– А, ты об этом… Не вижу здесь проблемы, – равнодушно пожал плечами чародей. – Возникнут сомнения – обращусь к целителю, чтобы проверил родство.
– Плодить лишние слухи неразумно, Децем. Да и будет ли уверенность, что ее, истинную наследницу, не пожалеют и тебе не соврут, чтобы уберечь ее от кары? Посмотри на нее!
Чародей уставился на меня с интересом. Я же испугалась и прямо заледенела. Ох, Милосердная! По мне видно, что я провела ночь с Кайроном? Да нет, не может быть. Глупости какие…
– Я рассказывала тебе, что наша принцесса в юности любила фривольные игры? Знаешь, скольких она перецеловала?
К щекам прилил жар. Никогда еще мне не было так стыдно! Снова прошлое аукнулось.
– Хм, не сказал бы, что Кьярин опытна в поцелуях, – хмыкнул чародей, – ее еще предстоит многому обучить.
Не думала, что можно покраснеть сильней – жар перекинулся на шею и грудь.
– Учи чему хочешь, только не спи с ней, – брюзгливо потребовала будущая свекровь. – Иначе не будешь уверен, твой ребенок или нет. Ее мужем был блондин с голубыми глазами, правильно? Если родится черноволосый, темноглазый младенец, мы будем уверены, что он твой. А если светленький? Кровь Сержа Смелого в роду мизгирских королей сильна. И ты никогда не будешь знать, пошел светловолосый сын в Кьярин или в ее первого мужа.
Я с отвращением смотрела на Лориду – обсуждает, словно я племенная самка дракена. Чисто теоретически, что они сделали бы, будь я действительно в тягости от убитого супруга?
Похожий вопрос пришел и в голову чародея:
– А если она на самом деле беременна?
От жесткого взгляда его матери наверняка треснуло бы противоударное магзеркало.
– Тогда мы устроим ей выкидыш.
Вся сила воли понадобилась мне, чтобы не положить руку на живот и тем самым не выдать себя.
Чародей поморщился:
– Нет. Предпочитаю не рисковать здоровьем женщины, которая должна родить мне сына-короля.
Я удивилась его заявлению. А он не так плох, как думала ранее. Циничен, да, но не злобный до тупости. Заботится обо мне, пускай и блюдет собственный интерес.
Следующее заявление Тенебриша спустило с небес на землю:
– Лучше объявить, что ребенок родился мертвым. А на самом деле спрятать его подальше от Кьярин, и тогда она точно будет вести себя паинькой.
– Мой коварный сын! – восхитилась Лорида. – Я горжусь тобой!
Я не выдержала. Вскочив из-за стола, процедила:
– Клянусь милостью моей богини, я не ношу ребенка графа Вэлдиса, моего покойного супруга!
– Откуда такая уверенность, доченька? – вскинула тонкие брови предсказательница.
– Я не могла зачать от мужа – дни женского цикла не те были, да и не доделал он все… – запнулась, подбирая слова, – до конца логического не довел, чтобы произошло зачатие.
Высказалась точно и без капли лжи.
– А ведь не врете, ваше высочество, – удовлетворенно протянула Лорида. – Повезло тебе, сын, ждать не придется.
Стало противно от циничности и пошлости ситуации. И я хороша, испугавшись, не подумала, что говорить! В горячке решила отвести беду путаным признанием и, кажется, сделала хуже – сама напросилась на ночь с темным.
– Я знаю, что мне повезло, хотя раньше я так не считал, – самодовольно заявил темный, собственнически глядя на меня. – Я так понимаю, десерт тебе не понравился, Рина? Можем идти?
И он предложил опереться на свой локоть.
– Не до сладкого сейчас, ваше темнейшество…
– Я прикажу, чтобы пирожные принесли в мою спальню. – Многообещающая улыбка зазмеилась на тонких губах чародея. – Обещаю, позже у тебя появится аппетит.
Самое страшное для меня случится этой ночью. Отчаяние схватило за горло, на несколько мгновений отбирая не только дар речи, но и саму возможность дышать.
– Ваше высочество, – окликнула чародейка, когда мы подошли к двери. – Я за вами слежу. Не делайте глупостей!
В ответе она не нуждалась, да и не смогла бы я что-то сейчас произнести.
Никогда еще путь от малой столовой до королевских апартаментов не казался таким быстрым. Даже в те времена, когда отец вызывал к себе, чтобы отчитать за недостойное поведение, дорога не была настолько короткой.
Не хватит и вечности, чтобы принять неприятное решение.
Никто в этом мире не поймет меня. Да я и сама себя плохо понимала.
Оказавшись загнанной в угол, я не видела выхода. Если бы я могла сбежать или убить чародея! Я бы пошла на столь аморальный поступок.
К несчастью, первый вариант не подходил, я была заложницей сложившейся ситуации и не могла наплевать на сестру и Мизгир. Второй – не для слабой женщины. Физическая сила и магия были на стороне чародея.
Мне нельзя бежать. И нельзя сопротивляться. Децем Тенебриш – не случайный насильник, он – фактически муж, возможная опора мне и моему ребенку. И если я не сумею покорить его, увлечь – на любовь я не надеялась, – моя жизнь превратится в бесконечный кошмар.
Принцесс готовят к тому, что любовь в договорном браке – невероятная удача, благословение богини. Если супруг хотя бы уважал жену, семейная жизнь удалась.
Мой будущий муж – полоумный темный чародей, приспешник изгнанного бога. Я не надеюсь на уважение со стороны Тенебриша, хочу хотя бы уцелеть после первой ночи с ним.
И я не хочу, чтобы он насиловал меня ни сейчас, ни потом.
Сердце плакало, кричало, что место в нем занято другим мужчиной. И я предаю свою любовь.
Но, богиня, что делать, когда лечь в постель с нелюбимым – неизбежно? А сопротивляться нельзя…
Я не вижу выхода! Не вижу!
Мне не надо отстаивать честь, не та ситуация. Мне попросту придется смириться. Закрыть глаза и думать о Мизгире.
– Рина, ты дрожишь, – удивился чародей, открывая силой взгляда дверь в неосвещенные покои. – Дрожишь душной ночью. Не заболела?
Я не стала хвататься за предоставленную возможность увильнуть – все равно не выйдет, ведь целительский артефакт справится почти с любой хворью. И не стоило забывать, что некоторые амулеты определяют беременность уже через пару дней после зачатия. А значит, мне надо торопиться, чтобы Тенебриш не усомнился в отцовстве.
– Нет, не заболела. Волнуюсь.
– Понимаю, – как-то слишком мягко сказал он, и я напряглась: не готовит ли он мне ловушку?
Страх, усталость и отчаяние… Решимость поступить так, как надо, и понимание, что это неизбежно. Такова моя судьба – стать женой нелюбимого.
Разум все понимал, а сердце противилось моему решению. В какой-то миг отчаянно захотелось закричать, расплакаться, оттолкнуть мужчину, который крепко держал меня за руку.
И страшно, как же было страшно!
В спальне чародея темень такая, что кажется, будто я ослепла. Но это и к лучшему – можно представить, что рядом… Нет, не буду представлять. Я не хочу порочить светлые воспоминания о любимом.
Я сама виновата, что оказалась здесь. Что испугалась за сестру, что наплевала на решение Кайрона отпустить меня… Нет, что вернулась ради Кая, я не жалею. Он жив, и я знаю, как прекрасна любовь желанного мужчины. Пусть он все еще во власти Тенебриша, но может, проклятие удастся снять? И тогда мой герой меня спасет.
Если пожелает.
Во всех сказках женщина побежденного злодея никому не нужна. Ее тоже считают злом, забывая, что негодяям отдаются не всегда по доброй воле.
– Рина, ты боишься меня, хотя завтра я стану твоим мужем, – с укором произнес Тенебриш. – Мне это не нравится.
А как мне не нравится, что он завтра станет моим мужем… Об этом не подумал?
– Свет! – скомандовал чародей.
В спальне вспыхнули магические светильники. И я не удержалась от восхищенного восклицания. В черно-белой комнате повсюду красные цветы.
– Розы!
– Их привезли из Кронии. Для тебя, – без хвастовства, просто констатируя факт, сообщил чародей.
Он отпустил мою руку, и я прошла чуть вперед, чтобы лучше видеть торжество алого на черном и белом.
Я ни разу в жизни не видела столько срезанных роз! Мачеха дрожала над своими чахлыми кустиками, лишь изредка балуя себя тремя веточками в будуаре. Здесь же были сотни роз! Или тысячи? И не только в вазах – дорожка из кроваво-красных лепестков вела к кровати.
Тяжелые ладони опустились на мои обнаженные плечи, заставив вздрогнуть. Властно развернув к себе лицом, Тенебриш тихо спросил:
– Рина, я тебе хотя бы нравлюсь?
Я вспомнила свои сны. Его помощь в поисках пропавшей девушки по моей просьбе. Шутку со стражницей-барсом и браслет. Чародей по-своему обо мне заботился, старался обольстить. И я подумала о будущем, о защите для моего ребенка.
– Нравитесь… когда никого не убиваете.
Он криво, с неприкрытым недовольством улыбнулся.
– Спасибо за честность, моя принцесса.
Губы темного грубо смяли мои. Руки скользнули по плечам, бесцеремонно сдвигая бретели платья ниже.
Соблазнительно неиспорченной и наивной до глупости – такой предстала перед ним истинная Кьярин. А еще слабой и нежной. Испуганной и трепетной. Пытающейся быть честной. Разрывающейся между своими желаниями и необходимостью поступать правильно во имя блага других людей.
Тем и влекла она его. Недоступностью при других обстоятельствах. Как манящая звезда на небе, которой можно только любоваться. Но сейчас она была в его руках – податливая и покорная. И даже будь у него понятие чести, он не сумел бы от нее отказаться.
К счастью, чести у него не было. И он мог не сдерживать свои желания.
И тягу к провокациям.
– Рина, я тебе хотя бы нравлюсь?
Если соврет, что любит, развяжет ему руки. Щадить ее и нежить, якобы влюбленную, он не будет. Зачем, если от любимого женщина готова принять все?
На лице девушки отобразилась тень паники.
– Нравитесь… когда никого не убиваете.
Не угодила в ловушку лжи. И тем самым не упала в его глазах. Восхищение и радость вызвали улыбку.
– Спасибо за честность, моя принцесса.
Он нежным поцелуем накрыл мягкие губы. Обхватил ладонями мрамор лилейных плеч, избавляя от ткани платья.
Девушка дрожала, жаль, не от страсти. Но он собирался это быстро исправить.
Медленно раздевая, чародей гладил крутые изгибы девичьего тела, с упоением целовал упругие холмики груди, пробовал на вкус нежно-розовые вершинки. Наслаждался первыми стонами своей любовницы и робкой реакцией ее тела на откровенные ласки.
Полностью обнажив прекрасное тело, с удовольствием исследовал его губами и языком. Когда Кьярин едва стояла на ногах, отнес ее на кровать, не в силах больше ждать.
Неискушенность принцессы-недотроги пьянила.
Его ждало приятное открытие: она не любила его, но ответила на страсть. Таяла, плавилась от жара его ласк. Кьярин могла стать его не только физически, а всецело, будь у них больше времени.
– Ты – наваждение мое, Рина, – вырвалось против воли честное признание. – Ничего не могу с собой поделать. Знала бы ты, от чего я отказался ради тебя.
Но ответить и вынырнуть из дурмана удовольствия темный не позволил. И вскоре услышал стоны, утверждающие его власть над ней.
Подведя к пику и столкнув в пропасть блаженства, он потребовал:
– Назови мое имя, Рина!
Задыхаясь от страсти, она беспомощно всхлипнула:
– Децем…
Темный осыпал быстрыми поцелуями раскрасневшееся лицо пораженной до глубины души принцессы, ожидая, пока схлынут последние волны удовольствия. Гладил шелковые волосы, рассыпанные по подушкам. И улыбался неожиданной гостье – нежности, переполнявшей его.
– Спасибо тебе, – хрипло произнесла Кьярин, – за ласку. Я зря боялась.
– Я же тебе обещал, что со мной будет хорошо? – Чародей самодовольно улыбнулся и искушающим тоном поинтересовался: – Отдохнула, радость моя? Продолжим?
Определенно он собирался долго доказывать на практике, что и чудовища могут дарить наслаждение своим женщинам.
Тенебриш не ответил на вызов. Чем он был занят, учитывая, что забрал Кьярин, несложно догадаться.
Холгер в бешенстве сжал ручку магзеркала – и крепкий артефакт поддался, разваливаясь на части.
Задолго до рассвета, прежде чем покинуть постоялый двор, он посетил местный храм богини, точнее, часовню. И пробыл там, невзирая на спешку, четверть часа.
Легионеры одобрительно смотрели на главнокомандующего – перед страшной битвой заручиться поддержкой Милосердной не мешает даже непобедимому рейксу.
Глава 4
Свадьба
Я подавила очередной зевок и недовольно посмотрела на седовласого жреца Милосердной Матери. Он потел, краснел и бледнел попеременно, но при этом торжественно и медленно читал свое наставление.
День выдался мрачным. Хмурое небо затянули грузные тучи. Ветер дул со стороны гор и приносил пробирающий до костей холод посреди лета.
В длинном платье из мерцающей белой ткани, украшенном по корсажу изумрудами и жемчугом, я скоро начну дрожать, посинею и стану самой некрасивой невестой на всей Тарре. И чародей от меня откажется, испугавшись.
Ох, опять дурацкие мысли лезут в голову!
Слегка закусив губу, с помощью боли заставила себя вернуться к реальности.
– Возлюбленные чада великой и милостивой богини! Помните, миром правит любовь и всепрощение. Силу черпать бесконечно можно лишь из вашей собственной души!
Церемониальная речь-назидание будущим супругам отличалась от той, которую старший жрец столичного храма обычно читал. Подозреваю, он добавил доктрины веры специального для темного, в надежде перевоспитать. Наивный старик, он только злил Тенебриша.
– Уважать и почитать мужа – первейший долг жены. Поддерживать его, а не осуждать, считая его поступки неразумными, значит, когда-то привести его душу к свету…
О, а это уже мне. Будто бы темных можно перевоспитать или сделать хоть чуточку добрее.
Я закрыла глаза, вспоминая пробуждение в объятиях нелюбимого, наш совместный завтрак в постели. На душе тоскливо и противно, словно там дракен нагадил, и не один. Нет, Децем не обижал, не делал больно. Наоборот, совсем наоборот…
Но стоило удовольствию отступить, как накатывала вина и посещали черные мысли, что я предательница. Я ведь люблю другого. И в итоге сделаю несчастными троих: себя, Кайрона и Децема. Чародей вскоре поймет, что я могу дать ему лишь тень чувств, заметит, как смотрю на его брата. И что тогда? Убьет его? Или меня, сходя от ревности с ума?
Боюсь, Кай был прав, когда говорил, что ни одна история любви темного не закончилась хорошо. Впрочем, о чем я? Какая ревность? Любви тут и близко нет, разве что ее суррогат – влечение. Не я нужна Тенебришу, а мой трон и древняя магия в крови.
Словно чуя, что я думаю о нем, Децем крепче сжал мою ладонь.
Сегодня он изменил себе и вместо плаща с серебряными знаками надел белую рубашку, расшитый черными бриллиантами камзол цвета чернил, узкие штаны и туфли из замши.
Децем провел легонько пальцем по центру моей ладони. Вмиг низ живота сладко заныл. И я задышала чаще.
Как ему удалось одним прикосновением пробудить желание? Ему, нелюбимому и нелюбящему? Неужели я настолько испорчена, что готова отдаться каждому, кто опытен в плотских утехах?
Думать о себе в таком ключе, мягко говоря, неприятно. Гадко…
Сердце щемило, на душе темной кошкой скреблась тревога, хотелось плакать, но отбиваться от мужа, который ночью потребует первый законный супружеский долг, я точно не стану.
Мужа… Хитрого, изворотливого, злобного сукина сына!
За пару дней он столько раз обманул меня – наверное, не счесть. И поймала я его на крупной лжи пока лишь дважды. Но зато на какой!
Казнить родных Глории он не собирался. В честь свадьбы им было уготовано помилование, которое вызвало бурный восторг у простых горожан и мрачной знати, большая часть которой ожидала продолжения репрессий уже после торжества.
А я, не подозревая о каверзном ходе, вынуждена была утром просить за опальных. И расплачиваться… поцелуями по моей инициативе.
Но, главное, он провел меня, сокрыв важные сведения о сестре.
Все еще не в силах поверить, я посмотрела на нее, чтобы в очередной раз убедиться, что это не сон. Юной Эйрике золотистый балахон служительницы храма не шел, потому что полностью прятал точеную фигурку, а вот диадема с нефритами, знак преемницы старшей жрицы, подчеркивала цвет глаз. Горящих неподдельной радостью глаз.
Я, когда увидела ее рядом со стариком, который должен провести обряд, чуть не помянула шэйша вслух. Она согласилась служить богине! И пускай могла уйти из храма через десять лет обратно в мирскую жизнь, я не могла понять ее выбор. Но сестра быстро дала объяснения, заявив, что выбранный отцом жених, старый магистр из Пантилии, или внезапно объявившийся темный чародей, одинаково ее не прельщали. А храм обещал защиту, да и понравилось ей там, пока пряталась.
Ох, если бы я узнала, что Эйрика обрела протекцию богини и недоступна для Тенебриша, я бы поторговалась, а не шла на свадебную церемонию, как корова на убой! Ссориться с Милосердной Матерью и ее прислужниками чародей не стал бы, даром что темный и враг по определению.
Утративший монотонность голос жреца вернул к реальности:
– Да примет богиня клятвы молодых! Да озарит их совместный путь!
Ободряюще сжав мою руку, Децем громко произнес:
– Клянусь беречь и любить посланную свыше спутницу!
На душе разливалась едкая горечь. Не тому мужчине я хотела сказать заветные слова, не тому… Но что поделать, дороги назад нет.
– Клянусь беречь и любить посланного свыше спутника…
Жрец торжественно воздел вверх руки:
– Да будет так!
Эйрика, его помощница, с натянутой улыбкой поднесла чародею поднос с тонкими браслетами.
Один из них Децем быстро натянул на мою руку, мне же пришлось повозиться, прежде чем надеть на него второй. Церемониальное украшение холодно и бездушно обхватило мое запястье, не спеша становиться брачными метками.
Легкое соприкосновение губ – и мы муж и жена. Браслеты не превратились в татуировки – ничего страшного, бывает. Если пару не связывают глубокие чувства, они возникают на коже после первой совместной ночи.
– Народ Мизгира! – крикнул жрец во всю мощь своего голоса. – Приветствуй будущих короля и королеву!
Зрители закричали, но как-то вяло и безрадостно. Что ж, ситуацию спасет только чудо.
Церемония на площадке лестницы, ведущей к храму, открытая взглядам собравшихся на площади форкцев, предполагала какое-то чудо, которое не заставляло себя ждать, когда женились короли. Из личных дневников венценосных предков знаю, что не все они были божественной природы – чаще женихи сами их создавали, используя артефакты и силу четырех Сторожевых Столбов, стоящих по углам дворцовой площади. Радуга, мираж на все небо, слепой дождь, от которого не мокла одежда… Каждый фантазировал, как мог.
Чудо не спешило подтвердить, что богиня нас благословляет. И кто-то в затаившей дыхание толпе издал первый разочарованный вздох, который громко прозвучал в полнейшей тишине.
Я расстроилась. Сильно. И с досадой посмотрела на небо. Небо рдяного цвета…
Что? Какого цвета?
Я не успела толком испугаться, как на голову опустились первые рубиновые лепестки.
Они падали на людей и плиты площади – нежные, воздушные, ароматные. Тысячи, сотни тысяч. Миллионы лепестков алых роз. Цветочный дождь. Кроваво-красный дождь…
Чуть склонившись, Децем шепнул: