Во второй половине дня вернулся Джэй. То, о чем он поведал, не подпадало под наше, включая самого Джэя, представление об увиденном (Джэй тоже мог сравнивать; до моего приезда он вместе с Ллойдом уже побывал на развалинах). На этот раз Джэй обошел развалины и не нашел там ничего. Вообще ничего! Ни то место, что на схеме указал Ло как вход к круглому помещению, ни место прошлых раскопок. Развалины небольшого храма теперь превратились в груду камней средних и мелких размеров. На месте предполагаемого входа даже не осталось нагромождения из больших каменных валунов.
Также Джэй успел пообщаться с местным населением. Ему не удалось выяснить что-либо интересное. Кроме завывающего ветра и падения камней, никто ничего подозрительного не слышал и, естественно, ночью не видел: к завыванию же ветра они привыкли, что частенько сопровождается камнепадом.
Вслед за Джэем к нам пришла делегация местного населения под предводительством главы. Расспросы Джэя их заинтересовали, после чего они навестили развалины храма в новом виде и теперь совместно с нами поражались груде камней.
Под вечер у Ллойда разболелась нога. Мы с Джэем решили отвезти Ло в ближайший "El hospital", где его и оставили на пару дней под присмотром врачей, к моему большому сожалению. Конечно, я желала его выздоровления – снимок ноги показал, что с ногой не произошло чего-либо страшного, но специалисты должны были за ним понаблюдать, просто я успела с ним подружиться и мне было более комфортно в его компании.
Остаток же вечера с Джэем пролетел для меня незаметно: за разговорами и при свете свечи. А к концу дня, к моему удивлению, я почувствовала себя гораздо лучше. Чтобы выразиться точнее, мне надо сказать, что раны заживали, как на собаке. И вообще после погребальной камеры я ощущала себя по-другому. Пока я не могла сказать точно, в чем это выражалось, но внутреннее чувство стало другим.
Когда же я легла в кровать, то уснуть не смогла. И дело было не в усталости. Это вообще не было связано с физической болью.
Это был Он. Совсем не знаю почему, но я чувствовала – это был именно Он. К этому моменту я могла Его называть только с большой буквы. Я уже столько лет общалась с Ним, что Он стал родным и близким для меня. До сей поры Он не являлся кем-то реальным и одушевленным. Он представлялся мне в мечтах. Каждый раз я рисовала Его для себя, и каждый раз Он становился у меня от раза к разу лучше и лучше. Будучи маленькой, я представляла Его принцем. Позже Он являлся ко мне на белом коне. Со временем мы ездили с Ним на белом двухместном "Мерседесе" с открытым верхом, обкатывая наши с ним живописные окрестности. А однажды мы чуть было не повенчались. Конечно, это происходило в мечтах. Я, как спящая красавица, в мечтах ждала своего принца. И в этих мечтах у нас с ним находилось много общего. Не было главного – имени. И сегодня, мне кажется, его имя я узнала.
Второй день, как мы с Джэем совместно с небольшой группой местного населения пытались отыскать на развалинах храма хоть что-то интересное. Но нам оставалось только удивляться: от былых полуразрушенных стен не осталось и следа, а место теперь представляло собой груду камней.
В общем, все сводилось к тому, что делать нам тут было нечего. Для дальнейших работ необходима полномасштабная экспедиция археологов с привлечением техники, без которой тяжело будет приблизиться к "феномену шести ступенек". Ровно об этом и сообщил мне Джэй. Он сказал, что сегодня вечером мы улетаем в Канкун, откуда в двух часах езды на машине ведутся основные раскопки.
После обеда мы поехали за Ллойдом. По пути Джэй заговорил о нем. Он рассказывал мне, каких добивается Ло успехов в изучении археологии и антропологии. Я слушала его, но все больше обращала внимание на свои чувства.
За время нахождения с ним я стала чаще о нем думать. Это происходило настолько часто, что врать себе не имело больше смысла. Вчера, перед тем как уснуть, мои мысли уже полностью находились в его власти. Я перебрала в голове все, связанное с ним. Его манеру говорить, терпеливо ожидая, слушать, с неподдельным трепетом рассказывать о том, чем он увлекается и чему готов посвятить всю жизнь. Мне даже показалось, что и он проявлял ко мне немного больший интерес, нежели просто общение в силу обстоятельств. Хотя… Может, я и ошибалась.
В "El hospital" мы нашли Ллойда до неузнаваемости изменившимся. Естественно, я не знала его долго, но тот, кем он предстал перед нами – это сломало во мне сложившееся представление о нем. Он точно парил над поверхностью от радости, находясь на седьмом небе от счастья. И все эмоции он выплеснул на меня при встрече: крепко обнял, коротко покружил в вальсе и чмокнул в щеку. По его поведению я могла сказать – он влюбился, впрочем, как и я.
Догадка относительно чувств Ло одновременно и польстила мне, и окончательно лишила меня покоя, насторожив.
Ллойд же продолжал объяснять свое ликование головокружительно быстрой поправкой и готов был демонстрировать это без устали. Как бы то ни было, я неописуемо радовалась за него.
* * *
После необходимых сборов, связанных с отъездом, и изматывающих пробок мы наконец-то приехали в аэропорт Мехико Сити.
Мне казалось, я отсюда и не уезжала. Я по-прежнему шла вместе с Ллойдом, но теперь рядом с ним и со своим чемоданом на колесиках. Ло катил за собой свою поклажу и нес часть привезенного снаряжения. Джэй отправил нас к стойке регистрации, а сам намеревался вернуть арендованную машину.
Мы проходили мимо суматошной толпы и невольно погружались в будничную суету. Я поймала себя на мысли, что всем, кто находится в аэропорту, невдомек, что с нами творилось совсем недавно. Им не было до нас дела. Они привычно занимались ранее запланированными делами и придерживались строгого расписания дня. Им, наверное, тоже казалось, что уже ничто не способно остановить их и всерьез нарушить планы. Трое суток назад я думала так же. Но за это время со мной произошло многое, чего я не планировала, и самое главное – я неудержимо влюбилась.
Несмотря на очень позднее время в Англии, мне захотелось хотя бы немного поделиться этим с родителями и признаться в этом лучшей подруге. Мы с ней познакомились в церкви и дружим вот уже семь лет.
– Ло, я хочу позвонить домой.
– Не поверишь, – сказал он, пребывая на том же подъеме, с каким мы нашли его в "El hospital", – я делаю то же самое. Ищу, откуда можно позвонить на родину.
Мы приобрели телефонные карты и заняли свободные таксофоны по разные стороны.
Разговор с мамой о моих чувствах, конечно, не состоялся. Мы говорили, мило общались, и ее интересовало другое – чтобы все оказалось в порядке. В свою очередь я старалась убедить маму в том, что мне ничто не угрожает. Как и многие сердобольные хорошие мамы, она не готова была услышать всей правды – это огорчило бы ее, а меня бы расстроило.
Когда мы попрощались, мне уже не терпелось набрать номер подруги. К моей радости, собственно, и ее тоже, она оказалась дома. Не упоминая о манускрипте, я поведала ей как можно короче о злоключениях. Из-за моего желания рассказать все и сразу, буквально одним предложением, она засыпала меня вопросами. После того как я пообещала ей обо всем подробно рассказать по приезде, я объявила главное. Новость привела ее в восторг! Во всех подробностях я описала ей свои чувства к нему. На ее вопрос "знает ли он об этом?" я ответила, что не позволяю себе ничего лишнего в силу строгого воспитания в смирении к Господу. С еще более приподнятым настроением, чем в начале разговора, мы попрощались, обоюдно отправили поцелуи, и с настроением, подскочившим до небес, я положила трубку.
Когда я повернулась, прямо перед собой я наткнулась на Ллойда.
– Можешь ничего мне не пересказывать, – заговорил он, суетясь от восторга и светясь от счастья. – Извини, но я все слышал, я только "за"!
– За… За что?
У меня чуть не вырвалась шуточка с именем Зак.
– Я за наши с тобой отношения.
– О Господи, Ллойд?!
Я залилась краской. Мне стало жутко неудобно. Я готова была провалиться сквозь землю. Руками я закрыла лицо и отвернулась от него.
Ллойд обнял меня сзади.
– Пока я находился в госпитале, я только и делал, что думал о тебе. За это время я смог разобраться в чувствах к тебе и теперь могу сказать твердо: "Я тебя люблю".
После того, что он стал невольным свидетелем моего разговора, мне хотелось и смеяться, и одновременно плакать от стыда. Иногдая представляла себе, что когда-нибудь впервые в моей жизни кто-то осмелится и признается в любви ко мне. Но мне совершенно не думалось при этом, что я попаду в какую-либо историю или это будет каким-то казусом. Например, подслушанным разговором по телефону.
– Ллойд, ты хороший парень. Правда, ты очень хороший парень. Но я не тебя имела в виду.
– А кого?!
Он так удивился, как будто, кроме него, на Земле не осталось никого из мужской части населения.
– Я говорила о Джэе. И коль уж ты подслушал, и я… – я немного растерялась, подбирая какие-то правильные слова, чтобы не обижать его и дальше; но потом "плюнула" и сказала, как думаю. – И я вынужденно сказала тебе о нем. Надеюсь, это останется между нами.
Что произошло с ним потом, лучше не вспоминать в деталях. Если описать одним предложением, то на него страшно было смотреть. Ситуация усложнилась еще и после того, как Джэй попытался узнать о причинах столь резкого перепада в настроении Ло. Ответив несуразно, Ло держался во время регистрации поодаль от нас, а в самолете намеренно (и это поняла одна я) он занял дальнее от нас место.
Но уж как сложилось, так сложилось. Мы взлетали в направлении города Канкун, где меня ожидала встреча с частью великого творения цивилизации майя, дошедшей до наших дней.
Глава шестая (стр. 89)
Майя настоящего/прошлого
Прошло больше двух недель с тех пор, как я приступила к раскопкам. И менее двух недель оставалось до завершения археологической экспедиции.
Раскопки велись на полуострове Юкатан. В двухстах километрах от города Канкун и невдалеке от древнего города Чичен-Ица, знаменитого наследием цивилизации майя.
Район раскопок сверху утопал в солнечном свете, а снизу пребывал в тенистой части высоких деревьев с первозданной зеленью.
Там, где мы находились, от самого древнего города мало что осталось. Зато неплохо сохранились некоторые развалины стен, представляющие ценность для археологов. Куски бывших строений состояли из довольно грубо вытесанных камней, скрепленных между собой очень плотным раствором. Поэтому некоторые фрагменты стен простояли тысячи лет. Период расцвета этого поселения приходился примерно на 600–100 годы до нашей эры, а около 1400 года город внезапно, как и Чичен-Ица, был оставлен жителями и заброшен. Ученых интересовало это, потому раскопки могли пролить свет на загадки древних цивилизаций.
Мне тут очень нравилось. А если без лукавства – я разве что не порхала от счастья. Так получилось, что любимым делом я занималась в обществе Джэя. Мне даже не хотелось ни с кем особо знакомиться.
Первое, с чего началось мое счастье, – я попала в состав его группы. А затем мне удавалось выбирать участок работы в непосредственной близости от него. В дальнейшем Джэй вообще начал брать меня в помощники. За время совместной работы мы с Джэем очень сблизились. Я настолько привыкла к этому, что больше не представляла себе, как можно проснуться и весь день не проводить совместно. Но я, как и прежде, не могла называть его на "ты". Сам Джэй это сделал давно и, снисходя к моему воспитанию, смирился с моим обращением на "вы". Мы много болтали. Предметом разговора могло стать все, что угодно. Затрагивал новую тему всегда он, и мы говорили обо всем, порой мне казалось, что я для него та единственная, с кем ему будет хорошо, как с самим собой.
Джэй был очень увлеченным, его основные исследования сосредоточены на классической цивилизации эпохи майя и системе их письма. Он настолько увлечен непосредственно делом, что остальное, не относящееся к его профессии, идет своим чередом. На это он даже не тратит время. Джэй просто с азартом погружен в работу, а те предложения, что до сих пор поступают к нему, удивительным образом благоволят продвижению его познаний дальше и дальше. Как промежуточный итог – к 24 годам он уже являлся научным сотрудником в Кембриджском университетском колледже археологии и антропологии.
Кроме того, Джэй чрезвычайно жизнерадостный человек. От него исходит такая энергия, что она способна увлечь и встряхнуть кого угодно. Я была очевидцем того, как ему начинали нехотя верить самые убежденные пессимисты, которые затем шли за ним, и тут мы становились свидетелями новой находки на земле. А точнее – в земле.
И Джэй как один из людей, чье предназначение на Земле – продолжение рода человеческого, чертовски непозволительно красив и крайне привлекательно сложен. Он не просто интересен, он умопомрачительно прекрасен, просто до дрожи в коленках! Джэй отличается от всех тонкими, красивыми чертами лица и манерой держаться, что демонстрировало некую самоуглубленность и отстраненность от окружающего мира. По крайней мере, я находила его таким. Я вообще не знаю, почему в него не влюбились все девушки экспедиции. Конечно, мне это не нужно! Для меня достаточно, что он возбуждает меня втайне от всех. Даже втайне от самого себя. А почувствовать рядом соперницу было бы равносильно пробуждению во мне хищницы.
Так я полюбила Джэя, но не могла говорить об этом во всеуслышание. Подойти к нему первой и заговорить с ним о моих чувствах к нему для меня означало… Да и ни при чем тут мое воспитание – жить в кротости. Просто с этим подойти не смог бы никто. А больше этим и поделиться-то не с кем было.
Ллойд по приезде работал в совершенно другом месте раскопок. Участков оказалось много, Ллойд вызвался на дальний из них. Настолько дальний, что мы не виделись вовсе. Плюс к этому меня поселили в противоположной от Ло части палаточного лагеря. Так что за последнее время я встретила его всего один раз. При этом он меня не видел.
К тому же нас перестала объединять общая тема – события, связанные с погребальной камерой. На следующий после прибытия в лагерь день я попросила Джэя показать мне то самое настенное изображение. Амулет я узнала в точных подробностях. Об этом я решила не говорить Джэю. Тогда мне не хотелось ворошить прошлое, вспоминалось, мягко говоря, скептическое его отношение к моему рассказу о предсказаниях из манускрипта. Тем более я испугалась, что он начнет относиться ко мне с подозрением (в лучшем для меня случае – как к большой фантазерке). А мне этого не хотелось.
Изо дня в день меня больше заботили хорошие отношения с Джэем: старалась не давать повода, чтобы он подумал обо мне не так, как я этого хотела. У меня даже на пару дней напрочь стерлись воспоминания о событиях в погребальной камере. Тем более Джэй все взял на себя, а мы с Ло ограничились подробным письменным изложением случившегося.
Я не знаю, о чем написал Ло. Но в своем отчете я намеренно не упоминала о манускрипте. Подробнее всего описала то, чего хотел экспертный совет – феномен шести ступеней! Решила, что если спросят о манускрипте, расскажу, как о видении. Я реально не могла описывать уверенно то, что видела я одна! В погребальной камере мы оказались вдвоем. Манускрипт при этом видела одна я. Кроме того, я продолжаю в одиночестве настаивать на этом. За отсутствием самого документа результат моего диагноза налицо. Поэтому о манускрипте я не забыла, но и упоминать о нем не захотела.
Дни проходили, а я больше думала о Джэе и меньше – о манускрипте.
* * *
Сегодня, 22 сентября, после обеда, немалая часть членов экспедиции собиралась в город Чичен-Ица, чтобы посмотреть на чудо. Не думали ехать те, кто это видел не один раз. Я решила воспользоваться случаем, чтобы заглянуть к Ллойду. Меня интересовало, почему он так избегает встречи со мной. Я мучилась этим вопросом, потому что ничего такого особенного за собой не чувствовала.
Ближе к обеду я нашла его в палатке за кучей книг и не в одиночестве.
– Привет, – поздоровалась я (в принципе, со всеми).
– Привет, – ответил Ло абсолютно обыденно.
Он и не думал подымать голову и отрываться от чтения. Те же, кто находились еще здесь, трое молодых ребят, продолжали увлеченно доказывать что-то друг Другу, не обращая ни на кого внимания.
– Ты с кем сегодня поедешь? – спросилая, будто тоже ни на что не обратила внимания.
– Мне работу надо писать. У меня нет времени.
Я не знала, как вести себя дальше. Неуклюже скрывая растерянность, я спросила:
– А ты уже видел это?
– Нет.
Короткий ответ прозвучал как призыв к завершению общения.
– Но такое происходит всего два раза в год.
Зачем-то я сделала попытку продолжить этот бессмысленный разговор.
– В дни весеннего и осеннего равноденствия, что бывает дважды в году, когда солнце проходит непосредственно по экватору Земли и день равен ночи, на пирамиде возникает особый визуальный эффект, – проговорил Ло с ленивой усталой интонацией, не отрываясь от строк в книге и изображая ответ, как если бы он присутствовал на экзамене. – Я знаю, Ануш. Но, правда, некогда.
Такое поведение выглядело бы невыносимым хоть для кого.
– Что ж, извини, – с обидой сказала я. – Не хотела мешать. Пока.
В ответ Ллойд позволил себе неслыханную наглость: он просто "угукнул"!
Я вышла из палатки и быстро зашагала к себе. Из-за того, как он повел себя, меня чуть ли не распирало от злобы. Я не знала, как взять себя в руки. Думала о том, что он наглый и избалованный отпрыск богатеньких родителей. Видите ли, я задела его самолюбие – какая-то простолюдинка. И эта простолюдинка не просто не ответила на его чувства, а не оставила шанса. Какой он наглец! Какие только мысли у меня не возникали в этот момент. Это продлилось вплоть до отбытия.
После получаса мучений наконец-то меня отвлек отъезд.
Джэя в автобусе не было. Но я не сильно из-за этого расстроилась. Он должен был на машине приехать отдельно от нас. Я знала, что ему надо заехать по делам в город, а после он собирался сразу же присоединиться к нам.
Мы направлялись к одному из самых популярных древних городов на Земле – к городу Чичен-Ица, или городу Колдунов. Тысячи туристов ежегодно едут в непроходимые джунгли, чтобы увидеть таинственный заброшенный город. А именно сегодня тысячи людей стекаются непосредственно к пирамиде Кукулькан в ожидании удивительного зрелища.
На месте прибытия еще в автобусе через окно я увидела Джэя, встречающего нас.
Я не спешила: из автобуса вышла последней. Остальные разбредались по группам, и некоторые из них уже отправились осматривать достопримечательности древнего города. Мне пришлось остановиться, так как Джэй не стоял ни с одной из групп. Увидев меня, он попрощался с собеседником и подошел ко мне.
– Ты с кем?
– Собственно, и не знаю, – ответила я, будучи озадаченной его вопросом, и далее просто слукавила, – я и не думала.
– Хочешь, я тебя познакомлю с некоторыми объектами, пока у нас есть время?
– Спрашиваете!
Жаль, что Джэй не знал, что именно я вкладываю в ответ.
– Идем.
Чичен-Ица состоит из двух частей – старой и новой. Джэй решил мне показать самые популярные строения.