– Дальше что?
– Все. На следующий день я уехала.
– А вот и не все! – Егора снова захлестнула волна ярости. – Ты уехала, а мы нашли труп старосты. И еще очень долго отбивались от ментов и пытались убедить их в своей невиновности и в том, что о твоем темном прошлом мы знать ничего не знали.
– Я не могла остаться. – Девчонка попыталась встать.
– Сидеть! – Егор толкнул ее обратно в кресло. – Менты не зря на тебя ополчились. О каких еще страницах своей богатой биографии ты забыла нам рассказать?
– О чем ты? – Она вжалась в кресло.
– Я о твоей судимости, дорогуша. За что срок мотала?
– Не твое дело!
– А и то правда, – Егор спрыгнул со стола, – плевать я хотел на твою биографию. В милиции сама все расскажешь как миленькая.
– Подожди! – Она поймала его за рукав. – Не надо милиции, я расскажу…
Это "я расскажу" прозвучало так обреченно, что Егору вдруг стало ее жалко и захотелось поверить во все предыдущие байки про подземный ход и вынужденный побег.
– У тебя ровно пять минут, – он посмотрел на часы.
– Мне хватит и минуты, – Настасья поежилась. – Я сбила человека.
– Насмерть?
– Нет! Ты что?! Перелом ноги и легкое сотрясение.
– И сколько дали?
– Четыре года колонии общего режима.
– Четыре года?! – он не верил своим ушам. – За сломанную ногу?
– Это была нога сына начальника областной ГИБДД, – она невесело усмехнулась.
– И ты отсидела четыре года?
– От звонка до звонка. У меня есть соответствующие документы.
В кабинете повисло неловкое молчание. Девчонка смотрела в окно и о чем-то думала, наверное, вспоминала былое. Егор тоже думал, решал, что с ней делать. Конечно, разумнее всего было бы сдать эту проходимку в милицию, чтобы там уже сами разбирались. А с другой стороны, вполне вероятно, что "разобраться" могут, как в прошлый раз. Сделают крайней – и все дела. Бывшая зэчка была в эпицентре событий: и в скиту, и в доме покойного старосты. Что еще надо для успешного закрытия дела? Решение родилось внезапно. Сначала он попробует сам со всем разобраться, а потом уже решит, что делать дальше.
– Собирайся!
– Куда? – спросила она испуганно.
– Поедешь со мной.
– Никуда я не поеду.
– Или со мной, или в милицию, – сказал он с нажимом.
– Надолго?
– На пару дней.
– На пару дней я не могу, у меня работа.
– Отпросись, скажи, что заболела. Придумай что-нибудь.
Настасья достала из сумочки мобильный, набрала номер. Егор помимо воли прислушался.
– Саша? – она бросила на него быстрый взгляд, отвернулась к окну. – Да, это я. Саш, мне нужно два дня выходных. Да, заболела. Голова кружится и что-то с давлением. Нет, за два дня, думаю, поправлюсь. Спасибо, Юльке привет.
– Отпросилась? – спросил Егор, когда она выключила свой мобильный.
– Отпросилась.
– А кто этот Саша?
– Мой босс.
– И ты с боссом на "ты"?
– Как видишь. Что дальше?
– Сейчас прокатимся в одно место, я… – договорить Егор не успел, зазвонил его собственный мобильный – Померанец. Наверное, устал ждать.
– Ты куда пропал, Ялаев?
– Антоха, тут такое дело, – Егор замялся, посвящать друга в свои изыскания раньше времени не хотелось. Антон, натерпевшийся от следователей, на Настасью имел зуб. Этот вникать в подробности не станет, сразу потащит ее в милицию. Нет, лучше пока промолчать. – В общем, я встретил девушку своей мечты. – При этих словах девчонка саркастически хмыкнула. – Так что ты там уж как-нибудь без меня, хорошо?
– Девушку своей мечты? – По голосу было слышно, что Померанец улыбается. – Лихо, Ялаев! Это ты за ней так припустил?
– Все, Антоха, завтра созвонимся! – Егор отключил связь, посмотрел на Настю. – Поехали.
– Мне нужно дела передать.
– По телефону передашь, – он взял ее под руку. – И смотри мне, чтобы без фокусов.
– Не будет никаких фокусов, – сказала она устало. – Куда мы все-таки едем?
– Ко мне домой.
– Зачем?
– Разбираться со всей этой хренью. А ты что подумала?
– Ничего я не подумала!
* * *
На самом деле Настя кривила душой. Как только она поняла, что Егор не собирается сдавать ее в милицию, она подумала: "Слава богу!" Это было трудно объяснить, и дело тут не только и не столько в милиции. Просто теперь она была не одна. Конечно, Егор не тот человек, на широкое плечо которого можно опереться, но он хотя бы не отказался ее выслушать, и, возможно, она даже расскажет ему о своем расследовании. Тем более что, возможно, уже сегодня решится вопрос с картами.
Егор жил в крохотной однокомнатной квартире на самой окраине. Как-то даже не верилось, что такой успешный и обласканный критикой человек может обитать в этой дыре. Снял бы, на худой конец, гостиницу.
– В гостинице слишком шумно, – усмехнулся Егор в ответ на ее изумленный взгляд, – а эта квартира осталась еще с институтских времен. Надо бы ремонт сделать, да все руки не доходят. Ну, что стала? Проходи, чувствуй себя как дома.
– Дома было бы лучше, – сказала Настя, сбрасывая туфли.
– Дома оно всегда лучше, – философски заметил он, – но придется потерпеть, так сказать, в интересах следствия.
– А кто будет проводить расследование?
– Я. У тебя есть возражения?
У нее были возражения. Она не хотела жить в этой дыре и не хотела никакого расследования, но здравый смысл подсказывал – спорить бесполезно, пусть Егор поиграет в сыщика.
– Чаю хочешь? – он прошел на кухню, предварительно закрыв дверь на замок и спрятав ключи в карман брюк.
– Хочу, – Настя присела к столу, осмотрелась. Кухня выглядела на удивление чисто, никакой грязной посуды в мойке, никаких пустых бутылок из-под пива.
Чай пили в молчании. Настя не выдержала первой:
– Ну, и что ты собираешься делать дальше?
– Собираюсь проверить твое прошлое.
– Проверяй. – Она достала из сумочки паспорт, кивнула на лежащий на подоконнике ноутбук. – Думаю, в газетных архивах четырехлетней давности обо мне можно кое-что найти.
– Прямо сейчас?
– А что тянуть?! Раньше сядем, раньше выйдем, – сказала она с вызовом.
– Это ты, пожалуйста, без меня, – Егор поморщился. – Я, в отличие от некоторых, ничего противозаконного не совершал.
– Я тоже. – Ох, не стоило ей в ее нынешнем положении полугостьи-полупленницы спорить и зарываться, но уж больно обидно, что он с ней, как с преступницей. Хотя в его понимании она и есть преступница, пусть даже и бывшая.
– Ладно, проехали, – сказал Егор и включил ноутбук.
Для того чтобы все Настино прошлое выплыло на поверхность, хватило десяти минут. А еще этих десяти минут хватило для того, чтобы события четырехлетней давности накрыли ее с головой, деморализовали и заставили снова почувствовать себя песчинкой на жерновах правосудия. А она и не знала, сколько грязи вылили на ее бедную голову на страницах местной прессы, как-то не до того было. Да после таких разгромных статей Егор точно сдаст ее в милицию.
– А ты и вправду пьяной была? – он оторвался от экрана компьютера.
– Нет.
– А здесь написано, что пьяная.
Настя пожала плечами. Что ему объяснять?
– А кто такой Александр Родионов? – Егор не желал оставлять ее в покое.
– Муж. Бывший.
– Почему бывший?
– Слушай, это уже личное, – Настя встала из-за стола, отошла к окну.
– У нас с тобой теперь все общее, – сказал Егор мрачно. – Так почему бывший?
– А ты бы захотел иметь в женах зэчку?
– Ну, это зависит от конкретной ситуации.
– Вот в этой конкретной ситуации! Уверена, что не захотел бы. Вот и Сашка не захотел.
– Знаешь, – сказал Егор после долгих раздумий, – а он козел, этот твой бывший.
– Ну, не такой уж и козел, – Настя усмехнулась. – Кстати, это он меня трудоустроил, взял к себе на работу.
– Хочешь сказать, что владелец клуба – твой экс-супруг?
Она кивнула в ответ.
– Да, чуден мир! – Егор взъерошил волосы. – И как ты с ним после всего этого?
– Нормально. Мы же цивилизованные люди.
– Да уж, цивилизованные! Жену цивилизованно посадили, а муженек тут же цивилизованно с ней развелся. Что, испугался репутации навредить?
– Нет, просто полюбил другую женщину.
– Какую женщину?
– Мою подругу.
– Вот бабы! – Егор хлопнул ладонями по столу. – Да, опасные вы существа.
– Не опаснее вас, – Насте вдруг захотелось выпить. Немного, рюмочку-другую. – У тебя выпить есть?
– Напиться надумала? – Егор понимающе кивнул. – У меня только виски. Сгодится?
– Да.
– Но, предупреждаю сразу, закуси нет.
– Не надо закуси. – Настя рассеянно наблюдала, как Егор разливает виски по толстостенным бокалам.
– На зоне научилась пить, не закусывая?
Она вздрогнула, сказала:
– Знаешь, я, пожалуй, не буду.
– Обиделась? – Он поставил перед ней бокал.
– Нет, просто передумала.
– Ладно, ты не обижайся, Лисичка. – Осторожно, кончиками пальцев он коснулся ее волос. – Ерунду сказал.
– Я уже не Лисичка, – Настя грустно улыбнулась.
– Конспирация?
Она кивнула.
– Так тебе тоже красиво. Ты сейчас тоже Лисичка, только чернобурая.
При других обстоятельствах это бы сошло за комплимент, а так… Настя слегка отстранилась, сказала максимально нейтральным тоном:
– Можно мне тоже воспользоваться твоим ноутбуком?
– А ты уже и сложную технику освоила? – Егор улыбнулся, наверное, намекая на ее недавнее невежество в области высоких технологий.
– А ты обещал карту памяти очистить, – парировала она, намекая на его моральную нечистоплотность.
– Извини. – По наглой улыбке чувствовалось, что он нисколько не раскаивается. – Просто больно уж кадры получились хорошие.
– Я видела, – Настя потянулась за бокалом с виски. – И весь город видел мою голую задницу.
– У тебя шикарная задница, – усмехнулся он и отсалютовал Насте своим бокалом.
В прошлой, праведной жизни она бы обязательно покраснела, но те времена давно прошли. Когда жизнь поворачивается к тебе темной своей стороной, сразу забываешь про стыдливость.
– У меня еще есть фото с видом спереди, но его я оставил для частного использования, – сказал Егор доверительным шепотом.
– Да ради бога! – Настя пожала плечами и сделала глоток виски.
– То есть ты не имеешь ничего против? – Егор, кажется, искренне удивился.
– Конечно имею, но что-то мне подсказывает, что мои протесты на ход событий никак не повлияют.
– У тебя очень развитая интуиция, Лисичка.
– Так ты дашь мне ноутбук?
– Если скажешь, зачем он тебе нужен.
Настя задумалась: с одной стороны, то, что ей удалось узнать, больше походило на фантастику и авантюру, а с другой, из-за этой "фантастики" погиб уже не один человек. Конечно, она могла никому ничего не рассказывать, но все та же "очень развитая интуиция" подсказывала, что без посторонней помощи сведения, которые ей удалось раздобыть, так и останутся любопытной теорией, и если она не найдет дверь, то ключ – а медальон – это и есть ключ к разгадке – так и останется бесполезной побрякушкой.
– Ну, Настасья, колись! – Егор нетерпеливо поерзал на стуле.
– Ты мне не поверишь.
– А ты постарайся, чтобы поверил.
– Мне нужно проверить свою электронную почту, я жду одно очень важное письмо.
– Проверяй! – Егор придвинул к ней ноутбук.
В почтовом ящике Настю ждало одно-единственное, самое долгожданное письмо. Сотрудник музея, тот, с которым ей удалось связаться, предлагал сделку: сборник в обмен на шесть тысяч долларов.
– Что это? – Егор заглянул ей через плечо.
– Это бомба, – сказала Настя шепотом, – а спусковой механизм, похоже, находится у меня…
* * *
Валентина Мыкалова. Сибирь. 1940 год
Насмешка судьбы.
А как по-другому назвать то обстоятельство, что место, которое когда-то казалось ей раем на Земле, теперь стало для нее узилищем?
Валентина стояла в толпе таких же ссыльных и с тоской смотрела вслед исчезающему на горизонте грузовику, доставившему их из райцентра в Бирюково. Новая жизнь не сулила ничего хорошего, но факт этот Валентину нисколько не пугал. С того дня, как арестовали отца, ничего хорошего в жизни дочери врага народа, Валентины Мыкаловой, не происходило. Переезд из одного детского дома в другой, одинаковые в своем равнодушии лица, сиротская неприкаянность. В калейдоскопе Валентининой судьбы не находилось места ни одному постоянному элементу. Хотя нет, кое-что было в ее жизни постоянным: отцовские карты и серебряный медальон – последняя ниточка, связывающая ее с безмятежным прошлым. Наказ отца беречь эти вещи как зеницу ока Валентина помнила очень хорошо, так же как и удивительную сказку про лисье золото. Вот и сейчас потертая кожаная папка и лисий медальон лежали на самом дне Валентининого чемодана, бережно завернутые в чистую тряпицу.
– Ну, что стоим, господа-товарищи?! – Сочный бас разнесся в прохладном апрельском воздухе. – А ну-ка, берем вещички да топаем за мной к сельсовету!
– Председатель, небось, – буркнула стоящая рядом с Валентиной немолодая уже женщина. – Это где ж он, ирод, тут господ увидел? – Женщина посмотрела на свои мозолистые ладони. – Хорош гусь, бабами командовать.
С соседкой своей Валентина была полностью согласна, среди вновь прибывших не было ни одного мужика, только женщины да в основном такие, как она, совсем еще зеленые девчонки.
Тем временем обладатель зычного баса, которого Валентинина соседка обозвала председателем, окинул критическим взглядом их разношерстную компанию, подергал себя за длинный ус и скомандовал:
– Эй, бабоньки, не с руки мне тут с вами церемонии разводить, мне вас еще до ночи нужно по хатам расселить. Так что давайте-ка быстренько, без дополнительных приглашений! – Тон, которым это было сказано, был вполне человечным, и подбодренные этим фактом ссыльные нестройной колонной потянулись вслед за председателем.
Сельсовет располагался в стылой, наверное, с самой зимы не топленной хате. В просторной комнате скоро стало тесно от набившихся в нее людей. Места на самодельных лавках всем не хватило, и многие остались стоять вдоль стен. Валентина пристроилась у подоконника, из которого нещадно дуло. Председатель и еще два мужика из местных уселись за застеленным кумачовой скатертью столом, с озадаченными и немного растерянными выражениями на суровых лицах уставились на вновь прибывших.
– Я это… Евсей Петрович я, – заговорил наконец председатель.
– Очень приятно! – выкрикнул из толпы звонкий девичий голос, и председатель смущенно закашлялся.
– А уж мне как приятно, – проворчал он, откашлявшись. – Не было проблем, так вас нелегкая принесла. Вот расселяй вас теперь, трудоустраивай, на довольствие ставь… Ну где же это он?.. – председатель посмотрел сначала на наручные часы, а потом на одного из своих мужиков.
– Здесь я, Евсей Петрович! – В комнату протиснулся статный парень в милицейской форме. При виде уставившихся на него женщин милиционер смутился, щеки его, и без того румяные, стали ярче кумачовой скатерти. – Списки у конвоя забирал, – он помахал картонной папкой.
– Ну, списки – это дело серьезное, – председатель просветлел лицом. – Давай-ка их сюда, Игнат Евсеевич…
Валентина всматривалась в по самые глаза заросшее густой бородой лицо председателя, а в голове ворочались смутные воспоминания…
– Да уж начинайте, ей-богу! – проворчала уже знакомая Валентине женщина. – Холодно тут у вас, как в леднике.
– А ты, гражданочка, не командуй! – насупился председатель. – Раскомандовалась тут, понимаешь! – Он взял из рук милиционера папку, аккуратно развязал тесемки, а потом сказал: – Значицца так, та, чью фамилию я сейчас называю, встает, чтобы я ее видел, и слушает меня очень внимательно, по два раза повторять никому не буду. Уяснили, гражданочки ссыльные?
По комнате прокатился нетерпеливый ропот.
– Уяснили! – кивнул Евсей Петрович и открыл папку.
Перекличка уже подходила к концу, а Валентинина фамилия до сих пор не прозвучала. Не то чтобы ее этот факт очень расстроил, просто странно, что Марусову и Мусину председатель назвал, а ее, Мыкалову, пропустил.
– Мыкалова Валентина Ивановна? – председатель оторвал взгляд от бумаг, всмотрелся в лица сидящих перед ним женщин.
– Я здесь! – Валентина вскинула руку, привлекая к себе внимание.
Несколько мгновений Евсей Петрович разглядывал ее с какой-то непонятной пристальностью, а потом сказал:
– А тебе, красавица, места-то и не хватило. Видать, придется мне тебя к себе на постой брать.
– Повезло, – уже знакомая женщина больно ткнула Валентину в бок, – сам председатель тебя красавицей назвал. Видать, на лесоповал не погонит, работенку какую потеплее сыщет, – она растянула тонкие губы в щербатой ухмылке, и Валентине вдруг захотелось изо всех сил ударить ее по лицу.
– Ну все, бабоньки! – председатель захлопнул папку. – Сегодня обустраивайтесь на новом месте, отдыхайте, а завтра в восемь утра жду вас у сельсовета. И чтобы без опозданий! Здесь вам не курорт, – добавил он хмуро.
Собрание закончилось, и народ потянулся к выходу. Валентина не спешила, стояла у окна, силилась вспомнить те давние времена, от которых в памяти остались лишь обрывочные, хоть и очень яркие, картинки.
– Ну, здравствуй, Валюшка! – послышался над ухом председательский бас. – Не помнишь меня? – Евсей Петрович смотрел на нее сверху вниз, прятал в густых усах улыбку.
– Дядя Евсей? – картинки сложились в одну: жаркий летний день, она на плечах у рослого бородатого дяденьки, поет песенку про гусей, отгоняет сорванной веточкой комаров.
– Узнала, значит, – председатель кивнул. – А я вот тебя сразу не признал. Ты ж тогда еще пичужкой желторотой была, а теперь вон какая красавица. За что в наши края-то? – он понизил голос до шепота.
– Как дочь врага народа, – Валентина пожала плечами.
– Это Иван Владимирович, значит, враг народа?
– Выходит, так.
– Ох, грехи мои тяжкие, – он покачал головой, а потом вдруг сказал: – Ты, Валюшка, это… не болтай особо, что меня знаешь. Времена нынче вон какие, сама видишь. А я уж как смогу, помогу. Ну, иди уж! Игнатка тебя до хаты проводит, а мне тут еще нужно дела кое-какие решить.
Валентина не сразу догадалась, про какого такого Игнатку говорит дядя Евсей, только лишь когда увидела, как к ним приближается тот самый молоденький милиционер.
– Ты, сынок, давай-ка вот Валентину до нашего дома проводи, а мамке скажи, чтобы устроила девочку по-человечески.
– По-человечески – ссыльную? – Во взгляде Игната вспыхнул неприязненный огонек. Ну конечно, сам-то он сын уважаемого человека, председателя лесхоза, а она дочь врага народа.
– А ты морду-то не криви, – прикрикнул на Игната дядя Евсей. – Молод ты еще, чтобы других судить.