведьма! Не обольщайся, девочка! Без соответствующей муштры ты – ноль без палочки.
– Я это знаю.
– А если знаешь, так и не высовывайся!
– Долго? – спросила Арина.
– Что?..
– Долго мне сидеть и не высовываться? До самой пенсии? Как я узнаю, что уже пора? Как я смогу вас защитить, если не буду предпринимать попыток разобраться!
– Глашка, ты слышишь? – Лидия Николаевна посмотрела на сестру. – Она собралась нас защищать. Нас!
– Я же говорила тебе, она хорошая девочка. – Баба Глаша улыбнулась Арине.
– Хорошие девочки бабушек до инфаркта не доводят, – вздохнула Лидия Николаевна и опустилась на соседний табурет. – Арина, – сказала она неожиданно мягко, – хоть в темноте по болоту не гуляй. Онне велел.
– Не буду.
– Даже если услышишь, если увидишь что-то необычное. Это особенное место, здесь все очень тонко.
– Что тонко?
– Ткань… ткань между мирами, я так думаю. – Лидия Николаевна горько усмехнулась. – Кто бы мог подумать, что я, махровая атеистка, стану говорить такие вещи!
– Кто бы мог подумать, что я добровольно стану ведьмой, – в тон ей сказала Арина и тут же добавила: – Я не выйду на улицу ночью. Обещаю вам. Но днем… днем мне нужно.
– Устала… – Баба Глаша зевнула, с опаской всмотрелась в стремительно сгущающуюся за окном темноту. – Давайте ложиться.
Прежде чем улечься в постель, Арина занавесила окно шалью. Ее бы воля, она бы и кровать отодвинула как можно дальше от окна, но кровать была тяжелой, в одиночку такую с места не сдвинешь, а старушки ей в таком деле не помощницы.
Закрывая глаза и устраиваясь поудобнее, Арина думала о предстоящем разговоре с Серым Волком, о том, что завтра узнает если не все, то многое. А еще она думала, что время в этом месте течет как-то неправильно, что чувство времени она утратила напрочь, как будто вышли из строя внутренние часы.
В сторожке царила тишина, но не умиротворенная, а настороженная. В тишине этой было отчетливо слышно, как потрескивает свеча на столе, как посапывают во сне старушки, как сторожко вскидывает голову растянувшийся перед дверью Блэк, как постукивает в стекло ветка дерева…
Холодок пробежал по позвоночнику от затылка до копчика, прогоняя дремоту. Арина рывком села, Блэк так же рывком вскочил на лапы. Возле сторожки не было дерева и не было ветвей, способных царапать стекло. Выходит, не ветка – что-то другое. Или кто-то другой…
Арина не стала убирать с оконной рамы шаль, ни когда стук повторился, ни когда стал громче и настойчивее. Она спрыгнула с кровати, уселась на табурет у стола так, чтобы непременно попасть в круг света. Блэк остался у двери, лишь время от времени бросал на хозяйку внимательные взгляды. Баба Глаша и Лидия Николаевна так и не проснулись.
Когда в дверь постучали, Арина почти не испугалась и уж точно не удивилась. Стук был слабый и неуверенный. Блэк беззвучно оскалился, Арина на цыпочках подошла к двери, прижалась ухом к шершавым дубовым доскам.
Снаружи плакал ребенок, совсем маленький, лет двух-трех. Он плакал и звал маму с таким отчаянием, что сжималось сердце. Маленький ребенок один… посреди болота… ночью…
Рука потянулась к засову. В тот момент, когда пальцы коснулись холодного металла, на запястье предупреждающе сомкнулись челюсти Блэка. Боль вывела из транса, смахнула пелену морока. Арина отдернула руку, растерянно посмотрела на отпечатавшиеся на коже следы клыков. Пес виновато рыкнул, ткнулся холодным носом в Аринины босые ноги.
– Все хорошо. Ты молодец. Правильно сделал. – Она потрепала Блэка по холке. – Там ведь нет никакого ребенка?
Арина уже и сама знала ответ. Там, за тяжелой дубовой дверью, нет никого живого, а то, что там есть, впускать в дом нельзя ни в коем случае.
Стук повторился. На сей раз снова стучали в окно.
– Убирайся! – сказала Арина шепотом. – Пошла прочь!
Шаль бабы Глаши качнулась, словно от сквозняка, шурша тяжелыми кистями, соскользнула с оконной рамы.
– Арина… – По ту сторону стояла Вера Федоровна. Стояла в сторонке, скрестив на груди тонкие руки. – Вот и свиделись…
– Вера Федоровна. – Девушка приникла к окну, всматриваясь в знакомые, но уже начавшие забываться черты.
Строгое серое платье, нитка бус из речного жемчуга, элегантная укладка и черные провалы вместо глаз.
– Впустите меня, Арина. Здесь очень неуютно.
Блэк предупреждающе зарычал, всем своим крупным телом преграждая Арине проход к двери.
– Она ведь у вас, моя книга? – Вера Федоровна приблизилась. Не шагнула вперед, а просто вдруг оказалась прямо перед Ариной. – Пригласите меня, и мы поговорим. Как раньше…
– Это не она. – Арина не заметила, как проснулась баба Глаша, не услышала, как она подошла и стала за спиной. – Кого бы ты сейчас ни видела, это не тот человек, которого ты знала. Не делай глупостей, Аринка.
– В этом мире так тоскливо. – Узловатый, искореженный артритом палец прочертил на стекле невидимую полосу. – Мне не хватает общения. Не предложите мне кофе?
– Вы не любили кофе… – Арина отступила от окна. – Вы… Вера Федоровна любила крепкий чай. Уходите!
– Пусти! – Знакомое лицо стремительно менялось, теряя остатки человечности. Из черных провалов глаз выплеснулась тьма, невидимая сила ударила в окно, размазывая по стеклу что-то бурое, отвратительное. – Тебе отсюда не выбраться! Никому из вас!
Теперь от ударов содрогалась уже дверь. Крепкий засов тихо поскрипывал, но держал надежно.
– Не слушай. – Баба Глаша подхватила сползшую шаль, набросила на окно. – Все будет хорошо! Онобещал.
– Онобманул нас, Глаша. – Лидия Николаевна прижалась спиной к двери, словно пытаясь сдержать рвущуюся в дом нечисть. – Признай это!
– Онсказал, ему нужно время.
– Сколько? Как долго она еще продержится? Как долго продержимся мы?
– Сколько нужно, столько и продержимся, – отрезала старшая сестра.
– Продержимся… – выдохнула Лидия Николаевна и обхватила себя руками за плечи. – Похоже, у нас просто нет другого выбора.
– Ты можешь уйти. Ты знаешь дорогу. – Баба Глаша подошла к сестре, посмотрела на нее ласково и требовательно одновременно. – Днем тут безопасно.
– Глашка, что ты говоришь? – Лидия Николаевна устало улыбнулась. – Куда я от вас уйду? Я остаюсь.
– А если остаешься, так и не ной. Сама в панику не впадай и девочку не пугай.
– Я не боюсь. – Арина снова прижалась щекой к двери, прислушиваясь.
Снаружи все стихло.
– Они ушли. – Лидия Николаевна тяжелой, шаркающей походкой направилась к печи. – Ложитесь спать, теперь до следующей ночи все будет спокойно.
Словно вняв ее совету, Блэк растянулся перед дверью, положил голову на лапы и закрыл глаза.
– А и то верно, ложись спать, Аринка. – Баба Глаша повела плечами, будто поправляя невидимую шаль. – Утро вечера мудренее.