- Я не…
Данте переместился. Он пронесся через парковку мимо сумочки и остановился прямо позади нападавшего еще до того, как женщина успела договорить.
- … должна тебе ничего!
Парень, пузатый, но с хорошими мускулами, хмуро посмотрел на Данте.
- Не твое дело, мужик. Исчезни.
- А знаешь что? Пошел нахрен. - Данте оттолкнул его одной рукой. Мужик с пивным пузом врезался в здание так, как будто им выстрелили из пушки. Он сполз на тротуар, выглядя ошеломленным.
Женщина моргнула, до конца не уверенная в том, что случилось. Но стоило ей понять, что мужик с пивным пузом повержен, она подбежала, пнула его изо все сил, схватила сумочку с содержимым и, развернувшись, поспешила обратно в клуб. Стальные двери захлопнулись за ней.
Мужик с пивным пузом застонал.
Данте склонился над ним, схватил за воротник ветровки и вздернул на ноги. Он затащил его за угол, к мусорному баку, который был полностью заполнен. Затем толкнул к зданию и прижал к стене, схватив рукой за плечо, втиснув бедро между ног. Мужик с пивным пузом уставился на него, открыв рот, и Данте понял, что его капюшон спал.
- Боже мой…
Данте вдохнул аромат смертного, приправленный адреналином и жаждой, прислушался к его колотящему сердцу, и мысль о крови запульсировала в венах. Прямо под кожей. Обещая удовольствие. Обещая облегчение. Голод расцвел.
Он толкнул голову мужика с пивным пузом в сторону, до того, как тот успел сказать хотя бы слово, и разодрал его теплую, пульсирующую глотку клыками. Зарылся в плоть.
И начал есть.
Глава 20
Пусть мертвые остаются мертвыми
Сиэтл, Вашингтон
23 марта
Пошатываясь, Шеннон идет по краю шоссе, выставив большой палец и всматриваясь в темноту. Но ей действительно нужно вернуться домой. Она только зашла пропустить пару бокалов после всех дел. Дети на тренировке по футболу или на уроке игры на гитаре, или в лагере бойскаутов, и осталось немного времени на саму себя.
Немного времени, чтобы сконцентрироваться на всех тех удивительных идеях и мыслях, и планах, которые гудят в ее голове, как занятые маленькие пчелки, не давая спать. Свет, казалось, заполнял тьму в глазах по ночам, освещая ее мысли и работая в сговоре с глупыми занятыми маленькими пчелками.
Немного времени на то, чтобы утопить подонков и потушить свет.
Следующим она осознает, что стемнело, а луна поднялась высоко в небе. Ее новые друзья стараются уговорить остаться, и секунду она обдумывает предложение. Но потом вспоминает, как Джим сказал:
- Я заберу у тебя детей, Шеннон, клянусь Богом! Тебе надо взять себя в руки. Вернуться в реабилитационный центр.
Так что она освобождается из умоляющих рук друзей - Давай! Еще один коктейль! - и сбегает в холодную октябрьскую ночь. Машина не заводится, телефона нигде нет. Нафиг все. Она бросает машину и решает добраться домой на попутках. Возможно, это взбесит Джима, он будет кидаться криминальной статистикой, пока она не заглушит звук его голоса, напевая про себя.
Иногда ей хочется, чтобы он никогда не работал на чертово ФБР. Нереально конкурировать с такой любовью, с такой преданностью. Он был как священник, а судебно-медицинская экспертиза - акт коммуникации со Святым Бюро.
Октябрь, воздух свеж. Но ей не холодно, она в огне, жива и просто летает. День рождения Хэзер на носу. Ей исполнится двенадцать. От двенадцати недалеко и до сорока. Она так много понимает и не понимает одновременно.
"Я потеряла её?"
Шеннон спотыкается, ее каблук цепляется за неровный край асфальта. Хихикает. Хорошо, что она не за рулем. Очко в ее пользу. Облизав кончик пальца, она проводит воображаемую единицу в воздухе. Сняв обувь, осматривает каблук.
Свет фар разрезает ночь. Шеннон обращает на себя внимание, держа туфлю вместо большого пальца, перенеся вес на одну ногу и улыбаясь. Машина останавливается, под шинами хрустит гравий, из глушителя вылетает струйка выхлопа, горячий запах бензина наполняет воздух. Двигатель урчит.
Шатаясь, она пытается надеть обувь, но, отпрыгнув на одной ноге, оказывается на заднице. Откидывает голову назад и смеется. Хорошо, что она не идет сейчас по прямой линии для копов. Еще одно очко в ее пользу. Нарисовав вторую воображаемую единицу в воздухе, она стягивает другую туфлю и поднимается на ноги, немного спотыкаясь. Чертовы каблуки, из-за них она растеряла всю координацию. Точнее, из-за них и всей выпивки. Шеннон стряхивает грязь с попы, когда водительская дверь открывается.
Мужчина выскальзывает из урчащей машины, и что-то сверкает в его руке.
- Нужна помощь, Шеннон? - спрашивает он.
Ровный гул хорошо налаженного мотора, работающего вхолостую, раздавался в ушах Хэзер, сердце колотилось. Свет пробивался в комнату между планками закрытых жалюзи. Перекатившись на бок, она открыла ящик тумбочки и выудила оттуда блокнот и ручку. Записала столько деталей, сколько запомнила: машина не заводится, потерялся мобильный, воздух холодный и свежий, запах сосны и мокрого асфальта; мужчина, назвавший имя ее матери.
Шеннон и ее убийца знали друг друга.
Хэзер перестала писать. Погоди. Это был сон, только сон. Нельзя заглянуть в сознание женщины, которая уже двадцать лет как мертва. Просто сон, повторяющийся в течение многих лет, а не интервью с жертвой.
Вздохнув, Хэзер положила блокнот и ручку на тумбочку и села, обняв руками накрытые простыней колени. Исчадие лежал на спине в изножье кровати, выставив животик, чтобы его погладили. Он наблюдал за ней довольными глазами-щелочками.
- Доброго утра тебе, - сказала она.
Просто сон, да, сон, который отказывался исчезать. Она все еще слышала звук открывающейся двери машины, пьяный смех Шеннон, все еще чувствовала запах сигаретного дыма из таверны. Просто сон, но этот сон глубоко погрузил ее в разум матери, сон, в котором было больше деталей, чем до этого.
Со времен Вашингтона.
Вздохнув, она посмотрела на часы. Красные светящиеся числа шокировали ее и полностью разбудили. 11:45. Дерьмо! Спрыгнув с кровати, Хэзер схватила халат со стула и, натянув его поверх пижамы, завязала пояс.
C тех пор как в нее стреляли, она стала вставать все позже и позже. Ей было интересно, повлиял ли стресс на ее биоритмы. Она никогда по-настоящему не была ранней пташкой, но училась справляться с этим на протяжении многих лет, как и многие люди в мире рабочей рутины. Мог ли Данте каким-то образом ее изменить, пока исцелял? Она вышла из спальни, все еще погруженная в мысли.
Мантра: Одно дело за раз.
Сделав глубокий вдох, Хэзер оттолкнула запутанные мысли, зная, что вернется к ним позже и обдумает основательней. Она вышла в коридор и почувствовала запах свежесваренного кофе, приятный запах, наполняющий дом.
Она остановилась в коридоре, расчесав волосы пальцами несколько раз, пока не поняла, что просто морально готовится к встрече с Энни.
Но вместо того, чтобы пройти дальше, она закрыла глаза, неуверенность и отчаяние пригвоздили ее к месту. Можно ли помочь Энни? Казалось, больше не было вариантов, надежда иссякла. Конечно, правда о матери должна была принести Энни понимание, но достаточно ли этого, чтобы спасти ее?
Жестокая мысль Шеннон отдавалась эхом в мыслях: "Я ее потеряла".
Хэзер открыла глаза. Нет. Я не могу. Не хочу. Отодвинув в сторону сомнения, она вошла в столовую. Энни сидела, скрестив ноги, на полу перед диваном, листая книгу про вампиров "Пока мы спим". На журнальном столике стояла чашка.
Энни взглянула на Хэзер.
- Привет. Хорошего дня. Там есть кофе.
Хэзер улыбнулась и кивнула.
- Ага, тебе того же. И спасибо.
Пройдя на кухню, она достала чашку из шкафчика и налила кофе, добавила сахара и смесь молока со сливками. Свернувшись на диване, она спросила:
- Как ты? Похмелья нет?
Энни закрыла книгу, положила обратно на журнальный столик и пожала плечами.
- Я в порядке. - Она взглянула на Хэзер через плечо, ее синие, черные и фиолетовые волосы обрамляли лицо. - Сожалею насчет прошлой ночи, обо всем, что сказала о маме. Увидеть эти фотографии… Я хочу сказать, я даже не представляла.
- Я знаю, - ответила Хэзер. - Ничто не подготовит тебя к реальности.
Извинение Энни удивило. Обычно, когда она выходила из-под контроля и нападала на всех и вся, то потом притворялась, что ничего не произошло. Или оправдывала это тем, что была пьяна.
- Как ты справляешься с этим? С тем, что видишь тела, я имею в виду. Это когда-нибудь пугало тебя?
- Конечно, это пугает меня время от времени. И, честно говоря, не знаю, как я с этим справляюсь, я просто принимаю это. - Хэзер сделала глоток кофе, затем добавила: - Я должна, если хочу узнать, кто убил их.
- Но мама мертва уже многие годы, - сказала Энни, отбросив волосы назад. - Почему ты копаешься в деле сейчас?
- Потому что я видела, как кое-кто мстит за свою мать, и поняла, что никто, даже отец, не защищал нашу.
- О ком ты говоришь?
- О Данте.
- Его мать тоже убили? - спросила Энни и заправила локон за ухо, открывая шипы, окружавшие его край, ее лицо стало задумчивым. - Неудивительно…
- Неудивительно что?
- Ничего, - Энни покачала головой. - Он не похож на других парней, с которыми ты встречалась. Ну, я имею в виду, помимо того, что он долбаный вампир.
- Это правда.
- И он выглядит ужасно молодым. Ты ограбила колыбель? Или ему уже много столетий? - Энни быстро передвинулась, чтобы оказаться лицом к лицу с Хэзер. Солнечный свет отражался от колец, продетых сквозь ее брови.
- Спасибо, большое спасибо, маленькая Мисс Мне-двадцать-шесть. Подожди, пока тебе исполнится тридцать один. Ему двадцать три, так что он побыл вне колыбели некоторое время, и мы все равно не встречаемся.
- Ой, извини, - Энни закатила глаза. - Спите вместе, а не встречаетесь.
- Оке-е-ей, давай вернем тему разговора к тебе, - сказала Хэзер.
Исчадие запрыгнул на диван и, мурлыча, удостоил ее колени своим теплым присутствием. Она поставила кружку на подлокотник и погладила его шелковистую меховую спинку.
- Так каков план? Это просто визит, или ты ищешь убежище?
Плечи Энни сгорбились, тело напряглось.
- Черт, я здесь еще и дня не провела, а ты уже стараешься избавиться от меня. - Переставив кружку на журнальный столик, она встала.
- Не начинай, - сказала Хэзер. - Я не стараюсь избавиться от тебя. Ты вломилась ко мне домой, и я хотела бы знать, есть ли у тебя план. Что насчет твоей квартиры в Портленде? Ты переезжаешь сюда? Что насчет работы? Твои лекарства? Терапия?
- О, я понимаю. - Энни обернулась, сжала руки в кулаки. - Давай просто сделаем Энни лоботомию. Это все упростит, не правда ли?
Хэзер взяла Исчадие и положила на подушку рядом.
- Конечно. Угу, - сказала Энни и показала средним иди-на-хер-пальцем на коробку на столе. - Эта мертвая сучка для тебя важнее, чем я.
Ярость заставила Хэзер подняться с дивана.
- Остановись, Энни, - она понизила голос. - Остановись прямо сейчас.
- Тебя заботят только мертвые! Это все, о чем ты можешь думать! Все, о чем ты можешь говорить! - закричала Энни. - Может быть, если я умру…
Хэзер схватила сестру за плечи.
- Не говори так.
- Это правда! - Она ударила Хэзер кулаком по плечу. - Что если ты умрешь, а? Что если ты, мать твою, умрешь и оставишь меня одну?
Горячая боль прошлась сквозь плечо Хэзер, но слова Энни ранили сильнее, чем удар; ее слова пронзили сердце и остановили дыхание. Что если ты умрешь?
Хэзер обхватила Энни руками и плотно стиснула, но не слишком сильно. Крепко ее обняла.
- Все хорошо. Мы с этим разберемся. Ты знаешь, что я никогда бы не оставила тебя. Просто все это не безопасно…
- Оставь маму в мире мертвых, Хэзер. Оставь маму в мире мертвых, чтобы мы могли снова быть семьей.
Хэзер тихо отошла. Ей было холодно, как будто внутри пробудилась зима, пасмурная, ледяная и застывшая.
Я хочу, чтобы мы снова стали семьей. Все мы. Но не копайся в прошлом, Хэзер. Смотри в будущее и позволь мертвым оставаться мертвыми.
Может быть, ничей телефон и не прослушивали.
Только одному человеку она рассказала, что сделал Данте. Она выливала свои секреты и признания в Энни, полагая, что та, как хранитель шепчущей тоски и маниакальных желаний, ее не осудит. Верила, что их общие секреты укрепят связь между ними, как между сестрами и выжившими.
Рад, что Прейжон сохранил твою жизнь.
Сколько секретов выдала Энни за эти годы?
Онемевшая, со спотыкающимися мыслями, Хэзер впервые понимала, насколько действительно была одинока.
Глава 21
В грязи
Дамаск, Орегон
23 марта
Алекс закончил закапывать останки последнего эксперимента Афины, утрамбовав землю задней стороной лопаты. Пот щипал глаза. Выпрямившись, он вытер лоб рукавом и выгнул спину, чтобы уменьшить напряжение в мышцах. Затем втянул в себя воздух со смесью запахов замерзшей реки и хвои, чтобы избавиться от вони расплавленной плоти.
Закинув лопату на плечо, он направился в коттедж, в душ. После, высушив полотенцем волосы, надел джинсы и черную футболку "Inferno" с языками пламени, вылизывающими край рукава, и надписью "ГОРИ" с левой стороны груди. Он зашнуровал рипперсы, натянул толстовку с капюшоном, затем последовал за похожим на шелест-ветра-в-деревьях шепотом Афины.
Она сидела, скрестив ноги, на диване в темной занавешенной гостиной, свет от монитора ноутбука мерцал на ее лице, искрясь в глазах. Губы двигались, словно она шептала.
- Я уезжаю в Сиэтл, - сказал Алекс, остановившись рядом.
Синий свет вспыхивал на восхищенном лице Афины, когда она снова и снова просматривала, как Данте разрушает Джоанну Мур. Он понял, что сцена поставлена на повтор.
- Я уезжаю, - повторил он мягко, присев около дивана. - Я могу тебе доверять, оставляя здесь, пока меня не будет?
Афина кивнула, волосы упали ей на лицо. Она откинула их назад рассеянным движением руки. Голубой свет танцевал в ее глазах.
- Держись подальше от Отца. И это не значит, что ты можешь убить Мать. Обещай.
- Обещаю.
- Что ты видишь? - спросил Алекс.
- Ночное небо, полное черных и золотых крыльев, - пробормотала она. - Падшие спускаются, охваченные огнем в небе, с песнями. Я видела женщину, балансирующую на канате.
- Что это значит?
- Спроси Данте.
Алекс схватил руку близнеца и сжал.
- Фина, ты будешь в порядке? Ты всегда можешь пойти со мной. Когда она посмотрела на него, яркий свет от монитора исчез из ее глаз. - Со мной все будет хорошо, Ксандр, - небольшая улыбка коснулась ее губ. - И в Сиэтле ты управишься лучше без меня.
Она сжала его руку в ответ, горячо и быстро.
Круг замкнулся снова, и на краткий миг Алекс почувствовал связь и единение. Затем Афина убрала руку. Ее взгляд вернулся к монитору. Она коснулась клавиатуры, и свет опять вспыхнул на лице. Затанцевал в глазах. Ее губы двигались, шептали.
Он потерял ее. Снова.
Алекс поднялся на ноги, открыл парадную дверь и покинул особняк. Туманный дождь прекратился. Бледные и рваные лучи тянулись от серых туч, пробиваясь через верхушки деревьев. Бриз шелестел в ветвях, принося запах сосны и сырой земли, словно мягко и еле слышно выдыхая.
Зови меня Аид.
Холод пронзил Алекса, кожа покрылась мурашками. Время убегало. Быстрее, чем он хотел. Быстрее, чем он мог представить. Алекс пробежал через двор к дорожке, покрытой гравием, к своему Ram. Дождь украсил бисером ярко-красный багажник джипа, поблескивая на окнах. Скользнув за руль, Алекс посмотрел на пол.
В бывшей сумке для оружия теперь было все, что нужно, чтобы сдерживать Данте. iPod с зашифрованными инструкциями отца и маленький тонкий пистолет с транквилизатором лежали в кармане толстовки. Там было и кое-что, о чем Отец не знал и, безусловно, не одобрил бы - флешка, содержащая всю историю Плохого Семени и прошлое Данте.
На случай, если все пойдет прахом.
- Аминь, брат, - пробормотал Алекс, заводя пикап.
***
Лежа в грязи, сосновых иголках и насекомых, Катерина смотрела в бинокль, как высокий худой блондин в джинсах и черной толстовке залез в пикап. Он вывел его по подъездной дороге к шоссе и уехал.
Выглядело так, словно у Александра Лайонса выходной, учитывая то, во что он был одет, и поздний полуденный час. Он покинул близняшку в коттедже и умирающую мать в главном доме с отцом.
- Интересно, как долго не будет сына, - сказал Бек.
- Это имеет значение? - спросила Катерина, оставаясь сконцентрированной на дорогом доме среди сосен. - Покончить с Уэллсом займет лишь мгновение.
- Ага, - вздохнул Бек, - маленькая Мисс Крутая Задница.
- Оставь свои комментарии при себе.
- Понял. Маленькая Мисс Крутая Задница на деле.
Мышцы Катерины напряглись, на мгновение в ее мыслях проскочила очень ясная картина, как она душит Майкла Бека ремнем бинокля, как обездвиживает его, прижимая колено к широкой спине. И, по некоторым причинам, эта воображаемая картина насмешила ее. Все выглядело как кадр из старого кино, боевика, наполненного отвратительной игрой слов и чопорными диалогами.
I’ll be back…
День, когда она задушит кого-нибудь ремешком от бинокля, станет днем ее отставки. А как же боевики? Ее негодование, вызванное присутствием Бека, утихло. Глубокий вдох - напряжение ушло. Краткий разгоряченный разговор с начальством в аэропорту Портленда ни к чему не привел.
- Мне не нужно прикрытие. Отзовите его.
- Уэллс и Уоллес твои, Катерина, и только твои. Бек здесь на случай, если что-то пойдет не так. Лучше быть подготовленным, чем пойманным врасплох.
- Все пойдет так. Были ли у меня когда-нибудь…
- Бек остается.
Так оно и получилось. Даже несмотря на то, что обычно она работала одна, предпочитая, чтобы так все и оставалось, работодатели иногда посылали прикрытие на задания с несколькими целями. Как в данном случае.
Ее пульс стал медленнее и ровнее. Успокоившись, Катерина пересмотрела, что знала о жителях дома.
Александр Аполлон Лайонс. Взял девичью фамилию матери с расчетом, несомненно успешным, сделать карьеру без какого-либо влияния отцовского имени. Агент ФБР, руководящий специальный агент отделения в Портленде, тридцать пять лет, рост - шесть футов два дюйма, вес - сто девяносто фунтов, младше сестры-близнеца на две минуты. Его карьерный взлет в Бюро со свистом остановился, когда близняшка стала душевнобольной, и он перевелся из Вашингтона, чтобы заботиться о ней.