Однако сегодня происходило что-то другое, отличное от снов. Это ужасное предчувствие настолько крепко засело у него внутри, что он даже не мог спокойно стоять на месте.
"Быть может, Шаннон в эту минуту пытается связаться со мной напрямую? Тогда понятно. Как раз сейчас ей самое время рожать. Разумеется, она захочет поделиться радостной новостью о появлении на свет моей внучки. Но почему тогда это чувство оказалось таким тягостным? Почему меня гложет неприятное ощущение опасности? - Паркера посетила жуткая мысль, она буквально перекрыла ему кислород, поэтому он перестал метаться. - Неужели я ощущал ее кончину? Вдруг она умерла от родов в том древнем мире, не знавшем ни больниц, ни современной медицины? Не в знак ли грядущей смерти воздух давит неимоверным грузом?"
- Прошу тебя, Эпона, защити ее, - обратился он к ветру.
- Милый, что такое? - Патрисия, она же мама Паркер для целой армии футболистов, которых он тренировал, вышла на крыльцо.
- Ничего. - Ричард понял, что ответил резче, чем хотел, и виновато улыбнулся ей через плечо. - Просто неспокойный вечер.
- Что, снова… то самое? - На лице, только что излучавшем одну доброту, проступила тревога.
Когда Шаннон вернулась и Нуада напал на Паркера, Патрисии не было в городе. Она навещала свою единственную сестру в Фениксе, но видела последствия. Он, разумеется, рассказал ей все. Как ни странно, мама Паркер испытала облегчение, узнав о замене Шаннон на Рианнон. Это означало; что та, которую она вырастила и любила как свою родную дочь, вовсе на нее не ополчилась. За те отвратительные вещи, что были сказаны и сделаны, отвечала Рианнон, а не Шаннон.
- Нет-нет-нет, - поспешил заверить Ричард, сожалея, что его фантазии расстроили жену.
"На самом деле я ведь ничего наверняка не знаю. Черт возьми, быть может, просто острый перец халапеньо, который я съел за обедом, пошел мне не впрок?"
- Все прекрасно. Я скоро приду.
- Что ж, тогда ладно, милый. Пойду домывать посуду.
Не успела она повернуться, как оба услышали шум приближающегося грузовика. Ричард взглянул на часы. Скоро одиннадцать. Поздновато для гостей. По его спине снова пробежал холодок, когда он увидел медленно подъезжавший старый синий "шеви". Машина чихнула и остановилась за двумя грузовиками, припаркованными на дорожке. Из кабины не спеша вылез пожилой индеец.
- Добрый вечер, Ричард Паркер. - Тот машинально протянул ему руку, и старик крепко пожал ее, глядя на Паркера пронзительно и спокойно. - Джон Мирный Орел. Простите, что потревожил вас в столь поздний час.
- Без проблем. Чем могу помочь?
- Рианнон попросила, чтобы я привез ее домой.
Паркер несказанно удивился. После того как Шаннон переместилась в Партолону, Ричард не получал от нее вестей и решил, что дочь забрала Рианнон с собой. Вероятно, она хотела, чтобы та собственными глазами увидела последствия побега, полного пренебрежения своими обязанностями в качестве Избранной Эпоны.
"Теперь она здесь и утверждает, что это ее дом? - Паркер расправил широкие плечи. - Пусть Рианнон и копия моей дочки, но все же она не Шаннон. Я не позволю ей вновь выступать от ее имени, но не собираюсь обсуждать данную тему в присутствии незнакомца. Это подождет, пока мы останемся одни. Потом я отвезу ее в город, в аэропорт или к черту на рога. Куда угодно, лишь бы подальше от Оклахомы".
- Где же она? - Он скосил глаза на кабину грузовичка.
Там кто-то сидел, но было слишком темно. Ричард не разглядел лица, фыркнул и подумал, что незваная гостья, должно быть, боится выйти и предстать перед ним.
- Здесь.
Старик направился не к кабине. Он обошел грузовичок и рывком открыл задний борт на скрипучих петлях. Ричард последовал за ним, заглянул в кузов и нахмурился. В первую секунду Паркер решил, что его подвело зрение из-за тусклого света единственного фонаря, укрепленного на шесте. То, что там лежало, было похоже на тело, завернутое в индейское одеяло. Джон Мирный Орел с удивительной проворностью взобрался в кузов, присел на корточки и осторожно стянул толстую ткань. Ричарду показалось, будто его ударили кулаком в живот, когда он увидел лицо.
- Шаннон! - Отец запрыгнул в грузовик, позабыв о негнущихся коленях.
- Это не Шаннон. Это Рианнон. Она пожелала, чтобы я привез ее к вам и оставил у вас на воспитание ребенка, которого она только что родила.
В ушах Паркера стоял гул. Ему было трудно сосредоточиться на словах старика.
- Она мертва, - сказал Ричард.
- Умерла при родах, - кивнул Мирный Орел. - Но прежде любовь к дочери изгнала из ее души все черное.
Ричард с трудом оторвал взгляд от мертвого лица, в точности такого же, как у его дочери.
- Вам известно о ней и о Партолоне?
- Да, я видел, как белый шаман победил злого колдуна и принес себя в жертву, чтобы вернуть Шаннон в тот мир. Я также был в роще в тот вечер, когда зло освободило Рианнон из священного дерева, в котором она была замурована.
Паркер внимательно оглядел тени, сгустившиеся вокруг, и спросил:
- А оно не последовало за вами сюда?
- Зло не может идти за мной. Мы со старейшинами изгнали темного бога из священной рощи. Затем появление Эпоны разогнало последние остатки тьмы и разрубило связь того бога с душой Рианнон.
- Эпона простила эту женщину?
- Простила. Я был тому свидетелем. - Низким звучным голосом заправского рассказчика Мирный Орел поведал о том, что случилось с Рианнон в священной роще.
- Наконец-то она нашла в себе что-то хорошее. - Ричард медленно провел рукой по холодной бледной щеке покойницы.
- Боже! Шаннон!
Ричард поднял глаза и увидел, что его жена стоит у заднего борта грузовичка и потрясенно смотрит на тело, прижимая руку ко рту.
- Мама Паркер, нет. - Он свесил ноги с борта и обнял ее. - Это не Шаннон. Это Рианнон. Не плачь. - Муж гладил жену по спине, пока она всхлипывала у него на плече.
Он был так занят, что не заметил, как старый шаман успел покинуть кузов. Зато Ричард увидел, когда тот вернулся, потому что в руках старик держал младенца.
- Это Морриган. Ваша внучка. - Индеец протянул ребенка.
Мама Паркер машинально приняла его и дрожащими руками развернула одеяльце. Ричард глянул через плечо жены и мгновенно, необратимо влюбился.
- Она выглядит в точности как Шаннон, когда та родилась, - сказал он и рассмеялся сквозь неожиданно навернувшиеся слезы. - Моя дочурка была таким же маленьким жучком.
- Ой, милый, как ты можешь такое говорить? - Мама Паркер задохнулась от чувств. - Она прекрасна.
Ричард посмотрел на Пэт. Они поженились почти тридцать лет тому назад. Шаннон была тогда маленькой девочкой. Патрисия Паркер не могла иметь собственных детей, но полюбила девочку и воспитала ее так, словно сама родила.
"Теперь, когда ей пятьдесят пять, а мне - пятьдесят семь, мы чертовски стары для того, чтобы растить младенца".
Но его взгляд вновь притянула Морриган, которая была так похожа на Шаннон, маленькую Чудачку.
- В этом мире у нее нет никого, кроме вас, - сказал Джон Мирный Орел. - Рианнон просила кое-что передать. Она верила в вас и знала, что вы сделаете все как надо. - Он на мгновение задумался, затем добавил: - Я чувствую в этой девочке огромную силу. Еще неизвестно, воспользуется ли она ею для добра или зла. Тьма, не отступавшая от ее матери, скорее всего, будет преследовать и Морриган. Если вы не примете ребенка, то, боюсь, зло победит.
- Откажемся?! - воскликнула жена, и Ричард увидел, что она крепче обхватила малышку. - Мы ни за что этого не сделаем!
- Пэт, ты должна быть уверена. Мы ведь уже в годах.
- Морриган сделает нас молодыми. - Мама Паркер улыбнулась, глядя в глаза мужу. - Она нуждается в нас, милый. Кроме того, это единственное, что у нас осталось от Шаннон.
Не в силах говорить, Ричард кивнул и поцеловал жену в лоб.
- В кабине сидит моя дочь Мэри - сказал старый индеец. - Она привезла кое-какие вещички для ребенка - подгузники, молочную смесь, бутылочки. На первое время, до утра.
- Спасибо. - Пэт обернулась к нему с сияющими глазами. - Мы очень вам признательны.
- Почему бы тебе и Мэри не отнести в дом вещи и малютку? Мы с Джоном тем временем закончим дела здесь, - сказал Ричард.
Пэт кивнула, бросив последний взгляд на тело Рианнон.
- Трудно поверить, что это не Шаннон.
- Не она, - решительно произнес Ричард. - Наша дочь здорова. Она живет в своем мире.
Ребенок забеспокоился, и внимание Пэт тут же переключилось на него. Тихонько воркуя, она поспешила к кабине грузовика.
Ричард подождал, пока женщины не скрылись в доме, унося с собой сумки с приданым и младенца, потом повернулся к старику-индейцу:
- Я не повезу ее в город. Это дело не касается никто, кроме нас.
- Хорошо, что современный мир больше ее не затрагивает. - Джон Мирный Орел неторопливо кивнул. - Она принадлежит к другому времени и месту.
- Я бы хотел похоронить ее у пруда под ивами. - Паркер бросил взгляд в сторону темного водоема. - Эти деревья всегда казались мне печальными.
- Теперь получится, будто они оплакивают ее.
Ричард что-то пробурчал, потом спросил:
- Поможете?
- Конечно. - Они вместе направились к сараю за инструментом. - Что вы расскажете Морриган о ее матери?
- Правду, - машинально ответил Паркер и через секунду добавил: - Со временем. - Хотя он ни черта не понимал, каким образом это сделает.
Джон Мирный Орел и его дочь уехали почти перед рассветом. Сил у Ричарда не осталось. Он медленно растирал правую руку левой, пытаясь разогнать онемелость, которая всегда ему досаждала, стоило только переусердствовать с работой.
"Наверное, рука так до конца и не восстановится", - подумал он, а затем напомнил себе, что прошло всего пять месяцев с тех пор, как он распорол ее, когда пытался выбраться из проруби в ледяном пруду, куда загнал его злобный Нуада, выполняя угрозу разделаться со всеми, кого любила Шаннон.
Ричарда передернуло. По его коже пробежала дрожь, как у коня, на которого напала мошкара. Он не любил вспоминать тот день.
В тускло освещенной спальне заплакал ребенок. Паркер тихо поднялся, подошел к кровати жены и уставился на извивающийся комочек, лежавший рядом. Они устроили малышку в старой колыбели Шаннон, которую мама Паркер умудрилась достать с чердака.
"Я и забыл, что хранил ее. Боже, она пробыла на том чердаке, должно быть, тридцать с лишним лет".
Ни секунды не колеблясь, Ричард взял Морриган на руки и, неловко похлопывая ее по спинке, поспешил из комнаты, чтобы девочка не разбудила Пэт.
- Ш-ш-ш, - успокаивал он ребенка.
Наверное, она проголодалась. Младенцам всегда хочется есть - это он точно помнил. Вес и запах малышки вызвали еще больше воспоминаний, пока он подогревал бутылочку смеси. Как и раньше, младенец на руках вызывал в нем священный трепет. А ведь Ричард не был религиозным человеком. Ему не хватало времени на удушающее лицемерие официальной церкви. Всю свою жизнь он не переставал удивляться, как это люди столь легко верят, будто бога можно найти в каких-то зданиях и в словах, тысячу раз переведенных и расчлененных. Лично он обрел своего бога - вернее, богиню, как Паркер тут же себя поправил, мысленно рассмеявшись, - на холмистых пастбищах с душистым сеном, в теплом запахе хорошо поработавшей лошади, в верности своих псов.
Когда Ричард думал, что укачивание младенца на руках - это своего рода священнодействие, он имел в виду не церкви или что-то им подобное, а совершенство красоты, чудо природы. Паркер опустился в кресло-качалку, услышал треск в коленях, ощутил тяжесть в спине и плечах. Он вздохнул, но его взгляд, устремленный на младенца, сосущего бутылочку с тихим щенячьим поскуливанием, не был стариковским. Так может смотреть человек, заново увидевший магию жизни, рождения и любви.
- Думаю, мы отлично с тобой поладим, - сказал Ричард маленькой девочке. - Мама Паркер и я давно уже не молоды, зато мы не такие глупые, как желторотые двадцатилетние юнцы. Да и опыт отцовский у меня имеется. Будь здесь Шаннон, она бы тебе подтвердила, что я отлично с ней справлялся.
Вспомнив о дочери, он, как всегда, опечалился. Ему очень ее не хватало. Но сегодня, держа на руках теплого сонного младенца, он не так остро ощущал потерю. Паркер знал, что тоска по Шаннон никогда не пройдет, но, быть может, будет не такой сильной благодаря этому ребенку, так похожему на нее.
Девочка расправилась с бутылочкой. Он переложил ее к плечу, услышал, что она отрыгнула, и хмыкнул.
- Совсем как Шаннон, - сказал Ричард, устроил малышку поудобнее на сгибе локтя и начал укачивать.
Откуда-то из глубины памяти пришли строки детской книжки, которую он много раз читал дочке, когда та была маленькой:
- "Жил некто на свете по имени Доб с почтенной супругой по имени Моб".
Ребенок заморгал и улыбнулся. Тяжесть, давившая на сердце Ричарда с тех пор, как его дочь исчезла из этого мира, внезапно отступила.
Ему пришлось прокашляться и немного поморгать, прежде чем он сумел продолжить историю:
- "Держал он собаку по прозвищу Боб и кошку…"
5
Партолона - Оклахома
Страну грез я люблю больше, чем храм Эпоны, который обожаю, или Тоскану. Кстати, путешествуя по ней, я не просыхала, несмотря на усилия моих учеников за мной присматривать. Не идет ни в какое сравнение даже Ирландия. Там школьники тоже пытались удерживать меня в рамочках нашего образовательного турне - к счастью, безуспешно.
Я умела контролировать свои сны даже до того, как попала в Партолону и стала Избранной Эпоны. Ребенком я считала нормой, когда тебе снится то, что ты хочешь, и даже не подозревала, что в этом есть что-то странное, пока не доучилась до третьего класса. Подружка как-то пожаловалась на страшный сон, приснившийся ей накануне. Я рассмеялась и сказала что-то вроде: "Почему же ты не велела своему сну измениться и показать тебе что-то веселое?" Девочка посмотрела на меня как на полоумную и ответила, что люди не умеют диктовать себе сны. В тот раз я прикусила язык, что для меня весьма нехарактерно, дождалась возвращения домой и расспросила отца. Он объяснил, что обычно люди не отвечают за свои сны. Мол, наверное, мне лучше будет помалкивать о своем умении. Так я и сделала. При этом осознание того факта, что я не такая, как все, не умерило моего наслаждения страной грез.
В Партолоне мой дар усилился благодаря магии. Эпона частенько общалась со своей Избранной через сны. Вообще-то будет вернее сказать, что Возлюбленная Богини обладает способностью астральных перемещений, прозванной жрицами Партолоны магическим сном. Другими словами, спящая душа Избранной, то бишь моя, улетала к черту на кулички по прихоти Эпоны. Конечно, это круто и абсолютно непонятно. Богиня много куда отправляла меня. Я побывала на кровавой битве с фоморианцами, когда мой бестелесный дух спас жизнь мужу, присутствовала при рождении нового жителя Партолоны. Его появление на свет сопровождалось пением и смехом женщин, собравшихся там.
Однако во время моей беременности Эпона свела подобные путешествия к минимуму. Нуада был побежден, Рианнон замурована в дереве, а я вернулась в Партолону, где мне самое место. Поэтому я удивилась, когда мой сон про Хью Джекмана и Брэндона Рута был прерван. Оба в полном облачении своих героев делали мне массаж. Первый растирал ступни, а второй - плечи. При этом они не переставая спорили, кто из них достоин моего персонального внимания в ту ночь. Я склонялась к Брэндону. Как-никак, он супермен. Мой дух неожиданно взмыл вверх и протаранил потолок храма Эпоны. Так легко иногда выскакивала пробка из бутылки с моим любимым красным вином.
- Проклятье! - Я принялась хватать ртом воздух в ночном небе.
Да, я знала, что у меня не было никакого тела, но уж поверьте, мне казалось, будто оно никуда не делось.
- Тьфу, тошнит, голова кружится. Чувствую… - Внезапно я поняла, откуда эта растерянность, и заулыбалась. - Точно знаю, что не беременна!
"А ты ожидала, что по-прежнему будешь чувствовать себя таковой даже после рождения ребенка, Возлюбленная?" Меня окутал серебристый смех Эпоны.
- Нет, конечно, но пройдет еще какое-то время, прежде чем я сумею влезть в те симпатичные кожаные штанишки для верховой езды. Я до сих пор чувствую себя толстой и раздувшейся, хотя уже родила.
"После родов дух восстанавливается быстрее, чем тело".
Я расслабилась, радуясь знакомому голосу Богини, звучавшему у меня в голове, но моему бесцельному парению пришел конец, когда Эпона произнесла следующие слова:
"И это хорошо. Сегодня тебе предстоит трудное путешествие, совершить которое на последних сроках беременности было бы небезопасно".
- Что такое? Неужели вновь фоморианцы? - Я попыталась сдержать страх, но от одной только мысли о том, что эти твари вновь перешли границу, когда моя новорожденная беспомощная дочурка спит…
"Речь не о них".
В первую секунду я почувствовала облегчение, затем вспомнила, что случилось незадолго до того, как усталость от родов заставила меня погрузиться в глубокий сон.
- Рианнон!..
"Да", - подтвердила Богиня.
- Но она же мертва! - выпалила я.
"Верно, Возлюбленная".
- Я… не знала, что все это время она оставалась живой внутри того дерева.
От одной только мысли об этом мне по-прежнему становилось нехорошо. Я ведь приложила руку к тому, чтобы упечь ее туда, да и Клинт тоже. За что и поплатился жизнью.
"Рианнон сама избрала свой путь, поэтому и оказалась замурованной заживо. Ни ты, ни Клинт здесь ни при чем. - Как всегда, Эпона читала мои мысли. - Тебе следует знать, Возлюбленная, что перед смертью ее душа наконец-то исцелилась".
- Хорошо, - прошептала я, искренне радуясь.
"Душа Рианнон освободилась от пут темного бога, но Прайдери по-прежнему жаждет власти над той, в жилах которой течет кровь моей Избранной".
- Мирна! - охнула я. - Он будет преследовать моего ребенка?
"Возможно, Возлюбленная. Он ведь пытался перетянуть тебя на свою сторону".
- Ни черта у него не вышло! - заявила я.
"Не выйдет и с Мирной, если вы с Клан-Финтаном будете все время рядом и не позволите ей прислушиваться к его черным увещеваниям".
- Не сомневайся, мы не допустим тех ошибок, что совершили воспитатели Рианнон, - пробормотала я. - Эту девицу избаловали и заласкали. Ей вообще никто ни в чем не отказывал.
"Взять на заметку! Я должна обязательно как следует наподдать Мирне по заднице, если она посмеет распускать язык".
- Моя дочка рано узнает слово "нельзя".
"Видишь ли, Возлюбленная, меня сейчас беспокоит вовсе не Мирна".
- Вот как? - только и сказала я.
"Приготовься, Избранная, и помни, я буду с тобой".
Только я подумала, в какую еще даль забросит меня Эпона, как ясное небо над храмом начало закручиваться в воронку. Я заморгала, глядя на темный конус. Он переместился и открыл передо мной свое жерло, в котором я увидела огненный туннель. Не успела я сосчитать до трех, как мой дух оказался втянутым в этот вздыбленный ад. Я, конечно, понимала, что больше не связана физически со своим телом, но разницы не было никакой. Мне по-прежнему казалось, будто мое сердце сдавлено в груди и я не могу дышать.