* * *
Вертолет приземлился в центре школьного футбольного поля, распугав пасшихся на нем коз и взбудоражив местных ребятишек.
– Все, приехали! – сообщил Иваныч. – Извиняйте, но к самому дому доставить не смогу, на Макаровом дворе вертолетная площадка не предусмотрена.
– И на том спасибо, – Макар спрыгнул на землю, помог выбраться Насте.
– Спасибо в карман не положишь, – философски заметил второй пилот.
– Тю! – Макар неодобрительно покачал головой. – Я когда-нибудь свое слово нарушал? Будет вам "спасибо", сами же должны понимать, что при себе таких деньжищ ни у кого нету. Вот завтра сгоняем в райцентр. Да, ребята? – он внимательно посмотрел на Антона.
Тот в ответ кисло улыбнулся.
– Не переживайте, – подал голос Егор. – Завтра я сниму деньги с карточки и рассчитаюсь.
– Ну смотри, сват, под твою ответственность, – сказал Иваныч и для пущей убедительности погрозил пальцем. – А то ж сам знаешь, как у нас с этим строго.
– Мое слово – кремень, – проворчал Макар, а потом спросил уже совсем другим, душевным, тоном: – Может, заскочите ко мне, перекусите?
– Некогда, мы из-за вас и так из графика выбились. – Иваныч глянул на часы. – Ну все, супруге привет, а нам пора. Небо зовет!
– Небо его зовет! Вот же пижон! – сказал Макар, наблюдая, как вертолет взмыл в воздух. – Ну что, ребятки, вы меня не подведете? Задарма в наших краях никто не катает.
– Задарма нигде не катают, – усмехнулся Егор. – Не переживай, командир, мое слово тоже кремень.
– Пополам заплатим, – буркнул Антон, и у Насти похолодело в желудке. Пополам – это как? На двоих делить расходы или на троих? Если на троих, то ей не рассчитаться до конца жизни…
– Да ладно тебе, Антоха, – Егор подставил лицо солнечным лучам и блаженно улыбнулся. – Ты уже за охоту заплатил, а Наталья на миллионершу не похожа. Ну разве что на подпольную. Так что за "вертушку" буду рассчитываться я.
– Это где это у нас фотографам такие деньжищи платят? – полюбопытствовал Макар и уважительно посмотрел на болтающийся на Егоровой шее фотоаппарат.
– У нас нигде, – легкомысленно отмахнулся тот, и Настя сделала вывод, что работает он где-то "не у нас". Очков сей факт ему не прибавил, просто подтвердил кое-какие догадки касательно того, что у фотографа-любителя не может быть фотоаппарата за тысячу долларов.
– У меня только одно условие. – Выглядел Егор непривычно серьезным, и у Насти снова засосало под ложечкой.
– Какое такое условие? – Макар тоже насторожился.
– Баньку нам организуешь?
– Будет тебе банька, не боись! – В голосе егеря Насте отчетливо послышалось облегчение. Наверное, он ожидал каких-то уж совсем невыполнимых условий, а тут всего лишь банька.
– Ладно, что мы стоим-то, народ пугаем? – Макар забросил на плечо рюкзак. – Пойдемте уж, горемычные.
Дом Макара заметно отличался от своих бревенчатых соседей немаленькими размерами и добротной кирпичной кладкой. Сразу чувствовалось, что люди в нем живут обстоятельные и зажиточные. Всю дорогу до дома Настя ощущала себя пугалом огородным, краснела под пристальными взглядами сельчан и, только оказавшись перед выкрашенной в голубой цвет калиткой, вздохнула с облегчением.
– Ну, вот мы и дома! – Не успел Макар взяться за дверную ручку, как по ту сторону забора раздался заливистый лай. – Муха, – сказал он с нежностью, – соскучилась по папке. Ну, чего стала, Наталья! Заходи, не бойся, Муха гостей не обижает, – он распахнул калитку, и в ту же секунду его чуть не сбила с ног лохматая псина размером с годовалого теленка.
Вот тебе и Муха! Настя не слишком хорошо разбиралась в собачьих породах, но это чудище уж больно походило на кавказскую овчарку. А кавказец – это не тот пес, которого можно запросто потрепать по загривку. Она в нерешительности застыла перед открытой дверью.
– Давай, давай, – Егор, не особо церемонясь, подтолкнул ее в спину.
К огромному Настиному облегчению, псину появление незнакомцев оставило совершенно равнодушной, похоже, Макар не шутил, когда говорил, что гостей Муха не трогает. Вот только интересно, она не трогает их в присутствии хозяина или не трогает в принципе? Надо будет обязательно уточнить, а то мало ли что…
Не успела вся честная компания зайти во двор, как на крыльцо дома вышла невысокая стройная женщина. Одета она была как-то совсем не по-деревенски: в джинсы и клетчатую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Посеребренные сединой волосы были стрижены "под мальчика", а на шее, на тонкой цепочке, висели очки в стильной оправе.
– Добрый вечер, – женщина окинула их компанию невозмутимым взглядом. – Уже вернулись?
– Здравствуйте, Софья Семеновна, – Антон и Егор расплылись в смущенных улыбках, ну точно нашкодившие ученики перед строгой учительницей.
Софья Семеновна спустилась с крыльца, крепко, по-мужски, пожала парням руки, не опасаясь перепачкать одежду, поцеловала Макара в щеку, доброжелательно и с легким интересом посмотрела на Настю.
– Здравствуйте. – Под внимательным взглядом удивительно ярких голубых глаз Настя смутилась.
– Здравствуйте. – Типично учительским жестом женщина нацепила на переносицу очки, сказала приветливо: – Мы с вами, кажется, еще не знакомы.
– Это Наталья, – сообщил Макар таким тоном, словно это все объясняло и снимало все вопросы.
Удивительно, но, кажется, Софью Семеновну его ответ удовлетворил. Она кивнула, сказала тоном хозяйки светского салона:
– Очень приятно, Наташа. А я Софья Семеновна, супруга Макара Петровича. Ну, что ж мы стоим-то на пороге?! – Она вдруг широко улыбнулась и сразу перестала быть похожей на строгую учительницу. – Проходите в дом. Я как раз пельменей налепила, похоже, дичью вы нас сегодня не побалуете.
– Да тут это… не до дичи было, – отмахнулся Макар.
– Вижу, что не до дичи. Что у тебя с рукой? – Софья Семеновна выразительно посмотрела на порванный рукав Макаровой куртки. – Ты ее держишь как-то не так.
– Нормально я ее держу! Не волнуйся, Соня, это всего лишь царапина.
– И кто тебя так царапнул, Макар Петрович?
– Да так…
Женщина нахмурилась, и Макар, чертыхнувшись, сознался:
– Медведь.
– Медведь?!
– Ну, скорее, медвежонок, маленький такой. Правда, ребята?
Егор с Антоном согласно закивали – обманщики. Хотя, с другой стороны, Софье Семеновне душещипательные подробности ни к чему. Вот у Насти, к примеру, до сих пор руки дрожат, когда она этого "медвежонка" вспоминает.
– А зато мы Наталью в лесу подобрали! – Макар ловко перевел разговор в другое, не менее интересное, но более безопасное русло. – Представляешь, заблудилась девочка, почти неделю по тайге бродила. Ты, Софья, позаботься о ней, а то сама понимаешь… натерпелась пигалица.
– Целую неделю? – В глазах Софьи Семеновны зажглись жалость и острое желание помочь. Она по-матерински обняла Настю за плечи, сказала ласково: – Пойдем, девочка, я тебе одежду какую-нибудь подберу. Или, может, сначала покушаешь?
– Я бы умылась, – Настя смущенно улыбнулась.
– Соня, – вмешался в их разговор Макар. – А накрой-ка нам во дворе, чтобы мы грязь в дом не тащили. Мы с ребятами перекусим по-быстрому и пойдем баньку топить. Наталья, ты пару часиков без купания потерпишь?
– Вы можете хоть месяц не мыться, – сказала Софья Семеновна строго, – а у нас свои планы. Пойдем, милая.
Вслед за гостеприимной хозяйкой Настя прошла в дом, в нерешительности замерла на просторной, залитой солнечным светом веранде, посмотрела на свои ноги.
– Ну что? – спросила Софья Семеновна нетерпеливо.
– Я вам тут все испачкаю.
– Не беда, уберу. Пойдем, провожу тебя в ванную.
Ванная? Может, она ослышалась?
Ванная действительно была, и не крохотная малометражная, как в городских квартирах, а просторная, с сияющей чистотой и хромом сантехникой. Вот еще бы горячую воду для полного счастья…
– Сейчас включу бойлер, и через пару минут можешь мыться, – Софья Семеновна точно прочла ее мысли. – Погоди чуток, я тебе одежду подберу и полотенце чистое принесу, – добавила она и упорхнула.
Настя подошла к зеркалу, посмотрела на свое отражение и… нет, не испугалась, просто не узнала. На нее смотрела совершенно незнакомая девушка. И дело было даже не в слипшихся грязными сосульками волосах, и не в испачканной одежде с чужого плеча, и даже не в изможденном, искусанном комарами лице. Просто она стала другой. Во взгляде – страх пополам с обреченностью и ни единого намека на надежду и на веру в то, что все будет хорошо. Не получалось у нее с верой. Веру в людей каленым железом вытравили четыре года колонии, вера в Господа была недостаточно крепкой и истовой, а для того, чтобы верить в светлое будущее, надо быть хотя бы чуточку глупее и пережить хотя бы чуточку меньше предательств. Да, она изменилась, и тут уж ничего не попишешь…
В дверь деликатно постучались.
– Да, – Настя отвернулась от зеркала.
– Вот здесь одежда и полотенце, – Софья Семеновна положила на стиральную машину аккуратную стопку, рядом поставила резиновые шлепанцы, сказала чуть виновато: – С обувью у нас туго. У меня нога меньше, а это, – она кивнула на шлепанцы, – дочкины. Походи пока в них, а там что-нибудь придумаем.
– Спасибо. – Надо было сказать еще что-то, как-то облечь свою благодарность в слова, но к горлу вдруг подкатил колючий ком, и робкое "спасибо" стало единственным, что Настя смогла из себя выдавить.
– Да не за что, – усмехнулась Софья Семеновна. – Ты мойся, бойлер уже включен. И воды не жалей, хочешь – полежи в ванне. Вон на полочке все прибамбасы – кремы, шампуни. Ты, Наташа, не стесняйся.
Надо же, "прибамбасы"! А с виду такая серьезная мадам. От этого легкомысленно-тинейджерского словечка, а еще от доброжелательного взгляда хозяйки на душе потеплело, а колючий ком отступил.
– Ну, ты тут купайся, а я пока пойду ужин приготовлю. Кушать хочешь?
– Хочу.
– Это хорошо. Люблю, когда едят с аппетитом, – Софья Семеновна подмигнула Насте и аккуратно прикрыла за собой дверь.
Из крана и в самом деле бежала горячая вода. Маленькое бытовое чудо: горячая вода, настоящая ванна и всякие разные женские "прибамбасы". Когда-то такая жизнь была для Насти нормой, но с тех пор прошло так много времени, что иногда даже не верится, что она вообще была, та, другая жизнь.
Настя торопливо разделась, папку с картами положила на стиральную машину, шагнула под упоительно теплые струи. Сначала душ, смыть болотную грязь, запах костра и собственный, уже въевшийся в кожу, страх. На дне ванны тут же образовалась мутная лужа. Настя стояла под душем и отрешенно наблюдала, как грязные ручейки, стекающие по телу, становятся все прозрачнее. Вот оно, женское счастье: душистое мыло, хороший шампунь и пена для ванны. Вот о чем она мечтала долгие месяцы. Вместо того чтобы усмирять плоть, думала о пушистой пенной шапке с запахом лаванды и о блаженстве, которое дарит телу и душе горячая ванна.
Чтобы смыть грязь с волос, понадобились три подхода и четверть флакона шампуня, а потом Настя еще очень долго, до красноты и скрипа, терла мочалкой кожу, оттягивая тот момент, когда, хочешь не хочешь, а придется выбираться из ванны.
Вещи, которые принесла Софья Семеновна, пришлись ей впору. Только джинсы оказались немного великоваты, но это такая мелочь по сравнению с возможностью надеть чистую, вкусно пахнущую кондиционером одежду.
На полке в ванной лежал фен, и Настя не удержалась от желания не просто высушить, а еще и уложить волосы. Роскошная грива – вот единственное украшение, которое ей осталось. Конечно, укладка не сделает ее в одночасье красавицей, но общее впечатление может улучшить.
Получилось, в общем-то, неплохо. Если не обращать особого внимания на нездоровую худобу и следы от комариных укусов, так и вовсе хорошо. Настя даже улыбнулась собственному отражению. Улыбка вышла не очень веселой, но уж какая есть. Осталось решить вопрос с папкой. Лучше избавиться от нее прямо сегодня. Надо будет спросить у Макара или Софьи Семеновны, где живет сельский староста. Настя понимала, что в этом случае придется рассказать всю правду о том, что случилось в скиту, а это больно и страшно, но, с другой стороны, староста – это представитель власти, значит, пусть он и разбирается, сообщает, кому следует. Она сунула папку обратно за пояс брюк. Не стоит оставлять чужое имущество без присмотра, тем более что потерпеть осталось совсем чуть-чуть.
Оказалось, что мылась она так долго, что мужчины уже успели поужинать и ушли топить баню.
– С легким паром! – Софья Семеновна окинула ее оценивающим взглядом и удовлетворенно кивнула.
– Спасибо. – Настя замерла на пороге большой кухни.
– Да ты не стой, проходи, присаживайся! – хозяйка махнула поварешкой в сторону стола. – Я как раз супчик приготовила, скоро пельмени сварятся.
В животе громко заурчало, Настя присела к столу. Через минуту перед ней уже дымилась тарелка, до самых краев наполненная супом.
– Кушай, – Софья Семеновна уселась напротив, подперла кулаком подбородок.
Сначала Настя решила, что столько ей не съесть ни за что на свете, но оказалось, что управиться с тарелкой супа не так уж и сложно. Мало того, в желудке, кажется, еще осталось место.
– Совсем изголодалась, – сказала Софья Семеновна, ставя перед ней обещанные пельмени.
Настя виновато кивнула, потянулась за вилкой.
– Ты сама откуда будешь-то?
Этот невинный вопрос лишил ее аппетита.
– Я нездешняя, – ответила Настя уклончиво.
– Сама вижу, что нездешняя, – Софья Семеновна улыбнулась. – Здешних мы всех знаем. Туристка, наверное? Сейчас в наших краях экологический туризм пытаются развивать. Народ в тайгу валом повалил, а подготовки ноль, да и опытных проводников, таких, как мой Макар Петрович, можно по пальцам пересчитать. Вот каждый год люди и теряются.
Слава богу, Софье Семеновне не нужен был Настин ответ, она уже сама выстроила довольно стройную версию произошедшего. Это хорошо, не придется врать, вранья за последние несколько дней было и так достаточно. Конечно, рано или поздно Макар расскажет жене, что Настя никакая не туристка, а сбежавшая коммунарка, но сама она к этому времени скорее всего будет уже далеко. Ей бы только ночь пережить…
– Тебе, Наташа, еще повезло, что на хороших людей набрела. – Краем белоснежного передника хозяйка протерла стекла очков. – Тут в лесу несколько дней назад страшное зверство случилось.
Сердце замерло, а потом тревожно затрепыхалось где-то в горле. Настя отложила вилку, руки спрятала под стол, чтобы не было видно, как они дрожат.
– Здесь километрах в пятидесяти монашеский скит есть, – к счастью, Софья Семеновна не заметила ее волнения. – Жили там четыре монахини, лет уже сорок, а то и больше. Все местные про скит знали, старушек почитали за святых, помогали, чем могли. А недавно какие-то выродки, – она болезненно поморщилась, – напали на скит и убили монахинь.
Кухня поплыла, чтобы прийти в себя, Настя сделала глубокий вдох.
– Кто напал? – спросила шепотом.
– Слухи разные ходят. Кто говорит, что залетные бандиты, а кто грешит на коммунаров.
– На кого?
– На коммунаров. В лесу недалеко от скита есть поселение, что-то вроде воспитательного лагеря для бывших преступников. Местные зовут их коммунарами.
– А почему именно они? – спросила Настя. – Потому что бывшие заключенные?
– И поэтому тоже. Сама знаешь, времена какие: люди соседям не доверяют, а тут чужаки, да еще с таким прошлым. Но не это главное, говорят, накануне убийства из коммуны трое сбежали. Вот на них милиция и думает. Сейчас там обыски и допросы. Ой, да ты не ешь ничего! – Софья Семеновна всплеснула руками. – Зря я тебе все эти страхи рассказала. Извини, Наташа.
– А их нашли?
– Кого?
– Ну, тех троих, что из коммуны убежали.
– Не знаю, может, и не нашли еще. Тайга же вон какая большая, затеряться в ней можно запросто. Ты лучше кушай. Мужики половину моих недельных запасов уничтожили, а они, в отличие от тебя, в лесу были не на голодном пайке. Еще и по сто грамм требовали, но я не дала. Пусть сначала в бане попарятся, а уже потом расслабляются. Хочешь, я тебе кофе сварю?
– Лучше чаю, если можно.
– Конечно, можно! Это я кофеманка с тридцатилетним стажем, так мне кажется, что и все вокруг должны кофе любить. – Софья Семеновна встала, отошла к плите и вдруг спросила: – Наташа, а что там на самом деле произошло?
– Где? – От страха язык прилип к небу.
– В лесу. – Женщина обернулась, посмотрела требовательно и просительно одновременно. – Макар Петрович мне рану свою не показывает, а я сердцем чувствую, что там под повязкой никакая не царапина.
Настя вспомнила "царапину" Макара и согласно кивнула.
– Что-то серьезное? – спросила Софья Семеновна упавшим голосом. – Может, надо в райцентр съездить, хирургу показаться?
– Так они завтра как раз и собираются в райцентр.
– Зачем?
– Чтобы заплатить за вертолет.
– Господи, какой еще вертолет?
Настя мысленно укорила себя за несдержанность, ведь никто же за язык не тянул.
– Софья Семеновна, вы только не волнуйтесь, – попыталась она исправить свою ошибку. – Нас из лесу вертолет забирал. Ну, просто так получилось…
– Это из-за Макара Петровича? Из-за его раны? – всполошилась Софья Семеновна.
Ну вот, час от часу не легче! Настя глубоко вздохнула, сказала:
– Это из-за меня. Я попала в трясину, потеряла сапоги… В общем, своим ходом я бы не дошла, – она кивнула на свои израненные ноги. Софья Семеновна испуганно ахнула. – Вот Макар Петрович и решил, что надо вызывать вертолет, и позвонил вашему родственнику.
– Как позвонил? Из лесу?!
– У Антона с собой был спутниковый телефон.
Женщина отошла от плиты, присела напротив Насти, спросила:
– Девочка, а ты меня не обманываешь?
– Нет, если хотите, можете спросить у Антона про телефон.
– Прости, – Софья Семеновна погладила ее по руке. – Время сейчас неспокойное, вот и лезут в голову всякие страхи. Я же последние несколько ночей почти не спала. Как услышала про эту банду, так покой и потеряла. А тут еще Макар Петрович явился с перевязанной рукой, ну я и навоображала себе разных ужасов. От него же правды не добьешься. Да и ребята какие-то не такие, точно скрывают что-то.
"Скрывают. Скрывают нападение и убийство, а еще исчезновение трупа", – подумала Настя, а вслух сказала:
– Просто они расстроились из-за неудачной охоты.
– А, ну конечно, – Софья Семеновна облегченно вздохнула. – Мальчики только об этом медведе и говорили, денег потратили уйму. Странно, что у них ничего не вышло, мой Макар Петрович охотник бывалый, без добычи еще ни разу не возвращался.
– Это все из-за меня, – сказала Настя и пошевелила израненными пальцами. – Макар Петрович решил, что охоту надо сворачивать.
Кажется, ее объяснения получились вполне правдоподобными, потому что Софья Семеновна успокоилась окончательно и тут же переключилась со своих проблем на ее.
– С ногами твоими надо что-то делать. Волдыри вон какие.
– Сами заживут, – сказала Настя не слишком уверенно.