Клер поставила бутылку на стол рядом с Моникой, уселась на кушетку рядом с Шейном и проверила свой сотовый. Сеть снова ожила, и в телефоне обнаружилась целая куча голосовых сообщений. В основном от Шейна, их она отложила на потом; два от Евы - инструкции, где ее искать; их она стерла.
Последнее было от матери. Клер почувствовала, как при звуке маминого голоса перехватило дыхание и на глазах выступили слезы. Мать говорила спокойно... в основном.
"Клер, дорогая, я беспокоюсь, хотя знаю, что не должна бы. Милая, позвони нам. Я слышала, в городе творятся ужасные вещи - драки и грабежи. Если в ближайшее время ты не свяжешься с нами... не знаю, что мы будем делать, но твой папа просто сходит с ума. Поэтому, пожалуйста, позвони. Мы любим тебя, дорогая. Пока".
Понимая, что ее голос должен звучать спокойно, Клер с трудом восстановила дыхание и позвонила родителям. Во всяком случае, когда мать ответила, Клер сумела сказать (и это не прозвучало так, будто она вот-вот расплачется):
- Привет, мама. Я получила твое сообщение. Как у вас там, все в порядке?
- Здесь? Клер, о нас можешь не беспокоиться! Все хорошо! Ох, дорогая, ты-то как? На самом деле.
- Я тоже в порядке, честно. И всё...- Нет, она не могла заставить себя сказать, что всё здесь хорошо, поскольку это было далеко не так; в лучшем случае временное затишье. - Здесь спокойно. Шейн тоже здесь и Ева. - Клер вспомнила, как нравилась маме Моника Моррелл, и закатила глаза. Все, что угодно, лишь бы успокоить маму. - Эта девушка из общежития, Моника, она тоже здесь.
- А, Моника. Она мне нравится. - Вроде бы помогло! Ну, мама всегда не слишком хорошо разбиралась в людях, - Ее брат заезжал сюда примерно час назад, проверял, как мы. Приятный мальчик.
Клер с трудом воспринимала Ричарда Моррелла как мальчика, но... стоило ли говорить об этом?
- Он сейчас вроде как отвечает за весь город. У вас есть рация? Та, которую мы завезли раньше?
- Да. Мы, конечно, делаем все, что они говорят. Но, милая, мне хотелось бы, чтобы ты была с нами.
- Знаю. Знаю, мама. Но, думаю, лучше мне оставаться здесь. Это важно. Я попытаюсь заглянуть к вам завтра, хорошо?
Они еще немного поговорили, так, ни о чем особенно, просто поболтали - чтобы сохранить иллюзию нормальной жизни, хотя бы на какое-то время. Мама держалась, но едва-едва; Клер слышала паническую дрожь в ее голосе, почти видела блестящие слезы в глазах. Она рассказала, что им пришлось перенести большую часть коробок в подвал, освобождая место для компании - для компании? - и что она боится, как бы вещи Клер не отсырели, и потом она заговорила обо всех этих игрушках в коробках и о том, как Клер любила их, когда была маленькой.
Нормальная материнская чепуха.
Клер не прерывала ее, только успокаивающе поддакивала, когда мама делала паузу. Это помогло - слышать мамин голос. В конце, однако, у матери, похоже, кончился завод, как в часах, и Клер без единого слова возражения выслушала мамины требования быть осторожной и носить теплую одежду.
Прощальное "пока" прозвучало как-то почти... фатально, и, разъединившись, Клер несколько минут посидела в молчании, глядя на экран телефона.
Чисто импульсивно она попыталась связаться с Амелией. Телефон звонил и звонил, но автоответчик не сработал.
В гостиной Шейн организовывал что-то вроде посменного караула. Многие уже заснули на грудах подушек и одеял, а то и просто на ковре. Обойдя спящих, Клер знаком показала Шейну, что идет наверх. Он кивнул и проводил ее взглядом, продолжая разговаривать с двумя мужчинами.
На двери спальни Евы висела записка: "Не стучать, или я убью тебя. Это тебя касается, Шейн". Клер ужасно захотелось постучать, но она слишком устала, чтобы пускаться наутек.
В ее спальне было темно. Когда она уходила утром, на постели лежала Евина вроде как подружка Миранда, но сейчас она исчезла, и постель снова была аккуратно заправлена. Клер села на край, посмотрела в окно. Потом поднялась, достала из шкафа чистое белье, последние голубые джинсы и облегающую черную рубашку, которую Ева дала ей поносить на прошлой неделе.
Душ... это был просто рай! Как ни странно, даже горячей воды хватило, и можно было постоять под ласкающими струями подольше. Наконец Клер вытерлась, слегка подсушила волосы, оделась. Выйдя, она прислушалась, но голос Шейна снизу не доносился. Либо он говорил очень тихо, либо отправился спать. Она остановилась у его двери, жалея, что не хватает мужества постучать, и... пошла к себе.
Шейн сидел на ее постели. При виде ее он вскинул голову, открыл рот, но заговорил не сразу.
- Я должен уйти, - сказал он в конце концов, но не встал.
Клер опустилась рядом с ним. Все выглядело в высшей степени прилично - они сидят рядом, полностью одетые; но почему-то возникло чувство, будто они на краю пропасти и обоим угрожает опасность свалиться туда.
- Расскажи, что произошло сегодня, - попросила она, - Я имею в виду передвижную станцию.
- Ничего особенного. Мы проехали через весь город и припарковались сразу за его границей, откуда могли видеть любого приближающегося. Двое вампов попытались сбежать, но мы отправили их сначала упаковать вещички. Бишоп так и не появился. Когда связь отрубилась, мы решили объехать город и посмотреть, что происходит. Нас едва не окружила шайка пьяных идиотов в пикапах, но тут вампы в передвижной станции словно взбесились - под воздействием этого призыва, надо полагать. Я высадил их около элеватора... ничего больше и темнее не нашел. К тому же он отбрасывал густую тень. После этого за руль сел Цезарь Меркадо. Ночью он собирался сгонять в Мидленд - поскольку барьеры больше не действуют. В общем, делали что могли.
- А что с книгой? Ты оставил ее в машине?
В ответ Шейн достал из-за пояса маленький том в кожаном переплете. Амелия поставила на него замок вроде тех, что бывают на дневниках. Клер попыталась надавить на защелку, но, конечно, безрезультатно.
- Думаешь, это не та книга? - спросил Шейн.
- Скорее всего, нет.
Она попыталась раздвинуть страницы и разглядеть шрифт. Удалось увидеть лишь, что книга рукописная и бумага выглядит относительно старой. Странно. Понюхав ее, Клер почувствовала запах химикалий.
Ее действия вызывали у Шейна одновременно и неприятие, и восхищение.
- Что ты делаешь?
- Думаю, бумагу реставрировали, - ответила она, - Как обычно поступают с дорогими старыми книгами и рукописями. Иногда с комиксами. Покрывают бумагу химическим составом, замедляющим процесс старения и возвращающим ей белый цвет.
- Я потрясен, - соврал Шейн. - Дай-ка сюда.
Он выдернул книгу из ее рук и положил на другую сторону кровати. И обнял Клер. Их тела сплелись, и каким-то образом оказалось, что он распростерся на постели, а она растянулась на нем, так неуклюже, что даже начала соскальзывать, но он удержал ее.
- Ох! Мы не должны...- промурлыкала она.
- Это точно.
- Тогда ты должен...
- Да, должен.
Однако никто из них не двинулся с места. Они просто глядели друг на друга, а потом, очень медленно, она опустила голову, и их губы слились.
Теплый, сладкий, восхитительный поцелуй длился, казалось, целую вечность, но в то же время закончился слишком быстро. Руки Шейна заскользили вдоль ее боков и по спине, обхватили влажные волосы, и последовал новый, еще более глубокий и многообещающий поцелуй.
- Все, стоп-сигнал, - пробормотал он, но не отпустил ее.
Их бедра разделяло не больше половины дюйма. Клер ощущала, как напряженно дрожит от возбуждения ее тело, пульс громко бился в запястьях и висках, откуда-то изнутри разливалось тепло, похожее на свет.
- Все в порядке, - сказала она. - Клянусь. Поверь мне.
- Эй, разве не я должен это решать?
- Теперь нет.
Эти поцелуи были наградой после долгого, трудного, ужасающего дня борьбы за выживание. Тепло Шейна обволакивало Клер; казалось, она на лунном луче медленно уплывает в небеса. Она скинула туфли и, не раздеваясь, забралась под одеяло. Шейн заколебался.
- Поверь мне, - повторила она, - И можешь не снимать одежду.
Они уже бывали в такой ситуации, но сейчас она почему-то казалась более... интимной. Клер прижалась к Шейну под одеялом, и он обнял ее. Мгновенное ощущение жара.
Чувствуя дыхание Шейна на затылке, она попыталась сосредоточиться на своих добрых намерениях, но тут его губы заскользили по ее коже.
- Знаешь, ты убиваешь меня, - пробормотал он.
- Ничего подобного.
- В этом отношении ты должна доверять мне, - Он вздохнул, и по ее телу пробежала дрожь, - До сих пор не верю, что ты притащила сюда Монику.
- Ох, перестань! Ты и сам не бросил бы ее там, совсем одну. Я хорошо знаю тебя. Даже такая скверная, какая она есть...
- Сатанинская инкарнация зла?
- Пусть так, но я не представляю, чтобы ты бросил ее на растерзание... им, - Клер повернулась лицом к нему, отчего одеяло сбилось.
- Что дальше с нами будет, знаешь?
- Я похожа на чокнутую Миранду с ее предсказаниями? Нет, не знаю. Мне известно одно: когда мы встанем завтра утром, вампиры либо вернутся, либо нет. И тогда нам придется решать, что делать дальше.
- Может, ничего не станем делать. Просто подождем.
- И еще я кое-что понял, Клер: нельзя даже на день задерживаться в одном месте. Нужно все время перемещаться - в правильном направлении или нет, не важно. Главное - двигаться. Все меняется каждое мгновение.
Она внимательно вгляделась в его лицо.
- Твой папа сейчас здесь?
Он состроил гримасу.
- Честно? Понятия не имею, но... Я бы не удивился. Он уже наверняка вычислил, что сейчас самое время вернуться в город и захватить власть. И этот парень Манетти ведет себя так, будто за всеми его действиями стоит отец.
- Но если он захватит власть, что будет с Майклом? С Мирнином? С любым другим вампиром в городе?
- Неужели тебе нужно объяснять?
Клер покачала головой.
- Он прикажет людям убить всех вампиров, а потом займется Морреллами и теми, кто, по его представлениям, в ответе за случившееся с твоими родными. Правильно?
Шейн вздохнул.
- Скорее всего.
- И ты все это допустишь.
- Я этого не говорил.
- Но и обратного тоже не говорил. Только не надо уверять меня, как все сложно, потому что это не так. Либо ты отстаиваешь что-то, либо все принимаешь без сопротивления. Ты сам однажды сказал это - и был прав. - Клер удобнее устроилась в его объятиях, - Шейн, тогда ты все сделал правильно. Поступи так и сейчас.
Он провел пальцем по ее щеке, по губам, и в его глазах появилось такое выражение, какого она никогда прежде не видела.
- Во всем этом чокнутом городе ты единственная, кто всегда поступает правильно, на мой взгляд, - прошептал он. - Я люблю тебя, Клер. - Его лицо исказилось, но всего на мгновение. - Ушам своим не верю, что и впрямь говорю это, но так оно и есть. Я люблю тебя.
Он продолжал говорить, его губы шевелились, но единственное, что она слышала, что эхом отдавалось в сознании, словно звон огромного медного колокола, были слова "я люблю тебя".
Казалось, это признание и его самого застало врасплох - не в плохом смысле, нет; скорее, как если бы до этого мгновения он не отдавал себе отчета в собственных чувствах.
Ощущение было такое, словно она никогда на самом деле не видела его прежде, и он был прекрасен. Прекраснее любого мужчины, которого она когда-либо встречала за всю свою жизнь.
Она остановила поток его слов поцелуем. Точнее, поцелуями. Очень долгими. И когда он наконец отодвинулся от нее - не слишком далеко, - в его взгляде светилось всепоглощающее неудовлетворенное желание.
И Клер это нравилось.
- Я люблю тебя, - повторил он и поцеловал Клер таким долгим поцелуем, что у нее перехватило дыхание.
В этом поцелуе было больше, чем когда-либо, и страсти, и настойчивости, и... всего. Как будто прилив подхватил ее и уносил прочь; она подумала, что это было бы прекрасно - если бы она никогда больше не коснулась берега, если бы так и плавала бесконечно в этой красоте, если бы даже утонула в ней.
"Стоп-сигнал! - пронеслось в ее сознании. - Остановись! Стоп-сигнал! Что ты делаешь?"
И ей немедленно захотелось заглушить этот внутренний голос.
- Я тоже люблю тебя, - прошептала она дрожащим голосом и прижала к его груди дрожащие руки. Его мышцы были напряжены под мягкой тенниской, грудь вздымалась и опускалась в такт дыханию, - Я готова на все ради тебя.
Она рассчитывала, что эти слова послужат для него стимулом, однако они, напротив, пробудили в нем разум. Он удивленно уставился на нее.
- На все, да. - Он крепко зажмурился, - Я въехал. Это плохая идея, Клер. Очень, очень плохая.
- Сегодня? - Она нервно рассмеялась, - Когда все сходят с ума? Почему бы и нам... тоже? Всего раз.
- Потому что я дал обещание. - Он обнял ее, притянул к себе, и она почувствовала, как мучительно сотрясается его тело. - Твоим родителям, себе, Майклу. Тебе, Клер. Я не могу нарушить слово - больше у меня нет ничего.
- Но... что, если...
- Не надо об этом, - прошептал он ей на ухо. - Пожалуйста, не надо. И без того нелегко.
Он снова поцеловал ее, но в этом поцелуе, долгом и нежном, ощущался привкус слез. Привкус в некотором роде прощания.
- Я правда люблю тебя, - Он смахнул с ее щек влагу, - Но этого я не могу.
Не успела она остановить его, как он вскочил, сунул ноги в туфли и быстро устремился к двери. Она села, прижимая одеяло к груди, как будто была обнажена. Он взялся за дверную ручку.
- Пожалуйста, останься, Шейн!
Он покачал головой.
- Если я останусь, может произойти все, что угодно. Ты понимаешь это, я понимаю это, и мы не должны. Знаю, все разваливается, но...- Он сделал глубокий, мучительный вдох, - Нет.
Звук закрывшейся за ним двери пронзил ее, словно удар ножа.
Клер рухнула на постель, огорченно обнимая пахнущую Шейном подушку, ерзая в поисках места, согретого его телом, думая, что сейчас расплачется и будет плакать, плакать, пока не уснет.
И потом ей припомнилось то чудесное выражение в его глазах, когда он сказал: "Я люблю тебя".
Нет, сейчас не время плакать.
В конце концов она заснула с непривычным ощущением безопасности.
10
На следующий день никаких признаков вампиров не обнаружилось. Клер проверила сеть порталов, но, насколько она могла судить, они не работали. Чтобы чем-то занять руки, она помогала приводить в порядок дом - чистила, расставляла все по местам, была на посылках. Пришел Ричард Моррелл - проверить, как они. Он, видимо, поспал и выглядел немного лучше, хотя нельзя сказать, что очень хорошо.
Ева тоже спустилась вниз; вот она выглядела скверно. Никакого готического макияжа, черные волосы растрепаны. Она налила Ричарду кофе и спросила:
- Как Майкл?
Не глядя на нее, Ричард подул на горячую поверхность кофе.
- Он в ратуше. Мы перевели туда всех вампиров из камер, для большей безопасности.
Лицо Евы исказила гримаса боли. Шейн положил ей на плечо руку, она сделала глубокий вдох и справилась с собой.
- Правильно, так, наверное, лучше, - сказала она и отпила из своей надколотой кружки. - Что там творится?
"Там" означало за пределами Лот-стрит, которая выглядела неестественно спокойной.
- Ничего хорошего. - Голос Ричарда звучал слабо и хрипло, как будто он много кричал. - Примерно половина магазинов закрыты, некоторые из них сожжены или разграблены. Полицейские и волонтеры не в состоянии уследить за всем. Некоторые владельцы магазинов раздобыли оружие и охраняют себя сами. Я не в восторге, но, наверное, это лучший выход, пока все не успокоятся и не образумятся. Проблемы не повсеместно, но пострадала значительная часть города. Слышали, что напали на "Пивную"?
- Слышали, - ответил Шейн.
- Ну, это было только начало. В заведение Долорес Томпсон тоже ворвались, а потом отправились в район складов и нашли там спиртное. У тех, кто хотел воспользоваться беспорядками, чтобы надраться, получился настоящий праздник.
- Мы видели толпы, - сказала Ева и посмотрела на Клер. - Мм... кстати, насчет вашей сестры...
- Да, спасибо, что позаботились о ней. Подумать только! Моя идиотка сестра разъезжала по охваченному мятежом городу в своей красной машине с откидным верхом! Чертовски повезло, что ее вообще не прикончили.
Да уж, они так и сделали бы, не сомневалась Клер.
- Вы заберете ее с собой?
Ричард понимающе улыбнулся.
- Не очень-то желанная гостья?
На самом деле Моника вела себя на редкость тихо. Клер обнаружила ее крепко спящей на кушетке, где она свернулась калачиком, накрывшись одеялом. Бледная, измученная, покрытая синяками и ужасно юная.
- Да нет, ничего, - ответила Клер. - Но, спорю, она бы предпочла быть с родными.
- Ее родные практически в заключении в даунтауне. Папу чуть не захватила шайка вопящих о налогах мужланов. Мама...- Ричард покачал головой, как бы отгоняя всплывшие в сознании картинки, - Не важно. Не думаю, что Моника будет так уж счастлива - если только не любит сидеть взаперти в четырех стенах. А ты знаешь Монику: если она несчастлива, то...
- И все остальные несчастливы, - закончил за него Шейн. - В общем, я не хочу видеть ее тут. Извини, дружище, но мы выполнили свой долг и все такое. Что касается большего - она должна быть нашим другом, чтобы оставаться здесь. Кем, ты знаешь, она не является.
- Тогда я сниму с вас эту заботу, - Ричард поставил чашку и встал. - Спасибо за кофе. Похоже, только оно сейчас держит меня на плаву.
- Ричард...- Ева тоже поднялась. - Серьезно, что там происходит? И что будет дальше?
- Если повезет, пьяные протрезвеют или загнутся, а у тех, кто бегает, выискивая, кому бы отомстить, заболят ноги, и они отправятся домой спать.
- Нельзя сказать, что до сих пор нам так уж везло, - заметил Шейн.
- Верно, - согласился Ричард. - Но должен сказать, мы не можем допустить, чтобы все тут замерло надолго. Люди должны работать, школы должны открыться, а для этого требуется подобие нормальной жизни. Электричество и вода уже подаются, телевидение и радио вещают. Надеюсь, это успокоит людей. Город патрулируют полицейские, и буквально через две минуты мы можем прибыть по любому вызову. Правда, нам стало известно, что сегодня ночью ожидается серьезное ухудшение погоды. На нас надвигается внушительный атмосферный фронт. Ничего хорошего, естественно, но, может, хоть это охладит безумные головы. Даже мятежники не любят дождя.
- А университет? - спросила Клер. - Он открылся?
- Веришь ли? Открылся, и даже читают лекции. Мы списали беспорядки на военные учения и сказали, что грабежи и пожары вроде как тоже из этого проистекают. Кое-кто даже поверил нам.
- Но... никаких разговоров о вампирах?
Ричард помолчал.
- Нет. Вот только...
- Что?
- Мы нашли перед рассветом несколько тел, - ответил он. - Все вампы. Все убиты с помощью серебра или обезглавлены. Я знаю некоторых из них. Дело в том, что, по-моему, их убил не Бишоп. Похоже, их поймала толпа.
Ева прикрыла рукой рот.
- Кто? - спросила Клер, с трудом переводя дыхание.