* * *
Опустошенная Аурелия молча ушла в свою комнату. Сегодня поляна давала силы другому человеку, пусть даже по просьбе Аурелии, поэтому девушке нестерпимо хотелось спать. Ноющее тело, гудящая голова и пустое сердце сигналили о выполненном долге.
В ту ночь ей приснился праздник. Наверное, день рождения. Она ждала гостей… Постепенно их собралось семь-восемь человек. Коробки с подарками лежали в углу, переливаясь разноцветными лентами. Она любила подарки. Вокруг шумно, им весело, и Аурелия рада, что это так. Их лица ей почему-то не были знакомы, но она знала, что они – ее друзья. В комнату заходит человек. Аурелия его не знает. Он идет к ней, и в руках у него ее подарок. Она протягивает руки. Он дает девушке что-то завернутое в старую исписанную бумагу. Странно. Кто так дарит подарки?!
Аурелия стоит на поляне у изголовья могилы. Это ее похороны. В руках она держит два маленьких металлических шара – свой подарок. Люди вокруг могилы – ее гости, и они ее не видят. Кто-то плачет, кто-то просто стоит молча и смотрит вниз. "Зачем смотреть вниз, меня ведь там нет?!". Вокруг тихо… Им больно… Они все были на ее дне рождения. Аурелия наблюдает за ними, она знает, что они чувствуют – им больно. Но не всем. Вокруг тишина… Зеленая поляна… Металлические шарики в руках превращаются в черепки, затем в таблички и рассыпаются в пыль у ее ног. Аурелии становится легко, и она чувствует эту красоту каждой клеточкой своей души. Ей спокойно. Ей хорошо. В руках у нее – последняя нить, она тяжелая, но Аурелия не может ее выпустить из рук. Она прижимает ее к себе… Она – ее…
Вокруг тихо. Зеленая поляна. Одинокая забытая могила в высокой траве. Это – ее собственная могила. Аурелия стоит у ее изголовья. Нить в ее руках, обжигает ей пальцы. Она не думает ни о чем. Она просто не может выпустить ее из рук. Аурелии хорошо, только немного грустно, но она знает, что так должно быть…
* * *
Аурелия села в кровати, камин рассыпал искрами остатки тепла, и грусть проснулась вместе с девушкой. Подбросив поленья в огонь, Аурелия забралась с ногами в кресло и, укутавшись в большую светлую шерстяную шаль, подаренную хозяйкой дома, уставилась в огонь. Вспомнив, как радовалась молодая женщина, увидев своего ребенка живым и здоровым, Аурелия грустно улыбнулась и подумала о людях из своего сна. Это были люди из ее прошлого, точнее из будущего, которое уже никогда не состоится. Линии вероятностей разорваны, отданы чужому ребенку. И она сделала это сознательно, выбрав для себя одну единственную реальность – ту, в которой ее жизненная сила кому-то нужна, даже если просит отдавать ее кто-то другой…
Глава 4
…А были еще Творцы чудесных снов. На самом деле, это не очень точное определение их деятельности. Просто их сны становились реальностью не только для них самих. Тревожность такого человека оборачивалась для окружающих чередой кошмарных событий, поэтому их старались услаждать, радовать и всячески оберегать.
Хотя, в былые времена, когда еще не было письменности и терпимости, люди пытались бороться с чудесами, зародившимися в головах таких творцов. И решение они нашли простое – разбивать эти головы о камни ближайшего ущелья. Впрочем, последствия были вполне очевидными. Одного единственного выжившего творца, который по иронии судьбы, в эту страшную ночь заблудился в лесу, и не вернулся домой, хватило для осуществления настоящего ада для тех, кто решился отобрать жизнь у его братьев. Страха загнанного зверя, отчаяния и боли одного человека хватило для того, чтобы некогда богатый край с плодородными землями превратился в руины с бродящими по пустынной безжизненной равнине чудовищами.
После этого случая творцов решили беречь, и существование выживших наполнилось мирным и радостным спокойствием…
* * *
Аурелия смотрела на спящего Вереса. Заострившиеся от выпавших испытаний и близости смерти черты лица по-прежнему оставались привлекательными. Пламя костра, отказываясь освещать страницы книги, по-прежнему выхватывало из темноты упрямый профиль, на котором никогда не читалось спокойствие. Казалось, даже во сне он испытывает боль, хотя со времени пыток и странного знакомства прошло уже несколько месяцев.
Эту ночь они проводили под открытым небом, и девушке не спалось, весна намекала на будущее тепло и зеленеющая трава дарила надежду на пробуждение скованной холодом земли. Полная луна будила в душе Аурелии странное беспокойство, притягивая ее взгляд и завораживая своей таинственностью. Девушка подумала о том, что веками луна не теряет свою силу и притягательность для мелких существ Земли, мнящих себя ее владельцами. Аурелия хмыкнула, среди ночного леса, возле догорающего костра, сложно было чувствовать что-то другое, кроме затаившегося страха, когда каждый шорох леса, каждое завывание зверя отчетливо говорили о том, что сейчас эти цари планеты могут легко стать чьей-то добычей. Впрочем, несмотря на отсутствие спокойствия на лице Вереса, просыпаться он не собирался. Слуги, дремавшие немного в стороне от хозяйского костра, тоже, казалось, были погружены в глубокий сон. Девушка решила не будить уставших путников, и, собрав волю в кулак, попыталась успокоиться. Они уже много раз ночевали в лесу, а она все никак не научится спокойно реагировать на проявления скрытой жизни ночных существ.
Немного успокоившись, Аурелии удалось, наконец, немного задремать, и из короткого тревожного забытья ее вырвал звук шагов. Именно шагов. Рассвет приближался, но недостаточно быстро для того, чтобы можно было рассмотреть путника. Он пробирался сквозь заросли, неторопливо ступая по прошлогодней листве, укрывающей землю мягким шуршащим ковром. Судя по всему, ему вполне хватало света луны, а может быть, просто человек был хорошо знаком с этими местами.
Аурелия открыла глаза, стараясь даже не дышать. Но прямо перед ней уже стоял человек в черном плаще и молчаливо ждал ее пробуждения. Ничего другого, как завизжать, девушка придумать не успела. Мужчина продолжал стоять, как ни в чем ни бывало. Верес и слуги по-прежнему спали. Все это показалось ей немного странным.
– Я – ночной путник. В твоей книге ничего обо мне не написано? – в голосе явно сквозила ирония. Аурелия увидела, что раскрытая книга лежит на земле сбоку от нее, но рассмотреть о чем она, по идее не мог ни один нормальный человек.
– Не написано… Ну или я не дочитала до нужного места.
– Нужного? Ты уверена, что тебе нужно это читать?
– А почему бы и нет? – девушка стремительно обретала уверенность в себе, хотя, казалось, для этого не было никаких оснований.
– Тебе видней. Я – Путник.
– Ты уже сказал.
– Нет, вообще-то. Ночной путник – имя моего народа. Путник – мое личное имя.
Аурелии отчаянно захотелось ответить что-то едкое о недостатке фантазии и возможных вариантах имен для его соплеменников, но вовремя остановилась. Голос Путника был спокойным и достаточно серьезным.
– Добрый вечер.
– Доброй ночи.
Не видя лица Путника, Аурелия кожей ощущала, как он пристально ее рассматривает.
– Ты не похожа на жительницу наших краев. Издалека пришла?
– Издалека…
Путник совершенно не обращал внимания на спящего Вереса, не спрашивал о нем, и Аурелии в какой-то момент показалось, что того просто нет рядом… Растерянность, а затем и страх стали заползать в душу девушки, замораживая ее мысли вместе с пальцами.
– В чем твой дар? – спросил Путник. Похоже, задавать прямые и бестактные вопросы было вполне привычным способом общения в этих краях.
– А почему ты решил, что он у меня есть?
– Только дар ведет человека прочь из родного дома. Только дар дает смелость и силы преодолевать земли и сохранять свою и чужие жизни. Только дар дает право жить…
Складывалось ощущение, что продолжать перечисление он может долго. Они с Вересом никогда не обсуждали, стоит ли ей прятать свои способности, поэтому она просто тихонько ответила: "Целительство".
– Сила или умение?
Этот вопрос застал Аурелию врасплох, и она просто ответила: "Не знаю". Путник хмыкнул и испарился. Буквально бесшумно растаял в воздухе. Верес по-прежнему пребывал в своем тревожном, но глубоком сне, и девушке почти показалось, что и Путник и звук его шагов ей просто приснились.
* * *
Утром они двинулись в путь, Аурелия сомневалась в том, рассказывать ли ему о ночной встрече с Путником, или списать на видения на границе реальности и сна, которые в последнее время все чаще к ней приходили со страниц прочитанной книги, из воспоминаний детства, из чужих страхов и фантазии…
Погруженная в свои мысли она не заметила, что Верес остался стоять на дороге, а она продолжала свой задумчивый неспешный путь. Спустя некоторое время она все же вспомнила о нем и остановилась. Обернувшись, девушка вдруг обнаружила, что за ней стелется пустая дорога, не сохранившая пыльных следов путников… Впереди и позади до самого горизонта была только дорога, по краям которой сплошной стеной стоял лес, как будто готовясь проглотить зазевавшегося одиночку. На какое-то мгновение Аурелия испытала страх, и мысли о том, что же ей делать закружились в голове и зазвучали нестройным хором. Звать на помощь, возвращаться, идти вперед, рассчитывая на то, что Верес ее догонит? Заблудиться на одинокой дороге было сложно, ни ответвлений, ни развилок. Но подевался же куда-то Верес, все-таки!
Аурелия решила замедлить шаг, но продолжить двигаться в выбранном ранее направлении, по идее, через пару часов пути она должна была наткнуться на очередной постоялый двор, где сможет дождаться Вереса в относительном комфорте и тепле. Однако ни через два часа, ни после обеда, ни ближе к вечеру старое деревянное строение не появилось в поле зрения уже порядком уставшей девушки. Не повстречалось ей на пути также ни одного путника. В полном молчании и с каким-то странным отсутствием мыслей девушка продолжала двигаться по дороге, машинально переставляя ноги и ведя за собой такую же уставшую лошадь. И даже после того, как легкие сумерки сменились промозглой черной ночью, пронизанной звуками ночных лесных жителей, Аурелия продолжала идти по дороге с какой-то обреченной отрешенностью. Как будто она просто не могла остановиться, как будто от этого зависела ее жизнь, а, может быть, и жизнь какого-то куда более значимого для нее существа, близость к которому она отчетливо ощущала, будто темнота передавала ей его прикосновения каждым потоком воздуха в порывах ветра…
Странно, что именно мысль о Борге потихоньку всплывала в ее голове, притягивая к себе и надежно укрываясь остальными картинками реальности, прячущими под собой сердцевину. Внезапно Аурелия почувствовала, как будто она пробудилась, вышла из какого-то вязкого и пустого пространства в живой мир, где захотелось вдохнуть полной грудью, захотелось открыть глаза и, может быть, даже выкрикнуть не то чье-то имя, не то свое собственное, лишь бы просто услышать свой голос. Девушка растерянно остановилась. Она стояла посреди небольшой деревушки, маленькие деревянные домики образовывали небольшую круглую площадь, и из окон на нее любопытно глазели детишки. Появление чужака в любом поселении вызывало живой интерес всех его жителей, Аурелия уже привыкла к такому вниманию, но оно все равно продолжало ее раздражать. Впрочем, сейчас ее беспокоил совершенно другой вопрос. И звучал он приблизительно так: "Где я? И как я тут оказалась?". Оглядываясь по сторонам, Аурелия не находила ни одного более менее взрослого человека, к которому могла бы со своим вопросом обратиться. Поэтому, заприметив сонную от раннего пробуждения девочку, сидевшую у двери одного из домов, Аурелия обратилась к ней со своим вопросом. В ответ девочка посмотрела на нее удивленно и сказала: "Аурелия, ты смешная…".
Так. Минуточку. Мысли Аурелии опять замерли на полуслове. Девочка вела себя так, как будто они давно знакомы, однако сама Аурелия ничего такого не помнила. Спрашивать, как девочку зовут, тоже было как-то неудобно, но она все же решилась.
– Вилияра! Ты меня спрашиваешь каждый раз, – засмеялась девочка.
– Мне просто нравится, как ты произносишь свое красивое имя, – попыталась отшутиться Аурелия, но смягчить голос ей практически не удалось.
– И это ты говоришь каждый раз, – девочка, кажется, веселилась все больше. Аурелия внимательнее посмотрела на нее: подвижная, темноволосая, приветливая девочка приблизительно 8–9 лет, кажется, и к этому была готова.
– Узнала? – спросила она после недолгой паузы, пытаясь выглядеть серьезней.
– Угу… – Разговаривать дальше Аурелии, почему-то, отчаянно не хотелось, хотя стоило воспользоваться моментом.
– Пойдем, – сказала Вилияра, и повела девушку в один из окружающих площадь домов.
* * *
Первое, что привлекло внимание Аурелии – ощущение пыли большой дороги, несмотря на то, что они находились в деревянном крепко сколоченном доме. Пыль чувствовалась повсюду. Она кружилась в воздухе, переливаясь в лучах заглядывающего в окна утреннего солнца, устилала мебель, полы и полки, приглушая цвета, укрывала плечи сидящих вокруг большого деревянного стола людей в темных плащах. Даже еда на столе и та, казалось, была покрыта легким слоем пыли. Как будто все увиденное – старые забытые кем-то скульптуры, заботливо расставленные и рассаженные по заранее намеченным местам навечно. И если бы одна из фигур не пригласила ее жестом за стол, Аурелия так и не решилась бы сделать второй шаг внутрь просторной пыльной комнаты.
– Доброе утро, – даже голос говорящего, казалось, был пропитан пылью, дорогой, расстояниями…
У Аурелии почему-то отчаянно закружилась голова, заурчало в пустом животе, и она буквально ощутила последнюю каплю силы, способной удержать ее на ногах. Практически уронив себя на лавку напротив говорящего, она устало оперлась на локти, вопреки всякому этикету, о котором здесь, возможно, никто и не знал.
– Ты решила?
– Что решила?
– Решила, где твоя граница?!
Картинки в голове Аурелии, как в калейдоскопе, стремительно начали сменять друг друга, замещая реально окружающую ее действительность.
* * *
Аурелия идет по пустынной улице, на ней нет ни травы, ни деревьев, только пересохшая земля под ногами, все здания вокруг, земля и, наверное, сам воздух – серые и сухие. Она увидела трехэтажное длинное здание. Вход находится со двора и на улицу выходят только окна. Она забегает в это здание и закрывает за собой дверь, оглянувшись вокруг, она понимает, что здание это построено недавно, но уже заброшено. Стены, полы, потолки – голые. Аурелия бежит по лестнице наверх, поднимается на крышу, она – плоская, и по ней можно спокойно ходить, по периметру располагается невысокий парапет. Она подходит к краю, выглядывает с опаской на пыльную улицу и видит, что там стоит группка людей в темных плащах, это – те, от кого ей нужно спрятаться, кто не должен ее увидеть. Подойдя к другому краю крыши дома, Аурелия видит внизу вдали какие-то дворы, парки, зеленые деревья и траву. Она расправляет руки – и летит над этим зеленым миром, понимая, что он огромен.
Аурелия забегает в это же здание. Поднимается по лестнице, но не на крышу, а сворачивает направо в комнату второго этажа. Забежав в комнату, девушка понимает, что в ней нет стены, т. е. видимо планировалось сделать на всю стену напротив входной двери окно, но работы не доделали и стекло не вставили. В правой стене она видит проем для будущей двери на балкон, подойдя к нему, она обнаруживает, что балкона нет, и выходить некуда. Она подходит к окну, делает шаг наружу, взмывает в воздух и летит.
Она снова забегает в то же здание, закрывает за собой дверь. Ей страшно. Она бежит по лестнице, куда-то сворачивает и попадает в другую комнату. Она – маленькая, напротив двери находится маленькое не остекленное окно. Аурелия подходит к нему, забирается на подоконник, выглядывает наружу и думает о том, что окно – это сожаление. После этого она расправляет руки и выпархивает на улицу.
Каждый раз, когда она вылетает из этого здания, она летает над какими-то дворами и лужайками, видит много деревьев и зелени и ощущает простор, залетая все дальше. Сюжет повторяется раз за разом с небольшими отличиями, новыми комнатами и неизменным чувством преследования и жесткой необходимости выбраться, взмыть вверх, двигаться вперед.
Аурелия опять оказывается перед дверями в это здание, забегает внутрь, запирает за собой дверь. Бежит по лестнице на крышу, взмывает в небо и летит над зелеными деревьями и лужайками. Все это – под ней.
Она летит дальше и видит дерево, которое намного выше остальных, верхняя половина его кроны утопает в облаках, и девушка не видит верхушки. Подлетев к нему, она пытается подняться еще выше, чтобы пролететь над ним и посмотреть на него сверху. Ей очень хочется подняться еще выше, она старательно машет руками, изо всех сил пытаясь взлететь выше, но чувствует, что ее голова упирается в невидимую преграду. Как будто чья-то мягкая рука лежит на ней, не давит вниз, но и не дает подняться выше. Подняв глаза вверх, Аурелия видит белые облака прямо над своей головой. Чей-то мягкий голос, как будто звучащий внутри нее, говорит: "Это уже – небо!". Внутри нее появляется понимание, что облака – это граница, и ей туда еще не нужно.