К вечеру наш отряд подошел к Пенькам. Поселок слыл богатым, так как большая часть мужского населения работала на ближайшей алмазной шахте и привозила родне не только серебро, но и золото. Был тут и постоялый двор, в котором останавливались нередкие путешественники и купцы, идущие в Аркиол. Его хозяин, Сэймон, запомнился мне еще два года назад курчавой бородой, напоминающей формой лопату, румянцем во всю щеку и большой блестящей лысиной в обрамлении пшеничных волос. У него были взрослые сыновья и кругленькая улыбчивая жена, которая пекла вкуснейшие пироги в королевстве.
Постоялый двор встретил нас ароматом свежего хлеба и жареного мяса. Двухэтажный, с большим трапезным залом, тем не менее он не мог вместить всех желающих. Три сотни с лишком мужчин разбили стоянку поблизости. Внутрь вошли только офицеры, притом в основном из наемников – десятники и три сотника предпочли остаться у солдатских костров.
Сэймон встретил нас радушно, при этом сохраняя озабоченное выражение лица. Я сначала решила, что так он маскирует страх перед необычным постояльцем. Но нет, вскоре он смело попросил Тенебриша уделить ему немного внимания.
Сидя за столом и бросая осторожные взгляды на Сэймона с темным, тихо спросила у Холгера:
– Я слышала, что из-за отравления туманным грибом все мясо пришлось выбросить из обоза?
– Таково требование его темнейшества, – невозмутимо подтвердил он.
– Если мясо будут брать в Пеньках, надеюсь, за него заплатят?
Тенебриш пришел в Аркиол как завоеватель, но при этом не желал полномасштабного кровопролития, раз не разрушил город с помощью чар. И я уповала, что и жителей этого поселка ни он, ни его наемники не обидят. В легионерах я была уверена – на родной земле не пакостят.
– Обещаю, ваше высочество, что прослежу за этим.
– Благодарю вас, герцог.
Расстроенный бледный Сэймон о чем-то взволнованно говорил, обливаясь потом. Тенебриш в своем черном плаще, вышитом серебряными нитями, напоминал терпеливого грифа, который точно знает, что умирающая добыча никуда не денется. Выслушав, он криво усмехнулся и покачал головой. После чего преспокойно повернулся спиной к Сэймону и вскоре занял свое место за нашим столом.
– Что случилось? – спросил Холгер. – Чего он хотел?
– Да так, не стоящие внимания мелочи, – отмахнулся темный, все еще улыбаясь. – Перепутали меня со светлым магом.
И с такой едкой иронией он это произнес, что расспрашивать подробнее желание пропало напрочь.
Жена Сэймона сбивалась с ног, бегая между столами. В этот раз ей помогали только невестки, и это было странно. Где же сыновья? Их присутствие не помешало бы, когда такой наплыв посетителей и все зверски голодны.
Глупо, но я предпочитала думать о подобных странностях, а не о своей проблеме – Тенебриш любезно сообщил, что как у жениха и невесты, у нас одна комната на двоих. Душу грело подслушанное обещание не трогать меня до столицы, но трезвая мысль не давала расслабиться: один раз чародей уже солгал. Что ему мешает нарушить данное слово еще раз? Оно у него легковесно, точно пушинка.
Когда нам принесли пироги и чай, я не выдержала и остановила грустную женщину:
– Госпожа Эльма, что с вами? Почему вы невеселы?
– Ваше высочество… – Она растерялась на миг, а затем, бросив быстрый взгляд на чародея, прошептала прерывисто: – Пропала в лесу Лина, племянница мужа. Парни из поселка ищут ее с утра. А уже стемнело, волки воют, страшно…
Я тоже покосилась на Тенебриша. А не просили ли его поискать девушку? Пускай не с помощью чар, а отряда солдат? То-то он веселился, отказывая.
– Мы можем вам помочь. – Я поднялась из-за стола. Герцог вскочил следом, как того требовал этикет, и только темный остался на месте, равнодушно жуя пирожок. – Правда, ваше темнейшество? Мы поможем?
Тенебриш молча жевал, но смоляная бровь изогнулась иронично.
Сделав глубокий вдох, в отчаянии выпалила:
– Вы ведь не откажете своей невесте?
Челюсти чародея замерли. Их обладатель взглянул так, что моя душа ушла в пятки.
– Отказать невесте? Как можно!
Вытерев тонкогубый рот вышитой салфеткой, он отодвинул стул и, обняв меня за плечи, шепнул:
– Только ради тебя, принцесса-недотрога. – И громко объявил: – Конечно, я помогу! Как же я могу отказать хлебосольным пеньковцам, когда за них просит моя прекрасная будущая жена?
Пальцы темного соскользнули с моей руки, мимоходом лаская.
Может, зря я решила помочь незнакомой девушке и ее родным? Чую, расплата за добро может оказаться мне не по карману.
Под искренние благодарности хозяев постоялого двора Тенебриш попросил принести какую-нибудь личную вещь девушки.
Пока обрадованный Сэймон побежал домой к сестре, у меня нагло поинтересовались:
– Принцесса, вы же знаете, что инициатива наказуема? Сейчас верну амулет поиска, поможете нам.
Вернет еще один артефакт? О Милосердная Мать, да это же прекрасно!
Мое сердце забилось быстрее от радости.
– Децем, уже ночь, – разумно напомнил недовольный герцог. – А в лесу не только волки.
– При чем тут я? Глупости творить изволит ее высочество, – хмыкнул темный. – Я вообще считаю, что девицы давно нет в живых, мне лень тратить силу на поиски трупа.
Стоящая неподалеку Эльма, охнув, потеряла сознание и со стуком упала на пол. В моей душе пробудилась злость.
– Я согласна помочь! Где мой поисковик?
Ночной лес не вызывал энтузиазма, когда утомилась и плотно поела, хочется только одного – принять ванну и спать. Но статус будущей королевы, которая должна заботиться о подданных, не игнорируя просьб о помощи, а еще желание утереть нос самодовольному чародею было сильнее усталости. В отношении других людей я оптимистка: у кого-то все будет обязательно отлично, это только у принцессы судьба такая – не ждать ничего хорошего, особенно в личной жизни. И вот сейчас я истово верила, что пропавшая найдется живой и невредимой.
Вскоре родовой артефакт привычно обнимал указательный палец моей левой руки. Моя радость, наконец-то ты снова у своей хозяйки… Уже третий. Может, пока доедем до столицы, я соберу весь комплект?
– Шэйш! – зло выругался Тенебриш сквозь зубы и достал из поясной сумки дребезжащее магзеркало.
Он остался в зале, а мы с герцогом вышли на улицу.
– Ваше высочество, советую переодеться, – вдруг тихо произнес Холгер, когда мы уже спустились с крыльца по скрипучим широким ступеням.
– Мне не холодно, лето как-никак, – резко возразила я, растерявшись. Заботливость предателя не радовала, а скорее раздражала.
Запрокинув голову назад, проклятый смотрел на звездное небо, напоминающее сейчас разлитые чернила, в которые кто-то швырнул пригоршню бриллиантов.
Немного помолчав, он подкрепил совет аргументами:
– В лесу сыро, да и от веток плащ защитит лучше, чем легкая куртка.
– Не переживай, я не дам своей невесте замерзнуть, – успокоил его выскользнувший из темноты чародей и попытался меня обнять.
– Благодарю, ваше темнейшество! Вы очень любезны! – произнесла я церемонно и отступила назад к крыльцу, выскользнув из-под его руки.
– Куда же вы, дорогая? – с издевкой в голосе протянул Тенебриш.
И я поняла, что не мне с ним тягаться в умении манипулировать. И уж лучше бы я лишний раз не напоминала о том, что у нас вроде как скоро свадьба. Иначе сама же, ужасаясь, поверю в нее, и кошмар воплотится в жизнь. Как там говорилось в одной из книг моего любимого Мартеза? Пока возможные беды не накормлены верой в них, они эфемерны и к человеку не подступятся.
Пришлось признать правоту Холгера, но подняться в отведенную комнату, куда занесли вещи, я не успела. К постоялому двору приблизилась группка молодых мужчин.
Откуда-то из темноты выбежал запыхавшийся Сэймон и бросился в первую очередь к ним.
– Нашли?!
Чародей подкинул в воздух еще один рой желтых огоньков. И среди новоприбывших я смогла узнать сыновей Эльмы и Сэймона – крепкие парни за два года почти не изменились.
– Нашли вот это, – с мукой в голосе произнес невысокий русоволосый крепыш, демонстрируя заляпанный чем-то темным зеленый лоскут. – Все, что осталось от моей любимой.
Это что? Кровь на ткани?.. Тенебриш прав – девушки больше нет? Волки успели первыми?
Упомянутый мысленно чародей подошел к незадачливым спасателям. Выхватив из рук чуть ли не рыдающего парня кусок ткани, поднес к носу… И хмыкнул:
– Ваше высочество, проверьте, кому принадлежит кровь.
Не люблю диагностировать трупы! Но хочешь не хочешь, а раз ввязалась в дело, надо доводить его до конца.
Целительский артефакт отозвался мигом:
– Кровь принадлежит курице, – произнес приятный, никому не слышимый, кроме меня, женский голос.
Я повторила его ответ, и пеньковцы потрясенно ахнули.
Крепыш и вовсе пришел в возбуждение:
– Так это не кровь моей Лины? Тогда нужно продолжить ее поиски!
Братья пропавшей и остальные мужчины, помогавшие им, одобрительно загудели, воспрянув духом, как и жених.
– Да, Джет прав! – закричал кто-то из толпы. – Надо искать!
Хм, рвутся обратно в темный лес, но при этом никто не задался вопросом, почему на лоскуте одежды пропавшей девушки птичья кровь? Ведь это подозрительно!
– Мы возвращаемся в лес, – заявил Джет решительно.
– Стоять, – тихо обронил чародей. – Поисками теперь руковожу я.
Жених, нервничая, комкал край своей рубахи.
– Давайте поспешим, пожалуйста, – рискнул он попросить, запинаясь, – Лине нужна наша помощь.
Тенебриш не ответил – на себя перетянул внимание взмокший Сэймон. Вытирая одной рукой лоб, второй протянул вещь племянницы.
– Ваше темнейшество! Вот, вы просили!
Как мило, он принес полотняную юбку. А достаточно было бы гребня или ленты для косы.
Взяв двумя пальцами одежду, Тенебриш протянул ее мне:
– Ваше высочество, все теперь зависит от вас.
На меня смотрели десятки пар глаз. С надеждой. Скорбь на лицах пеньковцев сменилась ожиданием чуда. И как тут работать с артефактом, когда тебя буравят взглядами?
Зажмурившись, постаралась сосредоточиться. Кольцо с топазом чуть заметно кольнуло палец, активируясь.
– Вперед! – услышала мысленный призыв все того же приятного женского голоса.
В детстве меня удивляло, почему у всех артефактов одинаковые голоса? Реакция взрослых была предсказуема – от меня отмахнулись. И чуть позже я самостоятельно нашла ответ: так захотел их создатель Серж Смелый. Блестящий артефактор, иномирянин, он стремился к удобству и, как написано в старинной книге, к многофункциональности, при этом особо не фантазируя и по возможности упрощая работу с созданными магпредметами. Одним словом, гений.
Раскрыв глаза, я с восторгом уставилась на прозрачную, светящуюся золотым рыбку. Она плыла по воздуху, шевеля хвостом и плавниками, будто в воде. Каждый раз, когда прошу помощи у кольца-поисковика, любуюсь ее грациозными движениями. Красивый "указатель" гораздо эффектнее серенькой птички, которую однажды видела у генерала Рубинового легиона. И смею надеяться, что моя рыбка сильнее.
– Следуйте за ней, – сообщила засмотревшимся зрителям и первой бросилась вперед.
Сама сделала пару шагов, а дальше меня подхватил под локоток чародей.
– Моя дорогая принцесса, держитесь за меня, я помню, что в темноте вы словно крот.
Угу, а вернул бы серьгу, отвечающую за остроту органов чувств, тащить за ручку не пришлось бы.
Лес встретил нас подозрительными шорохами и тревожным уханьем совы. Влажный воздух был наполнен запахами летних грибов и переспевших ягод. Темень порой разбавляли освещенные лунным светом островки высокой травы. Я шагала по ней с замирающим сердцем – если что, артефакт исцелит после укуса змеи, но как же не хотелось активировать его для себя!
Тенебриш ответственно следил, чтобы я не спотыкалась и не получала по лицу ветками. Впрочем, о втором больше заботился герцог – в какой-то момент он пошел впереди, и за его широкой спиной сразу стало уютнее.
Я плохо помню передвижение по лесу. Что это не королевский парк с дорожками, посыпанными песком или выстланными камнем, я помнила. Но богиня! Какая же запущенная местность! Деревья здесь не прореживали десятки лет. Сюда бы дюжину-другую лесорубов! Нет, я не забыла, что Пеньки – поселок артельщиков, но все же они могли бы и улучшить жизнь своих близких. Старики, женщины и подростки за дровами и по ягоды все равно же ходят, мужчины могли бы для них расчистить бурелом.
Мы шли, ведомые ярко сияющей под кронами вековых деревьев рыбкой, не больше часа, точнее сказать не могу – часы валялись где-то в шкатулке с украшениями без чар.
Толпа искателей замерла на вытоптанной зверьми поляне. Или не зверьми? Мое сердце сжалось в дурном предчувствии, когда рыбка застыла, активно виляя хвостиком, над небольшой кочкой.
– В сторону! – Герцог, упав на колено, аккуратно воткнул нож в землю.
Не поняв, для чего он так сделал, удивилась, когда та вздрогнула. Поросшую жухлой травой кочку мужчина отодвинул в сторону. Под цельным пластом земли скрывались доски. Пеньковцы быстро их убрали, открывая темную дыру.
– Что это? Землянка? – высказал мои мысли один из кузенов пропавшей.
В ту же секунду рыбка нырнула в темень подземелья, разбрызгивая с роскошного хвоста золотые искры. Они подтверждали – цель найдена.
– Дальше – мы с Холгером, – сообщил Тенебриш и соскочил вниз.
Глупец! Там же могут быть колья, воткнутые в землю! Ой, а чего это я о нем беспокоюсь? Да хоть капкан на медведя, пусть прыгает! Мне же лучше.
Когда в землянку – а это была, несомненно, она – спустился и герцог, я немного разволновалась. А вдруг артефакт ошибся? И там не девушка, а нечисть? Или пропавшая сама успела превратиться в кровожадную тварь? Ведь не по доброй же воле она оказалась в землянке!
– Ваше высочество, – позвал глухо Холгер снизу, – вы нужны нам.
Заглянув в яму, невольно представила, как ломаю ноги или наступаю на ядовитого паука. Фу! Как же не вовремя довелось лазать в лесу, самое время напороться на какую-то дрянь, любящую темноту и сырость ямы.
– Ваше высочество, спускайтесь.
– Там паутины нет? – спросила, чтобы потянуть время. Ох, кто бы знал, как туда мне не хотелось лезть!
– Ни пауков, ни змей, ваше высочество. Спускайтесь! – Герцог проявил настойчивость. – Я помогу вам.
Вздохнув, мысленно призвала богиню. Милосердная, дай сил и везения! Пусть все пройдет хорошо, и никаких жутких гадов, кроме Тенебриша, там не будет.
Усевшись на землю, я свесила в темноту ноги.
Тотчас мои щиколотки обхватили крепкие руки – даже сквозь кожу низких сапожек я почувствовала их тепло. Ладони скользнули вверх по голени, легли на бедра… и чуть дернув, заставили свалиться вниз.
Я упала Холгеру в объятия. Несколько секунд он держал меня, прижимая к своему горячему телу, прежде чем отпустить. Прижимал так плотно, что я, кажется, всей кожей ощутила, какие рельефные, стальные у него мышцы под одеждой.
Случайное касание, длившееся мгновение, а меня бросило в жар.
А потом пришла злость. Он меня лапал? Да как он посмел!
Лишь оказавшись в землянке, поняла, что за вспышкой ярости позабыла о страхе. Впору задуматься, а не заметил ли мои проблемы герцог и не вздумал ли решить их таким нетрадиционным способом? Переключив внимание на другое, заставляя испытывать иные эмоции? Нет, нет… Это, разумеется, бред и мои фантазии.
– В следующий раз можно и без рук, – прошипела я едва слышно.
– Вы против, чтобы я вам помогал? Думаете, что достаточно ловки, чтобы не сломать себе что-нибудь, прыгая в темноту? – удивился мой низвергнутый с пьедестала герой.
– Вы поняли, о чем я!
– Нет. О чем вы?
Я разозлилась сильнее.
– Вы коснулись меня неподобающим образом, – пересилив гнев и стыд, объяснила ему.
– Разве мужчина может касаться неподобающим образом женщины? – невинно, слишком невинно спросил Холгер. И, помедлив, добавил: – Когда помогает ей?
– Вы меня… – не договорила, наконец-то поняв, что он смеется.
Гад! В такой ситуации задевать… Какой же он все-таки гад!
Протиснувшись мимо герцога, пошла на неяркий свет. Точнее, согнувшись, едва ли не поползла на коленках. Землянка оказалась низким горизонтальным туннелем, и только вертикальная часть, то есть вход, позволяла стоять в полный рост.
Сделав шагов десять-двенадцать, поняла, что ошибалась – я попала в комнату довольно просторную для подземного сооружения. К слову, построили его добротно, на года – дубовые бревна укрепляли в некоторых местах стены, что уменьшало риск обвала. Тот, кто рыл землянку, подошел к делу серьезно.
Комнатушку золотые огоньки чародея освещали достаточно хорошо, чтобы я сразу увидела человека. Женщину. Она лежала на спине, привязанная за руки грубой веревкой к одному из столбов. Лежала голая на ворохе тряпья, вся в темных пятнах и царапинах. Лежала, не подавая признаков жизни.
– Ты хотела найти девчонку, Рина? Вот, займись ею, пока она не перешагнула грань, откуда можно вернуть только нежитью.
Охнув, я бросилась к Лине.
Запах крови и чего-то еще, странного и неприятного до тошноты, ударил в нос. Стараясь дышать через раз, я активировала артефакт исцеления.
– Обезвоживание, потеря крови, гематомы, ушибы, внутренние повреждения женских органов высокой степени тяжести… – Пока артефакт монотонно перечислял, я старалась успокоиться.
Под ладонью, которую я опустила на грудь Лины для лучшего контакта с чарами кулона, было липко. И я поняла, чем еще воняло, кроме крови… И меня чуть не стошнило от отвращения.
Девушку похитили, чтобы надругаться. И отпускать ее отсюда никто не собирался.
Когда артефакт начал экстренное лечение, прерывисто попросила:
– Перережьте веревку!
Чародей беспрекословно выполнил просьбу, а затем попытался обнять меня за плечи. Я чуть отклонилась, едва не завалившись боком на земляной пол.
– Не надо, пожалуйста…
Убегать сейчас – значит, лишить девушку шанса на спасение. Но и терпеть прикосновения, видя все это, невыносимо. О Милосердная, кажется, я снова начинаю бояться и ненавидеть мужчин…
– Ты дрожишь, Рина, я хотел всего лишь поддержать тебя.
Как ни была абсурдна ситуация, но объяснение прозвучало искренне. Покосившись на Тенебриша, удивилась, увидев на его лице сочувствие. Да, бедная девочка выглядела так, что невольно проснется жалость и у темного.
– Рина, ты побледнела. Хватит, не перенапрягайся, оставшиеся ранения у нее пройдут и сами.
Я сжала зубы. Жалость? Ха! Да он ее не знает! И вообще, как может жалеть жертву тот, кто несколько часов назад принудил, а потом выпил жизнь другой женщины?
Я ощущала, как сочувствие к девушке и страх оказаться в подобной ситуации отступают под напором гнева. Ярость захлестывала меня. Я ощущала острое желание врезать его темнейшеству. И держалась изо всех сил. Надо помнить о Мизгире, о троне предков… и пока молчать.
Увы, совсем молчать не вышло.
– Что? Пройдут сами? Да как вы можете так говорить?
Ответ поразил до глубины души:
– Девок в стране много, принцесса – одна.
Какой же он бессовестный и циничный! Истинный темный! Темный?.. Точно! Я подзабыла об этом. А когда вспомнила, меня отпустило.
И все-таки чувство справедливости заставило поправить: