– Проклятие! А она права, – восхищенно воскликнул Янко. – К тому же вчетвером тренироваться удобнее, чем втроем.
Марин перевела раздраженный взгляд на Янко, и тот нежно улыбнулся ей.
– Ладно. Попробуем. Но если ничего не получится, то я уйду. И не волнуйтесь, – добавила она прежде, чем кто-либо успел открыть рот. – Если я и знаю, о чем говорят, это еще не значит, что сама распространяю слухи.
Мы пожали друг другу руки, и напряжение спало. Затем мы показали ей помещение, где занимались в течение последней недели.
– Уютно, – заметила Марин, входя в наш тренировочный зал.
Ари обнаружил заброшенный склад на первом этаже в юго-западной части замка. Окна, расположенные под потолком, пропускали достаточное количество света.
Оставшееся время мы провели, познавая основы владения палкой.
– Неплохо, Тошнотница, – заметила Марин в конце занятия. – Думаю, ты на многое способна.
Она уже собралась уходить, как Ари положил ей на плечо свою тяжелую руку.
– Ее зовут Элена. И если ты не будешь называть ее по имени, то можешь завтра не приходить.
Лицо Марин изумленно вытянулось, но она совладала с собой быстрее, чем это удалось бы сделать мне. Она кивнула, стряхнула с плеча руку Ари и вышла за дверь, а я задумалась – присоединится ли она к нам на следующий день?
Она пришла и неизменно появлялась еще на протяжении двух месяцев занятий. Воздух с каждым днем становился все свежее, отражая название времени года, – наступил сезон похолодания.
Яркие цветы жаркого времени года пожухли, а листва на деревьях пожелтела, покраснела и, наконец, приобрела коричневый оттенок. А потом листья опали, и проливные дожди втоптали их в землю.
Мое изучение стручков застопорилось, но Валекса, похоже, это мало тревожило. Время от времени он заходил к нам на тренировки и давал советы.
Во время утренних пробежек меня продолжал травить Никс. Он ставил мне подножки, плевался и кидался в меня камнями. Поэтому мне пришлось изменить свой маршрут и бегать вдоль внешней стены. Мои навыки самообороны были еще слишком незначительны, чтобы я могла драться с Никсом. По крайней мере пока. Пробежки же за пределами замка обладали своим преимуществом. Во-первых, бежать по мягкой траве было приятнее, чем по утрамбованной земле, а во-вторых, там меня никто не видел, что способствовало распространению слухов о том, будто я прекратила тренировки.
К концу сезона похолодания световой день стал короче, и нам приходилось заканчивать свои занятия с заходом солнца. Затем, осторожно переставляя ноги, чтобы не вызвать боль в ребрах, я в полутьме сумерек отправлялась в купальни. Янко регулярно удавалось пробить мою защиту своими быстрыми непредсказуемыми ударами.
Однажды, подойдя к купальне, я заметила, как от каменной стены отделилась большая тень. Я напряглась и приняла оборонительную позу. Страх, возбуждение, сомнения взбудоражили мою душу. Бежать или оказать сопротивление? И если второе, то удастся ли мне это сделать?
Во мраке оформилась крупная фигура Мардж, и я немного успокоилась.
– Что тебе надо? – спросила я. – Как послушная собака, выполняешь очередное поручение своего хозяина?
– Лучше быть собакой, чем крысой в крысоловке.
Я попробовала пройти мимо. Может быть, обмен подобными любезностями и доставлял кому-нибудь удовольствие, но я не хотела тратить на него свое время.
– Может, крыса хочет кусочек сыра? – осведомилась Мардж.
– Что? – обернулась я.
– Сыр. Деньги. Золото. Не сомневаюсь, что ты относишься к тому разряду крыс, которые пойдут на все ради кусочка сыра.
Глава 19
– А что мне надо сделать, чтобы получить этот кусочек сыра? – поинтересовалась я.
Я знала, что именно Мардж распускает обо мне слухи, и теперь я ей зачем-то понадобилась. По крайней мере появилась возможность получить подтверждение своих подозрений.
– У меня есть человек, который хорошо платит за информацию. Идеальное предложение для маленькой крыски, – ответила Мардж.
– За какую информацию?
– За любую, которую ты получаешь, шныряя у Валекса и командора. Платить он будет в соответствии со скользящей шкалой: чем важнее сведения, тем больше кусок сыра.
– А как я буду их передавать?
Мысли проносились у меня в голове с бешеной скоростью. Пока мне было нечего предъявить, кроме слов. Нужны были доказательства, которые я могла бы представить Валексу. Неплохо было бы захватить и Мардж, и ее человека.
– Будешь сообщать их мне, а я – передавать дальше, – ответила она. – Я же буду получать деньги и отдавать их тебе за минусом пятнадцати процентов комиссионных.
– И ты думаешь, я поверю в то, что ты ограничишься пятнадцатью процентами, учитывая, что мне не будет известна точная сумма вознаграждения?
Мардж пожала плечами.
– Так или никак. Думаю, полуголодной крысе не пристало привередничать. – И Мардж двинулась прочь.
– А если вместе ходить к твоему человеку? – предложила я. – Ты все равно будешь получать свои комиссионные.
Она замедлила шаг, и на ее мясистом лице отразилось сомнение.
– Я узнаю, – пробормотала она и исчезла в коридоре.
Я помедлила, раздумывая, а не последить ли мне за Мардж, но потом отбросила эту мысль. Вот если ее человек откажется от моего предложения, тогда я приползу к ней, поджав хвост, и буду молить о том, чтобы она предоставила мне еще одну возможность. Ей это понравится, и тогда я уже начну за ней следить, а потом выдам ее Валексу.
Я потратила на разговор с Мардж все свое свободное время, поэтому мне ничего не оставалось, как идти к командору. Когда я добралась до кабинета, у закрытых дверей уже стоял Сэмми с подносом, а изнутри доносились приглушенные голоса.
– Что случилось? – спросила я.
– Они там спорят, – ответил он.
– Кто?
– Командор и Валекс.
Я забрала у Сэмми поднос с остывающей пищей. Обоим нам здесь делать было нечего.
– Ступай. Наверняка ты нужен Ранду.
Сэмми благодарно улыбнулся и бросился бегом через тронный зал. Я уже видела, что творится на кухне в обеденное время. Официанты и повара снуют как пчелы, а Ранд руководит всем этим хаосом. Отдавая приказы, он, как пчелиная матка, держал в руках весь улей.
Зная, что командор не любит есть холодное, я подошла к самым дверям, чтобы дождаться паузы в разговоре. С этого места я отчетливо слышала голос Валекса.
– Что на тебя нашло, что ты вдруг назначил нового преемника? – произнес Валекс.
Тихий ответ командора донесся до меня неразборчивым бормотанием.
– Я знаю тебя пятнадцать лет, и за все это время ты ни разу не менял своего решения, – голос у Валекса стал спокойнее и рассудительнее. – Я не пытаюсь хитростью узнать его имя, я просто хочу понять, почему ты передумал. И почему именно сейчас?
Ответ явно не удовлетворил Валекса, потому что он с сарказмом произнес:
– Всегда, господин.
Валекс распахнул дверь, и я вошла в кабинет. Лицо его словно окаменело, и лишь глаза горели от ярости, напоминая расплавленную лаву под ледяной коркой.
– Элена, где ты была? Командор ждет свой обед, – и, не дожидаясь ответа, он резко вышел в тронный зал, так что стражники и советники брызнули в разные стороны, расчищая ему дорогу.
Я еще никогда не видела Валекса в таком гневе. Всем в Иксии было известно, что преемником командора назначен один из восьми генералов. В соответствии с характерной для него параноидальной формой правления имя этого генерала держалось в строжайшей тайне. Каждый генерал, имел конверт, в котором находилась часть головоломки. После смерти командора они должны были соединить свои части и, получить зашифрованное послание, ключ к которому находился у Валекса. После этого выбранный им генерал получит безоговорочную поддержку армии и гражданских чиновников.
Вся эта сложная система была выдумана для предотвращения переворота в пользу преемника, имя которого никому не было известно. Другим сдерживающим фактором являлось опасение, что преемник мог оказаться еще хуже командора. Пока же, насколько я понимала, назначение преемником другого генерала не должно было изменить течение жизни в Иксии. Никто не знал, кем был предшествующий преемник, поэтому смена кандидатуры никак не могла отразиться на нас до смерти командора.
Я подошла к столу командора Амброза. Он читал отчеты, ничуть не задетый гневной выходкой Валекса. Я быстро продегустировала блюда, он поблагодарил меня и вновь вернулся к своему занятию.
По дороге к купальне я задумалась, не станет ли только что услышанная мною новость ценным сведением для человека Мардж. Однако я не хотела совершать государственную измену ради денег. Я просто хотела выйти сухой из воды. А, зная Валекса, я не сомневалась в том, что он быстро узнает о наших тайных встречах с Мардж. Хотя бы из-за этого я должна была доказать, что, вопреки уверенности Мардж, я не была шпионкой. Одно воспоминание о горящих от гнева глазах Валекса повергало меня в трепет.
После долгого лежания в горячей воде боль в ребрах прошла. Вечер только начинался, и я решила, что лучше не попадаться на глаза Валексу, а потому отправилась на кухню пообедать. Положив себе на тарелку остатки жареного мяса и взяв кусок хлеба, я отправилась со своей едой поближе к Ранду, который сидел за столом, заставленным горшками и заваленным разными продуктами. Под глазами у повара залегли глубокие тени, каштановые волосы, приглаженные мокрой рукой, стояли дыбом.
Я пододвинула табурет и устроилась на углу.
– Тебя прислал командор? – спросил Ранд.
– Нет. А что?
– Два дня тому назад я, наконец, получил рецепт "Криолло"; вот и подумал, может, командор уже интересовался?
– Мне он ничего не говорил.
После отъезда Брэзелла в замок поступили еще две крупные партии "Криолло", которые доставлялись всякий раз, когда командор обращался с очередной просьбой о предоставлении рецепта. И поскольку запасов этого десерта теперь должна было хватить надолго, командор выдал Ранду несколько плиток, чтобы тот имел возможность с ними поэкспериментировать. И Ранд не разочаровал его. Он растворял их в горячих напитках, подмешивал в новые десерты, молол и украшал ими пироги и торты.
Я наблюдала за тем, как Ранд быстрыми уверенными движениями взбивает темное тесто.
– Все ли хорошо? – спросила я.
– Ужасно. Я уже несколько раз пытался изготовить десерт по этому рецепту, а получается у меня лишь эта отвратительная каша, – и Ранд стукнул ложкой по краю миски, стряхивая остатки теста. – Он у меня даже не затвердевает. – Он протянул мне лист бумаги, измазанный мукой и коричневыми подтеками. – Может, ты догадаешься, что я делаю не так?
И я принялась изучать список ингредиентов. Все это походило на обычный кулинарный рецепт, но я ведь не была экспертом. Хотя, с другой стороны, я уже стала специалистом по снятию проб. Я зачерпнула ложку его теста и посмаковала его. Мой рот заполнила тошнотворная сладость. Вкус был мягким, и кашица обволокла язык, как "Криолло", однако в ней не хватало горьковатого орехового привкуса, который создавал противовес сладости.
– Может, это неправильный рецепт, – промолвила я, возвращая листок Ранду. – Поставь себя на место Винга. Командору Амброзу нравится "Криолло", а ты являешься единственным обладателем рецепта его изготовления. Неужто ты отдашь его? Или, напротив, сделаешь все возможное, чтобы ввести изготовителя в заблуждение?
Ранд устало плюхнулся на табуретку.
– И что мне теперь делать? Если я не сделаю "Криолло", командор уволит меня. А я этого не вынесу, – он выдавил из себя слабую улыбку.
– Скажи командору, что рецепт поддельный. И обвини Винга в том, что он не смог правильно его воспроизвести.
Ранд вздохнул и потер лицо руками.
– Я не в состоянии выносить подобное давление, – и он принялся массировать веки кончиками своих длинных пальцев. – Готов убить за чашку кофе, но, наверное, и вино сгодится. – Он двинулся к шкафчику и достал из него бутылку и два стакана.
– Кофе?
– Ты, конечно, слишком молода, чтобы помнить, что до переворота, мы импортировали из Ситии этот прекрасный напиток. А когда командор закрыл границу, мы лишились огромного количества деликатесов. Больше всего мне не хватает кофе.
– А черный рынок? – спросила я.
Ранд рассмеялся.
– Там, может быть, он и есть, но меня тут же разоблачат.
– Каким образом?
– По запаху. Кофе обладает богатым и неповторимым ароматом, который сразу же его выдаст. Запах заваривающегося кофе может пропитать весь замок. Он каждое утро будил меня до переворота. – Ранд снова вздохнул. – Моя мать занималась тем, что молола кофейные зерна. Их заваривают почти так же, как чай, только вкус у них гораздо богаче.
Услышав слово "зерна", я выпрямилась.
– А какого цвета кофейные зерна?
– Коричневые. А что?
– Просто интересно, – спокойно ответила я, сдерживая бурлящее во мне возбуждение.
Мои таинственные бобы тоже коричневого цвета, а Брэзелл наверняка должен был знать о кофе. Может, ему не хватало этого напитка, и он решил изготавливать его у себя?
Брожение мякоти стручка привело к появлению жидкости каштанового цвета с отвратительным вкусом. Багровые семена набухли, и вокруг них вились мухи. Я закрыла окно и выложила семена на подоконник, чтобы они просохли. После этого они приобрели коричневый оттенок и начали напоминать бобы из каравана. Более того, они и на вкус оказались такими же. Меня охватило возбуждение при мысли о том, что бобы являлись не чем иным, как семенами стручков, но продвинуться дальше мне так и не удавалось.
– А кофе на вкус сладкий? – спросила я.
– Нет, горький. Моя мать обычно наполовину разбавляла его молоком с сахаром, а вот я любил пить его в чистом виде.
Мои бобы тоже были горькими на вкус. Я больше не могла спокойно сидеть на месте – мне надо было срочно выяснить, помнит ли о кофе Валекс. Ранда я спрашивать не могла, так как не знала, понравится ли Валексу то, что я делюсь с ним сведениями о стручках с юга.
Я попрощалась с Рандом, который, попивая вино, мрачно взирал на свое неудавшееся тесто, и ринулась к покоям Валекса. Мое появление приветствовал грохот падающих книг. Валекс метался по гостиной, поддавая ногами сложенные стопки. Пол был завален камнями, в руках он тоже сжимал два крупных экземпляра.
Мне очень хотелось обсудить с ним свою гипотезу, но я решила, что лучше сделать это попозже. Однако Валекс уже заметил меня.
– Чего тебе надо? – рявкнул он.
– Ничего, – пробормотала я, бросаясь в свою комнату.
Он не мог прийти в себя в течение трех дней и при любой возможности изливал на меня свою желчь – он швырял мне противоядие, говорил резко и отрывисто и, когда я входила в комнату, смотрел на меня с вызовом. Наконец, мне надоело прятаться, и я решила открыто подойти к нему. Он сидел за столом, повернувшись ко мне спиной.
– Кажется, я поняла, что собой представляют эти бобы.
Это было не лучшее начало разговора. На самом деле мне тоже хотелось на него рявкнуть: "Что с тобой происходит?!" Но я решила прибегнуть к осторожному подходу.
Он повернулся ко мне. Горевшее в нем пламя ярости угасло, сменившись ледяной холодностью.
– Правда? – бесстрастно произнес он. Даже глаза у него потухли.
Я сделала шаг назад. Его безразличие пугало еще больше, чем гнев.
– Я… – сглотнула я, чувствуя, что во рту у меня все пересохло от страха. – Я разговаривала с Рандом, и он сказал, что очень скучает по кофе. Ты помнишь кофе? Это такой южный напиток.
– Нет.
– Я думаю, что это кофейные бобы. Если ты не знаешь, что это такое, я могу показать их Ранду. Если ты не возражаешь. – Я умолкла, сама себе напоминая ребенка, который выпрашивает что-нибудь сладенькое.
– Иди и поделись своими соображениями с Рандом, своим закадычным другом. Вы мало чем отличаетесь друг от друга, – с ледяным сарказмом добавил он.
– Что? – в полном потрясении переспросила я.
– Делай что хочешь. Мне все равно, – и он вновь повернулся ко мне спиной.
Я, спотыкаясь, вышла из комнаты и трясущимися руками прикрыла за собой дверь. Я прислонилась к стене и начала вспоминать события прошедшей недели, чтобы найти какое-нибудь объяснение этому отчуждению Валекса. Однако ничего существенного на ум мне не приходило. Мы едва говорили друг с другом, и до настоящего момента я полагала, что он злится на командора.
Может, он обнаружил мое руководство по магии? Может, он начал догадываться о том, что я обладаю магическими способностями? И постепенно чувство неловкости начало сменяться страхом. В ту ночь, забравшись в постель, я не могла оторвать взгляда от двери, так как опасалась, что ко мне вот-вот ворвется Валекс. Я понимала, что все преувеличиваю, но не могла остановиться. Я не могла выкинуть из памяти его взгляд – он смотрел на меня так, словно я уже не была живым человеком.
А потом наступил рассвет, и я поднялась, чувствуя себя зомби. Валекс по-прежнему не обращал на меня никакого внимания. И даже привычное дружелюбие Янко не могло вывести меня из мрачного настроения.
Я выждала еще несколько дней, а потом принесла зерна Ранду. Он находился в более бодром состоянии духа. При виде меня он расплылся в улыбке и предложил мне рулет с корицей.
– Я не голодна, – ответила я.
– Да ты же уже несколько дней ничего не ела. Что с тобой? – спросил он.
Но я увильнула от ответа и вместо этого спросила его о "Криолло".
– Твой план сработал. Я сказал командору, что Винг прислал неправильный рецепт. И он сказал, что займется этим, а потом принялся меня расспрашивать о кухонном персонале – хорошо ли все работают? И не нужна ли мне помощь? А я стоял, словно язык проглотив, и ничего не мог ответить от изумления. Раньше он всегда относился ко мне с подозрением и не упускал случая мне пригрозить.
– Да, это не способствует дружеским отношениям.
Ранд поправил тарелки и ложки, и улыбка на его лице угасла.
– Мои отношения с Валексом и командором в лучшем случае можно назвать напряженными. Когда произошел переворот, я был еще довольно молод и использовал любую возможность для саботажа. Я подавал командору кислое молоко, черствый хлеб, гнилые овощи и даже сырое мясо. В то время я из кожи вон лез, чтобы всем досадить. – Он взял ложку и похлопал ею по колену. – Тогда это превратилось в настоящее противостояние: командор хотел, чтобы я для него готовил, а я хотел, чтобы меня арестовали или предоставили другую должность.
Тук тук-тук – стучала ложка, а Ранд хриплым голосом продолжал рассказывать:
– И тогда Валекс назначил дегустатором мою мать – это было как раз перед тем, как они ввели этот проклятый Кодекс поведения, – а я не мог допустить, чтобы она пробовала те помои, которыми я кормил командора. – Лицо у Ранда сморщилось от воспоминаний о старых невзгодах, и он принялся вращать ложку между пальцами.
Его слова пролетали мимо моих ушей – я уже догадывалась о страшной судьбе, которая постигла его мать.
– А когда произошло неизбежное, я попытался скрыться, но меня поймали у самой южной границы. – Ранд потер свое левое колено. – Меня заарканили как лошадь и повредили мне колено, пригрозив, что и другую ногу сломают, если я еще раз сбегу. И вот я здесь. – Он запыхтел и смахнул со стола все ложки, которые со звоном рассыпались по каменному полу.