– Вы дали мне надежду на то, что мой сын не безнадежен, Софья Петровна. Я рад и надеюсь, что вы не откажетесь поужинать с нами. Обычный тихий ужин в кругу семьи и друзей.
Конечно, она не откажется! Тихие семейные вечера весьма ее устраивают.
Дожидаться ответа Злотников не стал, словно не допускал саму возможность отказа.
– Вот и замечательно! – сказал бодро. – Я распорядился, чтобы вам приготовили комнату, в которой вы сможете отдохнуть до ужина. Вас проводят.
К себе Софья попала не сразу, решила сначала проводить Илью. Его комната была маленькой и неуютной. Заходить в нее мальчик отказывался, пришлось уговаривать, обещать, что завтра они непременно сходят на причал, побросают камни в воду. Софья умела бросать камни по-особенному, "жабкой", так, что те, прежде чем утонуть, долго скакали по водной глади. Илья согласился, вот только ей отчего-то показалось, что не согласился, а смирился, и порог собственной комнаты переступил с явной опаской, а потом очень долго не отпускал ее руку, не позволял уйти.
Она бы, наверное, и не ушла, если бы не Раиса.
– Комната готова, – сказала она неприветливо и, отодвинув Софью, протиснулась в детскую. – Идите уж, я тут дальше сама.
– Я загляну к тебе вечером. – Софья попыталась погладить Илью по голове, но тот увернулся, с ногами забрался на подоконник, прижался лбом к стеклу. Звереныш… Но звереныш напуганный. Что его так пугает?
Если бы Софья знала, что тихий вечер в семейном кругу станет для нее таким испытанием, то, пожалуй, отказалась бы. Не требовалось особенной наблюдательности, чтобы понять, что хозяйку дома присутствие Софьи за семейным столом раздражает настолько, что та даже не считает нужным его скрывать.
– Прислуга? – На супруга своего она посмотрела недоуменно и приподняла брови. – Сережа, ты уверен?
– Дорогая, помолчи. – Софья заметила, как шевельнулись желваки под смуглой кожей Злотникова. – Господа, позвольте познакомить вас с Софьей Петровной Ледневой, дальней родственницей мастера Берга и учительницей моего сына.
– Наше родство весьма формально. – Мастер Берг посмотрел на Софью едва ли не с большим раздражением, чем Мари, и тут же отвернулся.
– С господином Рудазовым вы уже имели несчастье познакомиться, – Злотников усмехнулся.
– Отчего же несчастье? – спросила Софья с кокетливой улыбкой.
– Ну как же, милая барышня, вы ведь вчера едва не погибли в лапах дикого зверя по его вине! – Из-за стола поднялся крупный мужчина с рыжими бакенбардами и коричнево-красным, явно нездешним загаром. – Александр фон Рихтер, профессор геологии, к вашим услугам!
Софья вежливо кивнула в ответ – профессор геологии ей уже не нравился.
– Как видите, я жива и невредима. – Она бросила быстрый взгляд на Рудазова. Тот выглядел мрачнее тучи, по всему выходило, что выпад фон Рихтера его задел.
– И в том нет заслуги вашего спутника. Как выяснилось, с оружием вы умеете обращаться куда лучше, чем господин Рудазов. – Фон Рихтер наслаждался, оглаживал бакенбарды, поглядывал то на Рудазова, то на Эмму Витольдовну. Хотел таким нехитрым способом произвести на даму впечатление? А Рудазов закипал, бледная кожа его приобретала нездоровый румянец.
– Я думаю, это оттого, что ружье на тот момент оказалось в моих руках, а не в руках Дмитрия Евгеньевича.
– Так я о том и говорю! – Фон Рихтер самодовольно усмехнулся. – В решающий момент ружье отчего-то оказалось в изящных дамских ручках.
– Вы не правы…
– Не надо меня защищать, Софья… Петровна, – голос Рудазова дрожал от ярости. – Надеюсь, мне еще представится возможность доказать господину фон Рихтеру, что я умею обращаться с оружием.
– Хотите застрелить оборотня? – подал голос унылого вида мужчина в черном. Он сидел по правую руку от Мари Злотниковой, и та, как успела заметить Софья, внимала каждому сказанному им слову с превеликим интересом.
– Оборотня? – прошелестел над столом скрипучий голос Эммы Витольдовны.
– И в самом деле, майстер Шварц, с чего вдруг такие странные выводы? – Человек в кителе, в котором Софья без труда определила капитана пришвартованного к причалу парового катера, сунул в зубы нераскуренную трубку. – Смею напомнить вам, что мы живем в просвещенном девятнадцатом веке, а не в дремучем Средневековье.
– Уж больно странные повадки у этого зверя. – Майстер Щварц поморщился, а потом с жадным интересом посмотрел на Софью. – Вам не показалось, что он слишком велик для обычного волка?
Показалось. Мало того, ей даже показалось, что зверь вставал на задние лапы. Но "показалось" и "абсолютно уверена" – это не одно и то же.
– Я в жизни своей не видела живых волков. – Софья бросила быстрый взгляд на Рудазова. – К тому же хочу напомнить вам, что была ночь, а в темноте многое ли рассмотришь?
– Кстати, а что вы с господином Рудазовым делали ночью на улице? – поинтересовалась Мари с иезуитской улыбкой.
Рудазов, до этого красный, точно вареный рак, разом смертельно побледнел. Опасался за честь Софьи?..
– Мария Саввична, – начал он, но Софья его опередила:
– Мы ведь соседи. Дмитрий Евгеньевич квартирует в соседнем доме. Поэтому нет ничего удивительного, что мы выбежали на улицу, когда услышали крик того несчастного.
– Надо признать, что для женщины вы очень смелая, – сказал фон Рихтер и тут же мстительно добавил: – Куда смелее некоторых мужчин…
Судя по тому, как изменился в лице Рудазов, мордобоя было не миновать, и Софье показалось, что все присутствующие ждут этого с нетерпением.
– А плесните-ка мне еще вина, господин геолог. – Мастер Берг сжал запястье Рудазова, и тот поморщился. Неужели от боли? – Кстати, что еще показалось вам странным в нападении зверя, уважаемый майстер Шварц? Неужели одни только размеры? Так здесь, батенька, Урал, масштабы здесь не европейские.
– Господин профессор. – Проигнорировав вопрос, майстер Шварц обратился к фон Рихтеру: – Вот вы говорите, что увлекаетесь охотой.
– Сафари, если быть точным. Сафари – это охота несколько иного рода.
– Не важно. Скажите нам, обычное ли дело для хищника растерзать свою жертву, но при этом не полакомиться ни кусочком.
– Какой ужас… – Эмма Витольдовна страдальчески поморщилась. – Прошу вас, не за ужином!
– А ведь и в самом деле! – Профессор поднял вверх указательный палец. – Для хищников, и волков в том числе, такое поведение крайне нехарактерно, но оборотень… Помилуйте, господа! Мне приятнее думать, что это обычный людоед!
– Господа… прошу вас, господа. – Экономка прижала к длинному носу батистовый платочек, страдальчески закатила глаза к потолку.
– Только не делайте вид, что собираетесь упасть в обморок из-за этакой ерунды! – Мари посмотрела на нее со снисходительным презрением. – Кстати, моего папеньку тоже загрыз волк-людоед. Обычное для наших мест дело…
За столом воцарилось неловкое молчание, которое нарушил майстер Шварц.
– А следы? – спросил он вкрадчиво. – Я давеча поговорил с охотником, который нашел тех несчастных артельщиков. Бывалым охотником, смею заметить. Так вот, он уверял меня, что видел следы, подобные волчьим, только были они гораздо глубже и гораздо крупнее, с огромными когтями. Охотник собирался пойти по звериному следу, да только не смог.
– Испугался? – усмехнулся фон Рихтер.
– Не смог в том смысле, что потерял след. Шел-шел, а потом раз! – Майстер Шварц врезал по столу кулаком с такой силой, что сидящая рядом Мари испуганно вскрикнула, а экономка вздрогнула.
– Что – раз? – спросил Злотников.
– Исчезли следы. Словно бы испарились! Был волк, и нет волка!
– А кто же тогда есть? – лениво поинтересовался Август Берг, и Софья заметила, как он совершенно бессознательно крутит на пальце свое странное кольцо. – Кто-то ведь убил тех людей.
– Оборотень и убил. Напал в зверином обличье, а когда все закончилось, обернулся человеком и был таков.
– Сказки, – покачал головой капитан. – Уверен, всему найдется разумное объяснение.
– А вот мастер Берг уверен в обратном! – сказал Злотников весело. – Он с первого дня пытается убедить меня, что этот остров опасен. Что люди тут гибли в невероятных количествах, а местные так и вовсе считают, что на дне Стражевого озера живет древнее чудище, которое в полнолуние выползает на берег.
– Кстати, о полнолунии! – перебил его профессор. – Если уж пошли такие антинаучные разговоры, то позвольте внести маленькое уточнение. Разве на оборотней не влияет лунный цикл? Насколько мне известно, оборачиваться зверем можно только в полнолуние. Господа, обратите внимание, луна еще не вошла в полную силу, а мы имеем уже полдюжины жертв. Так что, уважаемый майстер Шварц, боюсь, ваша теория про оборотня неверна!
– Но весьма занимательна, – усмехнулся Злотников. – Давайте выпьем за занимательные теории, без которых скучно жить!
Гости подняли бокалы, и разговор за столом плавно переместился в иные, куда менее жуткие и спорные области. Ужин закончился, когда за окнами уже сгустились сумерки. Гости, сытые и изрядно пьяные, разбрелись по дому. Софья на цыпочках подошла к детской комнате, постучалась тихонечко, опасаясь нарушить покой мальчика, если тот уснул. Ей никто не ответил, дверь оказалась закрыта на ключ. Значит, не дождался, уснул. Завтра обязательно нужно будет извиниться, а сегодня ей пора домой.
У нее не вышло попрощаться с хозяином дома, Злотников и Мари куда-то исчезли, предоставив гостей самим себе, и Софью это вполне устраивало. Управляться с веслами она умела, а света еще хватало, чтобы без особых проблем добраться до дома. Из замка она вышла через заднюю дверь, так было удобнее добираться до пристани, где, Софья прекрасно это помнила, стояло семь лодок. Лодок было шесть, седьмая только что отчаливала от острова. Человек, в ней сидящий, греб широкими решительными гребками, и в движениях его чувствовался немалый опыт и сноровка, что было неудивительно, ведь за веслами сидел капитан Пономаренко. Удивительно другое: вместо нарядного кителя на нем оказалась цивильная, ничем не примечательная одежда.
– Любуетесь закатом? – Голос за спиной заставил Софью вздрогнуть.
– Рудазов, вы меня напугали! – сказала она, не оборачиваясь.
– Если позволите, я провожу вас до дома. – Он вышел из-за ее спины, стал рядом.
Ей бы не хотелось. Мастер Берг дремал пьяный в каминном зале, и у Софьи родился план по пути с острова заглянуть на маяк, просто так, с ознакомительными целями. Но как объяснить это весьма странное желание Рудазову? Впрочем, отказ от помощи выглядел бы еще более подозрительным, и Софья, мысленно послав Рудазова к черту, вслух сказала:
– С удовольствием. В свете рассказов об оборотнях прогулки в одиночестве начинают вызывать у меня некоторые опасения.
– Рассказы чокнутого алхимика пугают меня гораздо меньше, чем вчерашнее происшествие.
Только сейчас Софья заметила, что на плече его висит охотничье ружье. Хотелось бы еще, чтобы Рудазов, случись что, сумел с ним управиться. А сумерки над островом сгущались все быстрее. И это было странно, принимая во внимание еще совсем не поздний час.
– Тогда вперед! – Не дожидаясь Рудазова, Софья направилась к крайней лодке. – Надеюсь, хозяина не расстроит ее пропажа.
– Насколько я понял, – Рудазов все-таки ее опередил, спрыгнул в лодку первым, протянул руку, – это обычное дело. Видали, на том берегу тоже есть лодки? Как ни странно, их никто не ворует. Да и кому они нужны? Я не видел на озере ни одного рыбака.
Он укрепил весла в уключинах, сбросил сюртук на дно лодки, закатал рукава рубашки и, глянув на прокушенную руку Софьи, спросил:
– Как вам ваш подопечный? Надеюсь, работа вас не разочаровала?
– Нисколько. А мальчик… – Софья задумалась, – он сложный, но хороший. Если бы с ним не были излишне строги… Я считаю, что воспитывать детей нужно лаской, а не розгами.
– Я тоже. – Рудазов оттолкнул лодку от пристани, взмахнул веслами.
Плыли молча, каждый думал о своем. О событиях прошлой ночи никто из них не обмолвился до тех пор, пока лодка не уткнулась носом в противоположный берег.
– Какие-то неожиданно быстрые тут сумерки, – заметил Рудазов, помогая Софье выбраться на берег. – Поневоле начинаешь верить во всякую чертовщину.
– У нас еще есть время до того, как окончательно стемнеет. – Софья посмотрела на стену леса и впервые порадовалась, что добираться до дома ей придется не одной. – Но давайте не будем задерживаться.
Шли быстрым шагом. На сей раз спутник не молчал, развлекал Софью байками из жизни геологов. Наверное, думал, что с байками ей будет не так страшно. Вот только страшно все равно было. Вдруг появилось ощущение, что за ними кто-то наблюдает, и захотелось, чтобы Рудазов наконец замолчал, дал ей услышать…
– Помолчите, прошу вас, – попросила Софья, когда нервы ее натянулись до предела, а ощущение слежки сделалось почти невыносимым.
И Рудазов тут же замолчал, сдернул с плеча ружье. Жест этот был не картинный, а отработанный, и Софья вздохнула с некоторым облегчением. Появилась надежда, что спутник ее не красуется, а и в самом деле умеет обращаться с оружием. А окружающий мир тут же наполнился звуками и шорохами иной, чуждой человеку жизни.
Где-то совсем близко хрустнула ветка, и Софья испуганно вздрогнула, прижалась к плечу Рудазова, но тут же отпрянула, опасаясь, что может помешать ему выстрелить. Мысль, что придется стрелять, не показалась ей абсурдной.
– Держитесь рядом, – велел Рудазов. Можно подумать, она собиралась от него сбегать…
Так они и стояли, прислушиваясь к лесу и тому, что в лесу затаилось. Наверное, стояли слишком долго, потому что ситуация начала казаться Софье абсурдной. Они, словно маленькие дети, боялись неведомого и невидимого.
– С меня довольно! Это глупо!
В тот самый момент, когда она сделала первый шаг, лес замер, исчезли шорохи и звуки. А в темноте зажглись два оранжевых огня. Будто бы сама темнота открыла глаза и посмотрела на потревоживших ее людишек со смесью недоумения и вожделения.
Над самым ухом Софьи прогрохотал выстрел, затем еще один. Тишину нарушил вой, от которого позвоночник сковало льдом. Послышался треск валежника, и оранжевые огни погасли.
– Кажется, попал, – прошептал Рудазов, перезаряжая ружье. – Софья, не стойте. Пойдемте же! – Он довольно бесцеремонно дернул ее за руку, потащил за собой по едва заметной тропинке.
Было тяжело не сорваться на бег, когда сердце испуганно колотится в груди, а в окружающей темноте мерещатся чудовища. Софья и побежала бы, если бы не Рудазов. Он шел широким шагом, оглядывался по сторонам, не выпуская ружье из рук, и ей приходилось подстраиваться, бороться с собственным страхом.
Отпустило лишь, когда они оказались на городской окраине.
– Это был он? – спросила Софья шепотом. – Тот волк?
– Не знаю. – Рудазов пожал плечами. – Но вам точно следует избегать поздних прогулок в одиночестве.
– Вы его ранили.
– Было бы гораздо лучше, если бы я его убил, – по голосу чувствовалось, что Рудазов собой недоволен. Видимо, оскорбительные нападки фон Рихтера задели его очень сильно. Мальчишки оставались мальчишками, даже когда меняли деревянные ружья на настоящие.
Рудазов проводил Софью до самой двери, от вежливого приглашения заглянуть на чай так же вежливо отказался, сославшись на то, что завтра у него тяжелый день. Он ушел, а Софья еще долго вслушивалась в тишину, опасаясь услышать волчий вой.
* * *
Тот, кто назывался Илькиным отцом, пришел вечером. За окном еще было светло, но мальчик уже с ужасом ждал ночи. Этот день оказался не таким страшным, как он боялся. Наверное, из-за новой учительницы. Она была доброй. Единственный добрый человек в этом страшном доме. Она поделилась с Илькой ватрушками и чаем и не будила, пока он, измученный бессонной ночью, спал прямо за партой. А еще она сказала, что никому ничего не расскажет. И это после того, как он ее укусил. Раиса бы его ударила в живот, чтобы не осталось следов, а эта даже попыталась защитить. А еще она обещала научить его пускать по воде жабку. Вообще-то, Илька и сам умел, но ему стало любопытно, как с такой нелегкой задачей справится девчонка. Все было почти хорошо, до того самого момента, как он остался наедине со своими страхами. Он знал, с приходом темноты появится и ведьма.
…А пришел тот, кто назывался его отцом. За его спиной маячила Раиса, она улыбалась, и улыбка ее не сулила Ильке ничего хорошего.
– Сегодня ты вел себя отвратительно. – Тот, кто назывался его отцом, никогда не здоровался и на ласковые слова время не тратил. – Ты меня опозорил. – Он присел перед Илькой на корточки, заглянул в лицо. Его собственные глаза ничего не выражали. – И чтобы такого не повторилось, я тебя накажу.
Они снова заберут лампу, оставят его одного в темноте… Нет, не одного – с ведьмой… Илька зажмурился от страха и бессилия, а тот, кто назывался его отцом, крепко сжал руку мальчика и велел:
– Пойдем со мной.
Хотелось кричать, упираться и брыкаться, но Илька знал, будет только хуже, поэтому просто молча шел за своим мучителем. Его привели в подвал – сырой и страшный, напрочь лишенный окон.
– Переночуешь здесь. – Тот, кто назывался его отцом, швырнул Ильку на каменный пол. – Будет тебе наука на будущее.
Он ушел, оставив на полу рядом с Илькой огарок зажженной свечи, а тяжелую дубовую дверь запер на ключ. Мальчик не выдержал, закричал отчаянно и громко, бросился к двери, молотя по ней кулаками, а потом заплакал, потому что понимал, что из подвала ему не выбраться никогда. Как только погаснет свеча, придет ведьма…
Где-то совсем близко капала вода. Холод пробирал до костей. Огарок свечи шипел и сыпал искрами, а Илька сидел перед ним и ждал конца. Этой ночью он умрет. Сначала будет страшно и, наверное, очень больно, а потом его мучения закончатся раз и навсегда.
Огонь погас в тот самый момент, когда на сырой каменной стене Илька увидел тень. Тень вырастала, нависала над ним, тянула скрюченные пальцы, и, чтобы не видеть, он зажмурился, а когда открыл глаза, понял, что огонь погас…
Теперь в подвале он был не один, за спиной, а может, и прямо перед ним стояла ведьма, и страшная ее коса извивалась, точно змея, грозясь Ильку задушить. В темноте… так, чтобы даже перед смертью он ничего не увидел…
Но он увидел. Два зеленых глаза в темноте. Не страшные, не ведьмины. А потом послышалось кошачье мяуканье, и под онемевшие Илькины ладони нырнуло что-то мягкое, пушистое, прижалось горячим боком, мурлыкнуло. Он сжал в охапку эту чудесную невидимую кошку, прижал к груди и заплакал, теперь уже от облегчения. Нет, страх не прошел окончательно, но его стало чуть меньше, теперь Илька мог хотя бы дышать без боли в груди.
Так они и сидели, обнявшись – он и невидимая кошка. До тех пор, пока Илька не провалился в тревожный сон…