Рэй вошла в кухню - свеженькая, причесанная, слегка подкрашенная - и замахала руками, разгоняя густой сигаретный дым.
- Что, так плохо? - спросила она сочувственно, глядя, как я прикуриваю вторую сигарету, с ногами забравшись на свой любимый подоконник. - Обычно ты хватаешься за сигарету, когда уже совсем невмоготу.
- Терпимо. - я выдохнула облачко сизого дыма, закашлялась. - Какао на столе.
- Спасибо. Прости… я что-то и правда разнюнилась сегодня.
- Не за что просить прощения, Рэй. Я - твоя подруга и все понимаю.
- Уж ты бы не стала лить слезы, если бы тебе изменил парень.
- Ага. Я бы просто взяла меч и посекла бы гада в капусту. А заодно и его подружку, - я хихикнула.
- Охотно верю. Надеюсь, Вику хватит мозгов хранить тебе верность, - она улыбнулась, садясь за стол.
- До этого уровня наши отношения еще не дошли. Мне кажется, он хочет быть со мной и в то же время страшно этого боится.
- С чего бы это?
- Быть может, с того, что он - полукровка?
- Вик - вервольф?!
- Его отец был полукровкой. То есть, часть крови оборотня передалась Вику и его сестре. Волчьи гены. Правильнее было бы называть его "на четверть вервольфом", но мы зовем полукровками всех, кто хоть в какой-то степени унаследовал волчьи гены.
- Да, знаю. Но, послушай… по нему и не скажешь. Помнишь громилу Джоя? Вот это был всем полукровкам полукровка! Кстати, пропал он куда-то. Преподаватели его обыскались. Сообщили в полицию, но там считают, что Джой просто сбежал. Он всегда водился с шантрапой.
- Знаю. - кивнула я, борясь с подступившим к горлу комком. Печаль коснулась сердца холодными пальцами. Рэй не знала, что я убила Джоя. Я так и не рассказала ей о драке на Стене. Ни к чему. Пусть думает, что меня так отделали в очередной уличной потасовке. Будет крепче спать. Не всякий человек сможет спокойно жить с мыслью, что твоя лучшая подруга - убийца.
- Думаешь, он опасен? - тихо спросила Рэй.
- Кто?
- Вик. С виду он добрый и пушистый, но… мелькает у него в глазах что-то такое… темное. Не могу объяснить толком, что именно.
- Я понимаю, о чем ты. Он может быть очень опасным, если захочет. Но не со мной.
- Ты уверена?
- Да. Это единственное, в чем я еще хоть немного уверена.
- Ну, если ты так говоришь…
- Послушай, кто из нас двоих встречался с вампиром? - не выдержала я. - Твой крошка Лю вряд ли безобиднее какого-то полукровки, тебе не кажется? По крайней мере, мой парень не станет пробовать на вкус мою кровь!
- А что в этом такого? - с вызовом спросила Рэй. - Я же тебе объясняла, это было абсолютно добровольно. Кроме того, ранка быстро затянулась…
- Вот только ты целый день после этого провалялась в постели, бледная, как поганка. Я действительно не понимаю, Рэй - как можно причинить вред человеку, которого любишь? Как можно желать ему боли?
- Ты не понимаешь. Шеба, ты просто не понимаешь. - она вздохнула и расчесала пальцами непослушные короткие вихры. - Рядом с Люцием возникает чувство, что ты был бы безумно счастлив даже принять смерть от его руки.
- Ты в точности повторяешь слова Лолли, - с горечью заметила я. - Это глупо. И это не любовь. Гипноз, внушение, что угодно - но не любовь.
- Откуда ты знаешь? Ты никого не любила.
- Я уйду от Вика, если он будет со мной так обращаться.
- Посмотрим, Шеба. Посмотрим.
Какое-то время мы молча отхлебывали остывшее какао из чашек, потом Рэй, не глядя на меня, хмуро спросила:
- Он что, так хорош?
- Кто?
- Этот Лолли. Что он вообще из себя представляет?
- Тебя это волнует? Не на другую же девушку Люций тебя променял.
- Тем более. Он хорош собой?
- Ему нет и шестнадцати, так что вопрос о внешности отпадает. Закон о совращении несовершеннолетних распространяется и на вампиров.
- Возможно, он только выглядит на шестнадцать, Шеба. Ты же знаешь, как обманчива бывает юность вампира…
- Нет, Рэй. Тут я права. Он сам мне сказал. Он еще ходит в школу, а твой Лю с ним спит!
- Он больше не мой. И с кем ему спать, решать не тебе.
- Правильно. Ты ведь тоже несовершеннолетняя.
- Была ею еще пару дней назад. В Нью-Эдеме совершеннолетием считается достижение восемнадцати лет, а не двадцати одного года, ты забыла?
Черт возьми, я и правда забыла. Нью-Эдем - город-государство, которым управляют человек и вампир, контролируемые Городским Советом. Многие законы здесь трактуются слишком вольно. Взять ту же Пустошь: сколько скандалов было вокруг этого решения! Держать оборотней практически у себя под боком, за городской стеной! В остальных странах вервольфов вылавливали и вывозили на отдаленные, тщательно охраняемые острова. Жить там можно было. Точнее, существовать. Зато не страдали невинные граждане. На мой взгляд, подход жестокий, но разумный и более чем оправданный. Куда большей жестокостью было выселить оборотней Нью-Эдема за Стену, в безжизненную Пустошь, отгородив их от внешнего мира лазерными сетками и заборами, к которым подавался ток убийственного напряжения, и периодически устраивать их отстрел. Забава для любителей острых ощущений и экзальтированной молодежи. Тьфу! И мало кто помнил - или хотел помнить - о том, что монстрами эти изгои становились только ночью. Днем они по-прежнему были людьми - с такими же точно чувствами, мыслями, желаниями. Кошмар.
Но больше всего мне не нравился закон, допускавший свободу передвижения вампиров по территории Города Смертных. Да, ворота открывались лишь в дневное время, когда две трети упырей смотрели свои кровавые сны, но оставшаяся треть беспрепятственно гуляла по нашим улицам! Впрочем, при желании они могли делать это и ночью, и подловить их было почти невозможно. Убийства продолжались - только на законных основаниях. И все старательно делали вид, что ничего не происходит.
- Так каков он с виду? - не отставала Рэй. Она что, мазохистка? Что ж, если ей нравится расковыривать кровоточащую рану, это не мое дело. Надоело учить людей уму-разуму.
- Он довольно мил, если тебе интересно.
- Мил? Хочешь сказать, он симпатичный?
- Даже очень. Я бы сказала - очаровательный. Большие синие глаза, невинное личико. Стройняшка-милашка. Теперь ты довольна?
Губы ее скривились, но в глазах загорелся гнев. Такой она мне больше нравилась. Уж лучше злость, чем боль.
- Красивее меня?
Я против воли расхохоталась.
- О чем ты? Как можно сравнивать парня с девушкой? Он хорош, и ты хороша, но вы разные, совсем разные, Рэй! Кроме того… Люцию явно не одна сотня лет, а ты все еще наивно веришь, что он способен на вечную любовь? Он не может быть с кем-то слишком долго. Особенно - со смертной.
- Ты права, я знаю. Я веду себя глупо. Но я так надеялась… так верила, что…
Она замолчала, спрятав лицо в ладонях. Мне хотелось протянуть руку и погладить ее по плечу, но я удержалась - Рэй все-таки была крепким орешком и не любила, когда ее жалели. Даже близкие люди.
- Ладно, - сказала она, отнимая ладони от лица и глядя на меня странно сухими, ничего не выражавшими глазами, - хватит ныть. Сегодня мы обе прогуляли пары. Надо срочно наверстывать упущенное, или нас пинками погонят из Университета.
- Ну, тебе это вряд ли грозит, а вот мне… У некоторых преподавателей давно пятки чешутся навешать мне пинков.
Рэй фыркнула.
- Сильно сомневаюсь, что кто-то на это отважится.
* * *
… Пара недель пролетела без происшествий. Убийства сбесившегося оборотня прекратились, и комендантский час было решено отменить (не без участия возмущенной молодежи, тягу к развлечениям которой не сумела бы отбить и стая вервольфов). Тем не менее, я почти не покидала кампус после наступления темноты. Не потому, что опасалась вновь столкнуться с Фэйтом или, того хуже, Люцием, - просто учеба отнимала все мое время. Я решила всерьез взяться за ум. Долгими октябрьскими вечерами мы с Рэй сидели на полу, обложившись учебниками, справочниками, тетрадями и пухлыми томами энциклопедий, потягивали какао и лениво переговаривались о всяких пустяках. Рэй за эти пару недель заметно осунулась и похудела, и в синих глазах больше не было того задорного огонька, который меня так в ней притягивал, но, кажется, она пошла на поправку. Один раз даже сходила на свидание с капитаном университетской футбольной команды. Я ее понимаю - высоченный накачанный блондин, не лишенный, как ни странно, зачатков интеллекта, был причиной бессонницы половины наших однокурсниц.
С Виком мы встречались регулярно, пару раз в будни и обязательно - по выходным. Дома у него я больше не бывала - из кинотеатра или кафе он подвозил меня в кампус, провожал до двери и чуть ли не целомудренно целовал в щеку (или в губы, если я была достаточно настойчивой). Он обращался со мной, как с маленькой девочкой, и это меня просто бесило. Но порой мне казалось, что он почему-то боится продолжения наших отношений, боится, что они могут привести к чему-то серьезному. Я видела и чувствовала, что его влечет ко мне, и с каждым днем все сильнее, и что ему все труднее с этим бороться, но не понимала, зачем он так себя сдерживает. Словно боясь самого себя.
Что ж, его дело. Я не собиралась облегчать ему работу. Наоборот, поддразнивала его при всяком удобном случае. Даже купила пару откровенных кофточек, что раньше бы и в голову мне не пришло. Мне нравилось наблюдать, как разгораются мерцающими золотистыми огоньками его темные глаза, теплыми, но опасными, как напрягаются все мышцы его сильного тела, такого родного, такого желанного. Пусть сопротивляется сколько угодно, все равно победа будет за мной - это вопрос времени. И моего терпения. Это было даже забавно.
Арк настоял, чтобы я познакомила его со своим "ухажером". Я не стала утаивать от друга тот факт, что Вик - полукровка. Это, конечно, не изменило отношения к нему Карателя в лучшую сторону, но я не привыкла лгать Арку ни в чем. Пусть между этими двумя и не было взаимной симпатии, но и вражды, по крайней мере, открытой, не наблюдалось. Они просто терпели существование друг друга в моей жизни. Арк был вынужден признать, что Вик - надежный парень: привозил меня в кампус не позднее одиннадцати вечера, вел себя примерно, обращался бережно. С таким парнем нечего было бояться. Впрочем, для меня это не играло такой большой роли - я и сама могла (и умела) за себя постоять. И все же - надо это признать - было приятно иметь такого заботливого и нежного защитника.
Я все реже порывалась нацепить ножны с мечом на наши свидания и вообще куда бы то ни было. Ограничивалась спрятанным под рукавом или штаниной кинжалом. Огнестрельным оружием я никогда не пользовалась, не умела, да и не имела права. Надо будет подумать об этом по достижении совершеннолетия. Осталось не так уж долго ждать - какой-то месяц. Повезло, что особого разрешения на ношение холодного оружия в Нью-Эдеме не требовалось. Единственное условие - возраст не менее шестнадцати лет. В этом городе быть безоружным - значит быть мертвым.
Я сильно скучала по "Кусаке", но, во-первых, никак не хватало времени туда заглянуть, а, во-вторых, Вик ясно дал мне понять свое негативное отношение к визитам в подобные заведения. Нет, он не запрещал мне ходить туда (посмел бы!), но его точка зрения была ясна. "Хватит с меня сестры-оторвы", - как-то раз сказал он с таким мрачным выражением лица, что у меня пропало всякое желание его огорчать. Я привязывалась к нему все больше, и иногда меня это всерьез беспокоило. Я привыкла к тому, что дорогие мне люди либо гибнут, либо предают меня. Даже не знаю, что из этого хуже…
Было воскресенье. Прохладный, но ясный октябрьский день, располагающий к долгим прогулкам по паркам и чистым городским улицам. В воздухе носился запах дыма и увядания, грядущих холодов - но дышать им было приятно. Солнце было какое-то блеклое, негреющее, но после долгих дней унылого дождя и оно радовало глаз.
Я неторопливо шагала по тротуару, кутаясь в "дутую" спортивную куртку. Она была слишком коротка, чтобы согревать тело ниже пояса, а широкие джинсы не спасали от ветра. Из-под куртки свисал длиннющий, полностью закрывавший бедра, зеленый свитер грубой вязки. Завершали наряд высокие ботинки на шнуровке с рифленой толстой подошвой. Должно быть, со стороны я выглядела этакой уличной оборванкой, потому что все прохожие старше тридцати задерживали на мне взгляд дольше, чем положено, и вряд ли из-за восхищения моим видом. Учитывая то, что мои рыжие космы были заплетены в причудливую крученую косу, толстой змеей струившейся по моей спине, а одно ухо украшали серьги-колечки самой фантастической раскраски, повышенное внимание к моей персоне было понятно. Ну и плевать. С Виком я встречаюсь только вечером, успею переодеться во что-нибудь поприличнее. Хотя Вик никогда не говорил этого вслух, но я-то знаю, что нравлюсь ему гораздо больше в платьях и юбках, чем драных джинсах и растянутых свитерах.
Рэй куда-то укатила со своим белокурым воздыхателем, а торчать дома в компании крошки Лу в воскресный день не хотелось. Я села в автобус и добралась до центра города, оживленного и веселого, помогающего на время отвлечься от собственного одиночества.
Слопав хот-дог, два мороженых и клок сахарной ваты, я отправилась бесцельно шататься по Бульварам Грез - элитному району, сплошь забитому всевозможными развлекательными заведениями: кинотеатрами, клубами, ресторанчиками, казино. Улицы богатеньких подростков. Зря, конечно, я сюда завернула в таком вызывающем наряде - можно было и на драку напороться. Прилизанные девочки-блондинки на шпильках, глянцевые мальчики, элитная молодежь - основной контингент Бульваров Грез. Попадались подростки, одетые так же, как я, но таких было совсем мало. "Грезы" не каждый мог себе позволить. Неудивительно, что на меня косились - ишь, плебейка нашлась!
Бульвары Грез плавно заканчивались узкими кривыми переулками, где публика была попроще - здесь в основном теснились недорогие отели, кафешки, бары, прочие забегаловки. Мое внимание привлекла кроваво-яркая неоновая вывеска на стене порядком обшарпанного дома: "ТАТУ-САЛОН "ВАМП". Вся стена была разрисована гротескными летучими мышами и какими-то клыкастыми и грудастыми тетками. Я хмыкнула. У молодежи считалось особым шиком сделать тату у мастера-кровососа. Своеобразная проверка на вшивость. Кроме того, вампиры делали ни на что не похожие, оригинальные татуировки, и это было правдой. Сама не проверяла - не собиралась и сейчас. Черт возьми, я не доверила бы вампиру даже подтереть мне задницу!
Я уже было двинулась дальше по тротуару, но тут до слуха моего долетел тихий, приглушенный всхлип из подворотни, где, скорее всего, располагался черный вход в здание. Поколебавшись, я вернулась и осторожно заглянула за угол - все эта проклятая слабость, не позволявшая мне пройти мимо плачущего человека. Арк говорил, эта черта присуща стражам порядка, в том числе, Карателям. И называлась она - сострадание. Сострадание и сильное желание помогать слабым и беззащитным…
Я не ошиблась - в грязный сумрачный переулок выходила дверь черного хода. У крыльца, привалившись спиной к стене дома, прямо на заплеванной и пестревшей окурками земле сидел паренек в кожанке и рваных джинсах - голова уткнулась в сложенные на коленях руки, худенькие плечи едва заметно вздрагивали. Красные вихры мальчишки и золотая серьга-крестик в ухе были до боли знакомы…
- Лолли? - неуверенно позвала его я.
Паренек вскинул голову, и я увидела, что нос и верхняя губа у него разбиты, и кровь мешалась с дорожками слез, прочертившими щеки. Глаза его удивленно расширились.
- Ты? Что ты тут делаешь?
- Шла мимо. - я неторопливо приблизилась, осторожно, стараясь не коснуться коленом земли, присела рядом. - Кто это тебя так?
Пошарив в кармане, я выудила мятый, но относительно чистый носовой платок, сунула ему в руку. Все еще глядя на меня своими невинно-синими глазами, Лолли благодарно кивнул и принялся размазывать кровь и слезы по своей заметно вспухшей мордахе.
- Ну, ты ответишь на вопрос? Кто тебя поколотил?
- Тебе какое дело? - буркнул он сердито.
- Слушай, если это дело рук Люция…
- Нет. - он качнул головой, пожалуй, слишком поспешно, чтобы это было ложью. - Это не он. Он меня не бьет.
- Тогда кто?
- Линн.
- Что?!
- Линн, его кузен. Это он сделал.
- За что?
- Он был мной недоволен. Этот тату-салон принадлежит ему, и я тут вроде подмастерья. Мастер - неплохой парень, мы с ним ладим, но Линн недоволен тем, что я медленно учусь. Он вообще редко мной доволен.
- Какое, на хрен, право он имеет тебя лупцевать? Разве ты не слуга… то есть, друг Люция?
- Да. Но Линн - его кузен, его правая рука, и… ну, и они раньше…э…
- Я поняла, - проворчала я, чувствуя, что краснею. - Продолжай.
- Линн сильно ревнует ко мне господина. Люций бывает со мной ласков, а к нему охладел.
- И поэтому Линн вымещает не тебе злобу каждый раз, как подвернется возможность?
- Да.
- А Люций? Он тебя не защищает?
- Нет. Он не вмешивается. Все это не так серьезно, чтобы он мог запретить Линну ко мне прикасаться…
- А когда будет серьезно? Когда он тебя прибьет, что ли?