- Делать что? - спросил тот с притворным недоумением, чувственно оглядывая вконец растерявшуюся девушку. - Чего я не могу делать? Предлагать тебе принять душ? Я же не виноват, что ты как истая пуританка видишь в этом двойной смысл. Ты вся горишь, я это чувствую. Думаю, ты тоже это чувствуешь?
Во всех его словах - двусмысленность, но, при всей своей наивности, она угадывала второй смысл сказанного. Может быть, не столько разумом, сколько плотью. Почему вдруг глаза будто сами опустились на его грудь? Загорелая кожа гладкая, упругая, живот плоский. А ниже… Не почувствовала - угадала обращенное к ней желание и в панике отвела глаза.
- Пожалуйста, - взмолилась Элла, почти уверенная в том, что у нее еще осталось право выбора. Стоило только оттолкнуть мужчину, броситься вон, и он больше до нее не дотронется. Что-то подсказывало - она может его остановить. Мистер Элтхауз, очевидно, в отношениях с женщинами не привык использовать силу.
- Что "пожалуйста"? - спросил тот, проводя пальцами по ее талии. Потом его руки опустились на ее бедра. Мышцы Эллы инстинктивно сжались, и горячая волна пробежала по телу, когда Мартин сильнее прижал ее к себе.
- Мм, как сладко! - промямлил он, зубами покусывая ее плечо. - Ты знаешь, чего я хочу? Поверь, мужчине нелегко скрывать свои желания.
Да, Элла знала, чего он хотел. Мартин сильно прижимал ее к себе, и хотя до той ночи на пляже у нее по сути не было никакого сексуального опыта, легко понять, что означает твердость мужской плоти, касавшейся ее бедра.
Элла вся дрожала. Что можно делать и чего нельзя - было сейчас лишь абстрактным понятием. Думать становилось все труднее, а когда мужчина нашел своим ртом ее губы, ответный вздох означал полную капитуляцию.
Он целовал до тех пор, пока ее губы не раскрылись. Когда она почувствовала его язык, руки, сжатые в кулаки, расслабились и опустились сами собой.
Он обхватил девушку и приподнял. Язык исполнял какой-то чувственный танец, и невольно Элла запустила руки в густые волосы мужчины и притянула его ближе к себе.
- О! - простонал Мартин, когда она прижалась к нему.
Ее маленькие груди буквально выпрыгивали из купальника.
- На нас слишком много одежды. С этим надо что-то делать.
- Я не хочу в душ, - слабо запротестовала девушка, когда он спустил шорты с ее бедер.
- Не сейчас, - легко согласился мужчина, перенося ее на постель. - Позже.
Элла спиной почувствовала прохладу покрывала. Он снял с нее футболку и спросил:
- А где же то бикини?
- Я… тот купальник слишком открытый.
Мартин рассмеялся:
- А этот - нет? - Он мягко подтрунивал, а сам все ниже спускал купальник. - Господи, Элла, позволь дотронуться до тебя. Я уже несколько дней только и мечтаю об этом.
Сон! Нет, это действительно какой-то сон. Почему она здесь, в его спальне? Почему позволяет раздевать себя, даже не пытаясь остановить? Знает же, что не была красавицей или такой женщиной, от желания обладать которой мужчины сходят с ума… Обыкновенная. В чем и убедилась, когда увидела свою мать.
Мартин судорожно стал расплетать ее косу. Золотистые пряди легли на ее грудь. Неправдоподобность происходящего отняла способность смущаться, он наклонил голову и вобрал в себя ее возбужденный сосок.
Удивительное чувство охватило девушку! Оно было сродни острой, но приятной боли, которую не хотелось преодолевать. Невольно она закрыла глаза, и неизведанные еще ощущения наполнили все тело, а когда, пересилив себя, взглянула на него - изнуряющая слабость взяла верх.
Господи, так вот что значит - хотеть мужчину! Эта пульсирующая боль меж ног, эта дрожь во всем теле… Одно дело слышать об этом, и совсем другое - чувствовать. Именно этот мужчина предназначен научить ее науке любви.
Мысли путались. Все произошло слишком быстро, она еще не успела разобраться в своих чувствах. Хотелось думать, что все обойдется. Какая глупость! Тепло тела Мартина, его близость, его запах - все говорило о том, что это не сон и не игра воображения. Придется принять как данность: Мартин хотел ее, и это единственное, что она сейчас осознавала.
Он ласкал ее грудь, легко покусывал зубами соски, выдававшие ее желание. Сама-то Элла, в своей незащищенности от подобной страсти, была слаба и беспомощна. Все тело горело чувственным пламенем.
Мартин взял ее руку и положил на твердую выпуклость у молнии джинсов. Элла уже не пыталась ни останавливать, ни протестовать.
- Помоги мне, - попросил он. - Расстегни молнию. Так. О Господи! - выдохнул Мартин, когда ее рука коснулась его возбужденной плоти. - О да! Как хорошо!
Голова Эллы пошла кругом. Разве сейчас это она? Неужели эта живая пульсирующая плоть была частью его? Да, да, конечно. Она же чувствовала, как кровь пульсирует в жилах под нежной кожей. Как же пугала и восхищала Эллу власть над мужчиной! Просто все ведь знала, читала, и все-таки все было внове.
Пальцы двигались непроизвольно вверх и вниз, Мартин с глухим стоном отстранил ее руку.
- Если ты продолжишь, я не отвечаю за последствия, - выдавил он и дрожащими руками отбросил купальник в сторону.
Вот тут, наверное, следовало смутиться, и на какое-то мгновение девушка действительно попыталась прикрыть свою наготу, но мужчина, успевший стянуть с себя джинсы, бедром раздвинул ей ноги. Элла тут же согнула колени, как бы стараясь защититься, и вздрогнула, ощутив прикосновение его пальцев.
- Тебе хорошо? - прошептал он и снова поцелуем раздвинул ее губы.
Как он был настойчив и бесцеремонен в своих ласках! Сладостная нега разлилась у нее от живота к ногам.
- Не надо… это… я не… - сдавленно взмолилась девушка, но слабость во всем теле не позволила договорить. Она содрогнулась.
- Успокойся, - выдохнул мужчина. - Тебе же хорошо? Ты же знаешь, как свести с ума мужчину…
Мартин, стоя на коленях, ласкал ее грудь, Элла не переставала дрожать в сладострастном предвкушении чуда. В своем отчуждении от действительности она тем не менее чувствовала, как чутко мужчина следит за ее реакцией.
Конечно, надо бы во всем признаться, пока не поздно. Вряд ли этот искушенный человек имел дело с девственницами. А может, он и так знает или хотя бы догадывается? Странность поведения должна бы хоть намекнуть на абсолютную неопытность.
Но Мартин неистовствовал в своей страсти. Теперь явно не время для запоздалых признаний. Да что говорить! Признаваться в своей неискушенности, сообщить, что до него ни один мужчина даже не мог подумать прикоснуться к ней?
- Господи, дорогая, - бормотал мужчина. - Я хотел продлить тебе удовольствие, но вряд ли смогу. Моей выдержке тоже есть предел, и он как раз наступил.
У него, искушенного, свои заботы. Мартин открыл ящик и достал маленький серебристый пакетик. Элла попыталась что-то сказать, но во рту пересохло. Мужчина предохранял ее от себя.
Ей, мол, не о чем волноваться. Да она и не волновалась. Но…
Мартин продолжал гладить ее. Осознать происходящее невозможно, но было хорошо. Как же хотелось ощутить последнее его неотвратимое желание. Когда он вошел в нее, мышцы Эллы расслабились. Казалось, ее естество только и требовало от мужчины активного действия. Уже удовольствием представлялся следующий шаг их любовной интриги. Бедра поддались мощному толчку. И вдруг Элла истошно закричала: секундная боль казалась непереносимой. Господи, она и не предполагала, что будет так больно.
- О Боже! - воскликнули они вместе, и трудно было определить, чей возглас громче.
Мартин смотрел на нее с недоумением. Плач Эллы, ее неожиданное и запоздалое сопротивление, невольное сокращение мышц оборвали нарастающее наслаждение. Мужчина навалился на нее всем весом своего тела. Ей трудно дышать, хотелось избавиться от невыносимой тяжести, а он… Как понять, что испытывал он?
12
Мартин поднял голову и увидел глаза Эллы, полные слез сожаления и разочарования. Ей хотелось избежать его испытующего взгляда.
Первым опытом любви женщина была настолько подавлена, что мужчина забыл и злость, и раздражение. Ну удовлетворил жажду тела, а теперь куда денешься от чувства вины за содеянное? Вот уж действительно чего у него не было, так это привычки соблазнять девственниц. Предвидь он, с кем имеет дело, Элле не пришлось бы узнать силу его страсти.
А может, все равно пришлось бы…
Но что теперь размышлять об этом? Глядя во влажные серые глаза, Мартин думал, смог бы он отказаться от нее, если бы знал, что он первый? Хватило бы у него сил? Он желал Эллу так сильно, как никогда не хотел ни одну женщину. И что еще хуже, продолжал хотеть. Его плоть твердела и поднималась.
- Пожалуйста… - Голос Эллы, мягкий и дрожащий, остановил его.
Она попыталась встать, хотела убежать отсюда, но как такое позволить?..
Мартин нежно провел пальцем по ее щеке. Элла вздрогнула от прикосновения, но тот не остановился и дотронулся до ее влажных губ.
- Сколько тебе лет? - неожиданно спросил Мартин.
Элла на минуту перестала сопротивляться и устало взглянула на него.
- Господи, даже смешно, неужели это важно?
- Рассмеши меня.
Элла с секунду колебалась, но все-таки сказала:
- Двадцать два. А теперь, если ты получил то, что хотел, позволь мне встать.
Ее порыв рассердил Мартина, но тем не менее он сумел подавить в себе злость и тихо спросил:
- Как тебе удалось дожить до двадцати двух лет без?..
Мартин не знал, как закончить фразу, но это было и не нужно.
- Вот такая я неудачница, - призналась Элла, но мужчина удивительно тонко почувствовал, что ей больно, не столько физически, сколько…
- Невероятно, - заключил Мартин.
- Хочешь сказать, невероятно скучно? Может, у меня просто не было возможности. Не все же такие, как…
Явно имелась в виду Сара.
- Прости, если я не оправдала твоих ожиданий. Мы равны: ты тоже не оправдал моих.
Мартин провел большим пальцем по ее нижней губе.
- Это что, твоя манера выражать разочарование?
Она покраснела и воскликнула:
- Нет! Ты опять смеешься надо мной. Ладно, ты прав, я сама виновата, что не сумела уйти от тебя.
- Я не смеюсь над тобой, - размеренным тоном изрек Мартин, поглаживая ее плечо, а потом руку. Он чувствовал, что девушку бросало в дрожь от его прикосновений. То ли хотела от него отгородиться, то ли желала его?
- Зачем же ты осталась? И почему не призналась? Я бы не стал посягать на невинность, и я никогда бы не принудил тебя…
- Я не… Я не знаю, зачем я осталась, - честно призналась Элла. И вздохнула, когда его рука нашла ее грудь. Возможно, из любопытства. Кто-то, то есть какой-то мужчина, должен был это сделать.
- И ты выбрала меня?
- Нет. Да… Не знаю.
Она совсем запуталась и избегала смотреть на него. Как ей сейчас трудно! Тело предало ее, обогнав доводы рассудка. Она даже не знала, чего ждала от их соития, а он, умудренный, и не попытался ее оградить от боли. Заботился только о себе.
Игнорируя назревающее желание, Мартин поднялся, но когда Элла попыталась встать, задержал ее за плечи.
- Подожди. Я думаю, самое время принять душ. Пойдем, покажу, где он.
Девушка хотела было протестовать, но поняла: он прав, действительно необходимо освежиться. Она еще не успела принять решения - Мартин подхватил легкое девичье тело и отнес в душевую.
Помещение душа достаточно велико для двоих, но Элла испугалась, когда увидела, что он вошел туда за ней и открыл воду.
- Не надо. У меня волосы будут мокрыми.
- Я их высушу. А теперь перестань дергаться и наслаждайся теплой водой.
Неожиданно для себя Мартин почувствовал, какая радость угождать такой незащищенной, такой славной женщине, как та, что, не ощущая своей красоты, стояла перед ним в полной растерянности. Вот потянулась за мылом, и он позволил это, хотя руки чесались обогнать ее желание. В другой ситуации с другой женщиной все было бы совсем иначе. А сейчас он стоит и смотрит, как с прелестной юной груди стекает вода. Тело его дрожит, но есть силы противиться откровенному вожделению. "Примерное поведение" дается мужчинам очень нелегко.
Наконец гигиеническая процедура закончена, и Мартин, поддавшись желанию, дотронулся до влажной кожи Эллы.
- Ты хоть понимаешь, что со мной делаешь? - спросил он, поглаживая плечо Эллы, и потом прибавил, понизив голос: - Теперь тебе лучше?
Девушка вздрогнула, но на сей раз отстранилась.
- Полагаю, что да, - ответила Элла, по мере сил сопротивляясь ласке его рук. - Дай мне, пожалуйста, полотенце, я хочу вытереться. Волосы вроде не очень намочила.
- Я вытру тебя, - спокойно произнес Мартин, отпуская ее из объятий не без чувства сожаления. - Полотенце на полке.
Сам взял пушистое полотенце и, стараясь не смотреть на девушку, обернул ее мягкой тканью.
- Ты так поступаешь с Кэй? - неожиданно спросил Мартин, чтобы разрядить обстановку.
Полотенце упало с ее плеч. Их глаза встретились, и взглядом Элла позволила ему обнять себя. Она, без сомнения, нервничала, и, видимо, ее смущало его неудовлетворенное желание. Мартин трактовал эту нерешительность в свою пользу. И снова взяв Эллу на руки, отнес ее на кровать.
Та что-то лепетала о мокрых волосах, но так легко проигнорировать эти несвязные слова. Господи, никогда он не чувствовал ничего подобного! Элла не только не обманула его ожиданий, но даже превзошла их.
Как странно все складывается… Раньше Мартин сам считал себя ненасытным животным, но едва удавалось затащить женщину в постель, он сразу же думал, как от нее отделаться. Не считая парочки связей, ему всегда удавалось выйти сухим из воды. По-видимому, виной всему была Сара. Его цинизм - ее подарок. После встречи с Сарой трудно доверять женщинам.
И вот теперь незнакомые ранее чувства наполнили его. Это желание покровительства, чувство жалости, нестерпимая сопереживаемость боли… Мысль о том, что другой мужчина может хотя бы прикоснуться к Элле, заранее сводила с ума.
Ее губы были крепко сжаты, но как только язык Мартина коснулся их, они разомкнулись словно по волшебству. Сладость ее дыхания, как нектар, заполнила его ноздри. Желание заставило горячую кровь пульсировать в жилах. Как он хотел ее! Боже, невинная и зовущая, смущенная и страстная… Как же настоятельно его желание обладать ею!
Мартин почувствовал девичьи руки на своей груди, потом Элла притянула его к себе… Мужчине казалось, что он горит в огне. Прикосновение ее набухшей груди было так притягательно сексуально, что он не мог удержаться от настойчивых ласк.
Удивительно, но юная женщина не остановила его. Более того, явно чувствовалось, что она сама возбуждена до предела. По какой-то невероятной причине Элла все еще хотела его. С ума можно сойти!
- Ты сама не знаешь, что со мной делаешь, - выдавил он и застонал, когда ногти Эллы впились в его плечи.
- Я знаю, что ты делаешь со мной, - прошептала она. - Думаешь, на этот раз мне больше понравится?
- Надеюсь, - прошептал Мартин, зарываясь лицом в гущу светлых волос. - Только не останавливай меня, - добавил он, когда почувствовал слабое сопротивление, - успокойся и расслабься.
Мартин не без труда вспомнил эти свои слова, когда в изнеможении лежал рядом с девушкой. Господи, думал он, Элла - мечта каждого мужчины. Несмотря на всю свою неопытность, она доставила ему невыразимое наслаждение.
К тому же он осознал: плоть плотью, но таких светлых чувств прежде не доводилось испытать. Раньше он не любил, а занимался любовью. Какая-то его часть оставалась невостребованной. Тело получало удовольствие, но душа не имела удовлетворения. С Эллой все иначе. Потребности тела оставались, но их обгоняли потребности души. С ней он мог быть самим собой, вместе они составляли единое целое.
Это прекрасно! Да, прекрасно… Но и опасно одновременно. Раньше Мартин никому не позволял иметь над собой такую власть. Умудренный телом, он оставался в некотором смысле девственником души. Элла помогла ему выбраться из тщательно построенного домика цинизма.
Не слишком ли скоропалительны выводы? Мартин хотел убедиться, что не одинок в своих откровениях, и повернул голову. Элла дремала в его объятиях, но почувствовав на себе взгляд, открыла сонные глаза.
- Я не могу здесь дольше оставаться, - пробормотала она, а в голосе слышалось нежелание уходить.
- Я знаю, - сказал Мартин, проводя пальцем по ее груди, - думаю, нам надо поговорить, но это достаточно трудно в нашем положении.
- Нет, - возразила Элла, - но… все было в порядке? Я имею в виду… все прошло нормально? Ну, во второй раз. Я все правильно делала?
Он улыбнулся.
- А ты сама что скажешь?
Она смутилась:
- Это было просто прекрасно. Я не знала… я не думала, что…
Мартин приложил к ее губам палец, потом нагнулся и поцеловал.
- Не продолжай, я понял, - сказал он, когда они оба лежали почти бездыханными. - Мы обсудим это позже. Когда все остальные уйдут.
- Остальные?!
В глазах Эллы застыл ужас, но Мартин не позволил ей уйти.
- Уверен, они поняли, в чем дело, - сказал он сухо. - Не все ли равно? Они бы все равно узнали.
- Ты так думаешь?
- А почему нет?
Ее нервозность тем не менее передалась Мартину. Элла еще не успела ничего ответить, как вдруг в комнату ворвалась… Сара!
Он еще никогда в жизни не чувствовал такой ненависти или… растерянности. То, что Сара жила в доме, уже достаточно ужасно, но то, что она могла ворваться в эти апартаменты, просто за гранью возможного.
Нагота мешала Мартину встать и решительно выставить невестку вон, хотя это было бы самым лучшим, что можно предпринять в подобных обстоятельствах.
Как бы хотелось свернуть Саре шею. Однажды мерзавка уже пыталась сломать его жизнь и, видимо, хочет разрушить снова. А еще Мартин видел болезненную реакцию Эллы, что, пожалуй, волновало больше всего.
Сара вошла так быстро, что он не успел ничего сказать и слишком поздно укрыл их обнаженные тела шелковым покрывалом. Том следовал за Сарой по пятам. Бедный Том хотел всего лишь остановить наглую родственницу босса, а наткнулся на такую картину! Он резко повернул к двери.
Сейчас уже нечего ни объяснять, ни оправдываться. Сара закричала с таким отчаянием, что ее крик эхом отозвался в огромной комнате. Элла нервно вздрогнула, но Мартин тут же успокоил ее поцелуем.
- Доверься мне, - сказал он так тихо, чтобы услышала только она, но Элла его не слышала. Ее глаза были устремлены на женщину, причинявшую неприятности всем, кто ее окружал.
Решив, что лежать в ожидании бесполезно, Мартин завернулся в простыню и соскочил с кровати. Он подошел к Саре и посмотрел на нее ледяным взглядом.
- Какого черта ты здесь делаешь? Убирайся, пока я тебя не вышвырнул.
Вмешался Том:
- Я пытался остановить ее. Я не знал, не предполагал… Черт возьми, что подумают твои гости?
- Плевать я на них хотел. Только уведи отсюда эту сумасшедшую. Я хочу, чтобы она собрала вещи и навсегда покинула мой дом.
Невестка промокнула глаза платочком и театрально вздохнула.
- Может быть, я могу захватить с собой свою дочь? - спросила она, и голос отразил всю меру ее страданий. Промокнула неизбывные слезы, отбросила платочек и продолжила, отвечая на вопросительный взгляд Мартина: - О да… разве Элла не говорила тебе, что она моя дочь? Иначе зачем бы она пришла сюда?