- Тогда почему же ты сразу не отдал ему власть, как того хотел мой отец?! - взбесился князь.
- Потому что он был бы сейчас так же, как ты безнадежно испорчен. Отдай ему правление, а сам живи в свое удовольствие, пока нет войны.
- А если я не соглашусь? - скрипнул зубами князь.
- Тогда будет сложнее и тебе, и мне.
С этими словами гонец вышел из комнаты. Оксана, наблюдавшая весь разговор из темного угла, бросилась следом за ним.
Она догнала его, когда он уже вышел из города. Он шел быстро, глядя вперед, ни на кого не обращая внимания. Оксана пыталась "вселиться" в него, чтобы понять, что делается в его душе, после того как он дерзко поговорил с князем, но у нее не получалось. Тогда она оставила эти попытки и просто растворилась в воздухе, наблюдая, что же будет дальше. Она думала, что вот-вот его догонят слуги князя, схватят и бросят в подземную тюрьму, но гонца никто не преследовал. Через какое-то время он свернул с дороги и пошел по лесу, потом снова вышел на дорогу. На пути ему попадались села, в которых его гостеприимно встречали, кормили и оставляли на ночлег. Через несколько дней, которые пронеслись для Оксаны всего за мгновение, странник вернулся в родное село. Когда он вошел в свой дом, ему навстречу вышла жена с малышом на руках. Казалось, она абсолютно не удивлена его долгим отсутствием.
Гонец снял шапку и обувь, прошел в комнату и сел за стол все в том же задумчивом состоянии. Ожил он, лишь тогда, когда перед ним на столе появилась тарелка похлебки и кусок хлеба, а жена села рядом и спросила:
- Ну как?
- Что? - встрепенулся он.
- Как там сынок наш учится?
- Учится?
- Ну, конечно! Ты же сам за ним повозку прислал и велел ехать. Извозчик передал, что ты в городе денег заработал ему на учебу, сапоги привез, штаны, рубаху, чтобы он не хуже городских одет был.
- Э-э-э… - замычал Семенов пра-пра-пра-дед, не зная, что отвечать. - А младшие как?
- Бегают, тоже обновами хвастают.
- Ясно… - только и сказал он.
Далекая прабабка еще что-то радостно рассказывала, но прадед ее уже не слушал. Он встал, надел сапоги, шапку, вышел на улицу и пошел прочь из деревни.
Оксана, ничего не понимая, снова бросилась следом за ним, но услышала лязг открывающейся двери и радостный голос тети Веры:
- Ксюшенька, девочка моя! Да как же ты время-то нашла, чтобы до меня приехать! А я вот видишь…
- Вижу, вижу, тетечка Верочка, - Оксана встала и обняла сильно постаревшую тетку. Неожиданно для самой себя из глаз ее хлынули слезы.
Пока Оксана ревела, тетя Вера спокойно гладила ее по волосам, как маленькую девочку.
- Теперь давай рассказывай, что у тебя стряслось? - спокойно спросила она, когда Оксана почти успокоилась. И Оксана, всхлипывая, поведала тетке всю историю. Слушая, тетя Вера понимающе качала головой и улыбалась.
- Чего ты улыбаешься? - наконец засмеялась Оксана сквозь слезы. - Весело тебе, да?
- Ой, Ксюша! - вздохнула тетя Вера. - Я столько тут историй выслушиваю, что кабы вместе с вами всеми реветь, то слез не хватит.
- Но я правда не виновата! Ты мне веришь?
- Конечно, конечно верю, девочка моя. Только ты знаешь, мало кто из живущих здесь считает себя виноватой.
- Но я правда не подписывала эти бумаги! - воскликнула Оксана. - И не крала никаких денег!
- Верю… - кивнула тетя, - но это не значит, что ты не виновата в том, что с тобой случилось.
- Так, а в чем я виновата? - Губы Оксаны снова задрожали…
- Знать бы в чем, так самое время покаяться. Отец небесный и отпустил бы грех. Может, в том, что Алексей этот твой мало денег зарабатывал. А может, что кому-то дорогу перешла да на подлость такую толкнула. Ничего с тобой не происходит без твоего участия. Раз так вышло, значит, где-то ты ошиблась.
- Даже если ошиблась, то при чем тут грех-то? В чем каяться?
Тетя Вера улыбнулась:
- А ты сама прислушайся: грех - погрешность. Погрешность - ошибка. Грехи, Ксюшенька, - они ж не от злого умысла, они от неумения, от незнания. Никто не виноват в наших ошибках, даже мы сами. Человек изначально грешен, потому что рождается на свет, жить не умеючи. И всему учится сам, ошибаясь и ушибаясь. А покаяние - это ж не просто "Господи, прости меня грешную". Это понимание своей ошибки и поиск правильного решения. Еще Иисус сказал, что в чужом глазу мы соринку видим, а в своем бревна не замечаем. Чужие ошибки видеть легко. Вот и ты видишь - и ошибку Алексея, и ошибки тех, кто его на этот грех толкнул… А свои ошибки ты не видишь. А именно их в первую очередь искать надобно. Вот для того Бог тюрьму и придумал, чтобы было время спокойно посидеть, подумать, покаяться.
- И что ты мне предлагаешь? Пойти, сдаться? Потом сесть в тюрьму и каяться?
- Ну, зачем же? Ты уже здесь. Сиди, думай.
- Но не могу ж я сидеть у тебя тут вечно!
- А зачем вечно? Сиди, пока не поймешь.
- И что? После того как я пойму и покаюсь, вся проблема сама собой рассосется?
- Ой, Ксюша, не ведаешь ты чудес божьих, - улыбнулась тетя Вера и покачала головой. - Ты извини, я на минутку пришла. Меня там ждут. А с тобой мы сегодня вечером поговорим, и вся ночь наша. Моя соседка как раз пока в отъезде. - И тетя Вера снова ушла.
Оксана осталась на распутье. То ли ей вспоминать, где она ошиблась в руководстве своей фирмой, то ли бежать догонять далекого прадеда, который опять двинул непонятно куда. Недолго думая, она махнула рукой и побежала, а точнее, полетела по следам прадеда.
Она догнала его меж двух сел. Он шел и искал то место, с которого неведомый советчик велел ему повернуть в лес. Вскоре он свернул с дороги. Неизвестно сколько времени бродил он по лесу, но ни старца, ни даже намеков на человеческое жилье не нашел. Наконец, обессиленный, он упал на траву и долго смотрел в небо. Оксана, как призрак, носилась вокруг него, но не могла проникнуть в его разум, как ни старалась. Чего он ищет? Зачем ему этот старик? Не за грошами же своими, в конце концов, он идет к нему.
И вдруг Оксана вспомнила, что она может просто подойти к нему и спросить. Так она и сделала. Упав на землю, она обрела тело, нарядилась в одежду, какую видела на своей прабабке, взяла в руку корзину и подошла к лежащему на земле мужчине.
- Дяденька! - жалобно позвала она. - Ты тоже заблудился?
Прадед сел и удивленно поглядел на Оксану.
- Ты кто?
- Я? - Оксана пожала плечами. - Внучка твоя. Вот слежу за тобой и никак понять не могу, почему ты детей и жену своих бросил и в лес убежал. Чего ищешь здесь?
- Внучка? - огорошенно переспросил прадед.
- Если точнее, то очень далекая прапраправнучка. Мы с тобой уже в княжеском замке встречались. Помнишь?
Прадед смотрел на нее без удивления и без интереса.
- Правнучка, говоришь? Это та, которая будет княгиней?
- Купчихой, - поправила Оксана.
- Да какая разница?! - И он снова упал на траву.
- Скажи, - Оксана села с ним рядом, - зачем ты ищешь этого старика?
- Не знаю. Он нужен мне.
- Зачем? Он с лихвой, как и обещал, вернул тебе твои деньги, одел-обул детей, а старшего отправил учиться. Что еще тебе нужно?
- Мне нужен он. Мне нужно жить рядом с ним, видеть его каждый день, учиться у него, слышать его голос, быть его голосом. Я не могу без него… как без воздуха. Мне больше ничего в этом мире не надо.
"Похоже на наркотическую зависимость", - подумала Оксана и поняла, почему не может проникнуть в его разум. Срабатывает инстинкт самосохранения.
- Но у тебя жена, дети… - попыталась образумить его Оксана.
Но прадед только помотал головой.
Тогда Оксана решительно встала, бросила нелепую корзинку с грибами и, топнув ногой, требовательно закричала:
- Эй!!! Старик! Ну-ка иди сюда! Ты ведь прекрасно знаешь, что мы тебя ищем! Выходи!
Не успела она закончить, как увидела, что высокий седой старец стоит возле дерева, опершись на высокий посох, и грустно смотрит на ее прадеда.
- Что ты наделал? - возмущенно набросилась на него Оксана. - Кто дал тебе право использовать людей для своих целей? Ты свел его с ума! Ну-ка, вылечи его немедленно!
Не обращая внимания на гневные вопли Оксаны, старец подошел к лежащему на земле гонцу и спросил:
- Ты искал меня?
- Да! Да! Да! - Прадед вскочил с земли, но тут же упал на колени перед стариком и схватил его за полу длинного рубища. - Возьми меня к себе в ученики! За те минуты, что ты говорил через меня, я увидел так много! Я прикоснулся к таким неведомым мирам, почувствовал такую силу и ощутил такое неземное блаженство, что понял, как бессмысленно все, о чем я мечтал, к чему стремился. Я понял, как убого и бедно в княжеском дворце, по сравнению с тем богатством, что скрываешь ты в своей душе. Возьми меня к себе в ученики!
Старик тяжело вздохнул и сказал:
- Конечно. Конечно, я возьму тебя в ученики. Но должен предупредить, что если ты ступишь на этот долгий путь, то не сможешь с него сойти, не сможешь остановиться, развернуться и пойти назад. Ты будешь обречен идти, даже если кажется, что впереди тупик и пути больше нет. Готов ли ты к этому?
- Да! Да! Да! - как безумный повторял прадед.
- Подумай как следует! - еще раз предупредил старец. - Готов ли ты верить мне, даже тогда, когда твои разум и чувства говорят, что я обманываю?
- Да! Да!
- Готов ли ты на боль и лишения, на тьму и трудности в пути, на страх и одиночество?
- Да!
- Хорошо. Тогда вот мое первое задание: встань и возвращайся в свою деревню. Работай, как раньше, люби жену, воспитывай детей, а потом и внуков. Выучи всех, и сам научись грамоте. А когда все твои внуки станут взрослыми, приходи сюда.
- Нет! Нет! Не прогоняй меня! - взвыл прадед и еще крепче вцепился в одежду старца. - Я знаю, ты проверяешь меня. Ты проверяешь мою решимость. Ты проверяешь, не вернусь ли я обратно в свою бестолковую жизнь. Нет, я не поверну, я не поверну!
Вселенская печаль отразилась в глазах старца, и он закрыл их, пребывая в тяжелом раздумье.
- Ну что ж, - сказал он через какое-то время. - Ты сам выбрал свой путь, хотя я конечно же повинен в твоем выборе. Но, жертвуя малым, мы спасаем целое. Это закон эволюции. Входи, - и старец указал своему новому ученику еле заметный вход в пещеру. - Я живу под землей.
Ученик с готовностью бросился к норе. Оксана в ужасе закрыла лицо руками и села на землю.
- Но помни! - услышала она властный голос старца. - Если повернешь обратно, то второго шанса у тебя уже не будет. Только вперед!
Вход в пещеру был достаточно широк, но Оксана отлично помнила из своих снов, что он будет неумолимо сужаться и, в конце концов, станет таким узким, что ползти в нем можно будет, только обдирая кожу с бедер и живота.
- А ты чего сидишь? - услышала она голос у себя над головой. - Вперед. Только вперед! Ведь ты пришла сюда не за тем, чтобы повернуть?
Оксана подошла к пещере и заставила себя залезть в нее. И тут же ее втянуло в тело прадеда. Он уже лежал, распластавшись в узком лазе. Руки были вытянуты вперед, и он не мог поддерживать сползающие с бедер штаны. "Как змея сбрасывает старую кожу"? - подумала Оксана и сделала рывок вперед, ощущая, как земля обнимает ее все крепче и крепче. Еще один рывок, и голыми коленками она ощущает холодные острые камни. Еще рывок, и сжимается грудь, становится трудно дышать и уже почти не ощущается саднящая боль в ободранных коленях и локтях, а впереди только чернота и никакой надежды на расширение лаза. Тело в панике попыталось лезть обратно, но сразу стало ясно, что это уже невозможно. Теперь только вперед или остановиться. Нет! Останавливаться нельзя! Еще одно неимоверное усилие, еще один сантиметр, еще сильнее боль и тяжесть. Ноги уже невозможно согнуть в коленях, чтобы толкнуться. Теперь могут работать только ступни и пальцы. Голова плотно прижата к рукам, а впереди никакого просвета. Еще один толчок, но он уже не продвинул ни на миллиметр.
Слабеют затекшие ноги. Все! Дальше пути нет. Тело плотно забито в землю.
И тут ужасное осознание придавило сильнее, чем толща земли: старик обманул! Таким жестоким образом он решил избавиться от свидетеля своих политических игр, заставив похоронить самого себя заживо. Хитро придумал! Сначала использовал, а потом обманул и убил. Ужас сковал и без того оцепеневшее тело. Ужас породил ненависть к тому, кого он обожал, обожествлял и превозносил выше самого Бога. Нет ничего страшнее, чем предательство! Особенно предательство того, кому веришь и кого любишь.
- Будь ты проклят, старик! - ледяной обжигающей ненавистью заполнилось сердце. - Будь проклята твоя наука! - Несчастный даже не стонал, потому что не мог набрать в грудь достаточно воздуха для стона.
И вдруг Оксана очнулась. Она вспомнила, что старец до последнего пытался отправить ее прадеда домой. Не стоит посылать проклятья тому, кто не знал, как иначе вразумить одержимого, как спасти его обожженную нестерпимым светом душу. Да, виновен этот волхв в том, что воспользовался телом ее прадеда, чтобы донести свою волю до неразумного князя, но разве не исполнил он за это все мечты своего гонца? А разве не предупреждал он, что на пути, которого жаждет его ученик, будет и боль, и тьма, и безысходность, и одиночество, и нестерпимый ужас? Но надо верить! Надо верить даже тогда, когда и разум и чувства говорят о том, что старик обманул. Оксана заставила себя успокоиться и поверить. "Выход есть! - приняла она решение. - Даже из этого безвыходного положения выход есть". Осталось только найти его. Она еще раз попыталась продвинуться вперед - усилие оказалось тщетным. Тогда она выдохнула, насколько могла, и снова толкнулась вперед. Ей показалось, что это чуть-чуть удалось. Тогда она медленно набрала в легкие воздуха, еще раз резко выдохнула и, цепляясь за каменные выступы ногтями, снова потянулась вперед. Еще миллиметр, а может быть, даже два. Удушье требует глубокого вдоха, но легким просто некуда расширяться. Но Оксана снова и снова напоминает себе, что она должна верить старцу. До самой последней вспышки сознания она должна ему верить и идти вперед. Она должна, потому что это ее выбор. Удушье становится нестерпимым, и тело, собрав последние силы, превозмогая жуткую боль и рискуя переломать себе ребра, делает резкий глубокий вдох. И вдруг раздается треск, узкий лаз раскалывается, впуская внутрь воздух и свет. Оксана в теле своего далекого прадеда вывалилась из дерева, которое было выдолблено изнутри и имитировало подземный ход, не оставляющий ни малейшей надежды на освобождение. Возле выхода ее терпеливо ждал седовласый старик.
- Скажи, - обратилась к нему Оксана, когда перевела дух, - а если бы я не поверила и не сделала этот последний рывок, неужели ты так и оставил бы меня там умирать?
- Я надеялся и молился за тебя, - ответил он.
- Мой прадед не прошел это испытание?!
- У него остались дети, о которых я позаботился. Я был уверен, что потомки хотя бы одного из четверых сумеют спасти и вывести из тьмы его душу.
- Ну, что? - обратился он к ученику, ослепленному синим небом. - Будем продолжать обучение?
- Да, - кивнул тот.
- Повторяю задание: возвращайся домой, люби жену и воспитывай детей и внуков, а когда появится первый правнук, приходи сюда, на эту поляну. Я буду ждать тебя для дальнейшего обучения. А сейчас мне пора, - старец усмехнулся. - Надо заняться политикой.
И он исчез в лесу.
Оксана открыла глаза и пошевелила затекшими руками и ногами. Казалось, что ее спина и колени действительно ощущают саднящую боль от содранной кожи. Зато в душе появилась удивительная легкость.
До вечера она пребывала в блаженном безмыслии, отдыхая от тех проблем, которые внезапно ее придавили. Она лежала на нарах, глядела на осколок неба через решетку и понимала, что даже в тюрьме жизнь может быть удивительно прекрасной, если в душе есть вот этот вот блаженный покой и уверенность в том, что выход есть.
* * *
После разговора с Алексеем Александр отправился обратно в лабораторию Анны Даниловны. Там уже сидели несколько человек, ожидая, когда же на них будут испытывать новую методику. Александр слегка оробел. Одно дело, когда ты просто строишь свои кристаллы, а потом видишь результаты, которые вполне можно списать на случайность, и совсем другое, когда к испытуемому подсоединяют провода, замеряют различные параметры и отслеживают реакцию организма.
В кресле сидела девочка лет пяти и болтала ногами. Анна Даниловна прицепила к ней клеммы и начала настраивать технику. Пока она возилась, Александр присел на корточки перед девочкой и спросил:
- Как тебя зовут?
- Леся.
- Ну, Леся? От чего тебя лечить будем?
- Не знаю, - пожала плечами девочка. - Никто ничего не понимает. Даже врачи.
- Ясно. Ну а болит-то у тебя что?
- Ничего не болит, - развела руками малышка.
- Тогда… зачем ты пришла лечиться?
- Ох! Да мама меня привела, не понимаешь ты, что ли?
- Да понимаю, - усмехнулся Александр. - А зачем она тебя привела?
- Чтобы меня проверили.
Александр понял, что ничего от ребенка не добьется, и сел на стул, ожидая, когда Анна Даниловна начнет эксперимент. Вскоре на экране компьютера появился график. Анна Даниловна несколько минут его изучала, подперев голову рукой, потом покачала головой и обернулась к Александру.
- Ничего не понимаю, - вздохнула она. - Родители ребенка утверждают, что она вообще ничего не ест.
- Как ничего? - не понял Александр.
- А так… вообще. Только пьет воду. Пытались кормить насильно, ее тут же начинает рвать. Вот привели для лечения. Утверждают, что после десяти дней голодовки.
- И давно с ней такое?
- Давно ты не кушаешь? - обратилась к девочке Анна Даниловна.
- Да кушаю я! Кушаю! Только они не видят…
- А что ты кушаешь?
- Ну… еду всякую, вкусную, разноцветную.
Анна Даниловна посмотрела на монитор.
- Все системы организма работают нормально, ни малейших признаков истощения или какой-то болезни. Разве что желудочно-кишечный тракт слегка обесточен. Но это понятно, раз он не работает. Где же она берет силы?
- А что мать говорит? - спросил Александр. - Давно есть перестала?
- Где-то месяц назад начала отказываться от еды. Потом все больше и больше… точнее, ела все меньше и меньше…
Александр взглянул на маленькое белокурое чудо с глазами небесного цвета и здоровым румянцем на щечках.
- Да, уж… на больную не похожа. У вас есть какие-то мысли на эту тему?
- Я слышала, что есть на земле люди, так называемые солнцееды, которые уже несколько лет ничего не едят. Но, признаюсь, я считала их аферистами.
- Но какое-то научное объяснение этому можно найти?
- Ну… если поискать, то можно найти объяснение всему. Вот только вопрос: правду ли говорит мама девочки.
- Моя мама никогда не говорит неправду! - возмутилась Леся.
- Ой! - Анна Даниловна испуганно прикрыла рот рукой.
Александр тоже смутился.
- Леся, скажи, - обратилась к ней Анна Даниловна. - Твоя мама говорит, что ты ничего не кушаешь, а ты утверждаешь, что кушаешь разную вкусную еду. Так кто из вас говорит неправду - ты или твоя мама?