- Иногда вы напоминаете мне старую женатую пару, которые грызутся друг с другом по пустякам только потому, что это привносит в их жизнь недостающий перец. Ей двадцать семь лет. У нее не было мужчины и, естественно, это отражается на ее поведении. Нет ничего хуже неудовлетворенной женщины. А тут еще и мужик, которого хочешь, только и делает, что издевается над тобой. Вот она и бесится. И ты бесишься вместе с ней, потому что хочешь, а взять - боишься. Секс - вот ваша проблема.
- Это не проблема для меня.
- Ты когда в последний раз с женщиной спал?
- Не твое дело.
- Ты уже снил, как спишь с ней? Одно дело рассматривать постоянно, другое - видеть в снах.
- Тебе лучше заткнуться, Маркус.
- Переспи с ней. Этот поступок решит все ваши проблемы.
Гийон поднялся с пола и вперил взгляд в Маркуса.
- Пускай ты не веришь мне, Гийон. Сейчас не веришь. Посмотрим, что будет завтра.
- Ты что-то хочешь сказать?
- Я был у нее сегодня. Помог кое с чем. Она сама попросила, ты не думай.
- И чем же ты мог ей помочь, Маркус? - прошипел Гийон.
- Ничего такого, ревнивый засранец. Так вот, думаю, что завтра ты изменишь свое мнение об ее отношении к тебе. И если это не раскроет тебе глаза, тогда ты точно - последний идиот.
- Может, хватит оскорблять меня?!
- Все, замолкаю.
Гийону приснился дурной сон. Туалет, мраморный пол, кровь и осколки зеркала, которое разбила Кайлин. Посреди помещения лежало обнаженное тело девушки. Он узнал ее - она последняя жертва преступника.
- Кайлин? - завет он, не понимая, куда она подевалась. - Кайлин, где ты?
Он тихо открывает одну кабинку за другой, но там никого нет. Тогда он подходит к телу. Это она. Это Кайлин. Он прикасается к бледному лицу, и она открывает глаза, хватая его рукой за шею:
- Я умерла, глупый! - смеется она и отпускает его.
- Кто это сделал?
- Я не всех помню. Иногда я сама делаю это.
- Что именно?
- Умираю. Не всегда кто-то виноват в моей смерти. Иногда я делаю это сама.
- Ты умерла всего лишь один раз.
- Ты хочешь узнать, как меня не стало?
- Да, хочу.
- Ты задаешь неправильный вопрос, Гийон.
- А какой вопрос я должен задать?
- "Кто следующий?"
- И кто же следующий, Кайлин?
- Я, конечно! - отвечает она и отворачивается. Он протягивает руку и прикасается к ее лицу, но она больше не двигается.
- Кайлин! - зовет он и просыпается.
Вокруг было темно и тихо. Он понимал, что это - всего лишь сон, но отделаться от навязчивой мысли о том, что Кайлин все равно придется стать следующей жертвой, не давала его воспаленному мозгу покоя. Они ведь все равно не отстанут от нее. Слишком редкий дар, слишком необходимый.
С самого утра за Гийоном заехали двое младших даниилов и попросили проехать вместе с ними. Гийон был знаком с процедурой: большой зал заседаний, двенадцать человек с суровыми лицами и он посреди этого цирка, молча выслушивающий нравоучительные речи и показания свидетелей. А потом - линчевание.
В зале заседаний собрались все участники представления. Двенадцати членов комиссии - все даниилы четвертого уровня - и он, сидящий перед ними за столом.
- Где Ваша пробужденная? - спросил один из них, глядя на часы.
- Она постоянно опаздывает.
- Что ж, мы можем подождать.
Зал погрузился в тихий гул, пока через несколько минут дверь с грохотом не распахнулась и в нее не вошло главное действующее лицо. Гийон обернулся и остался сидеть в таком положении, молча взирая, как некто с гордо поднятой головой в сопровождении Ено шествует по центральному проходу помещения к трибуне для допроса.
Вошедшая молодая девушка была блондинкой. Ее остриженные до плеч волосы с неровной косой челкой, осветленные в белый стальной цвет, выгодно подчеркивали бледный оттенок кожи. Модная ярко-бирюзовая блузка с короткими рукавчиками и очень глубоким вырезом обтягивала объемную грудь и тоненькую талию. Плотные темные штаны облизывали ее ноги до самых щиколоток, акцентируя внимание на самом упругом месте ее тела. Девушка была обута в маленькие лаковые туфли-балетки насыщенно бирюзового цвета, идеально подходящие к оттенку ее блузы.
Девушка спокойно прошествовала мимо него и заняла свое место на трибуне. Гийон всмотрелся в черты ее практически совершенного лица и сглотнул ком, подступивший к горлу. Ее большие глаза были окутаны дымкой бирюзовых теней. Темные брови проглядывали сквозь пряди осветленных волос ровными приподнятыми линиями. Четкий контур скул был обозначен бледно-розовыми румянами, а губы, увлажненные прозрачным блеском, придавали общему образу некую невинность.
Гийон многократно увеличил изображение и сфокусировался на этих глазах. Сегодня они казались еще больше насыщенными темно-синим оттенком, чем когда-либо. Сквозь марево этого цвета будто проскальзывала бирюза, и создавалось впечатление, что цвет ее глаз именно бирюзовый, а не синий.
Да, это была она, та же девушка, что изо дня в день делала его жизнь невыносимой, но сейчас он напрочь забыл об этом. Красивая. Она была настолько совершенна в его представлении, что даже простое ее созерцание доставляло ему самое настоящее удовольствие. И только руки, аккуратно фиксированные специальными медицинскими ортезами, напоминали ему о том, ради чего все они собрались сегодня в этом зале.
- Вам объяснили, зачем Вы здесь? - спросил один из двенадцати даниилов.
Кайлин вздернула носик и вопросительно взглянула на него.
- Да, ваши мальчики посвятили меня в суть дела.
- "Мальчики"? - удивленно переспросил даниил.
- Не нужно придираться к словам, уважаемый. Вы все прекрасно поняли, - отрезала она и, сложив руки на груди, продолжила: - Клянусь говорить правду, только правду и ничего кроме, да покарает меня мой опекун!
Гийон смотрел на это представление, разыгрываемое его подопечной, и не понимал, что происходит. Она вела себя… вела себя… как… как настоящая стерва! Эта мысль показалась Гийону весьма занимательной и он, поудобнее расположившись на стуле, продолжил слушать речь этой маленькой актрисы.
- Что Вы только что произнесли?
- Я? Клятву, что же еще, - засмеялась она, а вместе с ней и часть аудитории, присутствующая на допросе.
Маркусу, Сианне и Рихтору было не до веселья. Они ожидали самого худшего - отстранения Гийона от должности - и от показаний Кайлин зависело, как решиться исход дела.
- Ваш опекун когда-нибудь наказывал Вас, Кайлин?
Кайлин повернулась лицом к Гийону и, глядя ему прямо в глаза, твердо ответила: "Нет, никогда".
- Тогда как Вы объясните вчерашний инцидент?
- Это? - переспросила она, поднимая обе руки в воздух.
- Да, "это".
- Да нечего здесь объяснять. Пошла в туалет, ноги заплелись, упала на зеркало и разбила его.
- Простите, Вы сказали, что у Вас "заплелись" ноги?
- Совершенно верно.
- Но как это возможно на сухом гладком покрытии?
- Обыкновенно! Вы что, никогда не падали на ровном месте?
- Нет.
- Тогда Вам повезло больше, чем мне.
- Скажите, а как Вы оказались в мужском туалете?
- Вошла в дверь, - искренне ответила Кайлин и захлопала ресницами.
Маркус не смог подавить смешок, и зажал рот рукой. Гийон слегка улыбнулся, хотя сотворить такое усилие и откровенно не рассмеяться, ему тоже было трудно.
- Вошли в дверь?
- Почему Вы постоянно переспрашиваете? Я что, плохо владею языком?
- Просто, то, что Вы говорите, не соответствует действительности.
- Интересно, с чего Вы это взяли?
- У нас есть запись камер наблюдения из холла здания и мужского туалета в частности.
- И что? - никак не отреагировала на это заявление Кайлин.
- Нам показалось, что Ваш опекун насильно провел Вас в помещение туалета, затем умышленно, против Вашей воли намочил вам голову водой из крана. Вы сопротивлялись, и в ходе потасовки нанесли себе увечья.
Кайлин развернулась на стуле к "обвинителю" и, вопросительно подняв брови, изрекла:
- В тот день у меня было сильное похмелье.
- Похмелье?
- Да перестаньте же Вы, наконец, переспрашивать! - взорвалась она. - Похмелье, плохо мне было, понимаете? Тошнило. Вот Гийон и помог мне пройти в туалет. Почему в мужской, я не знаю, наверное, по привычке зашел. И голову опустил под струю холодной воды, чтобы мне стало легче. Освежает, понимаете? В общем, вода оказалась немного холоднее, чем я ожидала. Естественно, что я вспылила и решила высказать опекуну все, что я думаю об этом. В итоге, мои ноги "заплелись", и я головой разбила зеркало. Сама. Никто мне не помогал!
- Скажите, и часто Вы страдаете похмельем?
Гийон неожиданно напрягся. Он понял, что теперь уже комиссию стало волновать ее странное поведение, а это означало, что Кайлин ступила на опасную тропу. Он ничем не мог ей помочь, и надеялся лишь на то, что у Кайлин хватит ума не подставиться под удар.
- Нет. Честно говоря, в первый раз такое случилось со мной. Я решила попробовать современное вино. Я никогда не разбиралась в алкогольных напитках, но мне показалось, что сладенькое будет приятнее пить, чем сухое. В общем, купила я бутылку десертного красного и осушила ее вечером до дна. Откуда мне было знать, что оно крепленое?
- А этикетки Вы не читаете?
- Что-то я не поняла? Мы сейчас разбираем дело о том, как я перебрала с алкоголем, или дело о субординации моего опекуна? К чему все эти вопросы?
- Мы пытаемся выяснить обстоятельства, при которых Вам были нанесены эти травмы.
- Эти травмы нанесло мне зеркало, которое я разбила в туалете. Вот и все обстоятельства, которые Вас должны интересовать.
- Ваш опекун несет за Вас ответственность. Если он позволяет Вам напиваться, пусть даже случайно, это означает, что он не достаточно хорошо исполняет свои обязанности.
- Позвольте, - перебила его Кайлин. - В данный момент Гийон Самари все еще является моим опекуном, не так ли?
- Да.
- И он обязан следить за тем, чтобы я не нарушала оговоренные законодательством правила?
- Да.
- В таком случае, может быть, Вы мне ответите, где в Конституции прописано, что человек не имеет право употреблять алкоголь в нерабочее время?
- Никто не говорит о том, что Вы не имеете право употреблять спиртные напитки. Но…
- Вот именно, - снова перебила его Кайлин. - Я имею право в своем доме пить что захочу и когда захочу. Я даже могу напиться до потери сознания, и это, черт побери, никоим образом никого не будет касаться, даже моего опекуна!
- Это его коснется, если тем самым Вы нанесете вред своему здоровью.
- Ошибаетесь! В законодательстве прописано, что опекун не несет ответственности за нанесенный вред здоровью прикрепленного пробужденного в случаях, когда этот вред нанесен самим пробужденным самостоятельно, в не зависимости, преднамеренно или нет. Это значит, что напиваться до смерти я имею полное право. И еще одно, если уж мы решили поговорить с вами о Законе. Я не являюсь Гражданкой этого общества, а посему, согласно Конституции, имею право не отвечать на Ваши вопросы, если мой опекун не изъявит противоположное желание. Причем это его желание должно быть изложено в письменной форме и подписано старшим даниилом, коим для Гийона Самари, является только Верховный даниил. Так что, если у Вас появятся ко мне еще какие-нибудь вопросы, рекомендую сразу обратиться к Старко Цемеи.
С этими словами она поднялась со своего места и зашагала обратно к выходу:
- Подождите! Пробужденная!
Кайлин остановилась, но не обернулась.
- Гийон Самари, Вы можете настоять на допросе прикрепленной к Вам пробужденной?
- Могу, - ответил Гийон, - но не буду, так как не вижу для этой процедуры достаточно оснований. В случае, если Вы не согласны с моим решением, можете опротестовать его, подав резолюцию непосредственно Цемеи.
- Гийон Самари, показания, изложенные вашей пробужденной, соответствуют действительности? Помните, что Вы, в отличие от нее, Конституции подчиняетесь и находитесь под присягой.
- Мне нечего добавить.
По залу прокатился шепот.
- Кайлин, Вы можете покинуть зал собраний. Мы огласим свой вердикт через несколько минут.
С этими словами все двенадцать даниилов поднялись со своих мест и проследовали в комнату совещаний.
Глава 13
"Однажды я шла домой по пустынной улице мимо одного маленького кафе. Вокруг было уже темно, и в окнах заведения можно было рассмотреть всех посетителей. Я остановилась, когда увидела в окне Женю. Он пил кофе с одной девушкой. Я не знала ее и никогда не видела раньше, но не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: мне до нее еще очень далеко. Блондинка, длинные наращенные волосы, собранные в хвост, накладные черные ресницы, яркий макияж и красивая модная одежда на идеальной фигуре. Женя держал ее за руку и что-то говорил, а она тихо посмеивалась, кивая ему в ответ. Я смотрела на них минут десять, пока, наконец, не увидела, как он целует ее. Я представила, что она - это я. Что это у меня длинные красивые волосы и пышные ресницы, что это меня он держит за руку и целует в губы. И мне это почти удалось, пока он не повернулся и не посмотрел в окно. Конечно, он не мог меня видеть, но я тогда поняла, что всегда буду стоять где-то на улице, наблюдая за его жизнью сквозь прозрачное толстое стекло…"
Из разговора от 06.11.3565
Кайлин быстрым шагом засеменила прочь из аудитории.
Она спешила раствориться в толпе, ожидающей за дверями зала Собраний. Нырнув в распахнутые двери, она юркнула в гущу людей и заставила себя идти спокойно. Ее трясло. Представление удалось, но она все еще испытывала страх, будто ей еще предстояло пройти через это испытание. Облегчение. Где она потеряла его?
Сжимая перебинтованные руки на груди, пытаясь свести края блузки на собственной груди. Она шла вперед, задевая плечами незнакомых ей людей. Все они ождали окончания "спектакля". Кем они были? Доброжелателями, врагами или просто созидателями чужого падения? Кайлин задумалась над этим всего лишь на мгновение, и, подняв голову, встретилась глазами с одним из тех, кого пыталась обогнуть. Резко отвернувшись, она продолжила свой путь, непроизвольно ускоряя шаг и переходя на бег.
Она знала его. Знала этого человека в прошлой жизни. "О, боже! Не может быть…Не может быть…", - повторяла она, как заезженная пластинка, пока не уткнулась лицом в стальную дверь лифта. Судорожно нажимая локтем на кнопку вызова, она начала подпрыгивать на месте. Дверь распахнулась, и Кайрин влетела в полупустой лифт. Этаж. Она не могла вспомнить этаж, на котором работала!
- Вам третий? - спросил один молодой человек, стоящий рядом.
"Откуда он знает? Откуда?"
- Да, спасибо.
Выйдя из лифта, она повернула направо и остановилась перед электронной панелью автоматической двери.
Она не знала код.
- Будь ты проклят, чертов электронный мир!!!
- Согласен, они стали слишком доверять электронике, - раздалось за ее спиной, и Кайлин поняла, что не успела убежать.
- Как ты выжил? - спросила она, зная ответ наперед.
- Так же, как и ты, мышка.
- Ты не постарел.
- Ты уснула всего лишь на два года раньше меня.
- Что ты здесь делаешь? Как нашел меня?
- А как ты сама думаешь?
- Уходи, Женя. Уходи и не возвращайся.
- Не думал, что ты скажешь мне именно это.
- Вы ничего не получите. Я не помню кодировки. Не помню.
- Если ты вспомнила меня, помнишь и коды. Про амнезию можешь им рассказывать, только мне врать не надо.
- Я не помню, Женя.
- А разве я тебя спрашивал о кодах? Мне наплевать на них. Знаешь, каких денег мне стоило найти тебя и разбудить?
- ЧТО? - прошептала она и повернулась к нему лицом.
Он не изменился. В нем все было по-прежнему. Карие глаза, смотрящие так, будто она - та, которую он искал всю свою жизнь, темные остриженные волосы, как всегда, аккуратно уложенные, идеально выбритое лицо и аромат, тот аромат, по которому она могла узнать его среди тысячи мужчин с завязанными глазами.
Он возвышался над ней, словно неподвижная стена, но на этот раз ей не нужно было задирать голову, чтобы взглянуть в эти живые глаза: он склонился к ней сам, настолько близко, что она ощутила его дыхание на своем лице.
- Ты прекрасно выглядишь, мышка.
- Я не верю тебе. Для тебя врать - все равно, что дышать.
- Ты больше не прячешься. И свою красоту не скрываешь.
Он выпрямился и, подобрав рукой прядь ее обесцвеченных волос, заправил их ей за ухо.
- Меня разбудили они. Они же и прислали тебя.
- Ты проснулась только потому, что проснулся я.
- Это не возможно…
- Что, "невозможно", Катя?
- Зачем? Зачем ты…
- Разбудил тебя?
- Зачем?
- Мы кое-что не завершили в прошлой жизни. Ты и я.
Он коснулся ее щеки и провел пальцем по бледной коже.
- Всегда хотел это сделать, - усмехнулся он. - Но ты бы все равно не позволила.
- Уходи, Женя.
- Ты изменилась. Хотя, ты всегда была красива, но сейчас я просто не могу насмотреться на тебя.
- Неужели ты сам веришь в то, что говоришь? Неужели тебе самому не противно от того, что приходится врать себе самому?
- Я говорю тебе правду, Катюша.
- Ты никогда не любил меня, Женя. Да, и кто бы мог меня полюбить, не так ли?
- Что ты знаешь о любви, Катя? Несколько взглядов, брошенных мне вслед в конце рабочего дня? Несколько шуток за ужином в пиццерии на твой день рождения? Знаешь ли ты, что такое агония, Катя, когда хочешь кого-то, но не можешь даже прикоснуться?
- Мне ли этого не знать!!! - закричала Кайлин и оттолкнула его от себя.
Он только рассмеялся ее словам.
- Ты же ни разу не была с мужчиной. Что ты могла знать? А я, в отличие от тебя, точно представлял себе, чего хочу.
- И чего ты хотел?
- Тебя! Я тебя хотел! - закричал Женя и, приблизившись к ней, запустил руку в ее растрепавшиеся волосы.
- Уходи, Женя…
- Тебе не убежать от меня…
- Здравствуйте! - прогремел Гийон, останавливаясь позади Жени.
Евгений обернулся и встретился взглядом с человеком, о котором только слышал раньше. Рядом с ним стояло еще несколько человек и робот, вопросительно смотрящий на Катерину. И хотя они разговаривали на русском, очевидно, машина без труда поняла их.
- Здравствуйте. Вы, наверное, Гийон - опекун мышки.
Гийон посмотрел сначала на незнакомца, затем на Кайлин, бледную, словно простыня, и кое-что понял. Мужчина. Этот мужчина из ее прошлого. Мужчина, с которым ее связывает что-то. И она боится его. Действительно боится.
- "Мышки"? - переспросил Гийон.
- Катерина всегда была очень хрупкой, но ее верткости можно было только позавидовать. Надеюсь, впредь Вы будете лучше присматривать за ней?
- Вас это беспокоит?
- Да. Если на ее теле появится хотя бы еще одна царапина, я доведу начатое до конца…
- Это угроза?
- Понимай, как хочешь, даниил, - бросил Женя и, обогнув всю процессию, направился в сторону лестницы.
- Кто это? - спросил Гийон, обращаясь к остолбеневшей Кайлин.