– А зачем тогда он велел все это организовать? Король ведь и эти верования запретил, и храмы духам давно снесены.
– Традиция, – пожал плечами Зор. – Как ни странно, но праздник Лунной ночи не только сохранился, но остался практически неизменным, его отмечали всегда, даже аристократы.
– После него начинается новый отсчет дней в году, поэтому он сохранился.
– Возможно, – ответил Анделино. Он слегка тряхнул головой, словно проясняя мысли, и повернулся в сторону тропинки. – Идем дальше.
– Погоди, а в честь каких духов ты возводишь пещеры?
– В честь самых почитаемых, таких, как дух соблазна, дух силы, дух мироздания… – Продолжая объяснять, Зор ступил на тропинку и, полуобернувшись, протянул девушке руку. – Хочешь еще понаблюдать?
– Да. – Бэла с готовностью положила пальчики на ладонь мага и пошла вместе с ним в другую часть сада.
– Что ты дрожишь, моя милая, ты ведь сама желала попасть на этот праздник. – Матушка Надиш суетилась вокруг замершей перед зеркалом целительницы, расправляла пышные кружева платья, поправляла рыжие локоны и сдувала несуществующие пылинки.
– Я очень волнуюсь. Даже не думала, что буду так переживать.
– Не волнуйся, дорогая, ты ведь наденешь маску.
Сводня окинула целительницу последним оценивающим взглядом и в который раз залюбовалась девушкой.
Корсет из гладкого белого шелка с атласной отделкой облегал высокую грудь и подчеркивал узкую талию, шнуровка на спине – длинная атласная лента – пропускалась через крошечные петельки и завязывалась на поясе в роскошный бант.
Спереди юбка состояла из нескольких ярусов воздушной органзы. Самый нижний слой ткани был розовым, а покрывающие его верхние, более короткие слои – ослепительно-белого цвета. Сзади юбка имела небольшой шлейф, расшитый розовыми шелковыми цветами и украшенный искрящимися капельками розовых камней.
Волосы целительницы, уложенные в высокую прическу с пышными локонами, открывали глазам точеную шейку, вокруг которой обвивалось изумрудное ожерелье.
– Хорошая моя, отчего ты не сменила ожерелье? У хозяина наверняка нашлось бы более подходящее, например, бриллиантовое.
– Нет, нет, мне другого не нужно, только это, – волнуясь, ответила Бэла.
Стук в дверь отвлек Надиш, которая уже собралась перейти к уговорам, сводня низко поклонилась, когда в комнату вошел хозяин. Зор замер на несколько секунд в дверях, разглядывая Бэлу так, словно только что увидел и готов был смотреть и смотреть на нее целую вечность. Целительница отчего-то вцепилась пальчиками в ожерелье и опустила глаза. Опытная сводня набрала в грудь побольше воздуха, пытаясь перевести дух, так как температура в комнате точно подскочила на несколько градусов.
Маг в несколько широких шагов преодолел расстояние до девушки и остановился так близко, что Надиш искренне пожалела, что не может мгновенно испариться из спальни и не мешать чему-то очень и очень личному.
– Последний штрих к твоему образу, Бэла, – глухо проговорил маг.
В одной ладони он сжал трость, а второй провел перед личиком целительницы, и воздух замерцал яркими искорками, осевшими на нежной коже подобно капелькам росы. Капельки превратились в непрозрачный белый туман, из которого соткалась белоснежная сверкающая полумаска.
– Теперь никто не увидит твоего лица, – негромко сказал маг и опустил ладонь ниже, проводя ею над переливающимися зелеными камнями.
Хрупкие бабочки словно взмахнули крыльями и сложили их, превращаясь в нежные белые цветы лилий, а насыщенная зелень живых, горящих магией камней, постепенно побледнела, обернувшись холодным светом крупных бриллиантов.
Надиш пораженно ахнула, а Зор пояснил:
– Всего лишь магия иллюзий.
– Чтобы никто не узнал колье? – тихо спросила Бэла.
Маг кивнул и отступил от девушки, повторяя тот же самый трюк и проводя ладонью уже перед своим лицом. Несколько минут спустя на нем появилась черная бархатная полумаска под цвет костюма аристократа. Ярким пятном выделялась белоснежная рубашка.
Анделино подставил Бэле локоть, и, дождавшись, когда девушка положит на него руку, повел целительницу прочь из комнаты и потом вниз по ступенькам – к двери, ведущей в сад.
Шум праздника на миг оглушил Бэлу, стоило шагнуть на огромную круглую площадку, над которой причудливо сплетались ветви деревьев, образуя своеобразный шатер. Сквозь широкие просветы в кронах на устланную травяным ковром землю падал лунный свет.
Девушке показалось, что лунные лучи выглядят нереально яркими, словно свет магических кристаллов. При этом в других местах царил мягкий полумрак, из которого словно по волшебству возникали и в котором вновь пропадали фигуры приглашенных гостей. Не видно было музыкантов, однако чудесная музыка наполняла воздух, и многие пары кружились в самом центре широкой площадки. Часть гостей уходила к плетеным беседкам из лоз со столами, уставленными изысканными блюдами и графинами с вином.
Зор подвел девушку к краю площадки и остановился. Когда Бэла повернулась к нему, надеясь получить приглашение на танец, маг слегка поклонился и сказал:
– Я должен проследить, прибыл ли его величество и все ли в порядке. Желаю тебе приятного вечера, Бэла, развлекайся, можешь ничего не опасаться.
В следующую секунду аристократ отвернулся и бесшумно растворился в магическом полумраке, а девушка с трудом сдержала досадливый вздох. В тот же миг ее внимание привлекли слова, произнесенные приятным глубоким голосом:
– Очаровательная незнакомка, позволите пригласить вас на эльтареллу?
Высокий человек в серебряной полумаске и таком же костюме низко поклонился и протянул руку. Бросив еще один взгляд через плечо, девушка вложила пальчики в широкую ладонь и вступила в круг танцующих.
Танцы следовали один за другим, быстрые и медленные, страстные и нежные. Веселье било ключом. Партнеры сменяли друг друга, все они носили маски, за которыми невозможно было угадать лиц. Взрывы смеха раздавались повсюду, кавалеры отпускали красивые комплименты или изысканные шутки. Обращались с ней как с королевой, угощали напитками из беседок и приглашали на прогулку по саду. Бэла улыбалась и каждый раз отказывалась уходить с площадки.
Порой в перерывах между танцами, когда голова кружилась чуточку слабее, девушка разыскивала глазами мага, и пару раз ей даже показалось, что видела его среди танцующих то с одной, то с другой партнершей. Но стоило танцу закончиться, а девушке приблизиться к тому краю площадки, где ей привиделся Зор, и замеченный ею человек попросту исчезал из поля зрения или же оказывался совершенно другим аристократом в похожем костюме.
– Он нарочно выбрал черный, – с досадой выдохнула девушка, когда очередной кавалер отправился за прохладительным напитком, – чтобы я не смогла отыскать его в толпе или чтобы слиться с этим магическим сумраком.
Винить мага было не в чем, она сама изъявила желание потанцевать на балу, но не просила Зора составить ей компанию. Наверняка он был очень занят, заботясь о комфорте монарха, которого Бэла видела пару раз издалека и признала по особенной властной манере поведения и поклонам других гостей.
Бросив взгляд на пелену сумрачного тумана, девушка преисполнилась любопытства – что скрывается за его чертой? Когда партнер по танцу исчез в глубине беседки, Бэла сделала шаг по направлению к грани, где свет и тень преломлялись и смешивались друг с другом. Стоило вступить в сумрачную полосу, как звуки стали звучать приглушенно, а еще через пару шагов музыка стихла и девушка оказалась в измененном до неузнаваемости саду, пронизанном серебряными лунными лучами.
Волшебство витало в воздухе, ощущалось как тонкий шлейф изысканных духов, а впереди вилась узкая тропинка, та самая, что уводила к одной из пещер.
– Убежища духов, – выдохнула пленница.
Оглянувшись на полосу тумана за спиной, Бэла заколебалась на мгновение, а потом желание попросить духа об исполнении одной-единственной просьбы пересилило ее нерешительность, и целительница пошла по дорожке в самую глубь сада, где скрывалось увитое плющом и лианами убежище.
Когда высокая скала внезапно выросла на пути, Бэла испуганно остановилась. Сначала вокруг разливался мерный серебристый свет, а потом вдруг темные тени впереди слились в силуэт огромного камня. Пытаясь успокоить часто бьющееся сердце, целительница подошла ближе, сглотнула от волнения, так как в горле вдруг стало сухо, и осторожно отвела от входа гирлянду лиан.
Внутри было темно, только на мягком травяном ковре светилось бледное пятно, а в падающем сквозь отверстие лунном луче блестели удивительные сверкающие пылинки.
"Как понять, – задалась вопросом девушка, – пришел ли дух в пещеру и готов ли принять ее энергию в обмен на то, чтобы открыть ей путь к свободе?"
Она сделала еще шаг к самому центру пещеры и снова замерла в нерешительности. Больше ничего не держало ее в поместье, свою задачу она выполнила еще день назад. Пользуясь благосклонностью Зора и тем, как он относился к ней в последнее время, благодаря его собственным советам и урокам целительница смогла подобрать и составить нужный ей реагент. Именно его она капнула в небольшую колбочку с драгоценным эликсиром, чьи свойства все больше и больше приближались к тем, которые стремился получить маг.
Действие реагента должно было растянуться на несколько месяцев, не меньше, и Бэла надеялась, что за это время Зор достигнет успеха и решится отпустить ее. А еще… еще вдруг возникла другая непредвиденная опасность. День за днем в пленнице росло и крепло желание, которое она всеми силами пыталась подавить.
Сейчас, приблизившись к полоске бледного света, девушка замерла, пытаясь четче сформулировать собственную просьбу и ощущая неестественное внутреннее сопротивление.
– Я хочу опять стать свободной, – прошептала она в звенящей тишине, убеждая в этом и саму себя, – я правда хочу, не желаю оставаться пленницей. Я покину его и начну новую жизнь, ту, привычную, для которой была рождена. Мне чужды роскошь и богатство, равнодушие и холодность, я не смогу с ним остаться и не буду играть навязанную мне роль.
Голос странно дрожал и прерывался, а на глаза почему-то набежали слезы.
Быстро смахнув их ладонью, девушка вздрогнула, когда услышала звук шагов с той стороны пещеры. Они замерли за тонкой перегородкой из гибких стеблей, а Бэла поспешно шагнула в луч света и прикрыла глаза. Странное ощущение наполнило ее.
Дыхание вдруг перехватило, каждый вдох давался с большим трудом, мелкая дрожь прошла по телу, руки и ноги отяжелели, мысли путались, на лбу проступила испарина. Внутри появилось удивительное ощущение, будто короткие разряды побежали от клеточки к клеточке, из-за чего сердце громко забилось.
Возникло совершенно нереальное желание потрогать лунный луч, пропустить сквозь пальцы, позволить ему ласкать обнаженную кожу, стянуть одежду, которая сковывала и не давала свободно дышать. По-прежнему не открывая глаз, целительница завела руки за спину, потянула за концы ленты…
– Бэла! – Девушка не слышала, как незримый посетитель пещеры вошел внутрь, и с трудом узнала голос. Она не желала открывать глаза, не хотела выныривать из тягуче-сладкого ощущения, становившегося все сильнее.
– Бэла! – Руки Зора выдернули ее из полосы света. Целительница успела лишь частично стянуть платье, обнажить покатые плечи, и пальцы аристократа коснулись гладкой кожи, отчего по телу прошел новый горячий разряд.
Выругавшись вполголоса, маг отступил, крепче сжал трость и обернулся назад, где у выхода из пещеры лианы внезапно заколыхались, а потом постепенно затвердели, подобно плотному пологу, перекрывшему вход всякому, кто пожелал бы проникнуть внутрь.
– Оденься! – коротко приказал он растерянной целительнице. – Плохая идея, Бэла, выбрать пещеру духа соблазна для исполнения твоего желания. Ему нужна не жизненная, а совершенно иная энергия.
Слова мага пробивались словно сквозь плотный слой ваты, с трудом доходили до сознания, тело трясло от странного возбуждения, но ощущения потихоньку притуплялись. Это было удивительно похоже на те чувства, что вызывал в девушке сам Зор, когда ее не защищала магия ожерелья.
Целительница попробовала дрожащими пальцами поправить гладкий корсет и туже затянуть ленту, но прохладный атлас выскальзывал из рук, полуобнаживший грудь лиф казался слишком тугим, никак не удавалось совладать с дыханием, выпустить побольше воздуха и подтянуть платье повыше.
Зор отставил трость в сторону и снова подошел ближе. Стараясь не касаться девичьей кожи, маг очень осторожно потянул белоснежную ткань одной рукой, а второй подхватил ленту. Его близость оказала на Бэлу странное воздействие. Девушка уже почти овладела собой, но ощущение присутствия мага, тепло, исходившее от его тела, знакомый аромат миндаля, которым, как ей казалось, пахла его кожа, вновь вскружили голову. Протяжно выдохнув, она откинула назад голову, прислонила к его плечу, и длинные пальцы, почти затянувшие ленту, вдруг дрогнули и замерли.
Аристократ вновь попытался отступить, стремясь увеличить расстояние между ними, но ему тут же пришлось ловить покачнувшуюся девушку.
Хриплый, едва слышный стон нарушил тишину, а руки Зора против его воли сжались на тонкой талии, привлекая Бэлу ближе. Нужно было снова отстраниться, а он притянул девушку, прислонился щекой к ее волосам, вдохнул их тонкий нежный аромат. Предательские пальцы, минуту назад затянувшие широкую ленту, принялись ослаблять тугой узел. Целительница полуобернулась, подняла лицо и привстала на цыпочки, чтобы прижаться щекой к щеке аристократа.
У Зора помутился разум, потому что в следующий миг он резко развернул и прижал Бэлу к каменной стене, используя ту в качестве опоры для хрупкого дрожащего тела, а сам в это время склонился ниже, почти коснувшись приоткрывшихся влекущих губ.
Отрезвила старая, прочно въевшаяся в сознание мысль, что маг совершает ошибку. И снова ожесточенная схватка с самим собой, сердце заныло, и кажется, сама душа застонала в этот миг, но Бэла… Бэла потянулась навстречу, и их губы все-таки встретились. Синхронный выдох, и Зор еще крепче обхватил ладонями нежное личико, чтобы притянуть ближе и насладиться в полной мере прикосновениями к чутко откликающейся на каждый его порыв девушке. Легкое касание превратилось в жадное, требовательное, обжигающее. В такое, которое никак не могло утолить жажду обоих, а только больше распаляло ее.
Зор прижал Бэлу к стене еще крепче, но туман уже выветрился из головы, оставив рассудок чистым. Маг очень хорошо сознавал в этот миг, что он делает и что хочет сделать. Тихие вздохи девушки, ее прерывистое дыхание, нежные руки, обвившиеся вокруг его шеи и побуждавшие прижаться еще теснее, просто не позволяли отступить.
Она его лекарство, она нужна ему, нужна уже так давно…
Руки мужчины спустились на округлые бедра, обхватили их, решительно потянули девушку на себя. Вместо того чтобы протестовать, она послушно прильнула, отвечая на поцелуй, глубокий и нежный, потянувшийся густой патокой. Пальцы, скользившие сквозь рыжие пряди, вдруг сжались, запрокидывая прелестную головку, размыкая губы, и жадные поцелуи спустились ниже, на шею и приоткрытую сползшим корсетом грудь. Острые ноготки Бэлы впились в его кожу, а Зор в ответ перехватил ее ладони и прижал к камням над головой, открывая тело более откровенным ласкам.
Высокая грудь сама просилась в широкую ладонь, и гладить бархатистую кожу доставляло почти непередаваемое наслаждение. Губы следовали за ладонью, а вторая рука все также держала тонкие запястья, словно пресекая попытки к сопротивлению, но Бэла и не думала вырываться. Желание казалось простым, понятным и естественным, и смысла противиться ему не было. Ни противиться, ни скрывать, ни протестовать, даже когда ласкающая грудь ладонь мага опустилась ниже, сжалась на ягодицах и подняла девушку вверх. В ответ Бэла обхватила ногами талию Зора, чувствуя, что хочется прижаться еще крепче, чтобы даже миллиметр воздуха не просочился между их телами.
Маг расправлялся с пышными кружевами, а целительница не давала ему прервать поцелуй и вновь тянулась к его губам. Им обоим хотелось касаться друг друга, чувствовать и наконец насытиться.
Преступили ли они черту, за которой невозможна остановка, или все же могли остановиться? Какая разница, если оба этого не хотели, если в этот миг то, что прежде казалось важным, потеряло свою значимость?
А Зор… Зор, душа которого была затоплена презрением к виерам, а вся жизнь ушла на укрепление ненависти к этим низшим, с его точки зрения, людям, словно одержимый, ласкал одну из тех, кого желал погубить. И все потому, что невероятно долго грезил о ней, представлял, как сжимает в своих объятиях, прикасается и ощущает ее дрожь. Прежде только в мечтах она лежала в его руках, прекрасная в своей беззащитности, принимала его доверчиво, ждала проникновения и жаждала его с не меньшей силой.
Перед глазами все вновь на миг расплылось, а через секунду маг осознал, что они вдвоем растянулись на мягком травяном ковре пещеры, что девушка стонет и выгибается под его телом, тянется навстречу, подставляя себя безумным, откровенным ласкам. Прекрасная, доступная, покорная, желанная до одури женщина, она наконец принадлежала ему – вся, без остатка.
Руки гладили тонкие щиколотки, изящные икры, сжимались на упругих ягодицах, скользили выше, приподнимали ее тело, открывая губам доступ к самым нежным участкам кожи, касались хрупких позвонков, худеньких острых лопаток и нежной спины.
Две части головоломки сошлись воедино, когда он совершил первое движение. Слабый вскрик коснулся слуха, и блестящие хрусталики слез повисли на длинных ресницах. Зор замер, коснулся ладонью беззащитной груди, выводя на нежной коже какие-то знаки, что-то зашептал, вглядываясь в прекрасное лицо, наклонился поцеловать закушенную губу, и девушка расслабилась, выдохнула, сама повела бедрами навстречу. Его руки накрыли мягкие полушария, обхватили крепче, приподняли и привлекли ближе, направляя так, чтобы приникнуть теснее, и девушка застонала, отвечая и утоляя его жажду.
Опьянение и блаженство, равного которому никогда не испытывал, дурман, в котором все ясно понималось и ощущалось. Здесь и сейчас остались только ощущения и чувства: как кожа прикасалась к коже, как узкие мужские бедра двигались между округлых женских, самой природой созданных для удивительного таинства, как точно тела подходили друг другу, будто были сотворены одно для другого… Каждое движение рождало короткий выдох, а дальше следовал глубокий вдох, чтобы снова отдать свое дыхание другому человеку, чьи губы искали твои.
Чувствовать ее отклик было еще слаще, чем просто брать и получать ее тело.