– Так что теперь ты можешь понять, насколько я изменился. Командор проявляет любезность по отношению ко мне, и я счастлив. Когда-то я мечтал о том, чтобы отравить его и положить конец своим мучениям. Но меня все время останавливает забота о дегустаторе. Когда Осков погиб, я дал себе слово, что больше не стану привязываться к дегустаторам. – Ранд достал бутылку вила. – И снова мне не удалось сдержать слово. – Он встал и пошел к двери.
Я сгорбилась за столом, коря себя за то, что причинила Ранду боль своим необдуманным замечанием. Мои карманы, набитые бобами оттопыривались. Я поерзала на месте – Лиза была права, когда обвиняла меня в перепадах настроения Ранда. С точки зрения Ранда, Валекс поступил с его матерью бесчеловечно, но стоило взглянуть на ситуацию с позиции Валекса, и становилось ясно, что в его действиях была своя логика. Ведь он должен был защищать командора.
Следующие два дня я провела как в тумане. Все события происходили точно во сне. Дегустация – тренировка, тренировка – дегустация. Негодование Ари и Янко, а также их попытки взбодрить меня оставались безуспешными. Даже их сообщение о том, что я могу приступить к тренировкам с ножом, не произвело на меня никакого впечатления. Мышцы мои были такими же деревянными, как палка в моих руках.
И когда в конце одной из тренировок в дверях появилась Мардж, чтобы сообщить, что встреча с ее человеком назначена на следующий вечер, мне едва хватило сил, чтобы взять себя в руки.
Я принялась обдумывать возможные сценарии развития событий, но все они сводились к одному и тому же: мне никто не поверит, если я сообщу об этой встрече. Мне нужен был свидетель, который одновременно мог бы меня защитить. И тут в моей памяти всплыло имя Ари. Однако я не хотела, чтобы на него пало подозрение, если что-нибудь пойдет не так. К тому же у человека Мардж мог быть свой начальник или целая сеть информаторов, и меня могли просто подставить. Поэтому, как ни крути, оставалось лишь одно – идти к Валексу.
При одной мысли об этом мне становилось жутко. Наши отношения свелись к молчаливой выдаче противоядия по утрам. И все же, продегустировав обед командора, я, не обращая внимания на спазмы в желудке, отправилась на поиски Валекса. Его кабинет был закрыт, и я решила проверить жилые покои. В гостиной его не оказалось, зато сверху раздавались какие-то звуки. Я поднялась по лестнице и увидела полосу света под дверью, которая вела в студию Валекса. От металлического звука шлифовального круга, врезающегося в камень, по телу у меня побежали мурашки?
Я остановилась у двери. Было понятно, что это не самое удачное время для разговора, но на следующий день мне предстояла встреча с человеком Мардж, и отступать уже некуда. Я собрала все свое мужество, постучала в дверь и открыла ее, не дожидаясь ответа.
На столе мерцал светильник. Валекс поднял голову. Круг продолжая крутиться, отбрасывая отблески света на стены и потолок.
– В чем дело? – осведомился Валекс.
– Мне сделали предложение. Кто-то хочет заплатить мне за сведения о командоре.
Валекс резко обернулся. Лицо его оставалось в тени, однако я заметила, что оно окаменело.
– Зачем ты мне об этом рассказываешь?
– Я думала, ты захочешь проследить. Возможно, это тот самый человек, через которого происходит утечка информации обо мне.
Он продолжал молча смотреть на меня, и я пожалела, что у меня нет в руках тяжелого булыжника, потому что больше всего мне хотелось стукнуть его по голове.
– Шпионаж противозаконен. Ты можешь осуществить арест или слить осведомителю дезинформацию. Тебе должно быть это известно. Не забыл? Или тебе и это наскучило? – чуть ли не шипя от злобы, произнесла я.
Я уже набрала в легкие воздух для следующего оскорбления, но пришлось его просто выдохнуть сквозь сжатые зубы. Лицо у Валекса смягчилось и приняло заинтересованное выражение.
– С кем ты встречаешься и когда? – наконец спросил он.
– Договаривалась со мной Мардж. И завтра вечером мы встречаемся с ее человеком. – Я не сводила взгляда с его лица, однако ни единый мускул не дрогнул на нем, и мне так и не удалось понять, какие чувства вызвало у него известие о предательстве Мардж. Понять его настроение было сложнее, чем прочитать послание на древнем языке.
– Хорошо. Действуй в соответствии с вашей договоренностью. Я отправлюсь за тобой и посмотрю, с кем мы имеем дело. Сначала мы скормим какую-нибудь достоверную информацию, чтобы тебе поверили. Возможно, для этого подойдут сведения о том, что командор заменил кандидатуру своего преемника. Это совершенно безобидное сообщение, которое рано или поздно все равно станет всем известно. А потом посмотрим.
И мы начали обсуждать подробности.
Хотя я и понимала, что рискую, настроение у меня резко улучшилось. Рядом снова был прежний Валекс. Однако надолго ли? И я вновь почувствовала, как во мне зарождается тревога.
Когда мы закончили обсуждение, я повернулась, чтобы уйти.
– Элена!
Я остановилась в дверях и оглянулась через плечо.
– Когда-то ты сказала, что я еще не готов поверить тебе. Теперь я тебе верю.
– Зато я еще не готова рассказать тебе всё, – ответила я и вышла из комнаты.
Глава 20
Проклятый Валекс! Четыре дня не обращал на меня никакого внимания и еще считал, что я после этого начну изливать ему свою душу. Я же призналась в убийстве, и меня арестовали, а остальное его не касалось…
Я спустилась в темноте по лестнице и двинулась к своей комнате, вдруг невероятно остро почувствовав, что мне надо уносить отсюда ноги. Меня охватило непреодолимое желание сбежать, наплевав на противоядие. "Беги-беги-беги", – звенел у меня в голове старый напев. Я уже слышала его прежде, когда была рядом с Рейядом. И воспоминания, которые, казалось, находились на самом дне, вновь хлынули наружу, просачиваясь через трещины сознания. Проклятый Валекс! Это из-за него я потеряла самоконтроль.
Войдя в комнату, я затворила дверь, а, обернувшись, увидела, что на моей постели возлежит призрак Рейяда. На его шее виднелась разверстая рана, рубашка почернела от крови. При этом его светлые волосы были причесаны по последней моде, усы аккуратно подстрижены, а светло-голубые глаза сияли.
– Убирайся, – прошептала я, напоминая себе, что он бесплотный дух, и его незачем бояться.
– Ну разве так можно приветствовать старого друга? – ухмыльнулся Рейяд, беря с моего ночного столика руководство по ядам и перелистывая страницы.
Я потрясенно продолжала следить за ним. Он говорил в моем сознании. "Это призрак, призрак", – убеждала себя я. Однако Рейяд продолжал листать книгу, как ни в чем не бывало.
– Ты умер, – сказала я. – И должен гореть в вечном пламени.
Однако изгнать Рейяда было не так-то просто.
– Ручная зверушка, – промолвил он, помахивая книгой. – Если бы ты с таким усердием работала на меня, все могло бы быть иначе.
– А я не хочу ничего менять.
– Хочешь быть отравленной преступницей и жить с психопатом? Я бы не назвал это нормальной жизнью. У смерти есть свои преимущества, – хмыкнул он. – Я могу наблюдать за твоим жалким существованием. Я бы на твоем месте выбрал виселицу. Могла бы сэкономить время.
– Убирайся, – повторила я, стараясь не замечать истерические нотки в собственном голосе и не обращать внимания на струйку пота, бегущую по спине.
– Ты же знаешь, что никогда живой не доберешься до Ситии. Ты неудачница. И всегда была такой. Согласись с этим и прими свою судьбу. – Рейяд встал с кровати. – Все наши попытки исправить тебя провалились. Помнишь? Помнишь, как отец махнул на тебя рукой и отдал мне?
Да, я помнила. Это было во время праздника огня, и Рейяд был настолько поглощен приехавшим генералом Тессо, а в особенности его дочерью Канной, что почти не занимался со мной. А поскольку я покорно подчинялась любому требованию в надежде завоевать его доверие, он был уверен, что полностью подчинил меня своему влиянию. Поэтому я уже более месяца жила в крохотной каморке рядом с его покоями.
И все же праздничная атмосфера вновь заставила меня поддаться искушению и нарушить запреты. Все избиения и унижения предшествующего года не могли удержать меня от того, чтобы пойти на праздник. К тому же я тайно гордилась собой за то, что он не может меня запугать. Я боялась быть пойманной, более того, где-то в глубине души я знала, что меня поймают, и все же решила отбросить все опасения. Праздник огня словно был частью моей сути. Это было единственное время, когда я могла ощутить вкус свободы. И хотя оно длилось совсем недолго, это стоило того, чтобы вытерпеть потом любое наказание.
Дерзость придавала особую остроту моему акробатическому выступлению, делая меня бесстрашной и безрассудной. Я прошла первые пять туров без единой ошибки: соскоки были уверенными, прыжки упругими, энергия била ключом – и была допущена к финалу, который должен был состояться в последний день праздника.
Я готовила свой костюм для выступления, а Рейяд с Канной и группой приятелей отправился на охоту.
В течение двух недель я обследовала особняк в поисках необходимых деталей для костюма. И теперь я пришивала к черному трико красные шелковые перья и окружала их серебряными блестками. Наряд завершали крылышки, приделанные к ремням, но я специально сделала их маленькими, чтобы они не мешали мне двигаться. Волосы заплела в длинную косу и обмотала ее вокруг головы, украсив сзади двумя кроваво-красными перьями. Довольная достигнутым результатом, я отправилась в шатер пораньше, чтобы потренироваться. К началу соревнований он уже ломился от зрителей. Вскоре восторженные крики слились в моих ушах в один сплошной гул, так что я слышала лишь стук трамплина, свист каната, когда я совершала на нем сальто в два с половиной оборота, и его треск, когда с безупречной точностью на него опускалась.
Последним номером моей программы было выступление на ковре. Я стояла на цыпочках на краю мата и тяжело дышала, вдыхая запах пота и меловую пыль. Я чувствовала себя отлично. Воздух вибрировал, как перед грозой. И я стремительно начала первое упражнение.
В тот вечер я словно летала. Кружилась и ныряла в воздухе, едва касаясь ногами земли. Душа моя парила в облаках. А в конце последнего упражнения я расправила руками свои сложенные крылышки, подняла их над головой и, завершив последнее сальто, точно приземлилась на ноги. Ярко-красная ткань моих крыльев, раздувшись, трепетала за моей спиной. Громогласные аплодисменты эхом отдались в моей груди. И душа опять взлетела ввысь с потоком восторженного людского ликования.
Я победила. Чистая, незамутненная радость охватила меня и я впервые за два года улыбнулась, чувствуя, как непривычно напрягаются лицевые мышцы. Я стояла на возвышении в ожидании магистра церемоний, который должен был вручить мне приз. Приблизившись ко мне, он надел мне на грудь кроваво-красный амулет в форме языков пламени, на котором были выгравированы год и название соревнований. Это был самый счастливый момент в моей жизни, за которым тут же последовал самый ужасный, ибо я увидела в толпе Рейяда и Канну. Канна сияла от удовольствия, зато лицо Рейяда было мрачным и безжалостным, а губы его кривились от плохо сдерживаемого гнева.
Я дождалась в раздевалке того момента, когда все разошлись. Из шатра было два выхода, но Рейяд наверняка успел поставить своих стражников у обоих. Догадываясь, что он отнимет у меня завоеванный амулет и уничтожит его, я закопала его под земляным полом.
Как я и предполагала, Рейяд схватил меня, как только я вышла из шатра, и поволок к особняку. Затем он кинулся к отцу, чтобы рассказать ему о случившемся, и генерал Брэзелл подтвердил, что я не смогу оставаться в его "группе". Я была слишком упряма, своевольна и независима, после чего меня отдали Рейяду. Эксперименты отменялись, ибо меня не сочли для них пригодной. В тот вечер Рейяду удавалось сдерживать свой гнев до тех пор, пока мы не остались одни, но, как только дверь закрылась, он дал волю своим кулакам.
– Я готов был убить тебя за то, что ты нарушила мой приказ, – промолвил призрак Рейяда, скользя по моей комнате. – Ты сама вынудила меня к этому. Наверное, этот нож под матрацем давно был у тебя заготовлен. – Он умолк и сосредоточенно нахмурился.
Я украла и спрятала нож под кроватью Рейяда за год до этого, когда он впервые избил меня за то, что я занималась акробатикой. Почему под его кроватью, а не под своей? У меня не было определенного плана, лишь жуткое предчувствие. Мечтать об убийстве было легко, осуществить его оказалось гораздо
сложнее. И хотя мне довелось вынести множество страданий за этот год, я ни разу не переступала границ дозволенного. До этого вечера.
– Что же тебе мешало сделать это раньше? – осведомился призрак. – Или ты просто тянула время, как сейчас? Тренировки! – Он захихикал. – Представляю, как ты отражаешь нападение! Да тебе никогда в жизни не удастся это сделать. Уж мне ли не знать! – И он проплыл прямо передо мной, вытесняя воспоминания о прошлом.
Я дернулась в сторону.
– Убирайся, – вновь повторила я и, взяв руководство по ядам, растянулась на постели, вознамерившись больше не обращать на него внимания. Стоило мне сосредоточиться на тексте, как он начинал растворяться, но, как только я поднимала голову, вновь уплотнялся.
– Может, это из-за моего дневника? – осведомился Рейяд, когда я слишком долго не отводила от него взгляда.
– Нет, – вырвалось у меня, и это было удивительно, ибо я давно уже убедила себя в том, что именно его дневник стал последней каплей, переполнившей чашу моего терпения.
И вновь нахлынули мучительные воспоминания, которые повергли меня в дрожь.
… Очнувшись от побоев Рейяда, я обнаружила, что лежу на его постели, обнаженная. Он размахивал перед моим лицом своим дневником и требовал, чтобы я прочитала его, наслаждаясь все возрастающим ужасом, который отражался на моем лице.
В дневнике были перечислены его претензии ко мне за целых два года. Всякий раз, когда я проявляла непослушание или вызывала его недовольство, он записывал это в свой дневник, сопровождая запись комментарием, как он собирается меня наказать. После того как Брэзелл отказался от меня, Рейяда больше ничто не сдерживало. Поэтому дневник в полной мере отражал его садистские наклонности и всю глубину извращенного воображения. Как только мне удалось выровнять дыхание, я тут же решила найти нож и убить себя, однако он находился с другой стороны кровати, у изголовья.
– Начнем с наказания номер один, – промурлыкал Рейяд, направляясь к сундуку с "игрушками", где у него хранились цепи и другие орудия пыток.
Занемевшими пальцами я перелистнула страницы дневника. Вначале было записано, что при первой встрече я не назвала его господином. За этот проступок я должна была встать на четвереньки и получить порку. При этом при каждом ударе я должна была говорить: "Еще, господин. Пожалуйста, господин". После чего он мог изнасиловать меня, а я по-прежнему должна была его молить о том, чтобы он продолжил меня наказывать.
Дневник выскользнул из моих окаменевших рук. Я метнулась к изголовью за ножом, но Рейяд, решивший, что я собираюсь сбежать, схватил меня за руку. Мое сопротивление ни к чему не привело, и он заставил меня опуститься на колени. Вжав мое лицо в каменный пол, он завел мои руки назад и заковал их в цепи.
Ожидание пытки было страшнее, чем само наказание. Я даже ощутила странное спокойствие, так как знала, чего ожидать и когда все это закончится. И мне оставалось лишь честно исполнять свою роль, так как любое сопротивление могло привести его в еще большую ярость.
Когда, наконец, все закончилось, моя спина и внутренняя поверхность бедер были залиты кровью. Я лежала, свернувшись клубком на кровати Рейяда. Мое тело пульсировало, в голове было пусто. Развалившийся рядом Рейяд нашептывал мне на ухо, что так теперь будет всегда.
На этот раз нож находился в пределах досягаемости, и я вновь задумалась о самоубийстве.
– Думаю, мне придется начать новый дневник, – произнес Рейяд.
Я не ответила.
– Нам придется взять новую ученицу из-за того, что ты оказалась никуда не годной. – Он сел и приказал: – На колени. Переходим ко второму наказанию.
– Нет! – вскрикнула я и через мгновение, показавшееся мне вечностью, вытащила нож и резанула его по горлу.
Порез был неглубоким, и, тем не менее, он от удивления упал на кровать. Я прыгнула к нему на грудь и вонзила нож глубже, так что лезвие заскрежетало по кости. Кровь хлынула из горла Рейяда, и я ощутила странное удовлетворение от того, что уже не могу различить, чья кровь струится по моим ногам…
– Так что же заставило тебя это сделать? То, что я собирался еще раз тебя изнасиловать? – осведомился призрак Рейяда.
– Нет. То, что ты собирался подвергнуть пыткам другую девочку из приюта.
– Ах, ну да, – фыркнул он. – Подруги…
– Сестры, – поправила его я, – Я убила тебя за них, хотя могла бы это сделать и за себя.
Меня обуяла ярость, и я набросилась на него с кулаками, хотя и подозревала, что вряд ли смогу причинить ему какой-нибудь вред. Ухмылка продолжала блуждать по его лицу, а я наносила ему все новые и новые удары, пока на него не упали первые лучи солнца. И тогда он исчез.
Я, рыдая, опустилась на пол и не сразу поняла, где нахожусь. Руки мои были в крови от борьбы с каменными стенами. Я была абсолютно измождена и ничего не ощущала. И что хуже всего, я опоздала на завтрак. Проклятый Валекс!
– Внимательней, – крикнул Ари и ударил меня в живот деревянным ножом. – Ты убита. И это уже в четвертый раз за сегодняшний день. Что с тобой?
– Не выспалась, – ответила я. – Извини.
Ари жестом указал мне на скамейку, стоявшую у стены, мы уселись и принялись наблюдать за Марин и Янко, которые дрались на палках в дальней части склада. Скорость Янко превосходила искусность Марин, и она вынуждена была отступать.
– Она умела и сильна, но вряд ли победит, – распевал Янко, пытаясь вывести Марин из себя, – обычно этот тактический маневр срабатывал. – Она проворна и ловка, но от победы далека.
Зачастую гнев заставлял Марин совершать роковые ошибки. Однако сегодня она была на редкость спокойна. Она просунула палку между ног Янко, прижав к нему его оружие, затем совершила сальто, опустилась за его спиной и обхватила его за шею, так что тот был вынужден запросить пощады.
И настроение мое несколько улучшилось, когда я увидела, как Марин пользуется тем, чему научила ее я. На лице Янко была написано такое негодование, что на это стоило посмотреть. Он тут же потребовал реванша, и они вновь встали в стойку. Мы с Ари остались сидеть на скамейке. Думаю, он чувствовал, что у меня совсем нет сил продолжать тренировку.
– Что случилось? – тихо спросил он.