- Лукас Росс.
- Неудачник выигрывает этот раунд. - Балтазар выглядел не особенно довольным. Но с другой стороны, с чего он будет довольным, если я рассказываю ему про другого парня? - Могу понять, что ты в нем нашла.
- Можешь понять?
- Конечно. Внешне он очень привлекательный.
- Не в этом дело. - Мне хотелось, чтобы он понял, что я в действительности имею в виду. - Конечно, я заметила, что Лукас привлекательный. Но главное, он здесь единственный человек, который понимает, каково все это для меня.
- Я бы тоже мог понять. Или хотя бы попытаться. - Балтазар смотрел себе под ноги, и до меня наконец дошло, что, несмотря на все его внешнее спокойствие, разговор оказался для него тяжелым. - Все, обещаю, больше я умолять не буду.
- Ты здесь на своем месте, Балтазар, - как можно мягче произнесла я. - И поэтому просто не можешь понять, каково это для нас - тех, кто здесь чужой.
- И ты можешь стать здесь своей, если захочешь.
- Но я не хочу!
Он вскинул бровь.
- Тогда в конце концов у тебя возникнут проблемы.
- Да я не об этом. - Балтазар пытался говорить о будущем, о тех годах, что лежат впереди, а мне не хотелось думать об этом, потому что все и так запуталось. - Я говорю о школе. Ты много ездил и повидал мир. Не думаю, что тебе понятно, насколько... насколько огромным мне кажется это место. Как оно меня пугает. Я могу попасть в ловушку и позволить "Вечной ночи" решать, кто я и что. Но это вовсе не то, чего я хочу. Лукас чувствует то же самое.
Балтазар немного подумал и кивнул. Не думаю, что я его убедила, но он меня услышал.
- Лукас неплохой человек, - согласился Балтазар. - Во всяком случае, насколько я его знаю. Я видел, как он заступается за тех, кого дразнят, и слышал, о чем он говорит на уроках... Он умный.
Я улыбнулась. После нескольких недель сомнений в Лукасе было приятно слышать, как кто-то хорошо отзывается о нем. Но Балтазар еще не договорил.
- Однако он очень вспыльчивый. Ты видела, как они подрались с Эриком, так что и сама это знаешь. - Я порадовалась - не без чувства вины, - что Балтазар ничего не знает о случае в пиццерии Ривертона. - И он все время словно защищается. Я могу понять, как "Вечная ночь" вынуждает людей вроде него вставать в оборонительную позицию, но это не изменяет того факта, что он довольно...
- Неуравновешенный, - договорила я за него. - Да, я знаю. И не уверена, что мы с ним когда-нибудь поладим - именно из-за этого. Но ты имеешь право знать, что я чувствую.
- Я пытаюсь сказать только одно - будь начеку. И если он тебя обидит, беги от него со всех ног. - Он криво усмехнулся. - И может быть, я сумею тебя поймать.
Я положила ладонь ему на руку.
- Мне бы следовало чувствовать себя счастливицей.
Балтазар поцеловал меня в лоб. От него пахло трубочным табаком и кожей, и я вдруг немного пожалела, что не сказала всего этого чуть позже, не дождалась, пока он хотя бы раз поцелует меня по-настоящему.
- Ну что, готова вернуться в зал?
- Еще несколько минут. Мне тут так нравится. Кроме того, сегодня хорошо видны звезды.
- Это да. Ты любишь астрономию. - Он сунул руки в карманы и зашагал рядом со мной в глубь леса, поглядывая на созвездия, подмигивавшие нам сквозь обнажившиеся ветви деревьев. - Это Орион, да?
- Да. Охотник. - Я подняла руку, чтобы очертить ноги, пояс и протянутую для удара руку. - Видишь вон ту очень яркую звезду на плече? Это Бетельгейзе.
- Это которая? - Может, Балтазар и не интересовался астрономией, но мне показалось, что он с облегчением ухватился за возможность поговорить о чем-нибудь другом, чтобы отвлечься от романтических переживаний.
Я понимала, что он чувствовал.
- Вон там. Наклонись немного. - Он наклонился, и я подняла одну его руку вверх так, чтобы его собственный палец указывал на звезду. - Теперь видишь?
Балтазар улыбнулся:
- Думаю, да. В Орионе есть туманность?
- Да, немного ниже. Я тебе сейчас покажу.
Голос позади нас произнес:
- Бьянка?
Мы оба резко повернулись. Я узнала голос сразу, но не поверила собственным ушам. Наверное, надежда ввела меня в заблуждение. Но там, в темноте, стоял Лукас, одетый в школьную форму. Он смотрел сердито - не на меня, не на нас обоих, а только на Балтазара.
- Лукас, что ты тут делаешь? - прошептала я.
- Хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
Балтазару это не понравилось. Он выпрямился:
- Бьянка в полной безопасности!
- Уже поздно. И темно. Ты увел ее сюда одну.
- Она пошла по доброй воле! - Тут Балтазар сделал глубокий вдох, видимо пытаясь успокоиться. - Если ты предпочтешь сам сопровождать Бьянку, может, так будет лучше.
Лукас не скрывал замешательства. Он ожидал драки, а не уступок.
- Я пойду с тобой, - сказала я Балтазару.
Несмотря на то, о чем мы с ним только что говорили или что я чувствовала, именно он пригласил меня на свидание. Я была перед ним в долгу.
Но Балтазар покачал головой:
- Все нормально. Мне больше не хочется танцевать.
Смущенная и растерянная, я скинула с плеч его пиджак и сказала:
- Спасибо. За все.
- Если я тебе понадоблюсь, только скажи. - Надев пиджак, Балтазар глянул на Лукаса и пошел в сторону школы.
- Это было совершенно ни к чему, - пробормотала я, как только он скрылся из виду.
- Он наклонился над тобой. Навис!
- Я показывала ему звезды! - Я обхватила себя руками, пытаясь согреться. - Ты что, решил, что он собирается меня поцеловать?
- Нет.
- Врешь! - отрезала я.
Лукас застонал.
- Ну ладно, я хотел прогнать его от тебя. Не мог же я смотреть, как этот парень клеится к тебе, и ничего не делать! - Он снял с себя школьный блейзер и протянул его мне.
Жест был таким же элегантным, как у Балтазара, но у Балтазара это были просто хорошие манеры, джентльменское поведение. А Лукас, как мне подумалось, просто отчаянно хотел показать, что я ему небезразлична, хотя бы чуть-чуть. Я взяла блейзер и нырнула в него. Ткань была еще теплой.
- Спасибо.
- Жаль прикрывать твое платье. - Он обвел меня взглядом и слегка улыбнулся.
- Нечего со мной заигрывать. - Какая-то часть меня хотела, чтобы Лукас заигрывал со мной хоть всю ночь, но я знала, что нам необходимо поговорить. - Поговори со мной.
- Ладно. Давай поговорим.
Естественно, после этого ни один из нас не знал, что сказать. Пытаясь потянуть время, я пошла вперед. Лукас шагал рядом. Мы услышали, как неподалеку зашуршали листья, а потом кто-то захихикал. Видимо, и другие парочки ускользнули сегодня в лес и, судя по звукам, развлекались куда лучше, чем мы.
Наконец до меня дошло, что придется начать первой.
- Не стоило тебе говорить такое про моих родителей.
- Я был не прав, - вздохнул Лукас. - Они тебя любят, это всем заметно.
- Тогда почему ты так странно себя повел?
Он задумался, явно не зная, что ответить.
- Мы почти не говорили о моей маме.
Я заморгала.
- Нет. Думаю, не говорили.
- Она немного... настойчивая. - Лукас уставился себе под ноги. Мы шли по толстому мягкому ковру из бурых сосновых иголок, мимо яблони, под которой лежали осыпавшиеся плоды. Их никто не собрал, и они уже сгнили. Их сладковатый запах смягчал воздух. - Она пытается управлять моей жизнью, и ей это в общем и целом удается.
- Мне очень трудно представить себе, как тобой кто-то командует.
- Потому что ты не знаешь мою маму.
- Когда ты повзрослеешь, она изменится, - предположила я. - Раньше мои родители опекали меня гораздо сильнее, чем сейчас.
- Она совсем непохожа на твоих родителей. - Лукас засмеялся, и почему-то этот смех показался мне странным. - Мама видит только белое и черное. Говорит, чтобы чего-то добиться, ты должен быть сильным. С ее точки зрения, в мире существуют лишь два типа людей: хищники и жертвы.
- Это звучит... твердолобо.
- Твердолобая - отличное слово. У нее есть совершенно определенные представления о том, каким я должен стать и что для этого сделать. Я могу с ней не соглашаться, но все равно она - моя мама. И то, что она говорит, на меня здорово влияет. - Он тяжело вздохнул. - Может, это не очень хорошее объяснение, но это основная причина того, как я повел себя в Ривертоне.
Чем больше я думала о сказанном Лукасом, тем лучше понимала, что это многое объясняет. Лукас решил, что мои родители пытаются управлять моей жизнью, потому что его мама командовала им.
- Я поняла. Честное слово.
- Холодно. - Лукас взял меня за руку, и сердце мое затрепетало. - Пойдем. Давай вернемся в школу.
Мы направились в сторону "Вечной ночи", вышли из леса и увидели яркие огни большого зала и силуэты танцующих пар. Я представила, каким мог бы стать этот вечер, если бы мы с Лукасом не поссорились и он пригласил бы меня на Осенний бал. Это было бы так здорово!
- Я еще не хочу заходить внутрь.
- Холодно.
- Меня греет твой пиджак.
- Да, но меня-то он не греет. - Он усмехнулся. Лукас все время казался старше меня - если не улыбался.
- Ну потерпи еще чуть-чуть, - взмолилась я, потянув его к беседке, в которой мы когда-то встретились. - Будем согревать друг друга.
- Ну, если ты так говоришь...
Мы уселись в беседке рядом. Густой плющ закрывал звезды. Лукас обнял меня.
Я положила голову ему на плечо. Просто взяла и положила, и все сомнения и тревоги последних недель улетучились. Да, на балу я почувствовала себя счастливой, но только потому, что меня закружило в том вихре.
А теперь все было по-другому. Я знала, где я, кто я, и испытывала необыкновенный покой. Хотя я прекрасно помнила, почему сомневалась в Лукасе, оказавшись вот так рядом с ним, я почувствовала, что могу полностью доверять ему, и не боялась ничего на свете. Рядом с ним я в безопасности. Закрыв глаза, я уткнулась носом в его шею. Лукас вздрогнул; не думаю, что от холода.
- Ты же знаешь, что я вышел только для того, чтобы найти тебя? - прошептал он. Его губы скользнули по моему лбу. - Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
- Меня совсем не требуется защищать от опасности, Лукас. - Я обняла его за талию и крепко прижала к себе. - Меня нужно защитить от одиночества. Не дерись из-за меня. Будь со мной. Это все, что мне нужно.
Он засмеялся странным, печальным смехом.
- Тебе нужен кто-то, чтобы приглядывать за тобой. Следить, чтобы все было в порядке. Я хочу быть этим парнем.
Я подняла к нему лицо. Он был так близко, что мои ресницы задевали его подбородок и я ощущала тепло его дыхания. Мне потребовалась вся моя храбрость, чтобы произнести:
- Лукас, все, что мне нужно, - это ты.
Лукас прикоснулся к моей щеке и легко скользнул губами по моим губам. От этого первого прикосновения дыхание у меня перехватило, но я уже знала, что больше ничего не боюсь. Я была с Лукасом, и ничто не могло причинить мне боль. Я поцеловала его и поняла, что сны говорили правду: я знаю, как его целовать. Как к нему прикасаться. Это знание жило во мне всегда, дожидаясь искры, которая оживет и разгорится в пламя. Лукас так крепко прижал меня к груди, что я едва могла дышать. Мы целовались медленно и страстно, крепко и нежно, тысячью разных способов, и все они были правильными. Его блейзер сполз с моих плеч, обнаженную спину обдало холодным ночным воздухом. Руки Лукаса скользнули вверх, укрывая меня, я ощущала его ладони на своих лопатках, его пальцы на своем позвоночнике.
Ощущение его кожи на моей было невероятно приятным, намного приятнее, чем я могла себе представить. Я откинула голову назад и восторженно вздохнула. Лукас целовал меня в губы, в щеки, в ухо, в шею.
- Бьянка... - мягко шепнул он мне в шею, прикасаясь губами к ямке на горле. - Мы должны остановиться.
- Я не хочу останавливаться.
- Здесь... мы не можем слишком увлечься...
- Не останавливайся. - Я поцеловала его в лоб, потом в волосы.
И могла думать только о том, что теперь он принадлежит мне. Только мне, и больше никому.
Наши губы снова встретились, но теперь поцелуй изменился, стал резким, почти неистовым. Мы с Лукасом дышали прерывисто и не могли сказать ни слова. В мире не существовало ничего, кроме Лукаса и настойчивого голоса внутри меня, твердящего: "Мой, мой, мой".
Его пальцы нырнули под узкие бретельки моего платья. Оно соскользнуло с плеч, приоткрыв грудь. Лукас провел большим пальцем от моего уха до плеча. Я хотела, чтобы он двинулся дальше, чтобы прикасался ко мне так, как мне мечталось. Сознание затуманилось, я вообще не могла ни о чем думать; осталось только мое тело и то, чего оно от меня требовало. Я знала, что должна сделать, хотя еще не могла себе этого представить. Я знала.
"Стоп", - велела я себе. Но мы с Лукасом уже миновали тот миг, когда можно было остановиться. Я хотела его - всего, и немедленно. Взяв его лицо в свои ладони, я нежно прижалась к его губам, к подбородку, к шее. Я видела, как под кожей пульсирует жилка, и голод сделался настолько сильным, что я уже не могла сдерживаться.
Я укусила Лукаса в шею. Сильно. Услышала, как он ахнул от боли и потрясения, но в эту секунду его кровь потекла мне в рот. Густой металлический привкус растекся во мне, как огонь - жаркий, неуправляемый, опасный и прекрасный. Я сглотнула, и вкус крови Лукаса во рту показался мне слаще всего на свете.
Он попытался оттолкнуть меня, но слабел на глазах. Когда он начал заваливаться назад, я крепко обняла его, чтобы делать большие глотки. Мне казалось, что вместе с кровью я втягиваю в себя его душу. Мы никогда еще не были ближе друг к другу.
"Мой, - думала я. - Мой".
И тут Лукас окончательно ослаб и лишился чувств. Осознание захлестнуло меня, как ледяная волна, и вывело из транса.
Я ахнула и отпустила Лукаса. Он с глухим стуком упал на пол беседки, как тряпичная кукла. Зияющая рана там, где мои зубы прокусили его горло, была темной и влажной в лунном свете, поблескивая, как разлитые чернила. Тонкая струйка крови стекала на пол и собиралась лужицей вокруг маленькой серебряной звездочки, выпавшей из моих волос.
- Помогите, - приглушенно, почти шепотом позвала я. Губы все еще были липкими и горячими от крови Лукаса. - Кто-нибудь, пожалуйста! Помогите!
Спотыкаясь, я спустилась со ступенек беседки, отчаянно желая найти кого-нибудь - кого угодно. Родители будут вне себя, миссис Бетани тоже, только в тысячу раз ужаснее, но кто-то должен помочь Лукасу!
- Есть тут кто-нибудь?
- Что с тобой случилось? - Из-за деревьев вышла Кортни, явно в сильном раздражении. Ее белое кружевное платье помялось, а за спиной стоял ее кавалер; видимо, я помешала им обжиматься. - Погоди... у тебя на губах... Это что, кровь?
- Лукас! - Я была в таком глубоком шоке, что ничего не могла объяснить. - Пожалуйста. Помоги Лукасу.
Кортни тряхнула длинными белокурыми волосами, решительно вошла в беседку и увидела лежащего там Лукаса с раной на шее. Она выдохнула:
- О боже. - Потом повернулась ко мне с самодовольной улыбкой. - Самое время тебе повзрослеть и стать вампиром, как и все мы.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
- Я не убила Лукаса? С ним все в порядке? - всхлипывала я и не могла успокоиться. Мама обнимала меня за плечи; я покорно позволила ей увести себя из беседки. Папа бежал впереди и нес на руках лишенного сознания Лукаса. Остальные учителя маячили неподалеку, чтобы не подпустить других учеников и не дать им догадаться о случившемся. - Мама, что я наделала?
- Лукас жив. - Ее голос никогда еще не звучал так нежно. - Он поправится.
- Ты уверена?
- Совершенно уверена. - Мы поднялись по каменным ступеням. Я споткнулась о каждую. Меня так трясло, что я едва шагала. Мама погладила меня по голове. Волосы мои растрепались, косички расплелись. - Милая, иди наверх, в нашу квартиру, хорошо? Умойся. Успокойся.
Я замотала головой:
- Я хочу остаться с Лукасом!
- Он даже не поймет, что ты рядом.
- Мама. Пожалуйста!
Она хотела отказать мне, но поняла, что спорить бесполезно.
- Пойдем.
Папа отнес Лукаса в каретный сарай. Войдя туда, я не сразу сообразила, зачем в каретном сарае нужна квартира, стены которой обшиты черными деревянными панелями, и на них висят коричневатые фотографии в старинных рамках. Потом вспомнила, что именно здесь живет миссис Бетани, но была слишком потрясена, чтобы бояться ее. Я попыталась войти в спальню, чтобы увидеть Лукаса, но мама покачала головой.
- Умой лицо холодной водой. Сделай несколько глубоких вдохов. Возьми себя в руки, милая, тогда и поговорим. - Криво улыбнувшись, она добавила: - Все будет в порядке. Вот увидишь.
Я долго не могла повернуть липкими дрожащими руками ручку на двери в ванную, а взглянув в зеркало, поняла, почему мама так настаивала, чтобы я умылась. Губы были испачканы кровью Лукаса, несколько капель размазалось по щекам. Я открыла краны, отчаянно стремясь смыть с себя свидетельство того, что натворила, но едва прохладная вода потекла на пальцы, я пристальнее всмотрелась в кровавые пятна. У меня такие красные губы... и все еще припухшие от поцелуев.
Я медленно провела по губам кончиком языка. На них все еще ощущался вкус крови Лукаса, и мне казалось, что в этот миг он даже ближе ко мне, чем когда я его обнимала.
"Стало быть, вот что это значит", - думала я. Родители всю жизнь твердили мне, что однажды кровь станет чем-то большим, нежели просто кровь; большим, нежели нечто, принесенное ими из лавки мясника и предложенное мне за обедом. Я никогда не могла понять, что они имеют в виду. А теперь поняла. В некотором смысле это и вправду было похоже на первый поцелуй с Лукасом: мое тело знало, что мне требуется, и хотело этого задолго до того, как догадалось сознание.
Потом я подумала о Лукасе, откинувшемся назад, когда я его целовала, и полностью мне доверившемся. Снова нахлынуло чувство вины, и я опять заплакала и начала плескать водой в лицо и на шею. Потребовалось несколько минут и много глубоких вдохов, прежде чем я смогла выйти из ванной.
Кровать миссис Бетани представляла собой черное резное уродство с витыми столбиками, поддерживающими балдахин. Явно сделана много столетий назад. В самом центре лежал Лукас, без сознания, такой же бледный, как бинты у него на горле. Но он дышал.
- Он жив, - прошептала я.
- Ты выпила не так много крови, чтобы сильно навредить ему. - Отец глянул на меня в первый раз с того момента, как вбежал в беседку. Я боялась увидеть в его взгляде осуждение или же, учитывая, что я наделала, - замешательство, но папа был спокоен и вполне доброжелателен. - Тебе нужно научиться выпивать за один раз около пинты, не больше.
- Тогда почему Лукас потерял сознание?
- Так на них действует укус, - ответила мама. Под "ними" она подразумевала людей. Обычно она старалась не проводить различий и любила говорить, что люди - они и есть люди, не важно какие, но сейчас разграничительная линия между нами была отчетливой, как никогда. - Они находятся... вроде как под гипнозом или под чарами. Сначала сильно сопротивляются, а потом впадают в такой транс.